Стенограмма встречи с представителями белорусских и зарубежных СМИ

СТЕНОГРАММА  встречи Президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко с представителями белорусских и зарубежных средств массовой информации
29 января 2015 г.,  Дворец Независимости

Телеверсия пресс-конференции "Открытый диалог"

Лукашенко А.Г.: Добрый день!
Уважаемые друзья! Приветствую вас в оплоте нашей независимости – Дворце Независимости. 
Я абсолютно уверен, у нас будет сегодня очень много тем и вопросов для обсуждения в ходе нашей встречи.

Минувший год был богатым на события: и победы наших спортсменов на Олимпиаде в Сочи, впервые в истории такой результат, и рекордный урожай наших аграриев, и успешно проведенный чемпионат мира по хоккею, лучший чемпионат мира, как признали наши зарубежные партнеры.

Это был не только Год гостеприимства, но и год памяти, год патриотизма, год 70-летия освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. На эту тему в последнее время очень много разговоров, будет желание – мы также поговорим на сей счет.

К великому сожалению, ушедший 2014-й год отмечен эскалацией международной напряженности, и не только трагическими событиями в Украине, но и во многих точках нашей планеты.

Тем не менее трагедия братского народа заставила всех нас еще раз задуматься о том, насколько важно, чтобы в стране были мир, спокойствие и порядок.

Украинский конфликт показал, насколько хрупок мир, как легко его разрушить и как трудно потом восстанавливать. Вынужден отметить и ту двойственную роль, которою играют СМИ в этих процессах.

К сожалению, немало ваших коллег оказались сегодня втянутыми не только в информационную, но и в гражданскую войну, разжигают пожар ненависти между народами вместо того, чтобы примирить их, добиваясь взаимопонимания.

Беларусь, Россию, Украину объединяют тесные исторические, культурные, экономические связи. Разорвать их нельзя.

Со своей стороны мы предпринимаем все возможное, чтобы в Украине прекратилось кровопролитие и установился мир путем переговоров, а не военных действий.

Мне хотелось бы, чтобы год 70-летия Великой Победы стал для наших народов напоминанием о том, что только вместе, плечом к плечу мы можем пережить трудные времена, противостоять любым самым страшным угрозам.

С 1 января 2015 года заработал важнейший интеграционный проект – Евразийский экономический союз, к которому Беларусь вместе с партнерами шла на протяжении нескольких лет.

Мы обязаны использовать возможности, которые открываются перед нами в рамках этого интеграционного объединения.

Беларусь будет всемерно содействовать углублению интеграции, созданию равноправного союза без изъятий и ограничений.

В конце прошлого года мы столкнулись с очень серьезными вызовами в экономике, на финансовом рынке. Эта ситуация была обусловлена внешними причинами: война в Украине, падение цен на нефть, санкции Запада против России и ее ответные меры, девальвация национальных валют у наших соседей.

У нас страна открытая и, как я сказал, экспортно ориентированная экономика, поэтому такие события отразились и на нас.

Мы постарались, как умеем, действовать быстро, провели определенные мероприятия, с которыми вы знакомы, о которых вы хорошо знаете, они, наверное, коснулись многих из вас, и попытались обеспечить стабильность на финансовом рынке страны. Но на данный момент вроде бы получилось. Посмотрим, что будет дальше.

Обеспечение товарами народного потребления нашего внутреннего рынка. Хочуподчеркнуть: все это делается спокойно и без всякого надрыва.

Конечно, проблем немало. Наверное, вы не хуже меня это знаете и с этими проблемами приехали сюда, ко мне.

Есть вопросы и к работе государственного аппарата, агропромышленного, строительного комплексов. Руководство страны, новое Правительство в том числе, занимаются решением этих вопросов.

Поэтому, уважаемые участники, поскольку этих проблем немало и вопросов немало, участники нашей встречи, давайте открыто и конструктивно об этом поговорим.

Тем закрытых нет,абсолютно. Я готов ответить на все ваши вопросы. И попросил своих помощников, чтобы они довели до вас несколько измененный формат нашего мероприятия. Я не хотел бы здесь казаться самым умным, отвечая на ваши вопросы, и предложил, чтобы это был открытый диалог, чтобы это не совсем в чистом виде была конференция, но чтобы вы, присутствующие здесь, задавая вопросы, конечно же, задавая, если вы хотите задать вопросы, могли высказаться на ту или иную тему.

Я хочу вам абсолютно искренне сказать, что для меня это очень важная встреча, поскольку вы – самая сведущая категория населения, вы интересуетесь всем, от сплетен до глобальных вопросов, и это правильно, через вас это все проходит, и у вас сложились определенные мнения и впечатления. И я хотел бы знать о том, как живет общество, чтобы, принимая какие-то управленческие решения, не допустить больших ошибок.

Поэтому я, приглашая вас сегодня к этому открытому разговору-диалогу, рассчитываю на взаимопонимание и искренность. Это же я вам обещаю в ходе нашей сегодняшней встречи.

Вот и все, наверное, что я хотел сказать в качестве вступления к нашему диалогу.

Эйсмонт Н.Н. (пресс-секретарь Президента Республики Беларусь): Приступаем к диалогу.

Пожалуйста, первый вопрос от первого микрофона и телеканала ”Беларусь-1“.

Бочков Д.А.(корреспондент Белтелерадиокомпании): Дмитрий Бочков, телеканал ”Беларусь-1“, программа ”Главный эфир“.

Добрый день, Александр Григорьевич. Я думал, как большинство моих коллег, что сейчас мы шли на такую пресс-конференцию, на интервью, заготовили коротенькие вопросы, а тут видим, что это формат открытого диалога и Вы во вступительном слове сейчас предлагаете нам, если я правильно понял, порассуждать немного? Да?

Лукашенко А.Г. Абсолютно правильно поняли.

Бочков Д.А.Тогда, позвольте, я не буду ограничиваться, несмотря на то, что первый, какими-то общими вопросами, а начну не просто с конкретного, а, как мне кажется, с главного для белорусского общества. Не мое личное мнение, а, общаясь на программах с журналистами-экспертами и обычными людьми, есть ощущение, что эта мысль все чаще появляется у наших белорусов. Вы уже сказали только что о нескольких ключевых событиях года и, наверное, нашего времени. Военный конфликт в Украине, огромное число погибших людей – с одной стороны. С другой стороны – крушение цен на нефть и сопутствующие экономические проблемы у России, а Россия, понятно, это крупнейшая экономика наших регионов. Кроме того, много еще мелких событий, которые происходят. И несмотря на то, что они мелкие, они составляют картину нашей реальности.

И в этой связи очень многие аналитики говорят: ”Всё, постсоветская эпоха закончилась – то, как мы трудились, то, как жили, торговали четверть века, уже так делать невозможно“. Если вспоминать, порассуждать опять же, если позволите. Когда в 90-х Вы пришли к власти, Вы принесли новую экономическую модель. То есть по сути Вы доказали, что это реально – взять лучший опыт прошлого и в то же время проводить активные преобразования в обществе, давая возможность людям достойно жить, создавать семьи, растить детей. Я даже помню, когда приезжали лидеры, то во время общения с журналистами они говорили: ”Вот смотрите, у белорусов в 90-е получилось, то же у себя попробуем“. Хотя, надо признать, с переменным успехом это происходило. Чего скрывать, были критики, которые говорили о том, что вот такая социальная нагрузка, она тормозит наш экономический рост, что мы где-то отстаем от соседей по этому показателю… Но с точки зрения такой ”нешелковости“, гуманности, с точки зрения пенсий, зарплат, образования, здравоохранения, я думаю, что это плюсы (кстати, Ваши критики в том числе это отмечают). Но если посмотреть сегодня на фоне того, что происходит, то тут есть такое ощущение, что то, что работало 10 – 15 лет назад, да даже 5 лет назад, сегодня оно уже не работает, что оно начинает пробуксовывать. И общаясь с журналистами, опять-таки и на своих программах, какая бы тема ни звучала, но есть ощущение, что вот это вот ожидание необходимости перемен, оно витает в воздухе. По сути, в последнее время Вы сами все чаще об этом говорите. Собственно, здесь наконец уже мой вопрос. Александр Григорьевич, а может быть, снова, как в 90-е, Вы всех удивите и предложите сейчас новую модель с реформой в экономике и, может быть, даже в самой системе управления?

Спасибо.

Лукашенко А.Г.: Спасибо Вам за такой вопрос. Лучше бы его, конечно, обсуждать на некой научной конференции, потому что он потребует очень много времени для ответа, тем не менеея постараюсь очень кратко, может быть, на удивление кратко ответить на этот вопрос.

Вообще, я еще раз благодарю Вас за ту мозаику, которую Вы так сложили из тех событий, которые вокруг нас и вообще в мире. Вы сказали, что закончилась некая эпоха… Ну, может быть, не эпоха, но какой-то период закончился, а может быть, и не период, а в этой мозаике появились очень яркие новые краски. Это будет абсолютно точно, и я с этим могу на данном этапе согласиться.

Что касается того, что те времена и та политика - они закончились и такого не будет... Вы знаете, после распада Советского Союза, а еще ранее – после Великой Отечественной войны тоже так, наверное, думали и наши предки, что ну все, закончилось, будет что-то новое... Жизнь постоянно вносит новое, но то, что сегодня интенсифицировалась жизнь, то, что появляются все новые и новые моменты в ней, с этим я тоже могу согласиться. Пока я так не думал: эпоха эта закончилась или новая наступает? Такими глобальными категориями я не размышляю пока. А вот то, что новые и яркие появляются оттенки, краски, это факт. Появляются новые моменты, о которых Вы сказали. Ну кто бы мог подумать еще год назад или, может, полтора года назад, что наши родные братья столкнутся в кровопролитной войне, где тысячи людей гибнет?! Никто не мог подумать. То есть мир становится более непредсказуемым.

Многие в Беларуси, как Вы сказали, не знаю, многие или нет, захотели вдруг перемен. Вы знаете, стремление человечества, отдельных обществ и отдельных людей к переменам живет у нас в крови. По-моему, это так, вот нам хочется перемен, никаких там застоев... Прекрасно. Если бы этого чувства у людей не было, мы бы, наверное, застыли, извините за тавтологию, в застое. Поэтому это естественно. Но я как Глава государства, отвечающий за миллионы людей, в том числе это же повлияет и на соседей наших определенным образом, не имею права поддаваться подобным эмоциям. Я тоже хотел бы перемен, но всегда задаю себе вопрос, и это главное при ответе на Ваш вопрос: удивить я могу любой моделью, но готовы ли вы переварить эту модель, готово ли общество к тем великим новациям, которые могут предложить политики, в том числе и я? Думаю, что не всегда. При этом я хочу, чтобы вы помнили: моделей не слишком много, мы их знаем, и та модель, которая была у нас с вами и существует, мы отнюдь не отказываемся от этой модели, но ее называют несколько социально-ориентированной моделью, то есть в центре стоит человек. Мы от нее ни в коем случае не отказываемся. И я от нее не откажусь до конца своего президентства, это будет неправильно. Мы эту модель нащупали, мы эту модель создали, мы этот путь определили и по нему надо идти не шарахаясь, особенно в период кризиса.

Если бы у нас было все спокойно, как в хорошие годы, не было бы кризиса у нашего порога, в том числе военного, все тихо, спокойно, и вдруг народ, почувствовав неудовлетворение, сказал: ”Ну, как-то надоело с этой моделью жить…“ Как в брежневские застойные времена, вот надоело и все, давай перемены… А сейчас прошло несколько десятков лет, что говорят о брежневских
временах – что это были лучшие времена Советского Союза.

Знаете, я скажу непопулярную вещь, это расхожая фраза, ее публично политики не говорят, я тоже, но это расхожее понимание: наш народ не пережил тех бед, того горя, которые пережили наши соседи и наши братья в бывшем Советском Союзе. Наскак-то Господь уберег от этой нищеты. Вы напомнили те времена, когда состоялись первые президентские выборы. Многие в этом зале помнят, что было с нами и что было у нас: в магазин мы заходили как в пустыню – у нас не было ни поесть ничего (у нас на руках были талончики, которые трудно было обеспечить каким-то товаром). Я это все помню, и вы тоже отчасти помните. Кто помоложе – родители вам могут рассказать. И мы как-то вот с тех пор, потихоньку карабкаясь, отрывая от лекарств, от чего угодно, восстанавливали нашу экономику.

Был такой расхожий тезис – ”запустить предприятие“. Оппозиция так называемая все посмеивалась надо мной: ”Куда уже дальше ”запускать“, уже и так запущены, что темная ночь“. Но мы их подняли с колен. Мы то, что было, то лучшее, что нам осталось от Советского Союза, от той экономики, мы подняли с колен, потому что другого у нас не было. Там реформаторов было много, которые призывали сделать, как в России, сделать, как сейчас в Украине, но теперь-то мы умные, теперь-то многие понимают, что мы ни в коем случае не должны были идти тем путем обвальной приватизации, ибо мы породили бы олигархический капитализм, как его называют, и мы бы имели все последствия этого капитализма. Тогда я на это не пошел. И был в одиночку. Меня били слева и справа, спереди и сзади, где только возможно. И журналисты меня не понимали. Были единицы, которые были на моей стороне. Теперь-то вы понимаете, что мы правильно тогда поступили? Мы восстановили предприятия и дали людям работу.То, что они просили. Мы с 30 долларов, которые тогда была средняя зарплата… Но это за счет предприятий, которые работали, а многие, как ”Горизонт“, я туда приехал, стоят женщиныи рыдают: ”Деточка, – мне говорят, – дай хоть 30 долларов зарплату“. Все было остановлено.  И мы вот с тех пор потихоньку-потихоньку от этих трудностей уходили и поднимались. Да, не без проблем, и сегодня проблем достаточно. Но они порождены не нами! Это не потому, что я отмазываюсь от того, что вот вы знаете, что я не виноват… Нет, я за все отвечаю, я виноват, но вы прекрасно понимаете, если вы объективны, что нынешнее состояние, да и прошлый кризис, он был внешним, тогда – мировой, сейчас – больше… Мир, кстати, не вышел из кризиса. Да, Америка немножко задышала, Китай – более-менее, а все остальное – у нас еще не поднялось. И добавилась вот, как Вы правильно сказали, беда, кризис наших соседей, с которыми мы исторически, экономически и финансово связаны. Не успели встать на ноги, как опять обвал... И мы этому подвержены, потому что у нас такая страна открытая, у нас экспортно ориентированная экономика. Другой нет. У нас нет столько нефти и нет природного газа, других сырьевых ресурсов, чтобы их можно было экспортировать, создать мощную подушку безопасности. У нас экономика такова, что нам везде, в каждом уголке мира, поверьте, я объездил весь мир и знаю, приходится конкурировать. БелАЗы – ну, к счастью, мы
33 процента мирового рынка держим, и это говорит о том, что мы чего-то можем. Но остальной рынок занят «Катерпиллерами», «Камацу» и так далее, и они же не хуже наших БелАЗов. И нам приходится где-то понижать цену, а значит – жить беднее, чтобы удерживать рынки, конкурировать и сохранять это предприятие. МАЗы, «Мерседесы», «Ивеко», «Вольво» и так далее, КамАЗ – море автомобилей, и нашему МАЗу приходится конкурировать с ними, для того чтобы продать свою продукцию. Тракторный завод, я гиганты только называю, ”Гомсельмаш“ – мы что, единственные в мире, которые производят тракторы и сельхозтехнику? Да нет. Нам пришлось догонять тех же американцев, немцев по этим продуктам, продукции, чтобы выйти на какой-то уровень и сохранить коллективы, хотя бы зарплату людям платить. Но они еще и налоги нам платили. Да, они сейчас в тяжелом положении, их надо поддержать, но я хочу этим показать, что наша экономика постоянно через дебри, преодолевая эти страшные завалы, в конкуренции защищала себя, чтобы сохраниться.

Такая у нас экономика. Закрыть эти предприятия? Пожалуйста, можно новую модель предложить. Избавиться от этого, оставить тех, кто выживет. Ну и что, что будет, куда пойдут тысячи людей МАЗа, БелАЗа, ”Гомсельмаша“, других предприятий? Куда они пойдут? Им идти некуда! Поэтому у нас выхода нет, нам надо сохранить трудовые коллективы. А их сохранить можно, только сохранив эти предприятия. А семьи, а дети, а образование и другие направления, здравоохранение, которые у нас, в общем-то, в основном, в подавляющем большинстве бесплатны? Кто будет финансировать?

Некоторые пописывают в средствах массовой информации: нужны структурные реформы, нужны реформы. Я уже говорил: ну скажите, какие реформы нужны? Я же понимаю, на что они намекают… Они намекают на то, чтобы мы порезали предприятия, раздали, а неэффективные – закрыли. Закрыть – ума много не надо, но надо думать о последствиях всегда.

Поэтому, я еще раз подчеркиваю, моделей немного. Мы взяли, как Вы сказали, лучшее из того, что имели… Только дурак может перечеркнуть то, что есть лучшее, созданное веками до нас. Поэтому мы не отбросили, я это в первые президентские выборы сказал: ”Мы оставим только лучшее“. Мы оставили. Мы запустили предприятия, они работали, и неплохо работали, и будут работать. Я вам гарантирую – будут работать! Мы вырвемся из этого тяжелого положения, сложного, не тяжелого, а сложного положения, в которое попала наша экономика.

Нас, видимо, можно покритиковать, что мы недостаточно быстро диверсифицировали наш экспорт. Хотя, я думаю, когда я стал Президентом, у нас был экспорт 85 с лишним процентов завязан только на одну страну – на Россию. 85 процентов! Сегодня сколько? 42! Мы уже торгуем больше с Западом, чем с Россией. И я вам часто говорил в посланиях белорусскому народу и Парламенту о том, что это главнейшая задача – диверсификация экспорта. Она сегодня еще острее встала. Не потому, что мы не уважаемРоссию. А просто, чтобы устойчивым быть, надо опираться на много точек. Нельзя, чтобы была одна опора, тогда система неустойчива. Это во-первых. Во-вторых, если колебнется один рынок, на который ты ориентируешься, - труба, полетит вся экономика. И страна обрушится. Поэтому тогда еще был, помните, вот этот лозунг – ”Экспорт, жилье, продовольствие“. Это был первый лозунг моих первых президентских дней. Скажите, что, не актуально сегодня? Экспорт, жилье как локомотив развития наших предприятий оно не так уж актуально, но важно, продовольствие. Мы решили эти проблемы. Мы обеспечили наш народ и вышли примерно на 7 миллиардов экспорта. Кто мог подумать, что тогда, в голодной стране, когда мы не могли накормить свой народ, мы когда-то будем говорить о семимиллиардном экспорте продуктов питания?! Но все равно это актуальная вещь. Вопрос продовольствия актуален, потому что мы можем наращивать экспорт, потому что даже в России спрос на продовольствие, наше продовольствие, очень велик. Поэтому можно наращивать экспорт. Сегодня большой спрос на нашу продукцию в Венесуэле, Китае (в части сухого молока и так далее). Есть очень много продукции, которую мы производим на земле и можем сегодня свободно продавать.

Поэтому, первое, нельзя шарахаться ни в жизни, а особенно если это касается махины государства с миллионным населением. Ни в коем случае! Тем более что мы видим причины такого положения.

Второе, повторяю, я могу предложить вам, как минимум, две очень жесткие и резкие модели, о которых будут говорить во всех уголках мира, но, еще раз подчеркиваю, это не от меня зависит, вы их не выдержите. Если вам предложу самую эффективную американскую модель, то завтра улицы будут заполнены боевиками, разными членами ”пятой колонны“, со всех сторон к нам поедут, будут нас учить, будут нам устраивать майданы. Но самое главное – люди останутся голодными и без работы. Мы можем этого не выдержать. Поэтому путь ”шоковой терапии“ для нас неприемлем.

Вы правы: жизнь меняется – и мы должны меняться. Я об этих изменениях уже говорил и не хочу повторяться, когда ставил задачи почти новому Правительству, фактически новому Правительству, и Национальному банку, руководству.

Все зависит, как бы ни банально звучало, от нас самих. Вы свою жизнь создаете. Вы, наверное, забыли, когда нам пришлось девальвировать национальную валюту, мы ведь не говорили об этом и не собирались это делать в конце прошлого года. Я вам абсолютно честно об этом говорю. И я вам намекнул во второй раз в своей истории: ”Ребята, все зависит от вас. Все зависит от вас. Если вы сейчас начнете бегать от обменника к обменнику и те несчастные белорусские рубли менять на валюту, то, конечно, мы не будем ждать, пока у нас вообще опустошатся запасы в Национальном банке и у нас не будет золотовалютного резерва. Конечно, вы нас толкнете к тому, население, и предприятия в том числе, что мы вынуждены будем в какой-то степени отпустить национальную валюту в свободное плавание“. Что и пришлось сделать. Так какие ко мне претензии? Я даже вас тогда, население, об этом не просил, зная, что вы, как истинные белорусы, меня не послушаете. И вы поехали…  Вы за прошлый год купили, одна из газет информацию давала из статистики, 60 тысяч автомобилей! Белорусы, которые совсем недавно, помните, завозили этот ”хлам“ со всего мира. А потом россиянам продавали, то есть устроили бизнес. В данном случае в основном из России вывезли все, что было в Москве, в Питере. Меня информировали о том, что, говорят, белорусы приехали и скупили все автомобили, мы вынуждены смотреть паспорт (поскольку цены не подняли, держали в России), вынуждены были белорусам продавать дороже автомобили. 60 тысяч! Беднота в Беларуси… Не протиснуться на дорогах! Извините, что я так говорю.

Поэтому модель нормальная, ее не надо ломать. Надо просто, выдержав, зная причины тяжелого положения, выдержав, чего бы это нам ни стоило, проводить свой курс, идти своей дорогой. Что греха таить, нас скопировали и копируют многие, в том числе те страны, которые сегодня беднотой не страдают (в плане ресурсов и так далее, хотя там падение цен на нефть и так далее). Все это восстановится. Не сегодня, не завтра, но восстановится. Эти ресурсы будут востребованы всегда.

Но даже богатые нас копировали и нам завидовали.

Поэтому я не склонен шарахаться под воздействием внешних факторов и придумывать какие-то жесткие модели. Повторяю: таких моделей в мире немного, их называют ”крайние“. Рыночная экономика – американская или плановая экономика – административная, как было в Советском Союзе. Но кто скажет, что в Японии нет рыночной экономики? Никто. Одна из крупнейших экономик мира, а около тысячи планов составляют по всей стране. И что, у них не плановая экономика?

Помните одно, что сегодня идет жесточайшая конкуренция за передел мира. Средства массовой информации, как никогда, вовлечены в информационную войну! Вы это тоже знаете. Мы еще ждем не войны вот этой огненной, как в Украине, с боеприпасами и взрывами, а мы ждем войну – какую? – в киберпространстве. Появляются новые вызовы – мы вынуждены на них реагировать.

Поэтому не время шарахаться. Надо идти спокойно своей дорогой. И не я придумал: ”Идущий – эту дорогу осилит“.

Полежай Т.В. (корреспондент УП ”БЕЛТА“): Хотелось бы затронуть тему, касающуюся Евразийского экономического союза.

Как Вы только что заметили, страны много лет шли к созданию этой интеграционной структуры и Союз уже без малого месяц как функционирует, но в тоже время остаются еще нерешенными многие вопросы. Допустим, далеки даты создания общих рынков нефти, нефтепродуктов, газа, электроэнергии, транспортных услуг. Все-таки 2025 год – это слишком далекая перспектива. По Вашему мнению, можно ли как-то придать ускорение этим процессам в 2015 году? И что в этом плане зависит от нас, Беларуси, как страны, первой председательствующей в этом Союзе?

Лукашенко А.Г.: Вы абсолютно правы. Хоть мы и немало лет шли к этому объединению экономическому, заметьте, экономическому, а много было разговоров о том, чтобы это был просто Евразийский союз. Первым Казахстан, потом мы их поддержали (Казахстан выступил категорически против, чтобы это было политическое некое объединение, только экономика, для нас принципиально было неважно почему, потому что мы с Россией выстроили военно-политический и экономический союз с Союзным государством). Поэтому для нас было непринципиально, и я занял такую спокойную, выжидательную позицию. Но вижу, что дело далеко зашло, я сказал: хорошо, давайте на этом этапе остановимся на экономическом союзе. Хотя Россия была также готова к тому, чтобы были и другие направления в этом Союзе. Чтобы не было этого раздрая, а сегодня очень много вопросов в экономике, давайте их решать, экономика останется и будет фундаментом дальнейших наших движений, возможно, и в плане политическом, военно-политическом и так далее.

Это если так, приоткрывать занавес вкратце, как это было.

И естественно, что часто приводят пример, я с ним не согласен, но и Назарбаев, и Путин часто говорят о том, что, знаете, нас торопить не надо, ведь Евросоюз, начиная от угля и стали, помните, образовывался 20, 30 лет, а мы, у нас еще и десяти лет нет… Я всегда на это говорю: ”Ладно, но у Евросоюза не было опыта работы в едином Советском Союзе, как у нас было. Мы имели более тесные отношения, и это надо использовать“. Но тем не менее факт остается фактом, что мы это образование создаем, а это огромная база, нормативная база, создаем буквально несколько лет. И требовать от нас того, что, понимаете, должны быть решены даже в экономике многие вопросы, нельзя. Хотя есть моменты, которые вообще не должны были присутствовать после подписания этих документов (вот эти ”войны“, как их называете вы в средствах массовой информации, ”молочные“, ”мясные“, ”конфетные“). Больше выпячивается вот эта ”драчка“ наша с Россией, наши противоречия. Но они существуют и у России с Казахстаном, и не в меньшей степени. Просто о том не принято как-то писать и говорить, а здесь, в Беларуси, это очень заметно. Ну еще и потому, что это ведь главное направление сотрудничества Запада с Востоком. И это все как на ладони. Но тем не менее этого быть не должно, как это происходило совсем недавно, и мне приходилось на высоких тонах решать этот вопрос. Я даже не могу в этой аудитории вам рассказать, как это все было. Но как-то сняли эти противоречия. Для того мы и есть, чтобы снимать.

То есть это говорит о том, что путь будет непростым в создании этого Евразийского экономического союза. Этот путь будет непростым, потому что затрагивает интересы, а не просто разговоры и декларации каких-то дипломатов, политиков и так далее. А это конкретные деньги. Допустим, ввозные пошлины. Раньше шли: в бюджет нам – мы растамаживали на своей границе товары; россияне свои растамаживали – им в бюджет; казахам. А сейчас это общий бюджет. И представляете, надо было найти формулу, чтобы все, что в корзину попадет ввозных таможенных пошлин, разделить. В каком проценте – кто его знает. И мы где-то на ощупь, где-то вырабатывая формулу, поделили. Но потом увидели, что белорусы, когда сами формировали бюджет, через ввозные пошлины имели, допустим, 4 миллиарда этих пошлин (я к примеру говорю цифру), а потом имеют 5 миллиардов (то есть мы выиграли миллиард). Нам тоже начали смотреть, и поговаривать: ”Что-то тут нечестно, надо вернуться…“ Я говорю: ”Нет, возвращаться мы не будем, мы подписали все соглашения“. Мы тоже рисковали. Кто вам не давал считать? Считали вместе.

То есть где-то кто-то выиграл, где-то кто-то проиграл, где-то шли, извините меня, на ощупь, создавая некоторые критерии расчетов, но мы это сделали. И мы начали это движение. А альтернативы ему нет. Нет еще и потому, что весь мир сегодня интегрируется: в Латинской Америке, Канада и США – практически одно государство, АТЕС, я о Латинской Америке говорил. Может быть, Африка, которая только поднимается, ей посложнее.

Поэтому нам надо сохранить это единство.

И знаете, для нашей десятимиллионной страны иметь 170-миллионный, примерно, рынок – это благо.

Конечно, есть интересы у России, есть интересы у Казахстана. У них другие экономики, они живут в основном за счет нефти и газа, о которых вы сказали, но они не смогли переступить вот эту планку и с этого года ввести свободу – свободный доступ к рынкам нефти, газа и так далее. Я категорически выступал против. Как только я их ни упрекал: да у вас экономика такая-сякая, у нас другая, почему вы нас боитесь, мы – небольшая экономика, а вы боитесь... Но тем не менее они на это не пошли. И мы подписали этот Договор с оговоркой. Суть ее заключается в том, что, если договоренности будут соблюдаться, которые мы достигли, мы будем свято исполнять все, что касается Евразийского экономического союза, мы будем соблюдать. Если только не будут соблюдать, мы оставляем за собой право вплоть до выхода из этого союза.

Поэтому ускориться, как вы сказали, будет сложно. Но мы постоянно предпринимаем в этом направлении действия. И наши партнеры поняли, что мы более управляемы, у нас есть власть, которая управляет более эффективно экономическими процессами, у нас компактная страна. И вот показатель тому, вы сказали, – о единых транспортных услугах и единых равных условиях. Это убийственная с моей стороны в отношении наших партнеров критика. Я им всегда задаю вопрос: ”Мы-то чего боимся транспортной конкуренции?“ – ”Ваши задавили наших“. Владимир Владимирович Путин мне говорит: ”У вас ваши перевозчики…“ Я говорю: ”Владимир Владимирович, ну вам ли, такому гиганту, бояться Беларуси?“ – ”Ну вот у вас так получилось“. То же самое говорят казахи, казахстанские наши партнеры. Но думаю, что эту проблему мы в состоянии решить. Вот тут мы как раз ускориться можем, крыть-то нечем, но надо доходить до уровня наших грузоперевозчиков. Но тормозить ни в коем случае нельзя. Получилось так, что поляки и евросоюзовцы на нашей территории и российской работают в более льготных условиях, чем белорусы.

Поэтому в этом отношении мы ускоримся, мы движемся к улучшению ситуации.

Что касается нефти и газа, конечно, мы будем подталкивать наших партнеров к этому, но, скажу вам откровенно, есть определенные сдерживающие факторы, которые не дают мне возможности уж так открыто воевать. Ну смотрите, Украине Россия предлагает природный газ по сколько – почти по 400 долларов со скидкой (100 долларов – скидка), 395, по-моему, примерно так. А у нас на границе какая цена на газ?

Семашко В.И. (заместитель Премьер-министра Республики Беларусь):134.

Лукашенко А.Г.: 134. Ну и что? И нигде больше такой цены нет. Нигде. Благодаря тому, что мы давно с Россией выстраивали этот рынок (там и уступки, и ”Белтрансгаз“, и транзит нефти, и транзит газа, и наша политика вся). И это – 134. Ну мне что, обнаглеть, пойти в Кремль и ногой стучать: дайте 80?!

Что касается нефти. Мы все-таки решили проблему, и та нефть, которая (при высокой цене!) шла на внутренний рынок, она практически шла беспошлинно на внутренних условиях России.

Так, Владимир Ильич?

Семашко В.И.: Да.

Лукашенко А.Г.: Для нашего потребления мы получали нефть дешевле. Там, за бугром, она стоила в 2 раза дороже. Поэтому нам грешно сегодня говорить о том, что у нас плохо. Но это еще не то, что должно было быть в Таможенном союзе, а сейчас – в Экономическом союзе. И мы к этому будем идти.

Я не хочу перечислять все то, что я предложил своим коллегам, вступая в председательство этого союза. Возьмите и почитайте, это не закрытая информация, там все прописано, как мы будем действовать в этот год председательства своего.

Поэтому все у нас есть для нормального развития. И когда кто-то плачется, что ”ах, вот тут власти Беларуси держат цены, не дают в связи с девальвацией национальной валюты соответственно прыгнуть“, я говорю: не та ситуация, как была раньше. Раньше нефть – 120 долларов, ресурсы и все сырье, которые мы покупали, в три раза дороже было. А сейчас ниже – значит, и себестоимость ниже. Так чего же вы требуете, чтобы мы вам дали возможность распоясаться и набить свои карманы больше, чем сегодня в России и на Западе бизнесмены имеют? Себестоимость понизилась – мы не понижаем цену, а мы просим: сохраните эту цену. Есть нюансы, есть исключения, есть импорт, который мы не производим, – пожалуйста, Правительству дана команда. И мы этот вопрос решаем, кто это хочет решить. Апельсины, мандарины, бананы и прочая ”зараза“, которую мы сюда завозим, – подскочила цена доллара, доллар бананы стоили (вчера это было 10 – 11 тысяч, а сегодня – 13 – 14), куда денешься, вот тот, кто хочет бананы есть, – пожалуйста, ешьте за 13 – 14 тысяч. Я бананы не употребляю, и многие из вас тоже, и я вам честно говорю: перебьемся.

Поэтому ускоряться будем, но настолько, чтобы мышцы не порвать, извините меня, и штаны не порвать, слишком резко стартуя или увеличивая скорость на дистанции. Надо все-таки спокойнее быть в этом отношении.

Бреус Н. (ЗАО ”Столичное телевидение“): Александр Григорьевич, вот Вы существенно обновили Правительство, при этом Вы не назначили никого из иностранцев, как например поступили в украинском Кабинете министров, не назначили никого с альтернативной точкой зрения, например из оппозиции, некоторых пересадили из одного кресла в другое, при этом заявили, что у Вас есть еще некий резервный состав управленцев в запасе. Это действительно так? Или все-таки реально утверждение о том, что в стране кадровый голод и Вы просто каждый раз тасуете одну и ту же номенклатурную колоду?

Лукашенко А.Г.: Я прослушал, вы не представились.

Бреус Н.: Телекомпания ”СТВ“, меня Наталья Бреус зовут.

Лукашенко А.Г.: Наталья, коль у нас диалог, я хотел бы задать вам вопрос: скажите, а вот тасуем колоду, расхожее такое медийное определение, назовите эту колоду? Вот откровенно, честно. Я же понимаю, что вы не из ”пятой колонны“ и не враги, а государственное телевидение, в конце концов, но вот вы как человек скажите, что это за колода? Я вот не совсем представляю… Ну например, вот несколько фамилий?

Бреус Н.: Ну например, губернатор Витебской области, он стал руководителем Администрации, Андрей Кобяков перешел в Правительство, Владимир Ильич остался в этой колоде, Семашко я имею в виду.

Лукашенко А.Г.: Ну хорошо, Наташа, понял, понял. Вот давайте по фамилиям. Вы сказали о Косинце. Он был вице-премьером. Вообще, иерархия выстроена таким образом, что ключевыми в стране являются, я не беру Президента, он координирует и направляет всю политику, ключевые должности – это Премьер-министр, естественно, ниже идем – министр и губернаторы. Это ключевые. В стране есть 12 высших должностных лиц. Вы же не будете отрицать, что люди продвигаются по этой служебной лестнице, и это нормально, снизу вверх? Согласны? Согласны. Косинец был губернатором. В свое время он был вице-премьером. Вице-премьер – координирующая роль, но это не центральная фигура. Да, он координирует ряд министерств, ведомств, но, как я сказал, министр принимает все решения и несет ответственность. Когда он был вице-премьером, он ушел на одно из важнейших направлений – губернатором стал. Это важнее, пусть никто на меня не обидится, для меня губернатор – это важнее. Если у губернатора будут нормально идти дела – у нас в стране все будет замечательно. Я его направил туда. Далее с должности губернатора, а это движение вверх по лестнице – Глава Администрации – высшее должностное лицо в стране (их 12, я сказал). Ну вроде бы дальше некуда, дальше только ты Президентом можешь быть или Премьер-министром, если у тебя будут соответствующие качества для этого и так далее, и так далее. То есть является ли это движение по возрастающей? Является. И это естественно. Это – человек опытный. И Глава Администрации, возглавляющий политический штаб Президента, должен знать, что происходит там, внизу.

Косинец – далеко не дурак, ученый человек, доктор наук, прошедший и протопавший эту жизнь от села и знающий эту жизнь как никто. Хорошо это или плохо для Главы Администрации? Думаю, хорошо. Я исходил из этого. Подлежит ли критике такая моя позиция при назначении Косинца? Вряд ли.

Что касается Премьер-министра. Скажу вам откровенно:
в любой стране, тем более в нашей, премьер-министры на улице не валяются... Это единицы, это единицы, назовите мне еще ряд премьер-министров в стране. Вообще, кто может быть премьер-министром, исходя из должности: а) губернатор; б) министр; с) вице-премьер. Так? Ну и кто-то из высших должностных лиц, вы их все знаете. Кто? В нашей ситуации – Кобяков пришел с предприятия, инженером окончил авиационный, по-моему, институт московский, МАИ, по-моему, инженер, затем окончил экономический факультет. И начинал с предприятия: он был экономистом, был заместителем директора по экономическим вопросам, он знает на уровне микроэкономику. Дальше, он и послом в России поработал, в основной нашей стране, с которой мы торгуем, братской нам стране, и он работал вице-премьером (экономический блок возглавлял аж 10 лет, по-моему). Потом, я скажу откровенно, это был мой сознательный ход – я его направил в Администрацию Президента и сам себе подумал: если он на этой должности выдержит – значит, он чего-то стоит. Это самая тяжелая должность, потому что ты у Президента каждый день на виду: пресс-конференции, встречи с журналистами, какие-то мероприятия и прочее, всё через этот штаб проходит, через помощников и Главу Администрации, и ложится на стол Президенту, все заключения и прочее. И не дай бог где-то что-то не так, даже малейшее, при моем характере и моем вот таком отношении ко всему, чтобы было все на месте и так, как надо… Это страшная должность. Я не буду говорить, как Кобяков там работал, но он выжил. Это большой плюс для человека. Ну и в нашей ситуации, я уже объяснял, экономика и финансы ребром встали, для нас это наиважнейший вопрос. Кого назначать – конечно, экономиста. Какого? Прошедшего снизу доверху. Я не говорю, мы все с недостатками, тоже и Андрей Владимирович, я его недостатки знаю, поэтому, как только влево – вправо, я ему сразу говорю: вот… Знаю и Косинца, с его бурным характером. Я это знаю. И мне не составляет труда при нынешней системе власти удерживать и Кобякова, и Косинца от лишних поворотов, чтобы не дай бог не наскочили друг на друга и не пересеклись во вред стране. Я это все знаю, но это уже моя работа.

Поэтому вроде бы мы тут и колоду тасуем, но, поскольку есть правило движения снизу вверх по этой иерархической лестнице, а это еще пока никто не отменял и за это никто не критиковал, эти люди давно известные, они прошли эту лестницу.

И я вам должен сказать: это не голод на кадры. Я вам честно признаюсь, что это единицы премьер-министров, единицы высших должностных лиц. Знаете, министра проще найти. Министр промышленности – сложная сегодня ситуация и так далее, у нас масса предприятий, тысячи предприятий промышленных, и лучшие руководители предприятий могут быть министрами. Я так и поступил: я пригласил с одного из хороших таких предприятий, емких, небеспроблемных, – Вовк, я его пригласил на должность Министра промышленности. Вот он присутствует. Поэтому легче здесь. А вот на эти должности – не так просто.

Вы упомянули Семашко. Я вам честно скажу: у меня было несколько вариантов по этой должности, но я сделал вывод: при всех отрицательных нюансах, а у Владимира Ильича их больше, может, чем у кого-нибудь, в плане характера, но это квалифицированный, толковый специалист. Он знает все. Он мечется по стране. Я иногда удивляюсь: сегодня он в Светлогорске, а завтра на атомной станции уже бетон заливает и так далее и тому подобное. Притом он профессионал, он как бульдог в переговорах, он никому никакой позиции не уступит, и это все аргументированно. Ну так что мне смотреть на то, что какой-то Семашко неуживчивый, там характер и прочее?! Я еще раз подчеркиваю: у нас у всех особенностей этих масса, но для страны это сегодня человек на этом месте лучший. И я пока отложил в сторону несколько вариантов в плане Семашко. Я его приглашал, я ему предлагал и другие должности, тяжелые должности, он так подумал-подумал: ”Ну если можно, до вечера“. Я говорю:
”В общем-то вы первый, кто мне говорит: до вечера подумаю… Но подумай“. Он мне говорит: ”Нет, Александр Григорьевич, если Вы не против, я еще здесь поработаю“. Но это тоже один из вариантов был. Он работает, это знающий человек, энциклопедия. Почему я должен убрать человека, который сегодня готов приносить еще пользу для страны, и рисковать, назначая нового человека, не зная, поднимется он до уровня Семашко или нет?! То, что он в ближайшие 2 года не станет на уровень Семашко, это точно. Поэтому в этой ситуации я не стал рисковать.

Вот вы назвали несколько из этой колоды человек, и я вам объяснил, чем я руководствовался. А вообще, если бы я вам принес все бумаги, которые у меня были при рассмотрении кандидатур… Коль вы задали этот вопрос, я могу в архиве их подобрать и вам показать (они со всеми моими переживаниями, пометками), даже ничего прятать не буду, вы увидите, сколько было заключений, сколько проверок, сколько мы перешерстили кадров, выбирая лучших. Знаете, существует мнение, но не столько у нас, сколько в других странах: вот группировки, какие-то группы по интересам проталкивают своих и так далее... В Беларуси это невозможно. У нас может любой протолкнуть своего, но только на уровень Президента приди и положи на стол плюсы и минусы. А потом я трем ведомствам поручу перепроверить. Когда я получу информацию, я сам сяду и все это прочитаю, перечитаю. Если я сталкивался с человеком, а у меня есть это мнение, опыта у меня хватает для того, чтобы изучить человека при назначении, извините меня, и определенная интуиция уже есть за столько лет, ведь это непростой вопрос – кадровый, это главный вопрос, поэтому принимаю решение я сам. Я могу тысячи раз советоваться, спрашивать, задавать вопросы перед назначением, но это мое решение.

Поэтому никакого лоббирования в плане подписания указов по назначению у Президента. Но я ведь знаю, еще раз подчеркиваю, свою власть. Вы правы, когда меня критикуете, что в отдельных случаях она просто неограниченная. И надо иметь мозги, надо иметь голову на плечах, чтобы, знаете, далеко не залезть, не напринимать таких решений, что потом страдать будут миллионы людей, страна и соседи.У меня тормоз этот есть.

Поэтому новое Правительство. Никакого кадрового голода. Даже есть молодые, я говорю, молодые ребята – 30 – 32 года, которые очень звучны сейчас и медийно. Взлетели наверх, но у них мало вот этого низа, и я сам себя корю: зачем я их выхватил, молодежь эту, и посадил на эти должности? Они нормально работают, а как дальше двигаться? Надо двигаться, но нет ”земли“. Это – страшный недостаток. И я в этом виноват.

Поэтому непростая это тема. И вы никогда не реагируйте вот таким образом, если читаете что-то, что вот старую колоду тасует… Старая колода и новая колода – колода, она для того и есть, чтобы ее тасовать и лучших оттуда поднимать вверх, худших сбрасывать в отбой, грубо говоря.

Но это вы термин этот предложили. Я в отбой никогда не сбрасываю… Я как-то в верхней палате Парламента сказал, что со всеми лицами, назначенными на должности и освобожденными, перемещенными (как Вы говорите ”тасовать“… а ведь это – ротация кадров, и тоже не я придумал), я со всеми переговорил, я старался никого не обидеть. И даже тому, кому сегодня больше 65 лет, даже Анатолию Николаевичу Рубинову, моему лучшему другу, 75 лет ему, я всем предложил работу. У меня есть чем заняться каждому. Для некоторых мы еще подыскиваем работу, потому что мои предложения им не подошли. Но это их дело.

Бреус Н.: Вы знаете, Александр Григорьевич, меня лично зацепило назначение вице-премьером Натальи Кочановой, потому что ну это такой своеобразный сигнал для амбициозных женщин…

Лукашенко А.Г.:Вы знаете, не столько амбициозно. Вы знаете, если бы она была, простит меня Наталья за это, такая по возрасту, как вы, это было бы амбициозно. Но это же опытнейший человек, это человек, который, даже трудно тут сказать, что она в жизни понюхала и попробовала… Она шла по ЖКХ, самому страшному, она «взяла» Новополоцк, очень противоречивый город. Честно вам скажу: до назначения и изучения я ее близко не знал. Вот она стала депутатом – да, хороший депутат, в поле зрения. Но вот так, как Косинца, я ее не знал. И предложение по назначению Кочановой поступило от силовых структур. Я поручил Андрейченко: ”Разберитесьи доложите письменно“. Он знает, что такое письменно поручиться за человека перед Президентом. Изучал – только положительное. Первый раз, пусть она знает, я вообще эту папку с документами отложил (это было полтора или год назад). И когда пришло время назначать Правительство, кандидатура мгновенно опять всплыла. Опять от силовых структур. Меня удивило, думаю: почему силовики вдруг? Хоть они и были причастны по своим вопросам к предоставлению мне заключения на людей (по нарушениям, правонарушениям и прочему они меня информируют, были они у человека или не были), а тут в заключении написано: вот мы рекомендуем Вам посмотреть на эту кандидатуру. Разобрался, изучил, посмотрел – вижу, да, люди о ней хорошо говорят там (а для меня это очень важно), ну и ряд других моментов.

Поэтому не сказать, чтобы уж слишком амбициозно это выглядело. Она просто естественным путем пришла к этой должности, честно работая на своем рабочем месте. Единственный нюанс, что, может, в ряду того, что Вы сказали, этой амбициозности, я, конечно, хотел бы больше видеть женщин на высоких должностях. Но очень переживаю и боюсь за них, когда они становятся руководителями, даже в том же Новополоцке (она вам когда-нибудь расскажет, что такое быть руководителем женщине… там и семья, и настроение мужа, и настроение детей). Ну не мне вам рассказывать, что такое женщина в семье, в доме, и, вообще, что такое женщина, а тут еще и первое лицо – такой ”хомут“, и сзади ”трехкорпусной плуг“, который нужно тащить… Это не так просто. Поэтому вот это меня иногда сдерживает. Но женщинам, пусть мужики не обидятся, в пятый раз говорю, я доверяю больше.

Крят Д.А. (корреспондент учреждения Администрации Президента Республики Беларусь ”Редакция газеты ”Советская Белоруссия“): Александр Григорьевич, Вы уже отчасти в диалоге коснулись интеграционной тематики. Да, заработал Евразийский экономический союз, есть здесь свои плюсы, есть здесь свои минусы, есть новые возможности, есть и определенные риски. Все это очевидно для любого такого серьезного рабочего процесса, но, наверное, есть и еще одна сторона. Тут очевидно, что начало работы Евразийского экономического союза, его появление как новой геополитической реальности изменяет саму структуру или конфигурацию, можно сказать, интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Очевидно и логично ушел в историю ЕврАзЭС как прототип, прообраз Евразийского экономического союза. Может быть, мало уже кто помнит, но еще раньше умер проект ЕЭП, который во времена позднего Кучмы предполагал участие Украины. Была и такая когда-то идея. И вот фон сегодняшнего дня: в конце прошлого года планировалось заседание Высшего государственного Совета Союзного государства Беларуси и России. По каким-то причинам оно не состоялось. И вот этот факт, он как бы дает уже основание некоторым аналитикам и некоторым экспертам рассуждать о кризисе самой союзной идеи – идеи вот этой ”двойки“. Вы не раз обращались к этой теме в своих выступлениях, в своих общениях с журналистами, но тем не менее все-таки как на сегодня, актуален ли проект Союза, могут ли эти два интеграционных объединения развиваться как-то вместе? Потому что почитаешь российскую аналитику, российских экспертов, там уже мнение чуть ли не однозначное: для Кремля – приоритет евразийский вектор, а союзное строительство как бы уже отходит на второй план. Действительно ли это так?

Лукашенко А.Г.: Ну давайте о конфигурации. Когда этот уже вопрос по конфигурации вставал (и мы его структурировали, скажем так: СНГ, ЕврАзЭС, Союз Беларуси и России – единое государство, которое мы поставили перед собой целью когда-то построить): на каких принципах и так далее. Это уже было, и вставал вопрос: а как? И мы заявили о том, что глубина интеграции у нас с Россией в рамках нашего проекта Союзного государства гораздо глубже. И мы тогда заявили о том, что мы ни в коем случае на вот этих трех проектах, на них не ставим крест. Они взаимодополняют друг друга, во-первых. А во-вторых, Союзного государства проект – это был, как полигон, где мы отрабатывали очень многие направления сотрудничества.

И сегодня глубина интеграции у нас с Россией гораздо, извините опять за тавтологию, глубже и шире, нежели была в Таможенном союзе, ЕЭП и ныне Евразийском союзе, экономическом союзе. Гораздо глубже.

Я уже приводил пример, повторюсь: если приоритет, как вы сказали, Кремля – Евразийский союз – это чисто экономический союз, и там ну очень строго, прежде всего Казахстан, да и мы, относимся к тому, чтобы вот это экономическое направление соблюдалось. И не больше. Например, когда встал вопрос о едином визовом режиме, то Казахстан категорически мгновенно выступил против. Мы даже и подумать не успели. Категорически против: ”Нет, это приоритет национальный, мы никогда на это не пойдем“. Когда встал вопрос по политическим вопросам, Казахстан, прежде всего, а мы, я уже говорил, потом поддержали: ”Остановимся на экономике“. Союз Беларуси и России – это экономический и военно-политический союз. У нас гораздо меньше проблем, и мы гораздо дальше продвинулись в интеграции с Россией, чем в Союзе сегодня. Сколько у нас, пять-шесть уже их? Нас трое, Армения и Кыргызстан – пять.

Что касается СНГ. Мы уже свыклись с тем, это не наша позиция, но куда денешься, мы свыклись с тем, что это просто сильная, солидная площадка для формирования, насколько это возможно, общих направлений в политике, где обсуждаются вопросы. Что-то похожее вот на эту ”семерку“, ”восьмерку“ (там же не принимаются решения, там обсуждаются, какие-то заявления делаются и так далее, а обязательных решений там нет, но когда ”семерка“ собирается (или ”восьмерка“, как ее раньше называл) и там обсуждаются проблемы, они находят определенное звучание во всем мире). СНГ – примерно те же принципы, но определенное звучание. Ну, скажем так, на постсоветском пространстве, даже в тех республиках, которые сегодня являются членами ЕС, в той же Украине или Грузии, которая вышла из состава, определенное звучание есть. То есть разная степень интеграции – Союзное государство, Евразийский экономический союз и СНГ. Это решили сохранить.

Что касается ваших настороженностей по поводу проведения ВГС. Скажу честно: Высший Госсовет в Союзе Беларуси и России– это высший орган власти, председателем я являюсь в этом Высшем Госсовете. И, когда мы определяли повестку дня и время проведения, Госсекретарь Рапота приехал, как обычно, мне докладывать: ”Вот аппарат сформировал, это-это, прошу утвердить и так далее“. Я задал много вопросов по повестке дня. Суть состояла, я не буду их перечислять, заключалась в том, чтобы те вопросы, которые мы выносим на заседаниеВысшего Госсовета, чтобы они не были проходными, чтобы не говорили о том, что это уже интерес не вызывает… Как вы правильно на это обратили внимание, что главный приоритет это там.

Поэтому я как председатель и сторонник этого проекта, а Россия не отказываетсяот него, я потребовал от аппарата, который обеспечивает нашу работу, чтобы были внесены и согласованы существенные вопросы отношений между Беларусью и Россией. По основным направлениям – экономика, финансы, политика, дипломатия, военные вопросы, их у нас хватает, – чтобы они были поставлены в повестку дня. Хочется это кому-то или нет, а они были оговорены и, если возможно, приняты решения.

То есть мы не успели к этим срокам. Когда у нас в один день было заседание ОДКБ, вы помните, это в Москве, и в этот же день было заседание нашего Евразийского экономического союза, предлагалось еще и третье провести, но я сказал, что нет,это будет попахивать формализмом, давайте эти мероприятия во времени разнесем и подготовим нормальную повестку дня. Примерно 3 марта состоится заседание Высшего государственного Совета, где-то близко к этому, но пока 3 марта, я согласовал эту дату.

Поэтому не волнуйтесь, все идет путем, никто не хочет отказываться от этого проекта, поскольку он наиболее продвинут и в отношении людей, а мыничем не отличаемся, у нас нет границ, вы сегодня в Москву едете, они приезжают к нам, они никаких препятствий сегодня не испытывают. Да, для нас Москва – тяжелый город, но только потому, что он – огромный город. Они сюда приезжают с удовольствием и отдыхают. Меня удивило: перед Новым годом все гостиницы были забиты. Когда и поинтересовался: ”Почему? Кто?“ – ”Россияне“. – ”Откуда?“ – ”В основном москвичи“. Я говорю: ”Как, из города в город?“ – ”Нет, – говорят, – они приехали отдохнуть“. Ну хорошо, отдыхайте, нам это выгодно.

Поэтому мы как одна страна в этом отношении. Это дорогого стоит. Если бы мы возвели барьеры между Россией и примерно было бы так, как на границе, допустим, передвижение с Украиной, даже до войны, то вы бы сразу это почувствовали и с удовлетворением не приняли.

Поэтому даже в человеческих отношениях мы продвинулись далеко. А это потерять нельзя. Да, хотелось бы где-то сделать более такой существенный жест или шаг в наших отношениях, но, скажу откровенно, пока не очень получается. Во-вторых, мы немного действительно отвлеклись на этот проект евразийский. А в-третьих, наверное, в последнее время не до этого. Надо сохранить то, что есть. Но это не значит, что мы застыли. Попробуем мы на этом Высшем государственном Совете обсудить более существенные вопросы в наших отношениях.

Крят Д.А.: То есть нужно понимать, что Союзное государство, оно по-прежнему остается своего рода определителем формата интеграции…

Лукашенко А.Г.: …локомотивом интеграции.

Крят Д.А.: Да. И чтобы он таким и оставался, все-таки он должен действовать более динамично.

Просто штрихами, так вот коротко, если можно, на каких направлениях надо усилить работу в Союзном государстве?

Лукашенко А.Г.: Вы знаете, дело не в направлениях. Направлений много, и мы их определили. Поймите одну вещь: у нас, кроме Высшего Госсовета, есть еще союзный Совмин, Правительство наше. Но, кроме этого, мы построили работу так, что сегодня существуют по всем направлениям и ведомствам совместные коллегии: военная коллегия совместная Беларуси и России – они решают эти вопросы; у нас есть коллегия совместная, где обсуждаются вопросы финансовые – Министерство наше финансов и их; у нас есть контакты межведомственных отношений Комитета госконтроля и (на злобу дня, вчера у них состоялось заседание) Счетной палаты. У нас все это связано как единое Правительство и совместные коллегии. Да, мы – самостоятельные, они – самостоятельные, но в рамках общего, так сказать, министерства мы эти вопросы решаем. И вот здесь надо дальше идти, глубже идти и совершенствоваться. Даже здравоохранение – ну вроде все вопросы решены, но нет, у них своя система (там почти нет бесплатной медицины, и никто бесплатные услуги не будет оказывать) – надо выстроить глубже эти отношения, чтобы наши люди не страдали, попав там в сложную ситуацию, так, как их – у нас. Мы пошли дальше и относимся к русскому человеку, как к своему: если он попал в беду – ”скорая помощь“ его заберет, но мы будем его лечить, как своего человека, даже если деньги не заплатит. Там с этим делом сложнее.

То есть нюансы по всем направлениям. И нам здесь надо шлифануться.

Если вы хотите сказать, что ”а вот где бы сделать шаг?“, вы знаете, я вам просто напомню: у нас есть Договор, в этом Союзе есть Договор. И что я критиковал: Россия давно уже не пошла на референдум, и на этом референдуме определение будущего. Вот в это мы уперлись. Сделай мы этот шаг – была бы совершенно иная ситуация. Пока не сделали…

Маховский А.А. (корреспондент агентства Рейтер): Добрый день, Александр Григорьевич! Андрей Маховский, агентство Рейтер.

В прошлом году Беларусь неожиданно для многих выступила эффективным миротворцем в украинском конфликте. И вот сейчас все стороны конфликта ссылаются на соглашения, которые называются минскими. В связи с этим почувствовали ли Вы какое-то изменение в отношении к Беларуси со стороны Запада? Может быть, есть какие-то косвенные признаки? Или есть какие-то прямые признаки того, что это отношение стало улучшаться?

Лукашенко А.Г.: Ну еще хочу, уважаемые друзья, обратить ваше внимание на то, что у нас не совсем пресс-конференция, поэтому, если вы хотите, я не настаиваю, высказать свою позицию по задаваемому вопросу, я буду рад ее услышать. И если бы Андрей, допустим, высказал свою позицию в этом вопросе, было бы неплохо. Но это его право, просто я вам напоминаю, чтобы мы окончательно не скатились в формат обычной пресс-конференции – ”вопрос – ответ“ и не были подвергнуты критике нашими оппонентами, ну моими оппонентами, что я говорил больше, чем вы. Поэтому я вас приглашаю все-таки к этому диалогу.

Андрей, Вы сказали о том, что мы стали некими миротворцами. Я всегда от этого отпихивался и постоянно об этом говорю: мы – не миротворцы, мы не напрашивались на эту функцию, не напрашивались, мы никого не собираемся мирить, если нас об этом не просят. Меня попросили: сделайте что можете. Я исходил прежде всего из эмоций, а потом я говорил и об экономике: до
7 миллиардов товарооборот с Украиной был, с Россией у нас вообще 40 миллиардов товарооборот и так далее и тому подобное. Мы – три брата или три сестры – старший, средний, младший. Я согласен, мы – младшие (дольше жить будем...). Но вот беда, вот случилось это все – конечно, это нас волновало, конечно, где-то в кулисье, там и сям мы обсуждали эти проблемы, и с Владимиром Владимировичем, и с Петром Порошенко, да и не прятали, обсуждали (может быть, не детализировали эти все диалоги). Но вот таким образом я им говорил всегда: мы готовы, вот если вам что-то надо – ДНР, ЛНР, Украина, Россия – если что-то мы можем для вас сделать (а только так я ставил вопрос), вы скажите. Если это возможно с нашей стороны, мы обязательно сделаем, мы ведь не чужие, во-первых. Во-вторых, мы мало об этом говорим, эта война (это война!), она уже не там, далеко, она у нас уже, она у нашего порога, это уже влияет на нас, начиная с того, что несколько десятков тысяч беженцев уже на территории Беларуси, нам приходится спасать своих людей, а это же не чужие люди, они с детишками сюда приехали. Это нагрузка. Это уже приходится нам границу очень жестко закрывать. Вы правильно заметили в средствах массовой информации, что я очень часто начал обращаться к этому вопросу, пограничному. Более того, вы тоже это заметили, я нередко провожу мероприятия в военном плане. Ну, я – Главнокомандующий Вооруженными Силами, я не могу не реагировать где-то на какие-то события в Ираке, в Сирии. В каком плане – приспосабливая свои Вооруженные Силы к современной войне, делая выводы. А здесь у нашего порога война, я вынужден реагировать. И это стоит денег. Но это – еще не война. И самое главное – чтобы эта зараза к нам не пришла. На основании этого, хотел бы я этого – не хотел, я вынужден вмешиваться непублично в эти процессы.

Когда я спросил в очередной раз: ”Что мы можем, белорусы, помочь, где мы можем подставить свое плечо?“ – Президент России и прежде всего Президент Украины Петр Порошенко меня попросил: ”Помогите собрать людей, мы хотели бы, чтобы это в Минске было. Название этой группы – контактная группа (вы это знаете), помогите провести“. Мы сделали все, что они хотели. То есть мы не рвались в это миротворчество. Мы никакие не миротворцы. Нас просят – мы делаем. Будут нас просить еще о чем-то – мы сделаем.

Что касается нашей инициативы. Мы имеем свою точку зрения по этому кризису, мы имеем определенные предложения. О них знает Президент России, о них знает Президент Украины, о них знают руководители ЛНР и ДНР. Подходят они им – они нам скажут: ребята, помогите нам здесь, здесь. Нет – ну что ж, на нет и суда нет. Мы не собираемся напрашиваться и пиарить на этом, как некоторые об этом говорят. Такой пиар опасен.

Что касается отношений Европы и Америки. Так, Андрей, я понял вопрос? В связи с этим кризисом отношение, позиция к нашей Беларуси?

Ну если бы я сказал, что я вообще не знаю, не смотрю на это и так далее, то было бы каким-то ерничеством. Конечно, я вижу, что происходит у наших западных партнеров в связи с этим. Но я не очень упиваюсь этим, что ”ох, видите ли, вот так вот случилось, ситуация сложилась так, что она нам помогла“. Я так это не представляю и не мыслю. И не только потому что… не только по каким-то другим вопросам, а прежде всего – я не очень-то доверяю западным партнерам. И это есть политика, как вы говорите, грязное дело. У кого-то грязнее, у кого-то чище, но это – политика. Сегодня Западу выгодна такая позиция Беларуси, они где-то нам скажут спасибо: да, действительно ваша позиция… Ну мы это слышим, но не больше. Тем более я прагматик, я прекрасно понимаю: никаких, Андрей, сдвигов больших в отношении Европы, Америки и Беларуси не будет, пока не пройдут президентские выборы. Я к этому нормально отношусь. Может быть, и я бы так выжидательно к этому относился... Нас это не напрягает, если это не напрягает европейцев и американцев.

Единственное, я хотел бы, чтобы и Европа, которую этот кризис вроде волнует, но не очень, ведь это не у них, и Соединенные Штаты Америки, которые вообще далеки от этого кризиса, и Россия, которая очень вовлечена в этот кризис, и Беларусь, которая не в стороне, да и опасность существует очень реальная переноса этих явлений на территории Беларуси и России, чтобы мы вместе, объединившись, сделали максимум для прекращения войны.

Я как-то грубо по-мужски сказал: ”Тот, кто хочет воевать, – в чистое поле (или в аэропорт, который там, в Донецке, разбомбили). Один – с одной стороны, другой – с другой поставили ”Грады“, гаубицы, ”Точки“ и прочее, и начали молотить друг друга“. Но негоже, когда гибнет мирное население, особенно детишки. Там погибло, по отдельным данным, 60 детей во время этого конфликта! Они-то в чем виноваты?

Вот наша позиция.

Поэтому, если дерутся два брата, старший и средний, младший не должен быть в стороне. Но не лезть в пекло, пока его не попросят. Вот наша позиция. Хотите – мы готовы. Не хотите – ладно.

Бабоед У.Л. (заместитель главного редактора газеты ”Комсомольская правда“ в Белоруссии“): Здравствуйте. В последнее время в Беларуси ощущается вот такое усиление военной риторики. С одной стороны, Вы говорили в прошлом году, что Беларусь даже готова претендовать на Смоленск и на Калининградскую область, с другой стороны, чаще проводятся учения, Вы чаще посещаете войска, встречаетесь с силовиками. Вот с чем эта активность связана? Это, скажем так, опасение Майдана в Беларуси? Или это опасение российских настроений, вот этого российского ”крымонашизма“ на территории Беларуси? Или это какая-то подготовка к войне? Или это действительно подготовка к внешнему захвату Смоленска?

Поясните, пожалуйста.

Лукашенко А.Г.: Вы правильно сослались на все, но перевернули это так, как хотели... Есть такой прием, наверное, у журналистов, хотя, я уверен, вы знаете ответ на этот вопрос с моей стороны. Вы же прекрасно понимаете и, наверное, совсем не допускаете, что я претендую на смоленские, псковские, брянские земли или на Калининград. Я абсолютно уверен, что это так, но тем не менее этот вопрос задаете. Поэтому еще раз подчеркиваю: нам чужих земель не надо, нам желательно – свою никому не отдать, удержать. Мы государство построили на этой земле – желательно, чтобы эта земля осталась нашим детям и нашим внукам, и вашим внукам чтобы она осталась. Вот это будет самый большой подарок для меня. Меня, может, уже тогда не будет, когда ваши внуки вырастут и будут жить как полноправные граждане на этой земле, но все равно будут нас вспоминать и вас тоже, что мы когда-то построили это государство. В этом главная моя задача.

А когда я говорил о смоленских землях, псковских ибрянских, хотя в истории это было, это действительно было, вы же это отрицать не будете, когда меня ”доставали“ с тем, что ”вот завтра Путин тут придет с батальонами, захватит наши земли, белорусские, могилевские, витебские, а может, и всю Беларусь“, я тогда риторически ответил: ”Нет оснований. У нас, – говорю, – больше оснований“. Но это обычная была риторическая шуткав ответ на те вопросы, которыми меня ”доставали“. Мы не претендуем на смоленские земли. У нас блестящие отношения со смолянами и теми людьми, которые живут на нашем приграничье, если можно его так назвать. Блестящие отношения. Мы помогаем друг другу, мы убираем там хлеб, они нам за это платят поставками топлива, заправляют комбайны, автомобили, где мы пашем им, они к нам приезжают, если мы их приглашаем и не приглашаем. Здесь абсолютно нет разницы, не чувствуется границы между двумя государствами. Что еще надо? Нам что, головная боль нужна еще? Ну представьте: Смоленск, Брянск и Псков дополнительно к Беларуси – пол-Беларуси. Вы понимаете, сколько там проблем?..

Поэтому с любой практической точки зрения, какой бы то ни было, такого вопроса никогда не стояло. И не стоит. И потом, ну надо быть совершенно идиотом полным, чтобы претендовать на часть земель у такого гиганта, как Россия! Это что, реально? Это нереально!

Вот Япония – гораздо мощнее государство, поддерживаемое Америкой, оно тоже хотело бы у России Курилы прибрать и другие острова, но оно даже не помышляет о том, чтобы силой или еще как-то их отнять. Это невозможно в современном мире в отношениях между даже мощными государствами, а не то что небольшое государство сегодня готово у кого-то забрать землю…

Поэтому надо успокоиться и понимать, что это была соответствующая шутка, и не больше.

Мы поддерживаем с Россией и с этими регионами отличные отношения, так будут строиться наши отношения и дальше, но если кто-то с ума сошел или сойдет после меня или еще в какие-то времена, так Господь ему в дорогу. Я думаю, белорусский народ не позволит ему подобным образом действовать.

Что касается военной риторики, я на сей счет уже говорил: когда происходят определенные события, когда у нас нет такого ресурса, как у России, допустим, формировать такую армию, но мы должны, так сказать, будущему мечтателю-агрессору (или как его назвать?) нанести непоправимый ущерб, или неприемлемый, как мы говорим, ущерб, мы должны иметь соответствующую армию, исходя из наших возможностей. Поэтому мы со своими учеными-военными и нашими военными вообще изучаем все конфликты в мире. Мы трижды переформатировали нашу армию. И я тоже не скрывал – мы пришли к тому, что у нас должны быть мобильные и хорошо вооруженные, подготовленные, выдрессированные мобильные части, которые могли появиться сегодня в Бресте, а завтра в Витебске, буквально за полночи быть переброшенными, и создаем для этого технику, и создаем для этого вооружение, и нанести любой удар. Мы не сможем по фронту держать фронт, фронта не будет. Мы не сможем плотность орудий, прочих вооружений, и людей набрать столько, чтобы окружить кого-то и держать. Нет. Нужны вот эти мобильные подразделения. И этот вывод мы сделали, исходя из нынешних войн, в том числе и изучая вот эти конфликты, до украинского.

Поэтому мы потихоньку-потихоньку свою армию таким образом приспосабливаем – не дай бог (не дай бог!) к какому-то конфликту, исходя из наших возможностей.

Вот наша политика и наша идеология в этом отношении.

Сейчас, если уж вы хотите, я все больше и больше поговариваю, не просто поговариваю, а сегодня работаем, через некоторое время мы вам докажем это, я говорю о том, чтобы мы имели свое оружие.

У нас чье оружие?

Бабоед У.Л.: России.

Лукашенко А.Г.: Российское. То есть оно советское, но основное производство сконцентрировано в России, часть – у нас. Но только как часть создания этого оружия – электроника, математика, оптика и так далее – это у нас, это очень важно, но основа там. А нам надо иметь хорошее оружие, хорошее, которое нам очень нужно сейчас. И чтобы будущий агрессор даже не помышлял воевать против Беларуси, вот такие системы нам нужны. И мы их через несколько месяцев будем иметь, если уж абсолютно откровенно.

Но мы не хотим воевать, мы не готовимся к войне! Но если не дай бог что-то случится, я не хочу, чтобы вы меня прокляли, когда у нас нечем будет воевать. Поэтому порох у нас держат сухим. Это не я придумал. Когда у нас будет оружие и люди будут подготовленные – никому не захочется с нами воевать. Пример тому – Украина: армии не было, сейчас на марше приходится создавать армию (армия была разрушена полностью практически). Этого быть не должно.

Что касается Майдана. Ну я уже не один раз об этом говорил: если у кого-то есть в голове такая шальная мысль, что в Беларуси будет Майдан или возможен… Чем раньше вы это из головы своей выбросите, тем лучше будет, потому что это место должна занять нужная для вашей жизни информация! Никогда в Беларуси Майдана не будет! Пока я Президент и у меня достаточно для этого полномочий и сил, чтобы предотвратить братоубийственную бойню. Никому, ни вам, ни мне, ни сидящим здесь, ни тем, кто нас слушает, Майдан не нужен! Есть ”отморозки“, есть, ну так на это и власть есть, чтобы их нейтрализовать и не допустить стрельбы друг в друга.

Кто хочет воевать – по-моему, в Сирии война идет, на территории Сирии, вербуют во многих местах – туда. На билет деньги дадим, но воевать внутри нашей Беларуси мирной, мы этим гордимся – безопасной страны, никому не будет позволено!

Вот причина того, что Майдана здесь не будет. Я уже об этом говорил.

Что касается некого российского ”нашизма“, успокойтесь. Во-первых, России не до этого, а во-вторых, у меня в голове не укладывается, что мы когда-то, мы, русские люди (как я говорю на хоккее иногда, на тренировке ругаюсь на своих игроков: ты, говорю, нерусский… или русский – нерусский… хотя там все белорусы и русские), мы, русские люди, будем воевать с русскими?! Вы как это представляете, что мы будем воевать? Я этого не представляю. Поэтому, когда меня начинают настораживать подобным образом или говорить о том, что вот завтра… Помните, в Парламенте говорили: ”Вот завтра (после Крыма) Путин придет, захватит Беларусь“.  Я сказал: ”Еще неизвестно, кто с кем потом воевать будет, если сюда придут русские. Наверное, мы тут объединимся и будем воевать против наших общих врагов, если не сказать большего“. Я в шутку это сказал. Поэтому я вообще не допускаю и не представляю, как русский человек придет в Беларусь воевать? Родной, на свою родную землю?

Поэтому надо успокоиться, выбросить все эти гадости из головы. У нас слишком много проблем, которые надо решать.

А если есть некоторые тут ”умники“, которые любят палки в колеса вставить, и у нас так называемые ”свядомыя“ и отдельные не то приехавшие, не то долго живущие здесь, считающие, что белорусская земля – это часть, как они говорят сейчас, русского мира и чуть ли не России, – забудьте! Беларусь – это суверенное и независимое государство, в котором живет порядка 10 миллионов человек и каждый день, как я говорю, переворачивается около
2 – 2,5 миллиона наших гостей.

Никто нам претензий не предъявил, бывая здесь. Мы всегда были гостеприимны к любому человеку. Но заставим любого уважать наш суверенитет и независимость, кто помышляет о том, что нет такой страны – Беларусь, не было и так далее. Не было – а сейчас есть! И с этим надо считаться. И мы свою землю никому не отдадим! Это моя задача. Как она ни трудна и тяжела, я ее решу. Я выполню свою миссию, чего бы мне это ни стоило. И за моей спиной стоят сотни, тысячи таких людей вооруженных.

Поэтому успокойтесь, живите спокойно, рожайте, растите детей.

Может, я не совсем удовлетворил вас своим ответом?

Бабоед У.Л.: Спасибо.

Лукашенко А.Г.: Пожалуйста. Я думаю, после этого ”Комсомолка“ к нам будет благосклонней относиться.

Ходосовский В.В. (редактор аналитического еженедельника ”Белорусы и рынок“):Александр Григорьевич, одной из причин девальвации называют недостаточность золотовалютных резервов. Сегодня они не покрывают даже половины не то что внешнего валового долга, но и госдолга. Вы недавно говорили, что пополнять резервы нужно не за счет кредитов и внешних займов, а за счет экспорта. Да? Но мы помним, что даже в те времена, когда экспорт активно рос, всё равно не хватало валюты, чтобы пополнять эти резервы, в частности в прошлом году ЗВР пополняли за счет кредитов России и ”Банка ВТБ“. Скажите, возможны ли новые кредиты России или российских банков на пополнение ЗВР в текущем году? Выставляет ли Россияпри этом какие-то дополнительные и вообще жесткие требования политические, экономические (например, приватизация, которая является одним из таких ресурсов пополнения ЗВР)? Может быть, наш российский партнер здесь рассчитывает на покупку каких-то активов, в частности можно вспомнить пять интеграционных проектов. Это один вопрос.

Спасибо за возможность какого-то диалога. Вот Вы говорили даже здесь, что причиной нашей сегодня сложной ситуации являются внешние факторы. Дело в том, что, может быть, это говорит о том, что наша экономика является очень чувствительной и зависимой от внешних шоков. Может быть, в самом деле проблемы реформ, они… этот кризис подтолкнет нас к тому, чтобы задуматься о реформах более глубоких и широких, чтобы все-таки наша экономика была более устойчивой к таким последствиям внешним?

Лукашенко А.Г.: Опять же хочу вас спросить: вы о каких реформах, что более конкретно?

Ходосовский В.В. О либерализации, допустим, стимулировании частного бизнеса, легализации законодательства, возможность какой-то, сказать, более шоковой приватизации, которая приносит средства. Их много вариантов есть, об этом пишут, я в своей газете тоже, у нас эксперты, а нам в этом году уже 25 лет, мы постоянно об этом пишем. То есть стоит все-таки об этом говорить и обсуждать эти вопросы, раз уж так действительно сложно приходится, а не ждать удачной конъюнктуры очередной раз.

Лукашенко А.Г.: Вы знаете, я просто с последнего начну.

Не знаю, способен ли я вас убедить, потому что у нас с вами диалог вечный, вы всегда мне задаете вопросы. Я читаю вашу газету, порой такие гадкие вопросы, как я их оцениваю, думаю: ну зачем вот так? Где-то тенденциозно, а где-то ну правее Середича Иосифа, моего старого друга… Поэтому я так читаю и думаю: ну это у вас заданность такая или вы действительно придерживались такой точки зрения? Ну попробую еще раз вас убедить. Например (наконец-то я понял, что такое структурные реформы с точки зрения вашей рыночной газеты и либералов наших, потому что вы – один из таких либералов, это нормально), приватизация, либерализация. Когда мне об этом говорят, я думаю: господи, а что мы еще либерального не сделали в нашей стране, чтобы работали предприятия?

Вот скажите, мы не помогаем какому-то предприятию, в том числе частному? Я уже не говорю о том, что свобода уже: налоги заплати – и только продай свою продукцию. Будем помогать и частникам и так далее и тому подобное, чтобы только продать продукцию. Продав продукцию, предприятие будет готово заплатить налоги. В том числе и частные, и государственные. Для меня разницы нет.

Уже куда большей либерализации, куда большей поддержки… Если я, допустим, с визитом куда-то вылетаю, то у меня летит следом или впереди самолет во главе с Семашко, набитый полностью руководителями государственных и частных предприятий. И я их за руку свожу там с министрами, еще с кем-то, лоббирую их по-настоящему, чтобы было нормально. Какой уже больше либерализации надо?! Хотелось бы той либерализации, которая есть в России? Я не хочу этого, пусть на меня россияне не обижаются.

Пример. Мы в Сочи, накануне Олимпиады, вложили определенные средства в недвижимость (решили что-то там построить, кусок земли у нас был возле санатория, на этот кусок всегда искоса смотрели другие), мне докладывают: ”Александр Григорьевич, ну как-то, знаете, все занято к Олимпиаде… Вот тут уже косо посматривают, что мы тут не застраиваем, эту землю, а она у нас“. Я говорю: ”Ну это наша земля. У России есть в Беларуси земли, мы же не забираем“. – ”Нет, Александр Григорьевич, ну вот такая ситуация“. Я говорю: ”Хорошо, давайте построим свое и по хорошей цене продадим“. Вот если бы мне сейчас сказали: вот есть деньги, лишние деньги, есть кусок земли где-то, к примеру в Сочи, иди и строй, я мгновенно бы запретил это делать. Слушайте, на каждом шагу в этой либеральной экономике: шаг сделал – плати, шаг
сделал – плати… Никакую бумажку, ничего невозможно подписать. И я, приняв решение вложить там средства, чтобы получить деньги, мы, построив там ”Апарт-отель“, огромный дом какого-то апартаментного типа, шикарный дом, хотели его продать и получить определенные дивиденды. Прямо у моряпрактически. Если хотите, можете купить, у нас, по-моему, там еще квартиры остались, в этом доме. Слушайте, я не хочу такой либеральной экономики... Мне этот директор, как только я появлюсь там, говорит: ”Траншею прорыть, подписать бумагу – плати“. Миллионы российских рублей! Не просто там конфет коробку, шоколадку и прочее. И везде так.

Я могу привести второго нашего брата – Украину. Ну, наверное, вы сами знаете. Там полная либерализация, полнейшая! Вы хотите такой либерализации? Я не хочу. Я хочу, чтобы был в стране порядок. Этот порядок на основании закона: произвел – мы не мешаем, покупаешь сырье для производства – только помогаем. Мы что, для частных предприятий природный газ дороже продаем, чем для госпредприятий? Нет. Всячески помогаем, даже кредитами сейчас. Даже кредитами. Частным предприятиям.

Но я вам другой еще пример приведу. Вы говорите о приватизации, у нас есть ”Амкодор“ – частное предприятие. Много таких, но я беру специально это предприятие, которое схоже с нашим МАЗом, БелАЗом и прочее. Оно приватизировано. Вы что думаете, они там бога за бороду взяли? Я, зная хорошо Шакутина,поскольку мы родились практически в одной деревне, и он, иногда встречаясь, мне рассказывает: ”Александр Григорьевич, помогите там, помогите там, помогите там, вот это не решается, это…“, и мы точно так, как к МТЗ или МАЗу, БелАЗу, относимся к ”Амкодору“, поддерживая его, помогая и так далее. Вот Семашко сидит, он и Министр промышленности, эти процессы хорошо знают.

Какая поддержка нужна?.. Вот оно, приватизированное предприятие. Структурировали мы на примере ”Амкодора“ нашу экономику, оно что, процветает? Нет!

Поэтому не надо вводить в заблуждение людей, что если мы предприятия раздадим сейчас частникам, приватизируем, то они сегодня будут процветать. Ничего подобного. Кризис ударил по всем предприятиям одинаково. И поймите вы наконец меня, вопрос ведь не во мне, я могу приватизировать, и даже прийти к приватизации земли, но это же ничего не даст в этой ситуации, да и в любой ситуации.

Это ничего не даст! Мы четверть наших бывших колхозов и совхозов приватизировали. А знаете, сколько мы вернули обратно от этих приватизаторов, которые сделали еще хуже, чем было в колхозе и совхозе? Не знаете. Поинтересуйтесь.

Вопрос не в этом – в этой либерализации и реструктуризации, а вопрос в другом. Или приватизации, как вы говорите. Везде надо вкалывать, везде надо выдерживать конкуренцию! А это – вопрос непростой. Мы слабее, чем Евросоюз, и даже в каком-то смысле Российской Федерации, у них больше этих возможностей. Поэтому нам тяжелее. Все элементарно.

Что касается первого вашего вопроса: девальвация, ЗВР. Девальвация произошла потому, что не хватало золотовалютных резервов. Но только слепой не видел того, о чем я сказал, – обвал российского рубля, война в Украине, девальвация тенге и так далее и так далее. Это что, не влияет на нашу страну? Конечно, влияет. Я не говорю о психологии, это тоже влияет на нашу страну. Вы говорите: ”Вот были времена, когда был экспорт, но ЗВР у нас не было“. У нас тогда чуть больше было ЗВР, чем сейчас. Но вы в чем-то правы, что был хороший экспорт, валюта в страну больше поступала, а я задам следующий вопрос: а куда мы эту валюту девали? Мы ее отправляли модернизировать наши предприятия, мы здравоохранение полностью перестроили. То есть валюту, которая поступала, мы могли сложить  в золотовалютные резервы. Может, надо было и больше оставить золотовалютных резервов, чем мы оставили. Мы пошли другим путем – мы, эту валюту получив, и те крохи, которые у нас были, мы вбросили: а) в сельское хозяйство. 55 миллиардов долларов, а может, уже на сегодняшний день и больше, мы вложили в модернизацию и спасение сельского хозяйства. Но многие говорили ”деньги закопали“, а я говорю, что сегодня каждый год мы имеем 7 миллиардов экспорта и накормили свою страну. Нам некуда было деваться, нам надо было спасти сельское хозяйство, потому что у нас это – ресурс, это резерв, это рычаг наш – сельское хозяйство. Здесь мы меньше от других зависим, потому что у нас есть земля.

Второе – мы направили на модернизацию деревообработки миллиарды долларов. И вот сегодня мне Кобяков докладывает, что как бы мы их там не ”мочалили“, а наибольший прирост производства и экспорта дали предприятия ”Беллесбумпрома“. Вот эта деревообработка, она уже сегодня дала.

Здравоохранение – мы десятки миллиардов долларов туда вкинули, для того чтобы больницы привести в порядок и оснастить самым современным оборудованием. 15 лет тому назад даже ”Белорусы и рынок“ не могли сказать, что мы будем пересаживать человеку сердце, и шагнем дальше, чем американцы и французы, которые несчастного еврея, бывшего моссадовца-руководителя, по возрасту, видите, нельзя – кинули: иди умирай. Он приехал к нам, мы его прооперировали – сейчас (тьфу-тьфу, слава богу) живет и спасибо нам говорит. Мы этому научились.

Мы плохо-хорошо, но мы создали свой космический аппарат, запустили в космос, тем самым показав, что мы это можем. Мы строим свою атомную электростанцию. Можно было сэкономить, не брать кредиты, не тратить наши деньги, а положить в кубышку, можно было, но надо и страну развивать.

Поэтому вы можете меня критиковать в этом плане, власти критиковать, вы имеете на это право, но я живу реальной жизнью и понимаю, что не только завтра люди хотят жить, но хотят жить и сегодня. И должно быть образование нормальное, здравоохранение, армия должна быть нормальной, а это деньги, безопасность надо обеспечивать. Поэтому деньги складывались, которые мы тогда получали от экспорта, не в золотовалютные резервы, а больше тратились на спасение и подъем нашей экономики. Поэтому у нас и не сложилось таких огромных золотовалютных резервов. Так ни одно государство не поступало, а мы пошли этим путем.

Да, попали два раза, поскольку небольшие были… Если бы было больше золотовалютных резервов, поверьте, я бы их тоже так не тратил. Вот если бы у меня было 50 или 100 миллиардов ЗВР, то это не значит, что я бы на рынок вбрасывал при ажиотажном спросе эту валюту. ”Сжигать“ валюту никому не положено. Если ажиотажный спрос, вы же рыночники, вы всегда мне, вот все мне советовали, от Богданкевича и вас, особенно в вашей газете: ”Надо отпустить курс. Какой установится – такой и установится“.

Ну, представьте, если бы я его отпустил, как бы сейчас страдали некоторые, которые импортозависимые, от доллара зависят и так далее… Мы пытались вот эти пики срезать. Где-то получалось – не получалось. Нас россияне часто критиковали в этом, а когда сами попали, тот же инструмент используют.

Поэтому да, вы правы, мы не создали огромных золотовалютных резервов. Почему – я вам сказал. Если бы сельским хозяйством вообще не занимались, то 50 миллиардов было бы дополнительно в золотовалютных резервах. Но что бы было с людьми, которые там живут? Что бы было со страной вообще? Это как пример – сельское хозяйство, а вспомните, какие были наши районные больницы, а вспомните, что было с минским здравоохранением… Мы всю страну подняли в здравоохранении, а Минск отстал. В этом году закончим, полностью закончим модернизацию поликлиник, больниц, насколько это возможно, в Минске, особенно центров, мы здесь можем спасти и оказать помощь любому человеку. Вот про онкологию, по-моему, в ”Комсомолке“ или где-то я прочитал, что мы оказываем дорогостоящие услуги. А к концу года, это по моей инициативе, я настоял на том, чтобы мы выделили, по-моему, миллионов 70 долларов, чтобы построить ПЭТ-центр в Беларуси (чтобы на уровне клетки, на ранней стадии мы могли определить злокачественные болезни).

Александр Николаевич, я правильно выразился, ты же доктор?

Косинец А.Н. (Глава Администрации Президента Республики Беларусь):Да, правильно.

Лукашенко А.Г.: Это же недешево стоит, но жизнь человека для меня дороже, чем 70 миллионов. И в этом году мы закончим этот центр, вот я поеду его открывать.И привезли, кстати, эту идею журналисты, вот он сидит, второй слева. Несчастье его коснулось, и он из Германии эту идею привез и говорит: ”Александр Григорьевич, вот так, как в Германии – нигде нет “. Я ему тогда сказал: ”Построим“. Он сам не верил. Построили, Григорий Алексеевич.

Поэтому да, можно складывать в резервы и сидеть более-менее спокойно, курс будет спокойный, но в стране ни черта не будет. А вот где эта равнодействующая, кто его знает? Как экономист вам говорю, экономисту экономист, кто его знает, никто не определил. Да, немножко сложнее у нас период, но у нас есть сила и даже мощь, если хотите, на наши 10 миллионов, для того чтобы выдержать это. Шевелиться надо! А шевелиться я всех заставлю. Вас не буду, вы журналисты, вы демократы, конечно, куда же…

Так что вот так.

Что касается Российской Федерации. Но вы задали так вопрос, как будто знаете на него ответ, и не как будто, а вы точно знаете. Но если вы хотите из моих уст услышать и меня протестировать, пожалуйста.

”Возможно ли какая-то помощь от Российской Федерации по кредитам?“ Знаете, нам не хотелось бы больше брать кредитов. Нам не хотелось бы. Но, я имею твердые договоренности с Президентом и Премьер-министром, если уж очень будет тяжело, то Россия плечо подставит. Я процитировал Путина. Россия плечо подставит. Почему? Не потому что мы нахлебники, а потому что, давайте откровенно говорить, наша экономика – часть сегодня российской экономики. Мы потребляем их огромное количество ресурсов, мы покупаем у них на 30, наверное, миллиардов на 30, да, Владимир Ильич, долларов ресурсов и прочего у России по импорту?

Семашко В.И.: По многим заводам у нас уровень локализации по комплектации, которую мы покупаем в России, на уровне 50 – 60 процентов.

Лукашенко А.Г.: Нет, я имею в виду по импорту из России, в товарообороте импорт у нас, наверное, миллиардов 30?

Семашко В.И.: Чуть меньше.

Лукашенко А.Г.:Газ, нефть, ресурсы…

Семашко В.И.: Чуть меньше – 23 – 24 миллиарда.

Лукашенко А.Г.: По сегодняшнему? Сколько?

Косинец А.Н.: 21 миллиард за 2014 год.

Лукашенко А.Г.: За 2014? Вы представляете, что это миллиарды, мы у них покупаем, а им надо продать. И они понимают, что то, что здесь мы варим, производим, о чем сказал Владимир Ильич, это 50 процентов еще комплектующих, а у некоторых предприятий – 70, мы покупаем у них комплектующие, даем им работу, создаем готовый продукт. И половину продаем в Российской Федерации. Это выгодно для России – выгодно. Поэтому никуда не денешься, надо поддержать, если это будет нужно. Но мне не хотелось бы закредитовываться и дальше. Возможно. У нас четвертый транш от ЕврАзЭС есть, мы можем его получить. И миллионов 500 Россия нам четко пообещала в прошлом году, что они из бюджета могут выделить.

Но я открою уже секрет, мы меньше рассчитываем на эти ресурсы и кредиты (в этом году мы должны по долгам выплатить порядка 4 миллиардов долларов, по-моему). Это самый крупный платеж. Четыре миллиарда – в будущем году, полтора миллиарда – миллиард 700, это уже немного. Если трудно будет, мы будем вести диалог о реструктуризации этого долга на этот год. Это более реально.

Поэтому мы не собираемся тут вот акцентироваться на кредитах. Сегодня все Правительство, все должностные лица, которые причастны к этому, поехали за рубеж. Нам нужно диверсифицировать рынки сбыта. И уже некоторые привезли контракты. В том числе МТЗ и другие предприятия, кто начал шевелиться, от Чили (допустим, БелАЗ) и до Китая, Японии наши люди работают, для того чтобы продать хотя бы 1,5 – 2, но так, чтобы диверсифицировать экспорт и получить дополнительно валюту. Деньги в мире есть, но эти деньги сегодня не в традиционных для нас странах и центрах, а где-то немножко дальше, в других центрах, поэтому надо искать там. И мои визиты, предстоящие в десяток – полтора десятка стран в этом году, – это тоже не что иное, как диверсификация экспорта, для того чтобы получить оттуда валюту.

Вот там мы будем искать, а не в кредитах. Кредит – это если хуже-хуже-хуже будет.

К сожалению, смотрю на российский рубль – по-моему, там улучшений нет? Там, по-моему, идет по-прежнему падение. Это плохо для нас. Падает и цена на нефть, и еще море проблем, поэтому стараемся вертеться.

Поймите, можно эти недостатки прикрыть некой либерализацией и приватизацией, объявить некий новый курс и сказать народу ”потерпите“, но это будет обман. Я этим путем не хочу идти. Не время сегодня шарахаться.

Я это так понимаю. Я знаю, что я не удовлетворил вас своим ответом, но это – моя позиция. У вас, я знаю, есть своя позиция. Но уверен, что в третий раз, когда мы на большом форуме встретимся, я уже вас в чем-то смею разубедить, а может быть, по случаю (по-моему, 25 лет газете, да?) 25 лет, может быть, поспорим где-то и по этому поводу. И я уже смогу вас хоть немножечко наклонить в сторону жизни, а не либеральной экономики.

Вы извините, что я в шутку так говорю.

Протасевич В.Н. (главный редактор ГУ ”Редакция газеты ”Единство“, Борисовский район): Уважаемый Александр Григорьевич, в конце декабря прошлого года суд вынес приговор в отношении руководителя ”Борисовдрева“ – молодой директор получил 3 года колонии. У многих сложилось впечатление, что Владимир Мальцев оказался крайним в этом громком деле и ответил своей свободой за все промахи модернизации, в том числе и на правительственном уровне. Не считаете ли Вы, что приговор жестковат и что именно такой исход этого дела может вселить страх или неуверенность у управленцев, особенно молодых, при принятии важных производственных решений?

Лукашенко А.Г.: Ну, вы знаете, может быть, кто-то там будет и напуган, и так далее и тому подобное. Вы опять подняли этот вопрос. Я его как-то видел в средствах массовой информации. И, поверьте, я отреагировал, я видел определенную критику, в том числе и ”Белорусы и рынок“, и подобных газет, я отреагировал и предупредил правоохранительные органы: не глядя на то, что я крайне недоволен модернизацией в Борисове, что там бесхозяйственности хватало, нельзя подстраиваться в этом плане и ломать судьбу человеку, поэтому вы отвечаете, от следователя и до суда, вы отвечаете перед Главой государства, чтобы решение ваше было законным. Я их предупредил. Но, поймите, я не мог сказать им там…

Вы о Мальцеве речь ведете, да? Мальцев его фамилия? И, насколько я помню, писали, что чуть ли там… 6 лет ему, или сколько ему дали?

Протасевич В.Н.: Да, изначально.

Лукашенко А.Г.: Там же суды идут.

Протасевич В.: Да, просили – 6, а дали – 3 года колонии.

Лукашенко А.Г.: 3. Вот видите, Вы лучше меня это знаете, 3 года. Поэтому я, насколько это возможно, был погружен в это дело. И, поверьте, здесь нет никакого давления. Наоборот, я всегда занимаю такую позицию, если касается убийства (типа убил, расчленил с мамой, порезал на куски и куда-то закопал), отношение однозначное – к стенке. подонок – к стенке. Этому прощения быть не должно!

Вы знаете мою позицию по Гомелю, когда один подонок взял и убил девушку. Извините за это, я отреагировал. Опять же в средствах массовой информации это было прежде всего написано. Я, прочитав, поинтересовался этим уголовным делом, и абсолютно поддержал решение суда. Убийство, отвечаю: меня все больше тянет к тому, чтобы мы за умышленное убийство ставили человека к стенке. Бывает по-разному, ну жизнь такая. Убил человека – это страшно, по неосторожности, еще как-то, но какое ты имеешь право жить, если ты лишил жизни этого человека?! притом когда речь идет о беспомощных, о детях...

Взял муж, тоже недавно, прибил жену, семью угробил и своего ребенка малолетнего прирезал, извините меня. Выехал на автомобиле и еще там кого-то сбил, угробил. Ты какое, негодяй, имеешь право дальше существовать? Это мое отношение к этому.

Я нигде не давлю, ни на суды, но я эту позицию высказываю. Это железно. Меня никто с этого не столкнет, какие бы там демократы в Европе не кричали, что ”смертную казнь отменить“ и так далее. У нас на референдуме этот вопрос решен. Не нам его обсуждать, народ высказался. Еще и поэтому, наверное, у нас не так буйствуют вот эти преступления.

А что касается здесь, я всегда ориентирую правоохранительные органы: ничего не натягивайте, вам коврижек и бонусов за это не будет, за то, что вы больше посадили и так далее и тому подобное. Кстати, у нас, за время диктатуры Лукашенко, наполовину сидельцев в тюрьме уменьшилось. Назовите хоть еще одну такую страну. Наполовину! У нас сегодня свободных мест в этих местах заключения море. Слава богу, что туда меньше стали стремиться. Когда я ставил вопрос по наркоте этой, я поручил, чтобы выделили отдельно колонию, для того чтобы мы вот этих торговцев спайсами и прочих, которые на этом наживаются и гробят нацию. Мы их будем там отдельно содержать. И потом, когда создадим это, я вас всех туда отвезу и покажу. Они десятым там закажут, как торговать этими спайсами, наркотиками и прочей заразой...

А здесь не было никакого давления. Я вам даже больше скажу, вот видите, я говорю ”6 лет“… И я предупредил правоохранительные органы– уже 3 года. Хотя я не говорил им, что дайте ему 3 года или сколько, я сказал: вы ответите за судьбу человека. Но, наверное, там уже и выкрутить ничего нельзя? Наверное, в чем-то виноват. а за это надо отвечать.

Ну в народе, вы же понимаете, как всегда. Вы знаете, он такой приличный человек внешне Мальцев, по-моему, производит нормальное впечатление, но это не значит, что из-за этого ты по закону не должен отвечать. Но у народа всегда так: ах, вот это стрелочник… Какой же он стрелочник? Он – руководитель предприятия, он знал недостатки. Его, по-моему, туда направили, сняв предыдущего руководителя, откуда-то он со стороны пришел. Как мне его представляли. Он знал, что делать. Я ему лично поставил задачи и сказал: ”Ни на кого не смотри, кто бы тебе что ни сказал, ты должен сделать это“. Сделал? Нет! Допустил растраты и прочее – отвечай.

Еще раз подчеркиваю: я не был сторонником жесткого наказания этого человека. И поверьте, правоохранительная система – люди не глупые, они это видели. И если при этом они сочли нужным отправить его в колонию, то они с ним счеты не сводили.

Но последнее в этой части, коль уж вы подняли этот вопрос. Я услышал, что это не только ваше мнение, но и людей, а люди всегда лучше знают в целом. Я вам обещаю, поскольку тут суды еще не закончились и прочее, а нас слышат и помощники, и Глава Администрации, – дайте мне подробную информацию: что произошло и, как поставил журналист вопрос, почему жестко его наказали?

Я думаю, что меньше нельзя, поэтому так наказали. А может быть, и нет. Глава Администрации меня до конца дня или завтра проинформирует, я обязательно вникну в это дело. Я вам обещаю. Но это не значит, что я в угоду там какому-то общественному мнению начну защищать человека, который совершил, прямо скажем, сейчас пока решение суда окончательно не принято, правонарушение.

Вы согласны?

Протасевич В.Н.: Согласна, спасибо.

Лукашенко А.Г.: Я займусь этим вопросом.

Протасевич В.Н.: Спасибо.

Концевая А.А. (корреспондент отдела новостей и журналистских расследований КУП ”Редакция газеты ”Гомельская праўда“): Уважаемый Александр Григорьевич,ненадолго переведу разговор от межгосударственных и глобальных государственных тем и поинтересуюсь: если бы у Вас была возможностьвернуться в любой момент Вашей работы на президентском посту и изменить какое-то из своих решений либо действий, что бы Вы сделали иначе?

Лукашенко А.Г.: Честно вам скажу, мне не в первый раз, второй, по-моему, задают этот вопрос, и вы меня опять застаете врасплох. Это не значит, что я не анализирую пройденное и не анализирую свои поступки. Я очень часто анализирую все, что делаю, и очень часто самоедством занимаюсь, у меня это есть. Но как и в прошлый раз, я помню, отвечая на этот вопрос, я не нашел, что ответить, так и сейчас. Мне кажется, что мы не совершали каких-то глобальных ошибок. Мы нигде не развязывали бойню. Мы нигде не сделали так, чтобы пострадало море людей. Ну, может быть, где-то в экономике? Ну не могу отвергнуть ”Белорусы и рынок“, о чем он говорил, опять голову забил этот вопрос… Но, может, мы где-то не совсем точно реагировали. Кто его знает, может быть, где-то неправильно, но это потому, что у нас опыта нет такого, у нас не было государства, мы это всё не проходили. Россиянам легче, они это проходили, там власть была в Кремле, и там был этот опыт. Им немножко легче, нам сложнее. Но чтобы мы сделали что-то не так… Я когда-то сказал о ядерном оружии, которое было выведено, но это было не мое решение, я вынужден был принятое решение исполнять. И я прямо и искренне сказал, за что меня критиковали: если бы это была моя воля, особенно теперь, я никогда бы этого не сделал! Вы, наверное, меня поддерживаете почти на 100 процентов? Вы видите, что происходит в мире: у кого сила – тот и прав.

А так вроде бы… Ни в личном плане, ни в государственном отношении, мне кажется, я не сделал, или власть наша, за которую я отвечаю, мы не сделали каких-то серьезных ошибок, чтобы вернуться в прошлое и, оценив прошлое, сделать по-другому. Честно вам говорю. В общем, я затрудняюсь ответить на ваш вопрос.

Бенько А.П. (корреспондент редакции газеты ”Рэспубліка“ учреждения Администрации Президента Республики Беларусь ”Редакция газеты ”Советская Белоруссия“): Здравствуйте, Александр Григорьевич!

Прошлый год внес ясность сразу по нескольким важным для страны направлениям – были подписаны документы о поддержке большой семьи, антинаркотический декрет, Декрет № 5. Без конкретного решения осталась, пожалуй, еще одна проблема, которую очень горячо обсуждали в обществе. Я говорю о проблеме тунеядства. Как скоро все поступившие предложения могут быть объединены в каком-то едином документе? Вообще случится ли это? И как Вы думаете, можно ли найти ту самую точку равновесия, когда большинство норм документа подавляющее большинство белорусов воспримут как справедливые, а в то же время государство сможет проблему социального иждивенчества решить?

Лукашенко А.Г.: Вы знаете, по-моему, уже мы к тунеядству даже на моем уровне, Марианна Акиндиновна, возвращались дважды, да?

Щеткина М.А. (министр труда и социальной защиты): Да, рассматривали дважды.

Лукашенко А.Г.: И решение было таково, что мы должны этот документ доработать? Да?

Щеткина М.А.: Поручили – в течение месяца доработать и внести к Вам на обсуждение. Да, мы над ним работаем, буквально вчера снова собирались. И все предложения учтены. Уже документ на выходе.

Лукашенко А.Г.: То есть это не так, что мы не обращались к этому вопросу. Мы к нему обращались, и на моем уровне дважды.

Я еще помню, вы меня критиковали, не ”Рэспублiка“, а журналисты отдельные, что Лукашенко к наркоманам, тунеядцам и еще к каким-то категориям, в предвыборный год он специально пиарит на этом, поднимая эти вопросы. Родные мои, это не я поднял эти вопросы. Вы очень правильно сказали, что в обществе проблема эта бурлит. И я вынужден реагировать на это. Я вам скажу, что, если бы не было проблемы наркомании, я готов бы был, не знаю, что сделать, чтобы только избежать этой проблемы, или тунеядства, или еще каких-то вопросов. Это никакой не пиар, это просто реагирование на то, что происходит в обществе.

Что касается тунеядства. Марианна Акиндиновна, вы проинформируйте журналистов, чтобы не было вопросов. Я знаю, что в средствах массовой информации бурно обсуждается вопрос, даже в газетахи на интернетовских сайтах я наблюдал, меня информировали о том, что а домохозяйки, а многодетные; о том, что я накопила много денег или у меня муж богатый, я сижу дома – имею право; а вот эти будут платить налоги или нет? Ну вот навскидку целый перечень. Вы, наверное, тоже отслеживали?

Очень важная тема, хоть документ еще не принят, он впереди, и это хорошо, что вы обсуждаете или пишете об этом, мы берем эти на заметку вопросы, Вы ответьте в общем, как в группе сейчас, которая готовит этот Декрет, ситуация обстоит? И как вы реагируете на подобные вещи? И какие вы хотите внести предложения Президенту по этим вопросам? Это очень важно.

Щеткина М.А.: Основой вообще для документа было то, что, когда подвели баланс трудовых ресурсов, выяснилось, что вообще порядка 50 тысяч человек не видят необходимости работать, просто не хотят; порядка 200 тысяч – те люди, которые желают работать, но, по крайней мере, более шести месяцев они не устраиваются на работу. И тогда на форумах обсуждений, а, поверьте, мы все форумы тоже все читаем, и, конечно же, там народ стал говорить о том, что по Конституции мы все должны участвовать в финансировании государственных расходов. Почему сегодня содержание армии, дорог, школ, здравоохранения, соцзащита, почему сегодня эту нагрузку несут только те люди, которые работают? И тогда Президент поставил задачу, чтобы все-таки первоначально было не наполнение казны, а то, что человек участвует в этом финансировании государственных расходов, но и работает. Это и ремесленники, и индивидуальные предприниматели. И поэтому, конечно, с участием форумов мы стали тоже смотреть, что предлагают люди. Те же самые домохозяйки – сегодня это 123 тысячи человек. Но, наверное, сегодня, если дети до 7 лет, если сегодня многодетные семьи, то, конечно же, сегодня эти люди имеют право быть освобожденными. Ну это обсуждение народа. Сегодня все, кто занят в экономике, они все участвуют в финансировании в свою силу. И поэтому, конечно же, эти люди, они не хотят платить за тех, кто сдает квартиры, которые достались в наследство, и ничего не делает, которые говорят о том гордо, что они фрилансеры, но вместе с тем они тоже не участвуют в расходах. Это общее мнение.

Поэтому, конечно, сегодня вот то, что и говорилось после последнего совещания у Главы государства, это определенный сбор, который будет уплачен на финансирование государственных расходов в соответствии с Конституцией, но вместе с тем идет ряд определенных категорий, которые от этого освобождаются, о которых я сегодня говорила.

Но участие в жизни страны в настоящее время, конечно, должен принимать каждый. И, Александр Григорьевич, как на форумах обсуждают люди, говорят, что давайте все-таки вместе жить, мы живем в одном государстве, в небольшом, мы сегодня должны все-таки вместе решать наши проблемы. Поэтому все вот эти мнения, они учтены.

И я еще позволю себе, уважаемый Александр Григорьевич, все-таки заметить, что, поверьте, мы тоже читаем, что сразу есть такое: давайте найдем выходы из этой ситуации – зарегистрируемся ремесленником, зарегистрируемся агротуризмом и так далее. Но вы знаете, что есть, наверное, должно быть в нашем обществе то же социальное отношение к этому. Давайте не будем подозревать всех индивидуальных предпринимателей и ремесленников в том, что они хитрят. Давайте исходить из того, что все-таки граждане у нас относятся социально ответственно, да и социально ответственный бизнес.

Поэтому документ, по Вашему поручению, Александр Григорьевич, буквально вчера мы еще раз собирались, он обсуждается. Поэтому он будет представлен в установленные сроки.

Лукашенко А.Г.: Понятно. И вот все эти вопросы, которые вы поднимаете в средствах массовой информации, они будут разумно рассмотрены.

Ну к примеру, вот Марианна Акиндиновна затронула вопрос: ах, вот до семи лет ребенок… До семи лет ребенок или до трех лет ребенок – это одна ситуация.

А если до семи или до трех лет двое-трое детей, это другая ситуация. По-моему, у нас матери, даже отцы, которые воспитывают детей до трех лет, они как-то то в декретном отпуске, то еще как-то и так далее? То есть они получают соответствующую поддержку, так?

Щеткина М.А.: Они получают, Александр Григорьевич, поддержку сегодня независимо от того, кто (любой член семьи – мать, отец, бабушка, дедушка, любой может оформить этот отпуск и находиться до трех лет). Независимо от того застрахован он, не застрахован он, все равно он получает все три года пособия, которые минимально 2 миллиона 200 до 3 миллионов практически.

Поэтому сегодня обязательно эта поддержка касается всех.

И мы, когда обсуждали, например, освобождение человека от того, чтобы он не платил этот сбор и не работал, то два мнения самых основных. Первое мнение, что если сегодня муж хорошо зарабатывает и может позволить, чтобы жена не работала, и они приняли это решение, то можно и уплатить (это небольшой взнос – 20 базовых величин). А с другой стороны, сегодня опять-таки первоначально говорили, что давайтеосвобождать, допустим, по уходу за ребенком до 14 лет. Но тоже обсуждение на форумах сказало: почему до 14, сегодня есть школа, есть группы продленного дня, сегодня вкладываются деньги в образование... Поэтому, конечно, нужно подходить очень избирательно. Но ни в коем случае не коснется защищенных категорий, там, где дети-инвалиды, это особая категория, они будут социально защищены.

Лукашенко А.Г.: Очень правильно. Я это хочу подтвердить, поскольку я еще не видел окончательный вариант документа, но я настаивал на том, чтобы очень четко все было просчитано. И здесь никакого льготирования лишнего не будет, мы постараемся посередине пройти. Инвалиды и прочие, они получат свое, мы их будем поддерживать. Но тот, кто должен работать,тот будет работать! И до 14 лет сидеть дома и говорить, что у меня ребенок, я его воспитываю до 14 лет (или даже до 7 лет) – этого тоже не будет. Потому что в подавляющем большинстве – даже до 3 лет не дотянули: ребеночка в детский сад (по дешевке на плечи государству), а сам сижу отдыхаю… Ну а вообще, если этого общество хочет, – пожалуйста. Но только надо понимать, что за все то, что недоработает кто-то, платить будем мы, тот, кто работает. Если вас это устраивает – да господь с вами, мы сделаем так, как вас это устраивает. Но я уверен, что, если народу разъяснить вот это все скрупулезно, однозначный будет ответ: все должны трудиться на благо государства.

И мы постараемся вот здесь пройти очень тонкую эту грань, очень аккуратно пройти, посередине, поддержав, таким образом, тех, кого надо поддержать, и заставив работать тех, кто должен работать.

Хорькова Д.А. (корреспондент представительства межгосударственной телерадиокомпании ”Мир“ в Республике Беларусь): Спасибо.

Здравствуйте, Александр Григорьевич, но, наверное, предсказуемо, я вернусь все-таки к теме внешней политики, и у меня следующий вопрос. Я не знаю, к сожалению, как сегодня, но мое поколение в школе, в институте учили, что мир многополярный. Вы в начале своего выступления сказали, что сегодня идет борьба за передел мира, и политологи, в принципе, разного толка эксперты констатируют, что если противостояние между Западом и Россией усиливается, то большинству стран приходится принимать как бы сторону вот кого-то из этих оппонентов. Внешняя политика Беларуси всегда позиционировалась, как многовекторная. Но, видимо, в контексте вот этих событий ее стали даже называть чуть ли не метанием между востоком (Россия) и западом (понятно – Евросоюз и США). Кроме того, заявляют, что Соединенные Штаты Америки оказывают определенное давление на Александра Лукашенко, как и на других европейских лидеров.

Вот отсюда мой вопрос: на чем на самом деле сегодня основывается внешняя политика Беларуси?

Лукашенко А.Г.:Вы знаете, Дарья, не думаю, что вы не знаете, что мы абсолютно ни на йоту не отошли от своего главного принципа во внешней политике – многовекторности. Но опять же, это же не моя выдумка. Может быть, я определил эту многовекторность, но я это не выдумал, я исходил опять из той ситуации, в которой мы находимся.

Хорькова Д.А.: Геополитическое положение.

Лукашенко А.Г.: Совершенно верно. Наше геополитическое положение диктует подобную политику. Да, на востоке у нас живет – наш старший брат, родные наши люди. Там все переплетено так, что разорвать невозможно.

Одна из основных причин конфликта и потери части территории Украины является прежде всего вот эта безмозглая националистическая политика.

Мы не отбрасываем, у нас одна история, мы вместе погибали
в последней войне, многое-многое нас объединяет. Это на востоке.

На западе. Польша, Литва – мы жили в одном государстве. История это помнит, все это прописано, и не на бересте прописано, а уже в цивилизованных книжках. Это было давно, но мы это помним. Куда денешь эту историю? Куда денешь то, что сегодня Запад – высокотехнологичный. С Евросоюзом и с Америкой стремятся сотрудничать все, в том числе Российская Федерация очень хочет этого сотрудничества. И, когда наметился этот разлад, вы видите позицию России, они везде всегда заявляют, что мы должны стремиться нормализовывать отношенияпри всех моментах и так далее. Можно ли нас упрекать за то, что мы также хотим спокойной жизни на Западе, что мы не хотим с ними драться, мы не хотим на них косо смотреть? Может быть, просто потому что это – наши соседи, они от бога. Нельзя другую политику по отношению к ним проводить, чего нам ерепениться, у нас цель одна – чтобы был покой и мир на нашей земле. Если только мы начнем бодаться или, не дай бог, воевать с нашими соседями, мира никогда не будет. Пример тому опять же Украина. Значит, мы правильно определили нашу политику как многовекторную. Она исходит из исторических наших предпочтений и корней, она ментальна, психологически свойственна нам, от этого никуда не денешься. Мы, как вы сказали, Дарья, геополитический, географический центр Европы, и нам приходится оглядываться налево и направо. К примеру, у России основной символ – двуглавый орел. Ну а чего вертеть налево и направо?

Поэтому нас не надо упрекать в том, что делают в России власти, нас в этом нельзя упрекать.

Подвожу черту, и я уже об этом в Парламенте сказал, – но мы никогда не были предателями. Если мы брали на себя обязательства – мы свято их выполняли! У нас общих обязательств и обязательств перед Россией, подписанных договоров, заключенных соглашений, мы тут о Союзном государстве говорили, это главный наш проект, мы там подписи, я там подписи поставил, я ни на йоту никогда не отошел от того, что обещал. Я не отошел от тех обязательств, которые у нас существуют с Российской Федерацией. Но это не значит, что мы будем, угождая кому-то, я убежден, что это не руководству России надо, но даже, если бы и руководству, угождая кому-то, мы будем воевать с Западом. Кому это надо? Никому. Особенно в этой ситуации. Может быть, еще той же России придется использовать вот эту аккуратную, спокойную позицию Беларуси в нормализации некоторых процессов. Что, не может быть так? Может.

Поэтому мы не шарахаемся. Где вы видели, чтобы я шарахался? Только в средствах массовой информации: а-а, вот там Лукашенко, в России трудно – теперь он заигрывает с Западом… Дайте факты, где я заигрываю с Западом. Я наоборот, вот министр иностранных дел присутствует, Владимиру Владимировичу говорю: ”Ты общаешься сейчас с западниками (да, они его зовут везде, они относятся к нам, по большому счету, по многим вопросам нормально). Ты не отпихивайся, ты, бывший Глава Администрациии мой помощник, ты знаешь мою политику, ты знаешь позицию в Беларуси. Мы вместе выстрадали то, что имеем в Беларуси. Ты все это знаешь, и ты им всегда честно говори, не обещай нереального (как это часто делают политики: наобещал – завтра забыл, отошел ”не помню“). Ни в коем случае. Говори так, как есть. Это рано или поздно будет оценено“.

Я приводил в Парламенте пример. Может, и не надо было так говорить, когда мы с Западом общаемся, они нам иногда, некоторые, намекают насчет России. Я им задаю прямо вопрос: вы нам Россию замените? Прагматичный вопрос. ”No, no…“ И начинают… Раз ”no“, ”no“, так чего вопросы ставите? Вы что, хотите ухудшить ситуацию в Беларуси? Это первое.

И начинаем рассказывать: история русского и белорусского народов. Наш менталитет, наши продвинутые отношения. Мы никому проблем не создаем в связи с этим. Наши отношения с Россией – это благо для Европы. Мы об этом честно и откровенно говорим. Мы никогда не заигрывали с Западом, мы никогда не преклонялись перед Западом. Мы никогда на коленях не стояли ни перед кем, ни перед Западом, ни перед востоком. Ни перед кем. Это – моя принципиальнейшая позиция. И об этом все знают. Я же не первый год Президентом, дай бог, уже два десятка лет, позицию мою знают. Это кому-то хочется, чтобы мы шарахались, чтобы нас где-то придушить, придавить. И это больше всего мы слышим со стороны России.

Вы знаете, последнее заседание, когда начались запреты, закрыли поставки нашей продукции и так далее, у меня был очень серьезный разговор с Владимиром Владимировичем, мужской разговор, несмотря на то, что мы, знаете, иногда где-то спорим, как вы пишите ”цапаемся“. Мы – друзья, мы в глаза друг другу говорим откровенно то, что думаем, он – мне, а я – ему. Иногда так по-мужски порой. Мы это не выплескиваем в общество, но у нас очень близкие вот такие отношения, где мы действительно, как брат брату, можем сказатьв глаза. И я ему все, что думал, сказал. И вы же помните мое заявление на пресс-конференции перед всем миром, потом же весь мир это будоражило, потому что было через край, и это все закончилось, когда я Владимиру Владимировичу сказал: ”Почему Вы меня лично и белорусский народ оскорбляете?“ Он мне задает вопрос: ”Где? Этого никогда не было. Не в курсе дела“. И я ему сразу документы на стол: средства массовой информации. И перечисляю, что утром было, когда я приехал, говорю, по твоему приглашению в Кремль. Вот, говорю, что было утром: РБК, ”Первый канал“ и так далее, и так далее, ему перечислил. Почему, говорю, это происходит, мы же договорились, что после ”Батька-1, 2, 3, 4“ никаких личных оскорблений мы допускать в адрес друг друга не можем. Ему привел пример, когда на ”Борисов-арену“ приехали украинцы, белорусы некоторые и начали оскорблять Россию и Путина. Мы задержали 37 человек. Это недопустимо, когда в адрес моего друга, главы государства России, которая нас всегда поддерживала, вот такие раздаются возгласы. Это недопустимо! И мы жестко отреагировали на это. А почему вы не реагируете?

И в развитие этого я вынужден был (вынужден был!) сказать перед всем миром об этих проблемах (о президентстве, что меня наклонить пытаются и так далее). Чтобы вы знали. А до этого был очень серьезный разговор. И я отстаиваю свое государство, свои интересы. И я ни перед кем на колени не стану, пока я Президент. Слушайте, я могу встать на колени, если это меня касается, если это моих детей касается, но как я могу стать на колени, будучи Главой государства?! Это значит – я вас всех поставил на колени.

Поэтому я везде говорю: на Лукашенко невозможно, как вы говорите, надавить. Никогда американцы, особенно вот в это время, не давили на нас. Честно вам говорю: на нас американцы ни вчера, ни позавчера не давили. Наоборот, да, мы с ними ведем разговор, мы договорились, что, мужики, ну хватит друг на друга поливатьв средствах массовой информации. Так же, Владимир Владимирович?

Макей В.В. (министр иностранных дел): Да.

Лукашенко А.Г.: Мы этого не видим со стороны американцев. Так? Нет риторики, которая была. Ну да, есть некая инерция. Мы это понимаем, пройдет. Но уже этого навала нет. Мы обусловили это. Мы договорились о многом – мы выполнили договоренность, они выполнили эту договоренность. Мы опять же не все оглашаем, не все публикуем. Мы перед ними поставили вопрос по некоторым предприятиям санкционным – они по некоторым сняли санкции. Мы тоже тут особо не пиарились на сей счет.

То есть это такая вот бытовуха, извините меня, обычная работа, которая идет порой непублично, порой публично, закулисно, кулуарно идет. Мы договариваемся, что мы этому не даем огласки, – мы и не даем. Но шарахаться туда-сюда… У меня один аргумент, я его озвучу: Лукашенко на Западе любим никогда не будет. Но вы-то, Дарья, со мной работаете уже не один год, я вас часто вижу, правда, сегодня не узнал, очки одели.

Хорькова Д.А.: Я вижу вдаль плохо, Александр Григорьевич.

Лукашенко А.Г.: А-а, ну может быть. И волосы у вас такие современные стали. Не узнал, честно говорю. Но вы-то со мной работаете сколько, вы же видите порой мое поведение везде. Мы это не прячем ни от телекомпании ”МИР“. Вы же на ”МИРе“ сейчас же работаете?

Хорькова Д.А.: Да, конечно.

Лукашенко А.Г.: Ну вот. Нигде ни от кого, ни от оппозиционных средств массовой информации не прячем. Я занимаю ту позицию, которую занимал. Я об этом говорю. Вижу, что вы начинаете меня критиковать, ну я тогда самоедством начинаю заниматься, думаю: может быть, я не прав? Я реагирую еще, еще реагирую, я живой человек, не думайте, что я окостенел за 20 лет, и уже диктатура меня съела настолько, что я не вижу, что происходит. Я реагирую на все вопросы, на все. Жизнь такая. Надо вертеться, находясь на этой горячей ”сковородке“. Если вовремя не повернешься – поджарят. Еще не повернешься – съедят... Но предательства, шараханья от России к Западу и прочее – никогда не будет. Никогда не будет! Мы четко определили свою политику, и я в очередной раз об этом заявляю: Россия – святое, русский народ, россияне для меня – святое. На Западе я не хочу видеть врагов и сейчас их не вижу. Но это не значит, что я сложил лапки, сижу и чего-то жду. Я – Глава государства, и у меня есть все полномочия, от военных вопросов и до человеческого бытия моих десяти миллионов людей, гостей и соседей, я их исполняю. И буду исполнять достойно, чтобы вам не было за меня стыдно. А вам, журналистам, прежде всего за меня будет стыдно, особенно тем, которые меня поддерживают.

Нестерович Е.П. (исполняющий обязанности главного редактора интернет-газеты ”БДГ-онлайн“): Александр Григорьевич...

Лукашенко А.Г.: Елена, извините, а что такое «БДГ-онлайн»? А где та ”БДГ“, которую 20 лет тому назад мы читали взахлеб?

Нестерович Е.П.: 23 года назад.

Лукашенко А.Г.: 23, да?

Нестерович Е.П.: Да. Печатная версия закрылась, как известно.

Лукашенко А.Г.: А чего? Опять диктатура?

Нестерович Е.П.: Ну это было не тогда, когда я работала, а немножко раньше.

Лукашенко А.Г.: Ну не я причина тому, что закрылась?

Нестерович Е.П.: Закрылась, ну закрылась.

Лукашенко А.Г.: Я виноват?

Нестерович Е.П.: Никто не говорит, что Вы виноваты.

Лукашенко А.Г.: А-а. Ну я просто уточняю, потому что как-то исчезла, и мне не приносит пресс-секретарь эту газету уже давно-давно, еще тот пресс-секретарь. Я всегда, получая прессу, смотрю ”БДГ“ только в обзоре – ”БДГ-онлайн“, а газеты нет. Так газеты нет, да?

Нестерович Е.П.: Нет газеты.

Лукашенко А.Г.: В интернете, да?

Нестерович Е.П.: Онлайн, онлайн-газета сейчас есть, в интернете.

Лукашенко А.Г.: В интернете, только версия интернетовская? Да?

Ну, пожалуйста.

Нестерович Е.П.: У меня такой вопрос: планируется ли в настоящее время создание некого консультативного совета, органа какого-нибудь при Президенте Республики Беларусь, для помощи в разработке каких-то стратегий выхода из кризиса? Когда-то был, я смотрела, такой орган.

Лукашенко А.Г.: Вы знаете, я категорически против формирования при Президенте каких бы то ни было органов. И я, кстати, на этот вопрос отвечая, говорил, что при Президенте сегодня существует только один совет по предпринимательству. И то, я просто имя под этот совет отдал, поскольку в свое время это было зарождающееся новое движение. Ну чтобы кто-то не давил, не травил и чтобы вопросы, которые у предпринимателей возникают, выходили на мой уровень. Возглавляет его, по-моему, сегодня, мы его еще не переизбрали, Петр Петрович Прокопович.Так? Так. Все, больше никаких советов, ни конституционных и прочих, при мне нет. Знаете почему – первое: слишком модно. Президент создал что-то ”при Президенте“, какой-то консультативный орган, группу, совет – и пошло по вертикали. Есть необходимость, нет необходимости – понасоздаем, а потом не знаем, чем заниматься, и часто люди одни и те же входят во все советы. И им работать на основной работе некогда, а пользы от этого никакой.

Поэтому если надо провентилировать, произвести мозговую атаку на какую-то проблему, то этим занимаются. Допустим, Декрет вот только что по так называемому тунеядству мы обсуждали, как вы его назвали, – этим занимается министр, он решает, это его вопрос, он решает, коль принято решение такой нормативный акт, такой силы иметь Декрет в данном случае, кого пригласить в эту группу при создании этого нормативно-правового акта.

Сегодня вот ту проблему, которую вы подняли, ”сложное наше положение“, как вы сказали ”кризис и так далее“, мы сегодня занимаемся этой проблемой в рамках подготовки на будущую пятилетку Программы развития нашего государства, во-первых. Во-вторых, в тактическом плане, даже и не среднесрочную перспективу, а в тактическом плане, в прошлом году работала группа по прогнозу развития нашего государства на 2015 год. Мы, таким образом, формируя группы (непостоянные советы), производим мозговую атаку на ту или иную проблему и принимаем какие-то решения и рекомендации.

Поэтому ”при Президенте“по этим и другим причинам я не собираюсь создавать никаких консультационных советов.

Может быть, вы что-то имели конкретно? Вот я сейчас неожиданно вспомнил этот консультационный совет, который когда-то был, Макей вел со стороны наших властей, когда был Главой Администрации.

Как называлось?

Макей В.В.: Общественно-консультативный совет при Администрации Президента.

Лукашенко А.Г.: Вы, наверное, от этого оттолкнулись и это имели в виду?

Нестерович Е.П.: Да.

Лукашенко А.Г.: Вот видите, я даже как-то упустил этот вопрос. Ну значит, он не очень острый. Тогда зачем Президенту при Президенте создавать этот консультативный совет?

Нестерович Е.П.: Какой-то подобный консультативный совет, но с участием экспертов от бизнеса? Может быть, они бы как-то помогли?

Лукашенко А.Г.: Только недавно обсуждали в Правительстве с участием бизнесменов отдельные вопросы по выходу из существующего положения. В Правительстве сейчас этим занимаются все желающие бизнесмены. Скажите, если из ”БДГ“ надо пригласить толкового человека, который может что-то внести, то скажите – завтра этот ваш человек будет там. Такая группа работает, она работает.

Поэтому при Президенте мы никаких не будем создавать консультативных советов, тем более политических.

Нестерович Е.П.: Политика здесь ни при чем. Я это имела в виду.

Лукашенко А.Г.:Ну, слава богу.

Нестерович Е.П.: А к кому обратиться, Александр Григорьевич, если мы хотим предложить своего аналитика?

Лукашенко А.Г.:Все вице-премьеры здесь.

Александр Михайлович (Радьков), возьмите вы на себя эту функцию. Хорошо? Если ”БДГ“ действительно предложит что-то толковое, вы передайте фамилию Кобякову, или кто там занимается этим. Чтобы вы выполнили это мое поручение, чтобы ”БДГ“ в своей версии онлайн не написала, что Лукашенко сказал, а вы не выполнили.

Радьков А.М. (помощник Президента Республики Беларусь): Хорошо.

Лукашенко А.Г.:Помощнику моему. Вы же знаете Радькова, да? Передайте ему, пожалуйста.

Нестерович Е.П.: Спасибо.

Калиновский В.Ф. (корреспондент ”Радио Свобода“): Добры дзень, Аляксандр Рыгоравіч.

Калі ў нас ужо адкрыты дыялог, дык хачу сказаць, што ў нас да Вас шмат накапаліся пытанняў.

Лукашенко А.Г.: Валерий, давай по очереди. Я на все и буду отвечать.

Калиновский В.Ф.: Да ў мяне іх каля сотні ўжо ёсць.

Лукашенко А.Г.:Хорошо, давай сотню.

Калиновский В.Ф.: Я канкрэтна хацеў папрасіць: у перспектыве, калі будзе ў Вас час, для ”Радыё Свабода“ – інтэрв’ю. Дваццаць гадоў ужо не давалі, відаць.

Лукашенко А.Г.: А я вообще с ”Радио Свобода“ разговаривал?

Калиновский В.Ф.: Калі былі кандыдатам у Прэзідэнты ў 1994-м, вельмі шмат.

Лукашенко А.Г.: Да? Если это так, то с моей стороны некрасиво, став Президентом, не ответить на ваши вопросы.

Калиновский В.Ф.: Не, потым Вы размаўлялі, калі Прэзідэнтам, безумоўна, але вялікага інтэрв’ю ўжо не было.

Лукашенко А.Г.: Значит,Наталья Николаевна, мы должны с ними рассчитаться.

Калиновский В.Ф.: Добра.

Сёння толькі адно, не злоўжываючы Вашай увагай і цярпеннем калег, адно пытаннеў развіццё аб тым, аб чым гаварыў мой калега Андрэй Махоўскі. Беларускія ўлады, на маю думку, могуць даволі лёгка і хутка палепшыць адносіны з Захадам. І, магчыма, Вы паедзеце на саміт у Рыгу, саміт Еўрапейскага партнёрства, скасуюцца санкцыі нейкія, персанальныя ці іншыя.

Лукашенко А.Г.: Слушай, сейчас про политзаключенных начнет.

Калиновский В.Ф.: Да, вось далей магу не працягваць. Калі Вы выпусціце, я не сказаў ”палітзаключонных“, а Вашага былога канкурэнта Міколу Статкевіча, іншых палітычных актывістаў, над чым настойвае Захад? Вы прыблізна такое ўжо рабілі ў 2008 годзе з Аляксандрам Казуліным і іншымі, тады адбылося такое пацяпленне.

Ці такую магчымасць Вы разглядаеце сёння?

А пра Статкевіча асабіста хачу сказаць. Я з ім перапісваюся. І гэта вельмі цвёрды чалавек.

Лукашенко А.Г.: Валерий, как в такой диктатуре вы из тюрьмы письма получаете?

Калиновский В.Ф.: Я не кажу пра дыктатуру, але перапісваюся і ведаю, што гэта цвёрды чалавек і ён не напіша просьбу аб памілванні. Вы самі можаце нешта такое зрабіць.

Лукашенко А.Г.: Знаете, я могу отмахнуться от Вашего вопроса, сославшись, что я уже не один раз отвечал на этот вопрос. Но я этого не сделаю. Как человек искренний, вам пообещавший, простите за нескромность, я отвечу на вопрос и даже не скажу, что передо мной не ставили этот вопрос или что я невовлечен в это. Вот я мог бы так сказать как политик: знаете, не вовлечен, есть суды, есть прочие… Нет, это не так. Я слышу, что в этой связи говорят на Западе, они прямо говорят: ”Политзаключенные“. Я говорю: ”У нас нет политзаключенных, потому что у нас нет статьи в Уголовном кодексе политической“. И это действительно так. Ну, хотите вы их называть политзаключенными – ладно, называйте, это уже привычно, этому даже внимания особого по содержанию не придается. Ну многие так говорят, даже я иногда говорю ”палітвязні“, критикуя вас, или в кавычки беря ”политзаключенный“ и так далее. Я никогда их не считал политзаключенными. Я уже сказал когда-то о том, что есть закон, и этот закон для всех. Вы можете оспаривать, правильно его туда отправили – неправильно, этого Статкевича, но он там, проехали. Сегодня существующее положение такое: все хотят (кроме него, наверное), чтобы он был на свободе. Все его друзья и вы, Валерий, в том числе. Так?

Калиновский В.Ф.: Так.

Лукашенко А.Г.:Есть порядок, по которому вы назвали несколько фамилий, эти сидельцы сегодня в обществе. И, поверьте, эти сидельцы были более значимыми, чем Статкевич, и я тогда не побоялся пойти на то, чтобы, по их просьбе, их амнистировать. Я их не считал конкурентами для себя политическими, не считаю и сейчас. Статкевич – меньшего калибра человек (простите, что я так о нем говорю, и пусть он на меня не обидится), поэтому не думайте, что я его удерживаю там, чтобы после выборов выпустить. Вы сейчас удивитесь, но главное для меня при решении этого вопроса, даже не вопрос написания просьбы о помиловании. Не это главное, хотя по закону это так. Главное, представьте, он находится в тюрьме, ну не в тюрьме, а в колонии (так?), он там где-то работает – не работает, там, в этой колонии, он не один (так, Валерий?), не один, пусть 800, пусть 500 человек. Скажите, они не хотят быть на свободе? Хотят. Они бы тоже нашли мотивации. Но я почему-то сейчас, подписав указ, амнистирую Статкевича. А почему не Петрова, не Сидорова, не Иванова, который там рядом находится? Почему не его? Как ни странно, меня это больше всего напрягает.

И я недавно, возвращаясь к этому вопросу, в очередной раз услышав со стороны Запада подобное предложение, подумал о том, что, слушайте, если бы уже колония обратилась и сказала, что заберите вы этого Статкевича, то это был камень с сердца. Пускай он идет к вам на свободу, пускай он идет в колхоз, совхоз работать. Куда угодно. Но только чтобы я не выглядел идиотом перед теми людьми, которые там находятся и которые также хотели бы быть на свободе.

Поверьте мне сейчас как человеку, вот это для меня главное.

Видите ли, осужденные поймут это так: ага, Лукашенко там испугался, видите ли, его выпустят, потому что он – Статкевич, а я вот здесь сижу... Поступив таким образом, я, возможно, полколонии должен амнистировать. А имею ли я на это право и основание, самое главное? Наверное, нет.

Вы понимаете, о чем я так сумбурно несколько пытаюсь вам сказать?

Калиновский В.Ф.: Юрыдычна – Вы бездакорна, але не ўсё ў нас юрыдычна вырашаецца, а ёсць і палітычныя нейкія матывы.

Лукашенко А.Г.:Нет, здесь общечеловеческие, человеческие, а не политические. Он для меня – не политик. Валерий, я тебе клянусь своими детьми, он для меня – не политик. У меня есть кадры иностранных агентств, может быть, и вы там были оператором, где он повел на штурм (у нас заборов нет вокруг резиденции Президента, Правительства, ни на Карла Маркса, ни там), он повел на штурм людей. У меня есть все записи команд его, у меня есть переговоры с Киевом, когда ему предлагали: ”Иди и в кресло Премьер-министра садись, ломай двери…“ Из Киева звонок. И он пошел на этот штурм!

У меня вся эта видеозапись. Это же преступление в любом государстве карается еще жестче. Ну ладно, это проехали, это прошли.

Это было! Поэтому не надо сегодня говорить, что политический заключенный. Он совершил преступление! Плохо – хорошо, нет – да, но суд принял решение, суд принял на основании законов. Плохое у нас государство с точки зрения некоторых людей, плохие у нас законы. Но закон есть закон, его надо выполнять.А если плохое государство, ну что ж, у нас некоторые бывшие сидельцы живут в Америке, в Польше, еще где-то. Не нравится государство – выбирай другое и живи, мы же не запрещаем. Хочешь жить в этом государстве, это твое государство, я не имею права никого прогонять из этого государства, такие граждане, как Президент страны, то живите по этим законам. Пока они существуют.

Поэтому не надо меня упрекать, что это какой-то политический конкурент Президента... Ну какой он конкурент, он же проиграл мне на выборах?! Я же вам дал прямой эфир, и вы, чтобы какую-то идею… Вот что людям запомнилось от Статкевича и других с тех выборов? Вот я несколько передач этих смотрел в прямом эфире – идет-идет, а потом злобный оскал: ”Плошча, плошча, плошча“. Я не знаю, может, Давыдько с Киселем и Козиятко специально так показывали? Так это же прямой эфир был. Кроме ”плошчы“, я ничего не слышал. Я не помню какой-то созидательной программы. Народ проголосовал, выборы прошли.

Поэтому не делайте его какой-то значимой фигурой, по крайней мере, я его не считаю политическим конкурентом.

Что меня больше всего волнует, я не скидываю вопросы с законностью, что он обращение должен написать и так далее, но это уже сегодня не главное, а главное – как я буду выглядеть перед теми людьми, да и перед вами тоже, как вы оцените это. Я не хотел бы, чтобы это был, в угоду какой-то политике, розыгрыш. Я бы этого не хотел. И я никогда этого не делал, никогда.

Калиновский В.Ф.: Можна ўдакладніць?

Лукашенко А.Г.: Калі ласка.

Калиновский В.Ф.: Сёлета будуць зноў выбары, хто захоча ці хто не пабаіцца балатавацца ў Прэзідэнты, калі адзін з іх яшчэ ў турме?

Лукашенко А.Г.: Так балатуйцесь, у нас жа адзін з іх у турме, як вы сказалі, адзін, не ўсе ж.

Калиновский В.Ф.: Ну, некаторыя выпушчаны.

Лукашенко А.Г.: Нет, если вы будете ломать двери в Доме Правительства, я вас посажу, я лично буду инициатором, чтобы вас посадили. Не ломайте ничего, а действуйте по закону, пройдите нормально этот путь. Давайте цивилизованно. Мы же – государство в центре Европы. Выйдите на голосование.

Вы хотите быть кандидатом? Я вам гарантирую полную безопасность. Только ничего не ломайте и не крошите. Ладно, оскорбляйте меня, кого угодно оскорбляйте, но только не ломайте ничего, не убивайте никого! Вот и все, не надо никого бояться.

А если вы таким образом решили, ну, Валерий, ну чего мы с вами будем спорить, ведь мы же знаем, кто деньги заплатил. Я же неглупый человек, у меня есть возможности, я знаю, под что давали деньги, я знаю, что от вас требовали. Извините…

Калиновский В.Ф.: Ад мяне мой дырэктар трэбаваў.

Лукашенко А.Г.: Я знаю, что от них требовали. Я знаю, что от них требовали. От них требовали – «майдан» в Беларуси. Тогда это еще, наверное, не так называлось, а это требовали: ”Под это деньги дадим“. А я это знал. И я не мог этого допустить. Не мог!

Ну не очень же там побили кого-то. Вы пошли на штурм Дома Правительства, где бы такое было, но не очень побили. Отсекли этих боевиков, аккуратненько отвезли в автобусы – померзли ночь, а к утру половину отпустили, к вечеру следующего дня осталось 30 человек боевиков, в том числе и этот. А можно было и у большего числа спросить. Простите за эту откровенность. Мы же это все помним. Но опять в третий раз говорю: проехали.

Поэтому давайте по-человечески.

Калиновский В.Ф.: Дзякуй вялікі.

Лукашенко А.Г.: Езжай в тюрьму, Валерий, собирай подписи с заключенных, уговаривай их как хочешь, потом я проверю, насколько это было честно, без подкупа и прочее. Отпустят его коллеги (где вы живете, дайте адрес) – привезут вам его. Я уже пойду на сделку с совестью. Но я не сказал про Запад. Вы говорите: «вот решите это пытанне и ўсё будзе добра, і на Усходняе партнёрства Вас и прочее»… Слушайте, да я не рвусь на это Усходняе партнёрства. Я не рвусь, мне посиделок хватило за 20 лет. Я вижу, как там решаются вопросы. Хотя и не отвергаю этого. Второе, если мы решим один вопрос, так было уже в моих отношениях с некоторыми западниками, они придумают второй вопрос. И они будут ”мочалить“ меня, а, может быть, и всех моих сторонников, до президентских выборов. А потом посмотрят.

Поэтому вы меня не обрадовали. Дело тут не в том, чтобы нормализовать отношения из-за некоторых сидельцев с Западом. Запад смотрит гораздо дальше. Слушайте, в Украине гибнут тысячи, тысячи! И каково поведение Запада?

Поэтому… Я знаю Запад, и вы его знаете.

Спасибо вам за вопрос.

Калиновский В.Ф.: Дзякуй вялікі, Аляксандр Рыгоравіч, спадзяемся на працяг дыялогу ў інтэрв’ю ”Радые свабода“.

Лукашенко А.Г.: Калі ласка. Я паабяцаў – выканаю абяцанне.

Эйсмонт Н.Н.: Продолжаем. У второй стойки микрофона информационная компания ”БелаПАН“, Анастасия Лосич, пожалуйста.

Лукашенко А.Г.: Вы что, договорились тандемом?

Лосич А.В. (обозреватель информационного агентства ”БелаПАН“): Нет.

Лукашенко А.Г.: Давайте, Настя.

Лосич А.В.: Добры дзень.

Аляксандр Рыгоравіч, Ваша недаўняя заява аб важнасці беларускай мовы для развіцця нацыі, а таксама выказваннеміністра адукацыі пра тое, што ў Беларусі ў перспектыве большасць прадметаў у школах можа выкладацца на беларускай мове, усё гэта выклікала некую нервовую рэакцыю ў Расіі, і там ужо некаторыя кажуць аб дыскрымінацыі рускай мовы ў Беларусі. Як Вы лічыце, чаму такая рэакцыя вогуле ўзнікла, і што ўсёж у Беларусі будзе рабіць дзяржава, каб пашыраць выкарыстанне беларускай мовы?

Лукашенко А.Г.: Насця, вы дома размаўляеце на якой мове? Честно! На русской, я же слышу.

Лосич А.В.: На русской. Але на працы я размаўляю па беларуску таксама.

Лукашенко А.Г.: Вас там никто не напрягает, не запрещает вам на беларуской мове на працы працаваць?

Лосич А.В.: Мне? Никто, конечно.

Лукашенко А.Г.: Никто. Вот это самое главное для меня. Так будет всегда. Вопрос «мовы» решен раз и навсегда – он решен на референдуме белорусского народа. У нас есть два родных государственных языка – русский и белорусский. Эта проблема закрыта, пока Президентом работает, служит белорусскому народу, Президентом служит Лу-ка-шен-ко! Эта тема зак-ры-та.

Если министр где-то что-то говорил, я тоже в средствах массовой информации это прочитал, может, журналисты правильно – неправильно поняли, может быть, и министру хочется, чтобы когда-то, как вы сказали, в Беларуси людигеографию, историю изучали на белорусском языке, все и так далее, но а кто министру может запретить так хотеть? Это – его желание. Он, как человек, як грамадзянін нашай краіны, можа, і павінен гэтага хацець. Но как политик, а министр – это и политик, которого назначил Президент, и, если он согласился с этим назначением, он должен решение Президента исполнять.

Повторяю: решение принял белорусский народ, оно утверждено мною, и я эту политику провожу. Мы не будем отступать от этой политики. Почему? Главное скажу: русский язык, как и белорусский, это достояние нашей нации. Наш народ немало внес в эту копилку русского языка, в эту живую тканьрусского языка, и выстрадал немало, чтобы наш русский язык был родным. Я считаю его родным языком, подавляющее большинство его считает родным языком,
и это то наследство, то богатство, от которого мы отказываться не должны. Это – наше богатство. Если в России кто-то напрягается, я, правда, не знаю, кто, ну, наверное, журналисты отдельные, так это не значит, что руководство России или русский народ, россияне так думают. Они же не напрягаются по поводу того, что в Татарстане или Башкортостане разговаривают на татарском, к примеру, языке? Не напрягаются? Что чеченцы или ингуши, а у них практически один язык, разговаривают на своем языке и поддерживают? И я поддерживаю белорусский язык. Почему, потому что это то, что нас отличает, к примеру, от русского человека, от россиян. Это признак нации: если нет у тебя особенностей вот этих, своего белорусского языка, а, допустим, только русский, – значит, ты не имеешь этого признака, и ты просто, как русский человек, ты русский. Но мы ведь белорусы.

Поэтому наряду с русским языком, который мы выстрадали, это наш язык, мы имеем белорусский язык, который нас отличает в том числе и от русского человека как нацию от россиян. Вот что я имел в виду. И мы ни в коем случае не должны загубить белорусский язык. Мы должны знать белорусский язык точно так, как русский язык. Это будет величайшее достояние, достижение любого белоруса.

У меня малыш растет – я хочу, чтобы он знал белорусский язык точно так, как русский. Ну дай бог еще английский – мировой язык. Вот чего я хочу. Ине думаю, что вы хотите иначе, чтобы ваши дети знали не только беларускую мову, на якой вы размаўляеце, но и русский язык.

Поэтому я не хочу потерять это богатство, это достояние, это дороже любых кредитов и миллиардов!

Если кто-то в России напрягается по поводу некоей мягкой ”белорусизации“, еще чего-то, слушайте, но в России, наверное, привыкли говорить: ”русский мир“ (как это они там пописывают, отдельные писаки?), ”мягкая сила“. Вот эти термины появились: мягкая сила. И мы посодействовали ”мягкой белорусизации“. Прекратите.

Еще раз, в третий раз говорю: эта проблема решена. И никто, ни один министр, ни один Премьер-министр вразрез моих действий не пойдут и действовать вразрез не будут, потому что подо мной референдум белорусского народа. Мое решение основано на этом референдуме. Я категорически запретил всякое давление по языковому признаку. Хочет Настя разговаривать на беларускай мове, сказала – ўсе мы разумеем пра тое, што ты сказала. Захочешь ты разговаривать на русском языке, скажешь– все точно так понимают, что ты хочешь сказать на русском языке. Это же великое дело.

Подвожу черту. Вы знаете, с чего, Настя, начались события в Украине? С безмозглой национальной политики и прежде всего – с языка. Я умею делать выводы. Да мне и не надо Украины, я до этого уже определился. И я сегодня рад, что я в свое время ту нацменовскую политику, которая до меня была, вы помните, наверное, те времена, хотя, наверное, еще девочкой были совсем маленькой, если не помните, вам расскажут, я рад и горд тем, что мне удалось свернуть голову тому национализму оголтелому, который был в начале 90-х годов, до моего президентства и когда я стал Президентом. Все русские люди, такие красивые, как вы, похожие на вас, внешне не отличить, сидели на чемоданах. За что? За что нацмены наши посадили русского человека на чемоданы? И как вы определили, что это русский человек? Вы что, высосали у него кровь и там поделили: это – белорусская, это – русская? Так у белоруса, я часто в шутку говорю, наверное, в этом есть какая-то доля правды, мы белорусы потому умные, толерантные и мудрые, потому что у нас здесь в жилах смешано море кровей, и прежде всего, у нас, у белорусов, русская кровь, украинца, поляка, еврея и даже татар. Ну что, сейчас будем брать у вас анализы и смотреть, кто вы больше – русская или белоруска? Я этого не хочу. И вот это, казалось бы, внешне: ну чего там, географию, историю переведем на русский язык… И еще пылить вокруг этого начинаем. Ну где надо – переведем, чего там, где надо – переведем. Я в Советском Союзе учился в русской школе. Меня там нормально, хорошо учили беларускай мове. Но, когда мы подходили по физике и химии к некоторым определениям, ну, наверное, и по математике, Александр Михайлович, мы не находили порой терминов, мы не находили этих определений. А некоторые на русском языке философские понятия и так далее, философское определение материи Владимира Ильича Ленина…

Знаете вы философское определение?

Лосич А.В.: Александр Григорьевич, я…

Лукашенко А.Г.: Так, Настя, мы не могли сформулировать некоторые определения. Ну так зачем же сегодня об этом… не то что требовать этого, говорить даже об этом нельзя. Это настолько тонкий вопрос, и уже мы его проехали, он решенный, что сегодня нельзя о нем говорить. И если министр где-то, ну молодой же еще министр, хотя опять же я его не критикую, я не слышал, как он говорил, уверен, что он не обещал перевести географию и историю на русский язык. Это не его полномочия. Я его когда назначал вместе с заместителем, сказал: разберитесь в школе, освободите от несвойственных функций учителя, освободите от несвойственных функций школу, дайте им возможность заниматься: а) образованием; б) воспитанием. Я по своему первому образованию учитель и начинал в школе, какие могут отчеты быть у учителя (политические, экономические, финансовые)? Чего вы к учителю пристаете? Вот что главное для этого министра. И в высшей школе они должны дошлифовать, порядок навести, а не пылить и какие-то там реформы производить. Хватит уже этих реформ. Порядок надо навести и освободить преподавателя в вузе и учителя в школе от несвойственных функций! И не навязывать, на каком языке ему там говорить и преподавать.Хватает у нас белорусского языка сейчас в школе. Когда не хватало, я вам уже говорил: посмотрел – английский язык 5 часов в четвертом классе, а белорусского – 3 или 4. Как так? Добавили.

Лосич А.В.: Аляксандр Рыгоравіч, я кажу не пра забарон рускай мовы ўвогуле, а пра пашырэнне и выкарыстанне беларускай мовы.

Лукашенко А.Г.: Давайце пашыраць.

Лосич А.В.: Можа, у дзяржаўных органах?

Лукашенко А.Г.: А вы ведаеце, як у дзяржаўных органах вырашаюцца гэтыя пытанні?

Вот, допустим, Козиятко, извини, он пишет мне, если пишет, на русском языке. А Кисель, такі беларускамоўны ў нас, ён піша мне на беларускай мове. Министерства культуры, адукацыі, аховы здароў’я и еще какие-то – то на русском языке, то на беларускай мове. Я нормально это воспринимаю и читаю. У нас нет такого обязательства: ты пиши на русском, ты – на белорусском или только на русском или белорусском. Хто як хоча і можа, той так і піша на ўзровень Прэзідэнта.

Поэтому я нічога не забараняю, но если вы у меня спросите ”а все-таки, если белорусский язык и русский язык на весы положить?“, то, конечно, белорусский язык недотягивает. Я хочу, чтобы наши люди знали точно так и белорусский язык и, если надо, точно так и разговаривали на белорусском языке. Я этого хочу. Так же, как и министр, наверное, сказал. Я этого хочу. Но я не буду травить и давить людей. Не буду! Тонкая материя... Мы знаем, как работать, и работаем, никого не напрягая. И пусть, как вы говорите, в России никто в этом плане не напрягается. Как белорусская нация мы будем хорошо знать белорусский язык, но мы никому не отдадим второй родной русский язык, это наш язык.

Я вам приводил пример, что я Владимиру Владимировичу отвечал, когда он сказал: ”Тебе спасибо за то, что вот у вас так с русским языком и прочее“. Я говорю: ”Подожди-подожди, ты о чем говоришь?“ – ”Вот у вас же русский язык“. – ”Подожди, так русский язык – это же наш“. Он говорит: ”Как – ваш?“ ”Это, – говорю, – наш русский язык, он такой же наш, как и ваш“. Он говорит: ”Слушай, а где тогда наш?“ ”Ну, – говорю, – может, на Вологодчине“. Вот такой был полушуточный разговор. Я дал понять Президенту России, что меня благодарить за русский язык не надо, потому что он мой, такой же, как белорусский.

Пока так, Настя, будет. А пашыраць (расширять) можно только одним путем – вы размаўляеце на беларускай мове. Каб пашырыць – размаўляйце дома на беларускай мове.

Муж есть у вас? Будет – разговаривайте с ним, дети будут – с детьми разговаривайте дома. Вы, я, Григорий Леонидович – с внуками, Давыдько – со всеми родными и близкими. И вось так пашыраць будзем.

Не хвалюйцесь, беларускую мову мы не загубім. Гэта – вялікая наша дастаянне. Вялікае!

Я часто говорю: русские люди, русские, наши братья, у вас сколько родных языков – русский (белорусского не знают), а мы, говорю, видите, уже на голову выше, потому что мы, кроме русского языка знаем и белорусский, уже два языка.

И, когда еще с Путиным у меня был разговор, я ему привел один пример (как раз состоялась олимпиада в Россиипо русскому языку), я говорю: ”Владимир Владимирович, ты, наверное, не в курсе дела, а кто выиграл олимпиаду?“ – ”А кто?“ Я говорю: ”Белорус“. Белорусы-школьники и белорусские студенты из года в год выигрывают олимпиады в России по русскому языку! Ну разве это не повод для гордости, в том числе и Президенту.

Ну вот так, Настя.

Лосич А.В.: Дзякуй.

Выжыковска Малгожата (корреспондент Польского агентства печати (PAP)“: У меня вот такой вопрос: есть ли какие-то проблемы в отношениях между белорусскими властями и католической церковью? И как Вы оцениваете работу католических священников в Беларуси, в том числе польских?

Лукашенко А.Г.: Проблем у нас нет с католиками. У нас две ведущие религии. Самое мощное – это православие – 85 процентов, по последним опросам, да и не только опросам, даже больше 85 опрошенных считают себя православными. Самое крупное на постсоветском пространствепосле Литвы, если в Советском Союзе взять республики, то у нас вторая по количеству католическая конфессия. Это сотни тысяч человек, а может, миллион. Я как могу к этому относиться? Я как минимум обязан эти реалии учитывать. Более того, я же как-то говорил уже это, вы меня, критикуя, часто в Польше, называли ”православным атеистом“. Я действительно в свое время, будучи лектором, у меня было две темы: международные отношения и антирелигиозная пропаганда. Позвали в райком партии на бюро и говорят: ”Ты ведь лектор, а у нас некому читать (бороться с попами), – так было сказано, – ты будешь заниматься пропагандой против религии“. Я говорю: ”Подождите, я неспециалист…“ – ”Научишься“. Как, я не знаю, это делал, но иногда я спорил со священниками. И вот с тех пор они на меня произвели очень сильное впечатление. Там было очень много толковых людей, и сейчас их немало.

Поэтому я с религией столкнулся и как историк, и потом как лектор, изучая и вникая в религию. Я прекрасно знаю… Вот когда я работал в сельском хозяйстве, Григорий Алексеевич знает, что у меня хозяйство делилось на две части по религиозному принципу: католики – половина, половина – православные. Почему я это хорошо запомнил? Пасха православная – обнимаются католики с православными, напиваются, три дня никто на работу не ходит. Католическая Пасха – опять обнялись, напились, три дня никто на работу не ходит. Поэтому и здесь судьба мне преподнесла, можно сказать, такой подарок, что у меня были и католики – половина, и половина – православные. Я к ним очень хорошо относился, потому что они не делили себя на православных, католиков, они одинаково всегда работали.

Я стал Президентом, я вижу эти две конфессии. Я всегда отдаю должное православным, а это самая крупная наша конфессия. Но у нас есть и меньшая конфессия, вторая конфессия. У нас их, наверное, тридцать, а может быть, и больше конфессий, и есть же и мусульмане, и у нас много евреев проживает, они неправославные, и есть у нас и много, ну все, наверное, представлены. Я их тоже вижу. На то я и Президент, чтобы видеть. Поэтому у нас нормальные отношения как с православием, так и с католиками. Я помогаю как православным, если могу, я точно так помогаю и католикам. Вот в недалеком будущем, может, даже в этом году мы начнем строить центр католический. Они строят (попросили землю – мы им предоставили). Нунциатуру будем строить. Они попросили, я им предоставил тот кусок земли. Будем поддерживать, помогать, образование и так далее.

У нас отличные отношения. И они будут таковыми. Потому что я хочу сохранить, как это было всегда, межконфессиональный мир, межнациональный. У нас это есть, мы этим гордимся.

Что касается ксендзов, вы спросили. Вы знаете, люди разные и у православных, и у католиков. Есть разные люди, в том числе допускающие правонарушениямелкие, средние и крупные. Я не буду сейчас это расшифровывать, у меня нет конкретных данных. Если нужно, а такие факты есть, мы вам можем их представить, хотя мы очень аккуратны здесь, ведь все-таки это Церковь, очень специфические организации, поэтому мы подобные вопросы на обсуждение, я как Президент стараюсь не выносить на таком уровне. Но если уж очень нужно, то можем представить.

Что касается польских священнослужителей. Я не очень доволен их службой. Точнее скажу: я не очень доволен службой некоторых польских представителей на нашей земле. Я об этом говорил бывшему папе Римскому, когда я с ним встречался, я рассказывал, что они порой занимаются не теми вещами, которыми должны проповедовать и заниматься. Я об этом говорил нашему предстоятелю – руководителю католической конфессии Казимиру Свёнтэку. Правильно я назвал фамилию? Я ему об этом говорил. Это человек абсолютно вменяемый, это человек, понимающий то, чем он занимается и где живет. И он на это всегда реагировал.

Поэтому неразрешимых вопросов нет. Но я всегда требовал от представителей Папы Римского и прочих, чтобы мы больше готовили белорусов, белорусских церковнослужителей католической церкви. И этот крен, это направление существует. Я думаю, вы как поляки на меня не очень обидитесь, что мы стараемся больше, чтобы образование получили белорусы и служили в нашей церкви. Мы приглашаем не только поляков сюда нести службу. Я еще раз подчеркиваю: я это говорил и Папе Римскому, итальянцам и другим, я и Гуджеротти об этом говорил, его представителю. Поэтому есть проблемы, но они не являются катастрофическими и неразрешимыми. Мы тут спокойно разберемся, в том числе и с гражданами Польши, которые ведут проповеди и работают в католической церкви. Нет катастрофы.

Эйсмонт Н.Н.: У нас сейчас идет прямая трансляция на Первом канале белорусского радио, и вот корреспондент этого самого радио хочет задать вопрос. Надежда Лысенко у четвертого микрофона, пожалуйста.

Лысенко Н.В. (корреспондент Первого канала белорусского радио Белтелерадиокомпании): Дзякуй.

Аляксандр Рыгоравіч, зноў закрану пытанні Еўразійскага эканамічнага саюза. Напярэдадні старту гэтага інтэграцыйнага аб’яднання з боку нашых партнёраў адбыўся шэраг мер, якія не адпавядаюць мэтам і задачам ЕАЭС, больш за тое – яны супярэчаць раней дасягнутым дамоўленасцям. Увыніку, як Вы сёння сказалі, гэты працэс праходзіў даволі складана, па вырашэнні канфліктнай сітуацыі.

Усё ж такі пытанне: што неабходна сёння зрабіць, каб такіх інцыдэнтаў не было ў Еўразійскім эканамічным саюзе? І, на Ваш погляд, наколькі сёння эффектыўна працуе механізм дасягнення балансу нацыянальных і наднацыянальных інтарэсаў у ЕАЭС?

Лукашенко А.Г.: Вы знаете, очень большой вопрос, но я скажу просто о главном. Мы только начали работать. Конечно же, вот представьте, огромная Россия, и она вынуждена была, как мы и Казахстан, в наднациональный орган отдать определенные полномочия, скажем так, – определенное количество полномочий. И это количество равно полномочиям Беларуси и Казахстана. Одинаково туда передали. И, как мне однажды Президент России говорит: ”Ты меня пойми, что и у нас, наверное, и у вас, может быть, меньше, чиновники разного уровня привыкли решать эти вопросы, а тут нельзя решать без наднационального органа. Есть желание, у кого-то руки чешутся, – говорит, – по-прежнему решать эти вопросы“. Очень правильно сказано, в точку сказано, нужен какой-то период, чтобы мы притерлись и чтобы мы выработали новые подходы, новые направления, новые структуры, может быть, создали в работе. Ну, допустим, на злобу дня, вы сказали: были запреты. Кто ввел эти запреты? К примеру, ”Россельхознадзор“ или еще кто-то, некий Данкверт. Какое ты имел право единолично вводить эти запреты? А как иначе, по согласованию, что ли? Нет. И мы пришли к тому, вот здесь вице-премьер находится, чтобы мы имели некий общий орган или лабораторию, которая бы давала заключение независимое: вредные или не вредные продукты, нормально или ненормально, соответствует стандартам или не соответствует. Вот сейчас в связи с этими событиями начался вот этот активный процесс по выработке вот этих структур, которые должны принимать подобные решения, а не одно государство, как это было раньше. У нас есть и комиссия, Евразийская комиссия, которую также я критиковал очень жестко, во главе с Христенко (но сейчас у нас сквозное председательство: здесь и в комиссии наш будет человек).  Я критиковал за то, что комиссия не решала эти вопросы, требовал, чтобы она вмешалась. Нет еще практики, да и психологии такой нет,чтобы вот тот наднациональный орган, которому передали определенную сумму полномочий, принимал решения по тем или иным вопросам. Вот, если говорить в общем, но это болезнь роста, это детская наша болезнь, потому что мы слишком в этой части еще молоды и слишком большие разные интересы у наших государств. Поэтому не выработалась ни психология, ни тем более практика. Мы ее нарабатываем и будем нарабатывать, и будем делать всё как страна председательствующая в союзе, чтобы изначально прививать вот эту культуру.

Лысенко Н.В.: Дык трэба пачакаць і паглядзець, як гэты працэс будзе развівацца, я так разумею.

Лукашенко А.Г.:Ну да, хотим мы или нет, но всё равно будзем чакаць і глядзець, но не наблюдать со стороны, мы будем решать эти вопросы. Но со временем – да, мы будем мониторить ситуацию, будем видеть, как она будет решаться.

Шинтеров А.(корреспондент РУП РТЦ ”Телерадиокомпания ”Гомель“): Александр Григорьевич, Вы неоднократно говорили о необходимости развития экономики, максимально используя белорусскую сырьевую базу. В 2013 году у нас на экономическом форуме был озвучен проект создания Лельчицкого промышленного парка. Это самый большой инвестпроект за всю историю Гомельской области, там речь идет о добыче нескольких десятков видов полезных ископаемых. Как Вы считаете, насколько такой проект сегодня необходим Беларуси? Есть ли у руководства страны какие-то планы, связанные с ним? И насколько вообще в ближайшей перспективе реальны вот такие масштабные проекты, учитывая, что для того, чтобы получить, нужно вначале вложить, и очень много вложить?

Лукашенко А.Г.: Я в курсе этого проекта, более того, я был инициатором в свое время этого проекта, еще при жизни того губернатора.

Вы говорите о проектах. Проект проекту рознь. Если сумма вложенных в проект денег окупится быстро и этот проект крайне нам необходим, мы за ценой не постоим. Но вы назвали, что там, я так понимаю: о Лельчицах идет речь?

Шинтеров А.: О Лельчицах, но там рядом еще.

Лукашенко А.Г.: Да-да, о юге.

Вы знаете, если бы там и в числе десяти этих элементов было золото, и в большом количестве, то хорошо бы было, но там есть золото, но в таком количестве, что добыча его просто нерентабельна. Поэтому вкладывать никто туда средства не будет, потому что дешевле это золото где-то приобрести на международных рынках. Гранит, другой строительный камень и прочее там есть. И дешевле, наверное, было бы его добывать, но главное – логистика, доставка, встал вопрос строительства железной дороги. Я долго примерялся к этому региону, бывал там несколько раз. Проживая там, вы знаете, постоянно там живу, на Припяти, это совсем недалеко, я думал об этом. Встал вопрос – связать Микашевичи железной дорогой с этим месторождением. Я внес больше предложение: чтобы мы кольцом замкнули железные дороги и прошли подбрюшье это Беларуси через Лельчицы. Но, когда подсчитали железнодорожники и нам сумму назвали, мне плохо стало (это больше 100 млн. долларов надо вложить!). Может быть, сегодня уже и не такая страшная сумма, но проект обсчитывается. Проект обсчитывается. Не ко времени, наверное, потому что то, что мы там завтра будем добывать, у нас добывается, у нас это есть, это было бы плюсом. Поэтому, даже если бы мы завтра начали там разработки, по тому же граниту и так далее, нам некуда его было бы девать. Но мы этот проект не забросили. И как только будет четкий расчет, бизнес-план этого проекта и будут рынки сбыта, будет сделан соответствующий вывод. Но мне очень бы хотелось построить эту железную дорогу и открыть там эти месторождения. Очень! Но надо подождать. Надо увидеть эти расчеты и посмотреть, что мы будем иметь от этого.

Медведева О.А. (редактор отдела редакции газеты ”Звязда“, журнала ”Союз. Евразия“): Я представляю проект при газете ”Звязда“ – ”Союз. Евразия“, мой вопрос будет посвящен этой тематике, евразийской.

Есть мнение, что Евразийский экономический союз неполноценен без Украины. Александр Григорьевич, видите ли Вы какой-то потенциал для сотрудничества ЕАЭС с Украиной в будущем? Что можно сделать в свете того, что Беларусь председательствует в союзе в этом году? Какие могут быть шаги здесь, с Вашей точки зрения, со стороны России?

Лукашенко А.Г.: Вы знаете, что касается Евразийского экономического союза, мы не просматриваем сейчас некое движение Украины в этом направлении. Не до жиру, дай бог жить, но есть там другие проблемы, которые надо решать. Надо еще разобраться с Ассоциацией Украины с Европейским союзом. Поэтому об этом пока речи нет. Почему? Потому что мы очень серьезно продискутировали эту проблему, и в общем-то я думаю, эта дискуссия в какой-то степени закончилась здесь, в Беларуси, в плане членства.

Сейчас речь идет о том,как выстроить сотрудничество Украины с Евразийским экономическим союзом, особенно когда она вступит полноценно, когда она начнет исполнять свои обязательства в связи с соглашением с Европейским союзом. То есть они открываются там, они понижают пошлины и прочее и прочее, чтобы европейская дешевая продукция, да и украинская не хлынула на территорию нашего союза. Мы эти опасения высказывали Петру Порошенко. Наша позиция с Порошенко сходна в том, что, если будут такие проблемы, мы по факту будем на них реагировать. Ну, допустим, если какой-то товар контрабандно или по заниженным пошлинам попал в Украину, а потом на это пространство,ну так мы и будем принимать соответствующие меры. У России бóльшая настороженность. Это естественно, потому что в основном-то ее рынок будет использоваться. Меньше – у Казахстана.

Поэтому идет анализ, он был более интенсивный в этом направлении до конфликта, который в Луганске и Донецке существует, но тем не менее эта тема существует. Нам надо выработать тот путь, по которому мы пойдем, и ту методику, покоторой мы будем рассчитывать наши отношения после полного присоединения по их декларации к Европейскому союзу. Они там на год, по-моему, отложили принятие на себя обязательств в полном объеме. Посмотрим, как будет складываться обстановка…

Многие вопросы оговорены. Мы знаем позицию Украины. Мы понимаем, и Россия понимает это, и Казахстан, и другие, что без Украины действительно тяжеловато будет. И что Евразийский экономический союз, а это союз, с Украиной или без, но это – союз, но если бы была здесь Украина, то это, конечно, был бы совсем другой союз. Поэтому ни я, ни Владимир Владимирович Путин, ни Нурсултан Назарбаев, ни другие президенты, Серж Азатович, Алмазбек Шаршенович, они не исключают того, что все-таки экономические реалии рано или поздно заставят Украину не просто сотрудничать, а очень тесно сотрудничать с нашим союзом. Ну а о членстве пока мы вопрос не ставим. Вы знаете почему.

Еловик Е.Н. (редактор отдела творческих проектов газеты ”7 дней“): В день обращения Путина к российским парламентариям в декабре прошлого года его пресс-секретарь рассказал журналистам о том, что Владимир Владимирович сам пишет свои тексты.

Лукашенко А.Г.:Да?

Еловик Е.Н.: И даже они сами, вот как оказывается, не знают, в каком виде…

Лукашенко А.Г.: А что вы смеетесь? Ну пишет и пишет. Чего вы смеетесь?

Еловик Е.Н.: Нет, я не смеюсь, просто Вы удивлены.

Лукашенко А.Г.: А-а, Вы надо мной смеетесь?

Еловик Е.Н.: Нет.

Лукашенко А.Г.: Путин сам пишет, а вы надо мной смеетесь.

Еловик Е.Н.: Нет, просто что… Ой, Вы меня не сбивайте, Александр Григорьевич, я и сама собьюсь.

Лукашенко А.Г.: Извините, я просто, чтобы не уснули коллеги.

Еловик Е.Н.: Пресс-секретарь сказал, что Владимир Владимирович сам пишет свои выступления, поэтому даже они сами не знают, в каком виде текст будет оглашен. Песков также сказал журналистам о том, что ночью Глава государства, накануне перед выступлением перед Федеральным собранием, работал над текстом своего выступления. Я думаю, что, наверное, многим было бы интересно узнать…

Лукашенко А.Г.: …работал он или не работал.

Еловик Е.Н.: …как Вы, Александр Григорьевич, готовите свои речи?

Лукашенко А.Г.: А-а, я?

Еловик Е.Н.: Да.

Лукашенко А.Г.: А я думал, вы хотели узнать, работал он ночью или не работал над своим этим выступлением.

Но тут проще. Но, знаете, вы не преувеличивайте, если бы мой секретарь не ”рисовал“ Президента перед вами как-то в лучшем свете, то он бы не был моим пресс-секретарем. Хотя я всегда ее предупреждаю, как и предыдущих, – ни в коем случае это не делайте. Хотя многие пресс-секретари, которые у меня работали, и вообще в пресс-службе говорят, что белорусскому Президенту пресс-секретарь не нужен. Ну в какой-то степени да, потому что я не приемлю вот этого пиара, еще чего-то, каких-то заявлений от имени Президента. Если надо заявить – я и сам заявлю. Если будут какие-то вопросы, разъяснения и прочее, то пресс-секретарь должен разжевать, подставиться где-то за Президента, ведь всякое же бывает в жизни. Это да. Поэтому Песков вот так сказал. И то, что накануне Послания Федеральному собранию Президент Путин работал ночью над Посланием, это возможно, но это не значит, что он его писал. Раньше больше, а сейчас значительно меньше я лично, получая некую ”болванку“, как Кисель часто это называл, Григория Леонидовича я часто привлекал к написанию, допустим, новогодних обращений (так, Григорий Леонидович?), они что-то такое варили. Но все равно они не прочувствуют и не скажут так, как я хочу. Извините за нескромность, но я им всегда говорю: я лучше знаю, чего хочет мой народ от своего Президента. К этому уже привыкли. Поэтому иногда больше, иногда меньше я начинаю корректировать тот колоссальный труд, который проводится над работой над посланиями, выступлениями Президента, белорусского Президента. Выступление выступлению рознь. Есть отчасти программные выступления типа посланий ежегодных, а есть на Всебелорусском народном съезде выступления – это взгляд на пять лет вперед, а может быть, некоторые штрихи и больше. Поэтому здесь больше людей привлечено, здесь и Правительство, все работают над этими документами. Определяем какие-то разделы и прочее. Я им говорю, что бы я хотел сказать, как прозвучать должен тот или иной тезис. И под это формируется вот это огромное или небольшое выступление. Оно поступает мне обычно, в зависимости от того, какое мероприятие, от суток до недели до мероприятия. Ну, допустим, вот вступление небольшое, я не скажу, что я его дословно прочитал, выступая перед вами, но оно ко мне поступило, видимо, дня три тому назад. Сегодня утром, рано утром, я его вернул с серьезными перечеркиваниями, зачеркиваниями, пометками. Я не люблю воды и я не люблю банальщины. Здесь было много банальщины. И я думаю: если я выйду перед журналистами и начну их тут патриотизму обучать, излишне говорить о патриотизме, а люди-то разные в этой аудитории, наверное, не к месту, все знают мое к этому отношение. Но если я говорю о 70-летии Победы и в связи с этим заикнулся о патриотизме, думаю, это в этой аудитории будет нормально воспринято. То есть я перевариваю это, вычеркиваю лишнее, оставляю так, как я хочу, нужным, или вообще выбрасываю те или иные тезисы, помечаю кратко и так далее, возвращаю. Документ дорабатывается. Или же говорю: дошлифуйте в этом направлении. Он дошлифовывается. Но, допустим, чтобы я основные документы сам писал… Вы никогда этому не верьте. Ни один президент это не делает, и он никогда не сделает. Да, его право – или вычеркнуть, согласиться – не согласиться. Он должен над этими документами работать. В противном случае он просто прочитает, и вы это мгновенно, журналисты, заметите, и более того – на душу, на сердце не ляжет ни вам, ни тем, кто его слушает. Поэтому надо через себя это пропустить. А чтобы пропустить, надо вникнуть, надо сделать под себя это выступление. Если я начну сейчас выступать а-ля Путин или еще что-то, то вы будете смеяться, потому что вы знаете мой стиль, вы знаете мой характер, скажете: ”Это не Лукашенко выступление“. Поэтому обязательно выступление дорабатывается. Практически нет тех выступлений, которые бы я взял, прочитал и пошел выступать. Я не помню такого. Даже мелкое мероприятие. Я имею привычку, выступая, экспромтом что-то добавлять по теме, отступая от текста. Это часто очень бывает, очень часто. Стенограммы ведутся, для опубликования или в архив…

Еловик Е.Н.: Это всегда самое интересное.

Лукашенко А.Г.: Ну вот видите, но это вы мне не первый раз говорите, и пресс-секретарь мне это, и другие говорят. Это говорит о том, что я эту тему не просто знаю, я ее выстрадал.

Поэтому вот такой мой подход. А чтобы вот таким я был героем, один сел и написал послание… Я это могу сделать, но мне тогда надо отвлечься от всего и ничем не заниматься. И второе – ну а чем будут заниматься помощники и те, кто ведет те или иные направления, вырабатывают, видят подходы многие, тенденции? Они чем будут заниматься? Они ведь глубже, чем я даже, вовлечены в этот узкий спектр, поэтому они должны свое мнение и свои предложения внести.

Когда окончательный вариант выступления формируется, я не скажу, что там половина моего, а половина аппарата помощникови так далее. Их вклад значительно больше, чем мойлично. Мой вклад в том, что ”да, я одобряю“, ”да, я против этого“, ”я это не приемлю“, ”я не буду это говорить“. Да иногда спорим. Мне говорят: ”Александр Григорьевич, ну вот надо, народ так хочет, вот президентские выборы“. Я говорю: ”Нет, под президентские выборы мы ничего делать не будем“. Это будет смешно опять же, потому что, что мне лишний раз там доказывать, что я народный Президент или еще чего-то. Да это уже люди всё знают, зачем мне об этом еще говорить лишний раз...

Поэтому думаю, что и у Владимира Владимировича, не важно, что кто-то это сказал, работает большая группа людей. У него тем более, потому что это Россия, ядерная держава, голос ее всегда слышен, значение ее велико, поэтому слово Президента этой страны еще более весомо.

Поэтому вы не верьте, что мы ночами сидим и сами выдумываем свои выступления. Другое дело, что многие выступления строятся из того, я же говорю, что стенограмма ведется, присутствуют здесь должностные лица – от помощника и до Главы Администрации, которые непосредственно за это отвечают, получая и переваривая в котле своем всю информацию снизу, сверху, сбоку, другое дело, что… Упустил мысль, как-то отвлекся. А ладно, вспомню – скажу.

Еловик Е.Н.: Спасибо. Понятно. Наверное, я полностью удовлетворена ответом.

Лукашенко А.Г.: Полностью, да?

Еловик Е.Н.: В принципе, я догадывалась.

Лукашенко А.Г.: Когда вспомню, я вам скажу.

Еловик Е.Н.: Но хотела услышать из первых уст.

Лукашенко А.Г.: Я не такой великий деятель, чтобы то или иное выступление готовить одному. Это очень большой труд очень многих людей, очень многих.

Да, я хотел сказать, что все они слышат о чем… Вот мы сегодня о белорусском языке говорили. Ну несколько резкое в отношении вопроса Насти было мое, не в отношении Насти, а ее вопроса, по поводу этого вопроса заявления по русскому языку. Действительно, я резко говорю, потому что уже надоели вот эти все перипетии: беларуская мова, русская мова… Настораживаем зря людей. Ну чего об этом говорить?! Решение принято – референдум и так далее. Я высказался. Поэтому там, где к месту будет этот вопрос, а мои помощники это слышали, оно зафиксировано, они это берут и в этом направлении развивают этот тезис или разворачивают с учетом той аудитории, в которой я буду выступать и оглашать данные тезисы.

То есть очень многие вопросы мы уже выстрадали, мы уже, идя по этому пути, все это пощупали на практике, очень много. Только остается в нужной аудитории пригладить и красиво преподнести.

Лучанинова О.В. (корреспондент МИА ”Россия сегодня“): Здравствуйте, Александр Григорьевич. У меня такой вопрос, Вы много говорили серьезных вещей, он такой не совсем серьезный, но жизненный.

Лукашенко А.Г.: Давайте.

Лучанинова О.В.: Скажите, пожалуйста, Вас часто разыгрывают? Ну вот, например, как Пранкер Vovan, представившись сыном Януковича. И скажите, пожалуйста, Вы сами любите разыгрывать своих друзей, детей, может, маленьких детей?

Лукашенко А.Г.: Маленьких детей? Ну вот ты даешь... Сейчас ты наговоришь еще… А завтра оппозиционные так называемые СМИ начнут моих маленьких детей искать. Сказала бы уже в единственном числе. Это она сказала. Вы у нее спрашиваете.

Знаете, Олеся, это несвойственно моему характеру. Я, может, и рад был бы где-то кого-то разыграть, но это не мое. Это первое.

А про Вована – это про какого Вована, что писали они раньше?

Лучанинова О.В.: Именно про того.

Лукашенко А.Г.: Нет, меня никто не разыгрывал никогда.

Это якобы я разговаривал с Вованом, да?

Лучанинова О.В.: Да.

Лукашенко А.Г.: Нет, вы знаете, вот Наталья Николаевна, новый человек, но она вам расскажет, что с Президентом некий Вован… То ли сын Януковича?

Эйсмонт Н.Н.: Януковича, да.

Лукашенко А.Г.: Тем более, я не знаю его сыновей.

Незнакомых людей никогда никто не соединит с Президентом, такой порядок, пока они не изучат: кто звонит, по какому вопросу? Ну, бывает, он скажет: ”Знаете, у меня личный вопрос, поэтому я не могу назваться“. Но кто звонит, насколько это вероятно и так далее – это абсолютно прорабатывается до того как, особенно если еще звонят из-за пределов нашей страны. Поэтому ну, наверное, меня таким образом, непорядочным, кто-то пытался разыгрывать, но я в эту игру ни с кем не играл.

Поэтому вы это вычеркните из своей жизни, никто меня никогда не разыгрывал и не разыграет, как любого другого президента.

Ну, можете вы меня разыграть: я вас знаю – вы меня знаете, уточнили: ”Да, вот Олеся звонит, Вы ей что-то обещали сказать“. И вы взяли – и меня потом начали разыгрывать. Ну это бывает… Но чтобы незнакомый человек вот так вот просто… Это невозможно при таком стиле моем работы, потому что это сразу должны соответствующие люди изучить, что это за человек.

Я никого не разыгрываю, но пошутить могу, как у нас в народе говорят: подколоть кого-то, Давыдько, например. Что-то придумать ему из его прошлой жизни, еще чего-то– это я могу. Прибавив чего-то, неправду сказав, но это чисто в шутку.

И притом с глазу на глаз, не за глаза, потому что Президент за глаза шутить не может, а то он может так пошутить в адрес Давыдько за глаза, что тот может коньки откинуть к утру. Поэтому я это не допускаю.

Извините, Геннадий Брониславович, ну а про кого я буду говорить, про близких? Поэтому нет, я уже от этого отошел, я понимаю, что шутка Президента, притом в слишком резком стиле, она дорого обходится людям. Я просто не имею права в силу своей должности на подобные вещи. И в силу характера своего.

Лучанинова О.В.: То есть это утка –весь Ваш разговор якобы с сыном Януковича?

Лукашенко А.Г.: Да нет, ну что вы…

По-моему, насколько я это помню, тогда, по-моему, Петкевич реагировала на этот вопрос, она была помощником (она якобы прорабатывала, соединялась). Я говорю: ”Что там за вопрос?“ Она говорит: ”Никто ни с кем не разговаривал“. Так я говорю: ”Вы объясните средствам массовой информации, если разговоры. Я сам от вас узнал об этом“. И она, по-моему, об этом заявляла? Якобы даже говорила: ”Александр Григорьевич, Вашу речь какую-то прямую опубликовали“. Я говорю: ”Интересно было бы почитать“. Правда, ни разу не читал…

Но вы тоже со мной не шутите, зачем вам это надо?

Лучанинова О.В.: Нет, мы не шутим.

Лукашук Д.А. (корреспондент Европейского радио для Беларуси): Добры дзень! Зміцер Лукашук.

Лукашенко А.Г.: Зміцер – это Дмитрий, Дима, да?

Лукашук Д.А.: Да, можна і так.

Лукашенко А.Г.: Понятно, понятно.

Лукашук Д.А.: Тут Аляксандр Рыгоравіч выказаў нейкае такое незадавальненне тым, што адкрыты дыялог, а ўсе ператвараюць неяк у прэс-канферэнцыю, не дыскутуюць, не выказваюць свае меркаванні, таму я, можа быць, спачатку выкажу сваё меркаванне на тэму, якая…

Лукашенко А.Г.: Калі ласка, калі ласка.

Лукашук Д.А.: …якая вельмі шмат сёння абмяркоўвалася.

Вы шмат разоў казалі пра брацкі народ Расіі, пра тое, што…

Лукашенко А.Г.: Братэрскі народ.

Лукашук Д.А.: Братэрскі, так.

…што ў нас вельмі такія цёплыя адносіны. Хто мог падумаць яшчэ год таму пра тое, што паміж братэрскімі народамі Украіны і Расіі ўзнікне такі канфлікт, які мы назіраем сёння? Я думаю, калі хто скажа, што там Расія ні пры чым, я думаю, нашы баларускія спецслужбы, разведка дакладаюць Вам, хто насамрэч пастаўляе туды тэхніку і гэтак далей. Я для чаго гэта кажу, што вось Вы сказалі пра тое, што Вы ўпэўнены, што сцэнарый такі ў Беларусі не паўторыцца, а я вось на сто адсоткаў не ўпэўнены… Пачытаеш асобныя расійскія рэсурсы, я не буду іх называць,каб не прапагандаваць, калі Наталля Мікалаеўна захоча, я іх назаву, пачытаеш іх – нас там называюць, беларусаў, не інакш як ”вышыванцамі“ з Лукашэнкі (такое адчуванне, што зробяць хутка ”беларускага Бандэру“), тут ужо ўсе рускія школы пазакрывалі, ужо хутка снегірэй рускіх пачнём есці... Таму вось такое адчуванне, што хочуць адправіць на палітычную пенсію, можа быць з дапамогай якога расійскага кандыдата ці прарасійскага кандыдата на наступных прэзідэнцкіх выбарах.

Лукашенко А.Г.:каго адправіць?

Лукашук Д.А.: Кіраўніка Беларусі.

Лукашенко А.Г.: Мяне?

Лукашук Д.А.: Да.

Лукашенко А.Г.: А-а.

Лукашук Д.А.: Дзіўныя людзі…

Да, я таксама (смеется) згодны з Вамі.

(Смех в зале.)

Лукашенко А.Г.: Спасибо, Дмитрий (смеется).

Лукашук Д.А.: Тут такое пытанне, пра тое, наколькі ўсё ж такі асцярагаецеся з’яўлення такога расійскага кандыдата? Але, калі ўзнікла пытанне пра тое, што хтосьці Вас (можа быць, плануе ці не плануе) адправіць на палітычную пенсію, то пра пенсію. Вы шмат разоў казалі, што будзеце балатавацца столькі разоў, колькі Вас папросіць беларускі народ. Падтрымка, безумоўна, ёсць, ніхто гэта не аспрэчвае, а калі беларускі народ будзе прасіць і ў 2025, і ў 2050 годзе? Як быць, усё ж ёсць нейкае такое абмежаванне? Для сябе Вы паставілі, што вось народ просіць, але ўжо скажу, што не, дастаткова?

Лукашенко А.Г.: Гарантирую, Дима, что в 2050 году не попросят.

(Смех в зале.)

Вы определили.

Лукашук Д.А.: Я кажу: магчыма. А чаму не?

Лукашенко А.Г.:Нет, нет, не попросят, я Вам гарантую. Не перажывайце наконт гэтага.

Я вообще-то вам благодарен за этот вопрос, но давайте все-таки попробуем определиться в очередной раз и закрыть эту тему хотя бы до президентских выборов, не навсегда, а до президентских выборов.

Лукашук Д.А.: 2015 года?

Лукашенко А.Г.: Да.

Почему, я объясню. Я начинаю сначала с президентских выборов и моего личного восприятия этого процесса, президентских выборов вообще, а потом перейду к российским рассуждениям, о которых вы говорили.

Вы абсолютно правы, есть такие рассуждения (даже больше скажу потом, если я забуду, напомните).

Что касается – отправить меня на пенсию. Я очень жестко, я знаю, о чем говорил, об этом сказал в Кремле: наклонить меня невозможно. Ясно, в чей адрес это было адресовано(то, о чем вы говорили). Это поняли, кому это было адресовано. Никакой Кремль, я сказал, никакая Москва, никакой Запад и восток не способны меня наклонить. Этого не будет. Меня можно повесить, меня можно убить, меня можно утопить, но наклонить и заставить плясать под чью-то дудку, изменив мой политический курс (читай: мое лицо) невозможно. Ну не думаю, что вы с этим станете спорить, потому что за 20 лет я это продемонстрировал. Это не потому что я твердолобый и не воспринимаю критики, не воспринимаю каких-то замечаний и так далее. Очень даже воспринимаю и извиняюсь, если я не прав и так далее и тому подобное. Поэтому не надо пытаться меня наклонить.

Что касается пенсии. Если бы вы меня, народ белорусский, отправили на пенсию сами лично на президентских выборах, конечно, мне бы было неприятно, как и любому другому человеку, проиграть кампанию, это неприятно, но я бы это не воспринял так, как 10 – 15 лет тому назад. Я бы, может, и обиделся на неделю. Почему? Я себя убедил: если народ так решил – это решение народа. Но если что-то случится со страной, – извините, вы выбрали этот путь, вы определились, вы выбрали этого человека, с меня взятки гладки. Я как человек рассуждаю. Может быть, я и не должен так говорить, но я это так чувствую.

Во-вторых. Вы знаете, нового в президентстве, в этой жизни президентской, у меня уже ничего не будет. За 20 лет я уже все понял, я уже все пощупал, я не скажу, что мне это неинтересно, президентская работа каждый день – что-то новое и что-то интересное. Но не настолько, как это было раньше. Поэтому как человек я не думаю, что я развиваюсь сегодня так, будучи Президентом, как это было десять лет назад, когда я, как губка, вынужден был все впитывать и действовать. Сегодня мне немного в этом плане легче.

Ну и потом, часто я из оппозиционных СМИ слышу: ”Ну
20 гадоў, ну колькі можна…“ И так далее. Я только как человек думаю: слушай, действительно, ну сколько можно?.. Но сам из этого я не уйду и уйти не могу. Не имею права. Я уже объяснял: если рухнет страна и я ушел сам, меня обвинят в трусости и с меня спросят. И они будут правы. Если я буду к тому времени еще жить.

Я вам искренне говорю, что это так.

Поэтому не думайте, что я, ухватившись за это кресло, уж слишком в этом отношении напряжен. Да, я политик, я должен бороться, как это принято по законам политики, у меня есть некий багаж, меня трудно в чем-то уличить, зацепить за что-то, за что цепляют других. Даже неприлично вам бы было меня за что-то критиковать, ведь вы же прекрасно видите, как живут другие президенты. Если вы меня критикуете за эту резиденцию, ну так господь с вами… Здесь вложен труд – вот гляньте на любое место – белорусских специалистов. Это был национальный проект. У нас же все творческие люди без работы были (художники, декораторы и прочее): ”Идите и делайте, создавайте, покажите мне картинку и действуйте“. Если вы пройдете по этим залам, а нам нужно было это здание, будет время – когда-нибудь расскажу, почему сделал, почему к определенному времени и так далее, и я не зря вам сказал вначале, Дмитрий, вы не заметили, что это – оплот, наш национальный оплот, это наше сердце. Оно и должно быть – наш Флаг, площадь Флага и Дворец Независимости. И первым, кто здесь побывал, главы государств. Приехав сюда, де-факто они признали независимость нашего государства, поздравляя меня с этим творением белорусских людей, рук, они говорили, что это достойно. Да, это стоило определенных средств, но, если вы хотите что-то сделать великое и бесплатно, и у белорусов это тоже иногда бывает, вряд ли что-то получится. Это не мой путь.

Поэтому отправите на пенсию – ну пойду, а чего сделать?..

Лукашук Д.А.: Не, ну, можа, самі захочаце пайсці, а не адправіць?

Лукашенко А.Г.: Если сам захочу? У меня должность такая, что когда я чего-то захочу, мои хотелки во внимание не принимаются. Я – Президент страны, я меньше делаю то, чего я хочу, а больше – чего вы хотите. А по главным вопросам и направлениям я делаю так, как вы хотите. Пример хотите, я вам приведу. Повышение пенсионного возраста. Есть определенные критерии, я об этом говорил публично. Нам надо, Дмитрий, повышать пенсионный возраст? Ну?

Лукашук Д.А.: Ну, можа быць, мне пакуль пра гэта рана думаць.

Лукашенко А.Г.: Да при чем – тебе? Ты – политик.

Лукашук Д.А.: Но людзі кажуць, что не хацелася бы.

Лукашенко А.Г.: А надо? Вот по законам, если по законам? Есть норма: один пенсионер – сколько работающих?

Щеткина М.А.: У нас – полтора.

Лукашенко А.Г.: У нас – полтора. А должно быть минимум?

Щеткина М.А.: Не менее двух-трех.

Лукашенко А.Г.: Не менее двух. Три. А у нас – полтора. Так надо или не надо? Надо! Я говорил это людям, но правильно вы сказали: а люди не хотят. Ну чего же я пойду поперек, это важный вопрос. И я сказал: я снял с повестки дня этот вопрос, он сегодня не стоит. Но эти полтора содержат пенсионеров. И вот столько они могут заработать, 25 триллионов рублей, и вот пенсионеры делите 25 триллионов рублей, коль не хотите повышать пенсионный возраст. То есть если больше пенсионеров, а меньше работающих, то и пенсия меньше. Где взять еще деньги для пенсионеров – забрать у других. Могу я это делать? Нет.

То есть я открыто и говорю, как это можно, но я делаю так, как вы хотите, ане так, как я должен делать как экономист, получив у специалистов расчеты.

Поэтому я делаю меньше, гораздо меньше того, чего я хочу.

Я делаю так, как вы хотите еще и потому, что я вам это из выборов в выборы обещаю. И я придерживаюсь своих обещаний в подавляющем большинстве случаев.

Поэтому снимать свою кандидатуру, я уже об этом тоже говорил, на выборах или не идти на выборы я не имею права, если у меня нет на это оснований. Единственное у Президента основание не идти на выборы – это слабоумие, тупоумие, болезнь. Вот тогда нельзя идти. И если ты слабоумен и этого не понимаешь, то твои дети, твои родные-близкие и твое ближайшее политическое окружение должны тебя предупредить, удержать от этих шагов. Потому что, допустим, в случае непонимания и некого слабоумия, как я говорю, ты же неадекватен бываешь, не ты, а человек, который, допустим, идет на эти выборы, поэтому должны быть силы, которые должны его от этого уберечь, удержать. Это очень сложный вопрос. Но если ты нормальный и здоровый человек – ну что ж, иди. Но народ должен решить твою судьбу.

Это мое такое понимание, оно не обязательно должно совпадать, как у вас говорит, с мнением редакции, то есть вашим. Но это мое понимание как человека и действующего Президента.

Поэтому, если я буду живой и здоровый, в 2015 году вы, возможно, меня увидите в списках кандидатов в президенты. Проголосуете против – я это восприму как должное.

Дальше, по поводу ”наклонить – не наклонить“, ”отстроить“, или, как вы сказали, ”сто адсоткаў“, что Россия не поступит с нами, как в Украине, и так далее и тому подобное.

Знаете, я вам вряд ли чего-то больше добавлю. Я считаю, что России сегодня не до этого. На примере Украины Россия наелась вот так… За что ее там долбают, Россию, но, наверное, в большинстве своем она этого и не заслуживает. Но так ситуация сложилась. Виновата Россия в этом – ну, наверное, отчасти. Отчасти! Вы знаете мою позицию по Крыму, я ее откровенно говорил и нынешнему президенту, и бывшему, и так далее и тому подобное. Подставились! Считаете, что ваша земля, – надо было за нее воевать. Раз не воевали – значит, не ваша. И нечего сегодня страдать и стенать...

Ну это я просто повторяюсь, весь мир об этом знает.

Что касается писак различного рода в России. Вы знаете, недавно в средствах массовой информации вот эти статьи и прочее сотрудников РИСИ (Российский институт стратегических исследований)…

Вы, наверное, читали эту всю писанину?

Лукашук Д.А.: Я не пісаў (смеется).Интервью было с этим экспертом, Александром Сытиным.

Лукашенко А.Г.: Нет, я имею в виду, что писал этот Сытин и другие. Вы же читали это?

Лукашук Д.А.: Да, зразумела.

Лукашенко А.Г.: Его точка зрения. Но то, что он писал о том, что есть подобные деятели, которые Президенту через Администрацию носят какие-то заключения, он абсолютно прав. Это для меня неново, мы это фиксировали. И я однажды, выступая в Парламенте с Посланием, критиковал эту структуру. Она была, по-моему, в свое время в службе внешней разведки, эта структура, а потом ее переподчинили в Администрацию Президента, и они чего-то там ”калякали“ за деньги, писаки эти. Но это – вопиющие вещи… Поэтому все, что там написано, это для меня знакомо.

Более того, однажды в разговоре, к слову пришлось, я Президенту об этом говорил. На что он мне сказал: ”Александр Григорьевич, мне столько пишут… И не думайте, что я это все читаю“. Вот он дословно мне это сказал. Ну я так упрощенно к этому заявлению не подхожу, но я это вижу и я это слышу. И если там, извините меня, есть дебилы такие, которые в Администрацию Президента или Президенту несут на стол подобные материалы, это просто недоумки или люди, которые хотят кому-то польстить, на этом заработав деньги.

Но, видимо, вы правы, что на «сто адсоткаў» не надо быть упэўненным у тым, што ўсё там добра кругом и это не надо видеть, но, наверное, вы правы. Но я не должен сказать вам, что я должен педалировать эту тему, но я это вижу, я это вижу. Поэтому не волнуйтесь.

Лукашук Д.А.: Да, і я б хацеў скарыстацца магчымасцю ўжо пайсці шляхам свайго сябра Каліноўскага. ”Еўрарадыё“ не мела магчымасці рабіць з Вамі інтэрв’ю у 1994 годзе, калі Вы былі кандыдатаму Прэзідэнты, бо тады на асвяшчэнні было, але я працаваў на той час на радыёстанцыі ”Беларуская маладзёжная“, і на яе Вы прыходзілі. Скарыстаўшыся гэтым, я Вас прашу як былы супрацоўнік радыёстанцыі ”Беларуская маладзёжная“зараз даць мне інтерв’ю для ”Еўрарадыё“.

Лукашенко А.Г.: Так. Теперь я должен рассчитываться за какие-то там 20-летней давности времена... Ну что ж, жизнь такая, что придется рассчитываться… Но у вас, возможно, будут с ”Радио «Свобода“ или с кем там одинаковые пытанні. Можа быць, абодва?

Лукашук Д.А.: Скампанавацца? Я думаю, што Каліноўскі не будзе супраць.

Лукашенко А.Г.: Я не исключаю. Договоритесь с пресс-секретарем о графике, когда я могу дать это интервью. Я не думаю, что мое интервью вам нужно будет завтра, потому что мы сегодня ведем диалог. Надо уже паузу какую-то сделать, чтобы был интерес у читателей и слушателей ваших, ну какой-то режим ожидания и так далее. Как там у вас, у журналистов? Я не совсем в вашей кухне этой сведущ. Я вас врагами не считаю, хотя не совсем порой согласен с той точкой зрения, которую ”Еврорадио“ транслирует на весь мир. Но это ваше право, я запретить вам не могу это делать или закрыть радио.

Лукашук Д.А.: О, гэта ўжо радуе.

Дзякуй.

Лукашенко А.Г.: А вы думали, что я собираюсь закрыть ”Еврорадио“?

Лукашук Д.А.: Я не думаў, што збіраецесь, но я думаю, што ў Вас ёсць такая магчымасць пры нагодзе.

Лукашенко А.Г.: Ну навошта? Ну, слушайте, закрыть ”Еврорадио“ – это поднять его авторитет, как меня когда-то Григорий Леонидович Кисель учил, когда мы на первые президентские выборы шли. Говорит: ”Вы на них лучше внимания не обращайте, это будет лучше. А если закроете – ну тогда интерес у всех появится“. А потом уже я сам убедился в том, что не на все надо обращать внимание и со всеми воевать, особенно одновременно. Ну а потом, чего мне с вами воевать? Нет необходимости такой, вы не настолько для меня сегодня опасны, чтобы доставать ружье и стрелять. Пока врукопашную разберемся…

(Смех зале.)

Лукашук Д.А.: Да і мы не хочам ваяваць, таму маглі б нам даць и FM-частоты.

Лукашенко А.Г.: Во… Вот дошли, а... (Смеется.)

(Смех зале.)

Ну, знаете, у меня нет близких, далеких, когда делятся эти FM-частоты. И когда мне Ананич докладывает по какому-то вопросу, что вот радио новое и прочее, я даже не знаю, кто этого хочет, но я ей сразу говорю: ”Слушайте, давайте выработаем определенные требования“. Это государственный ресурс, очень важный. Если вы этим требованиям будете соответствовать – я не исключаю, что вы можете победить в конкурсе на какую-то FM-частоту.

Лилия Станиславовна, я правильно высказался?

Ананич Л.С. (министр информации): Дело в том, что свободных частот нет, поэтому не о чем разговаривать.

Лукашенко А.Г.: Вот, видишь, свободных нет частот, Дима.

Ананич Л.С.: Конкуренция большая и много желающих, но действительно свободных частот нет. И это не делит Ананич, это Республиканская комиссия по частотам, это серьезное рассмотрение. Но, к сожалению, сегодня мы не обладаем дополнительными частотами, чтобы кому-то создать новый ресурс.

Лукашенко А.Г.: Слушай, может, у Киселя отберем и отдадим этим?

Лукашук Д.А.: О, я згодны…

Лукашенко А.Г.: О. Вот демократия… Видите – отобрать и падзяліць. А ведь не так же говорят на радио на этом.

Лукашук Д.А.: Дэмакратыя карыстаецца магчымасцю.

Лукашенко А.Г.:(Смеется.) Но в конкурсе, если будет частота, он имеет право участвовать, да?

Ананич Л.С.: Любой зарегистрированный информационный ресурс, средства массовой информации, вправе в установленном порядке обратиться. Но сегодня эти вопросы рассматриваются только в отрицательную сторону, и не только для ”Еврорадио“. Скажем, ”Гомельская правда“ зарегистрировала ресурс – ”Правда-радио“, и имеем проблему, потому что не можем с Министерством связи и информатизации обеспечить техническое распространение на всю Гомельскую область, к сожалению. Думаю, что это было бы интересное радио, востребованное для области. Но частотный ресурс, к сожалению, в Гомельской области по техническим причинам пересекается с проблемами – наложение частот с Российской Федерацией. Есть проблема. Но думаю, что сегодня голос ”Еврорадио“ доступен из интернета, на интернет-сайтах. Сегодня говорить об отсутствии технических возможностей для распространения информации не приходится. Интернет накрывает все пространство.

Лукашенко А.Г.: Ну а с вашей точки зрения, это нормальное ”Еврорадио“? Или враждебное?

(Смех в зале.)

Ананич Л.С.: Если министр информации будет враждовать со средствами массовой информации, наверное, это неправильно. Пока работают в рамках законодательства.

Лукашенко А.Г.: Подожди, Лилия Станиславовна, но вы же государственный человек, при чем тут вы, я говорю о государстве. Оно не враждебное государству?

Ананич Л.С.: В рамках законодательства предупреждений еще не имеют. Но мы внимательно анализируем работу.

Лукашенко А.Г.: А у Середича сколько уже предупреждений?

Ананич Л.С.: К сожалению, за эти многие годы уже...

Лукашенко А.Г.: 27 или 37, мне писали.

Ананич Л.С.? Уже более 35. И сейчас у нас проблема, как пишут интернет-ресурсы, – идет спор между Министерством информации и ”Народной волей“. Никакого спора нет. В соответствии с законодательством в судебном порядке ”Народная воля“ использовала свое право – обратилась в Верховный Суд. И на заседании 23 января именно Министерство информации подтвердило правильность своих решений в отношении того, что допущено искажение, недостоверная информация. Причем, уважаемый Александр Григорьевич, мы, анализируя то или иное средство массовой информации, вынося то или иное предупреждение, не одни выносим решение. Мы тщательно отрабатываем каждую тему с профильными органами государственного управления. В данном случае, когда мы говорим про ”Народную волю“, то эта тема отрабатывалась вместе с Министерством иностранных дел.

Лукашенко А.Г.: Короче, виноват Макей?

Ананич Л.С.: Я думаю, что в данном случае ответственность руководителя средств массовой информации за то средство массовой информации, которое приходит к читателю, зрителю, слушателю, это прописано законодательно. И в этой профессиональной аудитории, думаю, даже излишне об этом напоминать.

Лукашенко А.Г.: Ну правильно: плох закон, но он закон. Но я понял, что ”Еврорадио“ меньшее зло, чем Иосиф Середич.

(Смех в зале.)

Ананич Л.С.: Я думаю, что ”Еврорадио“ сегодня имеет все законные основания работать в Республике Беларусь. А Министерство информации будет тщательно анализировать контент, который будет готовиться ”Еврорадио“. Равно как и другим средствам массовой информации.

Лукашенко А.Г.: Ну ладно.

Середич И.П. (главный редактор газеты ”Народная воля“): Я прашу прабачэння.

Лукашенко А.Г.: Иосиф, здравствуйте. Иосиф, я не думал, что вы здесь, извините.

Середич И.П.: (Говорит без микрофона.) …Таму, гаспадар міністр, я вам яшчэ скажу, з дапамогай Прэзідэнта.

Лукашенко А.Г.: Скажите, Иосиф. Добра, Иосиф. Я так разумею, што вы яшчэ сваё пытанне зададзіце, да?

Середич И.П.: Я потом скажу.

Лукашенко А.Г.:Хорошо, добра.

Цзюньфэн Чэнь (корреспондент агентства ”Синьхуа“ в Беларуси): Уважаемый Александр Григорьевич, добрый день!

Очень приятно, что есть шанс задать вопрос. Вы уже несколько раз побывали в Китае, и мы воспринимаем Вас как истинного старого друга Китая. Скажите, какое впечатление осталось у Вас до сих пор после всех этих визитов в Китай и как Вы оцениваете нынешнее состояние белорусско-китайских отношений, какие потенциалы у нас есть, у обеих стран, для дальнейших отношений, особенно в торгово-экономическом сотрудничестве?

Лукашенко А.Г.: Спасибо, уважаемый Чэнь. Я действительно много раз бывал в Китае еще до своего президентства, я изучал этот опыт. Более того, будучи депутатом Парламента, я предложил: давайте обратим внимание (когда мы выбирали путь развития) на развитие Китая, в ближайшее время это будет процветающая страна. Тогда Белорусский народный фронт подверг меня жестокой критике, коммунисты поддержали БНФ и сказали: ”Ну нам еще ”банановую“ республику в пример приведи“. Все считали, что Китай – это такая малоразвитая страна. И что происходит двадцать с лишним лет спустя? Что происходит? Китай – это империя, это вторая экономика в мире, это первая по экспорту. Это страна, которая сегодня обеспечила фактически многополярность нашей цивилизации. Это очень важно. Я всегда говорил о том, что Китайская Народная Республика – это дружественная нам страна и что мы гордимся нашими отношениями с такими государствами, как Россия, Китай, Индия и другими. Это наши друзья, которые всегда нам готовы подставить плечо.

Я много мог бы говорить о наших отношениях, но как пример приведу один на злобу дня, в ближайшее время будем еще раз обсуждать у Президента его, – это Китайско-Белорусский индустриальный парк ”Великий камень“. Так он называется? Это миллиарды, в которых заинтересован Китай, в строительстве предприятий суперсовременных, это миллиарды доходов в нашу страну. И если мы реализуем этот проект, тогда у нас и проблем не будет ни с золотовалютным резервом, ни в поддержании курса национальной валюты.

Мы вам очень благодарны. Когда нам было очень сложно и когда я просил и бывшего руководителя Китая, и Си Цзиньпина, моего большого друга (мы дружны были с ним еще до его президентства, он приезжал сюда к нам, сейчас мы поддерживаем очень доверительные и тесные отношения), вы выделили нам до 15 миллиардов долларов кредитов. Тогда было сказано: ”Берите и реализовывайте программы в Беларуси“. И притом под процент, который даже меньше, чем в Российской Федерации.

Вы всегда подставляли нам плечо. И мы помним, как бывший президент Китая приехал накануне прошлых президентских выборов и прямо заявил, что ”в обиду мы Беларусь не дадим; мы поддерживали и будем поддерживать и нынешнего Президента, и Беларусь“. Знаете, для меня это было страшно неожиданно, зная, насколько Китай и китайские руководители очень осторожны и осторожно подходят к своим заявлениям, к своим словам. Я это всё помню, и наши люди это всё помнят. Поэтому я вам благодарен за тот уровень отношений, который у нас сложился. Вы – та страна, с которой мы поддерживаем такие добрые и теплые отношения. И вы никогда нас не предавали, вы всегда нас поддерживали, если обещали. На международных площадках, в международных организациях, по тем или иным вопросам, когда мы к вам обращались за поддержкой, вы всегда нам предоставляли эту поддержку, вы всегда нас поддерживали. Это дорогого стоит. Мы отвечали вам тем же.

Наверное, трудно к этому что-то добавить. Дай бог, чтобы у нас в этом отношениии развивались дальше эти позиции, и наши отношения именно так и развивались. Есть у нас определенные просьбы к китайскому руководству и правительству Китая, мы в ближайшее время доведем их до сведения. Скажу в общем: мы очень на вас рассчитываем в плане диверсификации нашего экспорта. Мы хотели бы продавать в Китае больше того, что вы покупаете у западных или у других государств. У вас это сотни миллиардов долларов. Но, если бы мы вышли на продажи белорусских товаров примерно в 5 миллиардов, это был бы верх мечтаний. И мы в этом направлении с Китаем ведем прямой диалог. Это очень важно для нас – диверсификация экспорта. Очень важно. Поэтому я министру иностранных дел, Правительству поставил задачу: вы попросите в Китае наших друзей, чтобы при равной цене и равном качестве продукции, которую вы всё равно так или иначе импортируете, чтобы вы купили у нас, коль мы друзья.

Вот эту вот проблему мы хотим решить с китайскими нашими друзьями. Во всех других – у нас проблем нет.

Спасибо.

Кононович Е.В. (корреспондент редакции газеты ”Народная газета“ учреждения Администрации Президента Республики Беларусь ”Редакция газеты ”Советская Белоруссия“): Александр Григорьевич, Вы сегодня уже говорили, что кадровый вопрос – главный. В связи с этим мне хотелось бы затронуть тему, которая интересна многим госслужащим, да, я думаю, и не только им.

В канун Нового года, назначая нового Премьер-министра, вы сказали, что с Правительства не снимается задача подготовки предложений по дальнейшей оптимизации органов госуправления. Но ведь в 2013 году оптимизация уже проводилась, и тогда была значительно сокращена численность госаппарата, упразднены или укрупнены многие отделы. И если посмотреть на статистику, то получается, что у нас на одного чиновника приходится примерно 160 – 170 человек (это на уровне Германии или Франции, в Советском Союзе было еще больше). И некоторые госслужащие сегодня утверждают, чтоесли смотреть по прежнему преобразованию, то у них мало что изменилось, разве что работы прибавилось. И в то же время мы видим другую тенденцию, что молодые люди сегодня неохотно идут на госслужбу.

В связи с этим вопрос: для чего же нам все-таки нужно дальнейшую оптимизацию проводить и какую пользу это принесет стране?

Лукашенко А.Г.:Польза, конечно, будет, когда лишних будет чиновников меньше, госслужащих. Это всегда на пользу, меньше работы будут искать.

Что касается оптимизации. Вы говорите: вот вчера было, а сегодня опять. Это – непрерывный процесс, жизнь меняется. И не только потому, что у нас сегодня сложности в экономике, а это же деньги, иэто касается не только госслужащих, а и военных, и милиции, и других, касается всех, кто на бюджете, это всех касается. И дело тут не в том, что денег не хватает, а дело в том, знаете, такой тезис, часто вы о нем говорите: ”Государство должно уходить из экономики“. Я против этого тезиса, государство не должно уходить из экономики, оно должно уходить из экономики настолько, насколько оно не может там находиться, или если это не нужно. Так вот в своем развитии мы видим, что некоторые функции сегодня государственный аппарат не должен осуществлять. Поэтому мы говорим о диверсификации деятельности государственных аппаратов. То, что не нужно им, к примеру, сидит огромная диспетчерская, я, правда, не знаю точно, как сейчас, но вчера было так, в райисполкоме диспетчерская 5 или 7 человек (не знаю сколько, к примеру говорю), которая забирает каждый день, каждое утро сведения, сколько надоила буренка и сколько она завтра даст молока, прогноз. Где гарантия, что это точно? Во-первых. Во-вторых, а зачем каждый день этот прогноз? Я грубо говорю. Много таких вопросов. Потом чиновники сами себе начинают искать работу.

Поэтому надо от определенных функций уходить, типа того, что каждый день езжу по колхозам и совхозам, говорю по-старому, и организовываю уборку урожая. Но я знаю, когда управлялось всё и вся из райкома партии, как реагировали руководители, и я в том числе, на эти приезды. Поэтому если нет необходимости, то не надо туда ездить, не надо эти лишние затраты, не надо заниматься тем, что не даст эффекта. Но при этом если меньше аппарат управления, а дисциплина исполнительская и спрос жесткий, тогда и один человек будет управлять районным центром и районом. Тогда губернатору достаточно 50 человек, необязательно 2 тысячи, для того чтобы управлять областью. Принял решение – и не надо проверять, оно будет исполнено. Надо выйти на этот уровень.

То есть идет оптимизация прежде всего функций, и под эти функции, а они будут уменьшаться, ведь оптимизация для того, чтобы уменьшить, убрать ненужные функции. К примеру, ну зачем каждый день вице-премьеру по селу, у нас этого уже нет, но было, вникать в производство сельскохозяйственное? Это – не его зона ответственности. Это зона ответственности, во-первых, губернатора – это вся коммунальная собственность, во-вторых, производство – это дело министра, и то, не метаться по полю, а новые технологии, где-то контроль и так далее. А вице-премьер, а у него несколько министерств, пусть координирует их деятельность и пусть занимается экспортом, для нас это важно. Что у нас и делает вице-премьер. Я просто рассказал, как пришлось отстраивать эту систему в сфере сельского хозяйства. Точно так и по другим направлениям. Сейчас в коммунальном хозяйстве, в сельском хозяйстве (у нас совещание предстоит, посмотрим, как сделано), в образовании, я об этом говорил. Вот идет такая оптимизация. В нашей компактной стране с такой властью не должно быть лишних чиновников.

И потом, ну, я понимаю, я об этом тоже говорил, что у нас действительно нищенская зарплата у государственных служащих, но мы попали в такие ”ножницы“, что мы не можем просто себе поднять заработную плату, поскольку у нас люди небогато сегодня живут. Как поступить – ну тогда надо сокращать функции, сокращать государственный аппарат, а деньги оставить у себя. Другого пока пути нет. Ну, может быть, что-то к середине года, если ситуация улучшится, мы соскребем, найдем, чтобы… Если они будут идти навстречу, то мы пойдем и что-то там добавим.

Поэтому процесс оптимизации функций и количества в связи с этим государственного аппарата, членов государственного аппарата и служащих государственных, это непрерывный процесс. Он будет продолжаться постоянно.

Злобин А.А. (корреспондент ЗАО ”Второй национальный телеканал“): Александр Григорьевич, у меня вопрос в продолжение самого первого – о новых моделях управления.

2014 год Беларусь завершила масштабными изменениями в Правительстве, Нацбанке, и перед новой командой Вы поставили непростые задачи, обещав при этом и больше полномочий. Но вместе с тем, возможно, очень важный аспект остался за пределами внимания, я имею в виду финансовую мотивацию руководителей, то есть, говоря о директорах промышл