Встреча с руководителями крупнейших белорусских СМИ

Президент встретился с руководителями крупнейших белорусских СМИ. В отличие от традиционного формата общения с прессой, выстроенного в форме вопросов и ответов, это был взаимно заинтересованный разговор. К участию в нем были приглашены руководители Белтелерадиокомпании, Второго национального телеканала, СТВ, МГТРК «Мир», главные редакторы газет «Советская Белоруссия», «Аргументы и факты в Белоруссии», «Звязда», «Прессбол», главы информационных агентств БЕЛТА и БелаПАН, владелец популярного интернет–портала TUT.BY. 

Александр Лукашенко призвал участников встречи:

— Я готов к разговору, форму этого разговора не будем определять, будем считать, что у нас состоится сегодня диалог.

Каждый представитель государственного и частного СМИ имел возможность высказать свое мнение по самым актуальным вопросам.

Предваряя разговор, Президент объяснил, почему на встречу были приглашены именно эти медиаперсоны. Главный критерий, по словам Президента, — влияние и авторитет этих СМИ в обществе:

— Когда определялись, я сказал, что мы должны смотреть, как народ реагирует на то или иное средство массовой информации. По многим критериям мы увидели, что это ведущие СМИ. Нравится это кому–то или нет, но так получилось.

Живая, эмоциональная, заинтересованная беседа в зале официальных встреч Дворца Независимости длилась пять часов. Обсуждался самый широкий спектр проблем. Наряду со стратегическими — такими, к примеру, как перспективы экономического развития, сотрудничество с другими государствами, направления молодежной политики — немало внимания было уделено обыденным, житейским темам. Таким как тарифы ЖКХ, госпошлина за выдачу разрешения на допуск транспортного средства, перспективы роста зарплат и пенсий.

Президент ответил на три десятка вопросов журналистов. Пожалуй, не осталось ни одной темы, волнующей сегодня людей, которая не была бы раскрыта на вчерашней встрече. Вот о чем, в частности, шел разговор:

Оценки и перспектива

На вопрос председателя Национальной государственной телерадиокомпании Геннадия Давыдько об итогах 2013 года и задачах на 2014–й Президент ответил:

— Мной еще в конце прошлой пятилетки было принято решение перейти на международные стандарты статистики. В нашей статистике нет никаких манипуляций, каких–то приукрашиваний. Более того, Национальный статистический комитет, чтобы не было на него излишнего давления, выведен из состава Правительства. Этого журналисты как–то не заметили, а это очень серьезный шаг был сделан под эти международные статистические нормы. Этим самым я хочу отреагировать на заявление тех, кто пытается сказать: ну да, там приукрашено... Ничего не приукрашено. Тем более мы работаем в плотном контакте с Международным валютным фондом. Мы не просим у них сейчас никаких кредитов, но их мнение очень влияет на рейтинг государства. А с МВФ никак не сможешь сотрудничать, если ты не раскроешь все карты. Там профессионалы высочайшего уровня. Мы сейчас с ними не отказываемся сотрудничать. Мы в этом году около миллиарда, чуть больше должны им выплатить по долгу. Они нам предоставили очень хороший кредит несколько лет назад. Мы с ними сотрудничаем, и в этом сотрудничестве тоже никого не обманешь. Всемирный банк ходит по Беларуси вдоль и поперек. Поэтому заявление–де, что вот тут что–то приукрашено, это пустота полная. Нам это приукрашивание, во–первых, не надо. Я никогда этим не занимался. А во–вторых, сегодня приукрасишь, завтра нечем будет красить. Краски закончатся. Поэтому статистические данные сегодня налицо.

Говорят, кому–то было трудно, кому–то не очень. Это так. Порядка 10 миллионов человек здесь живет и трудится, в том числе иностранные граждане. Действительно, кто–то получал тысячу долларов, кто–то получал 300.

Пенсионеры, может, даже чуть меньше. Всякое было. Но есть средние показатели, они стандартные во всем мире. И вот смотрите. В прошлом году мы действительно процент добавили по валовому внутреннему продукту. Всего лишь один процент. Соответственно должны были и жить. И тут я согласен с некоторыми так называемыми оппозиционными средствами массовой информации. Они талдычат одно и то же из года в год, но в этом году попали в точку, ставя передо мной вопрос: как так — стали работать хуже, а заработная плата выросла? Производительность труда не та, что должна быть. Нет такой производительности труда, как даже планировали, а зарплата средняя по стране выросла. Тут они правы. Но вы знаете: заработная плата — это хорошо. Но и цены же у нас росли. Я не скажу, что мы людей поставили в безвыходное положение. Абсолютно нет. Но тем не менее зарплата росла в несоответствии с производительностью труда. Это данные объективные. Вот пожалуйста, признанные, кстати. В 2013 году благосостояние граждан, я беру среднее, увеличилось. Денежные доходы населения выросли более чем на 17 процентов. В три раза превысили план. Мы ведь планировали всего лишь 6,5 процента. Реальный рост данных доходов к 2010 году составил 140 процентов. За два с половиной года — 140 процентов. Это тоже факт. Я еще раз хочу оговориться, потому что опять начнутся эти вопли в интернете: кто–то же и не имеет 580 долларов средней зарплаты. Это я признаю. Это правда. У нас, допустим, в бюджетной сфере на 120 долларов ниже заработная плата. Это тоже недопустимо, но я не могу одномоментно бюджетников поднять до 90 процентов реального сектора, как это было принято у нас в лучшие годы. Потихоньку мы, конечно, их подтянем и сегодня это делаем. Но все будет зависеть от экономики. Почему меня все время критиковали тогда, после крупного кризиса, который мы пережили. Мы упали тогда до 300, по–моему, 350 долларов в зарплате. Я сказал, что нет, мы людям обещали. Мы должны 500 долларов восстановить. Вот отсюда и мое было давление, что мы должны 500 долларов этих народу отдать. Почему 500? Потому что по–всякому, и из расчетов, и как–то психологически, 500 долларов — это та цена, это тот доход человека в среднем, за который в Беларуси жить можно. Это если работаешь нормально. А если ты еще пытаешься где–то подзаработать, а у нас даже в средствах массовой информации люди это умеют делать, то ты можешь и две заработные платы иметь. Поэтому говорить о том, что мы рухнули с точки зрения благосостояния населения, доходов населения, — неправильно. Ну и потом, знаете, я очень рад, что наши люди богаче стали. У нас каждая вторая семья имеет автомобиль, а то и не один. Это действительно статистика. И мы здесь обошли богатейшую Россию. Кстати, по паритету покупательной способности, по заработной плате Беларусь занимает 1–е место. Что такое паритет покупательной способности? Это значит, что за 100 долларов у нас можно купить больше, чем в России. То есть здесь еще и уровень жизни, и цены имеют важное значение. Это тоже официальные данные. Поэтому да, можно критиковать, что это не соответствует чьим–то запросам. Каждый гражданин может об этом сказать, и, наверное, он будет прав. Но надо видеть и реальную картину. А вообще, все будет зависеть от состояния нашей экономики. Я хочу обратить ваше внимание на уже привычные вещи. Мировой кризис поразил и Европу, а она занимает первое место в товарообороте с Беларусью. Мы с Евросоюзом торгуем больше, чем даже с Россией. Россия на втором месте.

Мы занимаем в СНГ первое место в торговле с Россией и пятое место, представляете, пятое место во всем мире, если взять все страны в торговле с Россией.

Что произошло на этих рынках? Рынки обвалились, и российский рынок упал, и европейский рынок. Вы видите, они даже минусуют. Там только у Германии и еще нескольких государств небольшой плюсик, а все остальные минусуют по производству, ВВП и так далее. То есть кризис, это признано всеми, на основных наших торговых площадках.

Конечно, это ударило и по Беларуси. Я приведу пример. Возьмем БелАЗ. Основные поставки в Россию.

Там на основных шахтах практически остановлена добыча угля. Ну а если уголь не добывается, то и БелАЗы никому не нужны. Нечего перевозить.

Вот так произошло по многим направлениям в России. Это наш большой рынок. И в Европейском союзе.

Но я не об этом хотел сказать. Вы знаете, это тоже факт, когда говорили (в хорошем смысле слова): вот белорусское чудо какое–то изобрели. Новый рецепт. Тогда мы росли сколько? 9,8 — 11 процентов. Как Китайская Народная Республика. Мы ей даже не уступали. Это был самый высокий рост.

И я побаивался перегрева экономики. Но, откровенно говоря, я меньше об этом думал. Мы тогда очень хорошо прирастали. Хорошо занимались производством, модернизацию некоторых предприятий крупных провели, от которых зависит и сейчас наша жизнь. Многое тогда сделали. Многое строили, и строили дешево. И зарплата была не меньше 500 долларов. Это был бешеный рост нашей экономики. И мы на сегодняшний день уже в 2 раза с лишним превзошли уровень советского периода. Единственная постсоветская республика.

Конечно, после таких бешеных темпов, естественно, наступает некий спад во всех государствах и нам надо было переходить не просто на объемы, а на качественный рост.

Но очень жаль, что это совпало вот с этой второй волной кризиса у основных наших поставщиков, у основных потребителей. Ну, плюс негативно, конечно, отразился и спад производства в связи с тем, что Россия ограничила нам поставки нефти на наши заводы. Пусть немного, там пару–тройку миллионов тонн мы меньше получили этой нефти. И «Беларуськалий». Мы недополучили порядка полутора — миллиарда семисот миллионов долларов. Это те деньги, о которых шла речь и нам всегда не хватало, и у народа появилась какая–то фобия, задрожали руки — будет девальвация. Это как раз этих денег нам не хватало.

Но я не хочу опять же углубляться в эту проблему. Я сказал, главное, что после объемного роста у нас, даже если бы не было кризиса, у нас все равно бы проценты были такие, как в Европе и Америке.

Мы достигли некоего потолка в развитии наших производительных сил и отдачи от них. И мы по России будем расти, наверное, до пяти процентов. Вряд ли мы добавим больше, потому что в основном у нас обрабатывающая промышленность. Если мы много прирастаем, нам и по импорту придется очень много закупать. Стоит это делать? Мы нашли какую–то равнодействующую. То, что в прошлом году мы провалились, я вам сказал причину. Но была причина и неправильного планирования. Поднимите мои материалы на заседании Правительства, когда я Мясниковичу (М.В.Мясникович — Премьер–министр. — Прим. ред.) задал вопрос: откуда вы возьмете 8 процентов роста?.. «У нас все схвачено со Снопковым». Оказалось, не так хорошо просчитано. Плюс названные негативные факторы. Вот коротко о том, что произошло, и основных итогах. Ну и ситуативно итоги вы тоже знаете. В строительстве, сельском хозяйстве... Результаты уже есть. Допустим, по строительству те сотни проблемных домов, которые никто и не собирался вводить, так называемые частные лица... Осталось там, наверное, как и планировалось, около 40 домов. А все остальные люди ключи получили. Но мы дожмем и эти сорок домов. Я уже сказал и попросил людей: подождите до июля, как было обещано. В этом плане отступления никакого не будет, и я добьюсь исполнения своего решения.

Много критики по долгам. Все познается в сравнении. Весь валовой долг — где–то 50 процентов ВВП. Весь валовой долг — это государство, наши предприятия и так далее. Мы должны где–то 50 процентов валового внутреннего продукта. К примеру, Соединенные Штаты Америки — 101 процент. 17 триллионов, вы эту цифру знаете, наверное, она часто звучит, — их долг. Российская Федерация. Вы знаете, у них сейчас золотовалютные резервы опустились ниже 500 миллиардов. Они очень много затратили в начале года для поддержания рубля — где–то 490. Италия, Греция, Ирландия, Португалия имеют долг больше, чем производят за год валового внутреннего продукта. Тоже, как Америка, больше 100 процентов. У нас весь этот долг с предприятиями, я уже сказал, половина примерно. Что касается государства, всего лишь 12 процентов валового внутреннего продукта.

Плохо это или хорошо? Конечно, лучше бы, чтобы его не было. Но так не бывает. Чудес в мире не бывает, особенно для такой экономики, как наша. У нас, вы знаете, нет тех объемов нефти, у нас нет природного газа, у которого цена до сих пор держится, мы все это вынуждены покупать, поэтому вряд ли мы обойдемся без этого. Но мы свои долговые обязательства выполняем. То, что положено по долгу, мы выплатим. И тут я должен однозначно выразить благодарность Российской Федерации, руководству России, которое нас в этот момент поддержало. И не только они поддержали нас в этот момент, нас поддержала и Китайская Народная Республика. И поддержали международные организации, в том числе и Евразийский банк. И есть предложения очень выгодные для нас по кредитованию нашей экономики и по предоставлению нам финансовых средств. Но мы уже смотрим, сколько это будет стоить. Чтобы это было не больше 5 процентов. Но есть предложения и под 3 процента.

О деньгах

На вопрос генерального директора ЗАО «Столичное телевидение» Юрия Козиятко о ситуации на валютном рынке последовал ответ:

— Я людей не осуждаю, но мне страшно не нравится вот это обсуждение: рубли, доллары, побежать, обменять... Но в итоге же ведь никто ничего не выиграет.

Ну хорошо, все ждали в стране, кроме Президента, девальвации. Все нашептывали, не только люди, но и предприятия этого ждали. Я им сказал, что нет, мы искусственно девальвировать национальную валюту под то, чтобы дать даже какой–то свежий глоток БелАЗу, МАЗу и так далее, не будем. Потому что девальвация национальной валюты — это в итоге рост цен. Мы уже это проходили. Поэтому мы это делать не будем.

Будет у нас возможность — мы будем поддерживать стабильность национальной валюты. Нас за это никто не упрекнет. Все государства это делают, так же? Но не чрезмерно. То есть если бешеный спрос на доллар, люди побежали в обменники, нельзя, уцепившись в национальную валюту, держать ее стабильный курс. Надо потихоньку отпускать. Что у нас произошло? По доллару мы больше 10, по–моему, процентов девальвировали за год постепенно. По корзине валютной евро — доллар — российский рубль чуть больше 9 процентов. То есть мы при такой экономике, которая у нас складывалась, при отрицательном сальдо экспорта, импорта мы, уцепившись за национальную валюту двумя руками не держались. Мы ее девальвировали. Но девальвировали плавно. Кое-кто хотел на этом поиграть, видя на горизонте парламентские, президентские выборы. Вы же понимаете причину. Во главе, к сожалению, с некоторыми крупными финансистами в так называемых оппозиционных средствах массовой информации развернули атаку и подхлестнули интерес людей к этому доллару. Скажу вам искренне: вот я впервые об этом говорю, это были мои чувства, я сказал нет, так не будет. Я перед собой поставил железобетонную задачу, чтобы показать, что это никчемные финансисты и экономисты. Они толкали все государство и народ, и люди меня к этому толкали, и предприятия, и многие члены Правительства, если не все, к девальвации национальной валюты. Я попросил специалистов, ну так называемых независимых, молодых толковых людей. Я говорю, ребята, просчитайте, это же несложно. Я могу сам это сделать, но это много времени займет, ну вы просчитайте, что будет, если мы девальвируем национальную валюту на пять, на десять, на пятнадцать процентов сразу. Они мне в один голос заявили, что пользы никакой не будет. Государство в итоге, народ и предприятия сядут в яму. Это подтвердило мои мысли. И я сделал все для того, чтобы не было девальвации национальной валюты. Это было мое решение, и я добился его исполнения. Вы знаете как.

Да, я ходил, я просил, но недорогие деньги, нам дали недорогие деньги. Я одолжил эти деньги, я вам назвал у кого, и не считаю, что я поступил неправильно. Пришел новый год. Вы сейчас, наверное, информированы, что происходит на валютном рынке. Население понесло продавать валюту. Еще раз говорю: я не хочу обсуждать, осуждать позицию населения. Я слуга этого народа. Народ так решил. Но есть порядок, есть закон и есть законы экономические объективные, которые нарушать нельзя. Я их как экономист не нарушил и как Глава государства придал некую стабильность хотя бы на этом этапе национальной валюте. Я буду и впредь так поступать. Не чрезмерно удерживая курс валюты. Но я показал, что вот эти все рассуждения наших финансистов, которые сидят и руки потирают, только чтоб хуже было, они никчемны. Жизнь гораздо многограннее, чем вся наша экономика, которая, конечно же, зиждется на объективных законах. Сегодня люди поняли, посмотрели — золотовалютного резерва достаточно. Мы еще в ближайшее время получим для подкрепления золотовалютных резервов деньги. Где–то миллиарда полтора от Российской Федерации. Хорошие кредиты, в крайнем случае, если у нас будут лишние золотовалютные резервы, мы поддержим экономику. Поэтому вы не переживайте за национальную валюту.

Ну а то, что она уже не нравится многим, это я тоже нутром чую. Это я понимаю. Но вот эти слова: деноминация, девальвация и прочее, они путаются у людей. Если мы говорим о какой–то деноминации, технической замене наших бумажек и отбрасывании трех или четырех нулей, это мы подумаем со специалистами, когда этот период придет. Мы давно готовы к этому процессу. У нас есть рубли, у нас есть копейки, ну как и в других государствах. Мы это не скрывали, хотя и не афишировали. У нас это есть, мы готовы в любой момент провести деноминацию. Но все–таки и даже для этого технического шага должны быть определенные условия. Не должна быть такая процентная ставка, не должны быть вот эти тревоги на рынке, чтобы население не волновалось, потому что не каждый же поймет, что это техническая акция. Побегут опять менять эти рубли на валюту. Ну и, наверное, все–таки в экономике не должно быть кризисных явлений. Мы подберем время. Об этом надо заявить не менее, я считаю, чем за полгода. Параллельно в течение года как минимум будут ходить и старые рубли, и новые. Поэтому бояться этого процесса не надо. Но мы не готовы пока к этому. Не столько те органы, которые проведут эту деноминацию, сколько население и экономика. Я думаю, что пройдем этот сложный кризисный этап, и если почувствуем, что экономика твердо станет на рельсы нормального движения, мы за полгода объявим народу, что мы будем проводить деноминацию. Заменим миллионы на нормальные небольшие суммы.

А потом большая техническая работа пойдет. Но надо, чтобы в экономике и в мозгах людей все отложилось как надо. Потому что, если мы сейчас отбросим четыре нуля, а экономика будет кувыркаться, то завтра опять придем к этим миллионам. Поэтому вот зависимость. Надо выждать время, чтобы ни в коем случае нас люди не упрекнули, что мы провели деноминацию, а кто–то на этом нажился. Мое жесткое будет требование: если мы где–то будем в ценах округлять, то только в меньшую сторону. Я думаю, нас поддержат предприниматели, не говоря уже о государственном секторе, он абсолютно управляем. Люди здесь ничего не потеряют. Об этом скажу заранее, гарантирую вам. Вранья не будет. Девальвации национальной валюты не будет.

Стратегия обновления

На вопрос председателя правления ЗАО «Второй национальный телеканал» Григория Киселя о модернизации Президент ответил следующее:

— Мы если модернизируемся, то мы модернизироваться должны по всем направлениям. Нельзя брать только какой–то сегмент. Мы говорим больше об экономике, потому что фундамент всей нашей жизни, главное направление всей модернизации — это экономика. Будет модернизирована и существовать продвинутая экономика, как во всем мире, тогда нам можно модернизировать все. Но я хочу привести, чтобы понимали, пример. Вы знаете, сколько мы чистыми имеем от продажи одного трактора? Примерно 350 долларов. Все остальное расходится: покупаем комплектующие и прочее. Меня это угнетает. Да, имели вообще 50, сейчас больше. Но и это ненормально. И что, я как Президент, зная это, должен спокойно на это взирать? Нет! Это тоже направление модернизации. Для того чтобы мы не закупали, к примеру, двигатели, производили у себя полностью трансмиссию. Вот что такое модернизация, если ее перевести на обычный язык.

Недавно я говорил о производстве автомобилей с китайцами. Это давно было моей президентской мечтой.

Мы сегодня ведем тяжелейший разговор с Россией и другими о том, чтобы свободно продавать эти автомобили. Никто же не хочет пускать на свою территорию. Но я думаю так, что потихоньку–потихоньку будем идти к годовому производству этих 120 тысяч автомобилей. Тем более если китайцы вкладывают 600 миллионов долларов в этот завод, значит, они тоже о чем–то думают. А для меня важно, что мы дадим своему человеку новый автомобиль. Скажем так, среднему человеку, может, даже ниже среднего. Рачительный человек, который умеет экономить, он купит этот автомобиль. И этот автомобиль потянет за собой работу десятка высокоэффективных предприятий. Мы там будем производить комплектующие.

Мы их модернизируем, причем за кредиты Китайской Народной Республики. Мы сделаем хороший автомобиль. По крайней мере, у наших людей будет выбор: дешевый белорусский автомобиль или же покупай, пожалуйста, «Мерседес», в России покупай автомобили, там все присутствуют компании.

Но человеку надо было дать выбор. Это и есть демократия в экономике, а не разговоры.

Что касается модернизации в целом, то здесь модернизация с оттенком диверсификации.

Почему раньше не развивали сельское хозяйство? Так, как положено, как Европа развивает. Почему мы не развивали деревообработку? Почему не развивали те направления, под которые у нас свое сырье?

У нас же лес перестаивает. У нас огромное количество леса, и мы каждый год несколько миллионов кубов не успеваем переработать.

Поэтому нам надо было модернизацию провести для того, чтобы больше увеличить объемы деревообработки с целью большей продажи.

Вы же знаете, что хорошая древесина растет до экватора, в некоторых странах пониже. До экватора, а дальше пески. Дальше если и растут деревья, из них мебель не сделаешь. Я к чему клоню, образно опять же говорю, что очень много стран, которые этого богатства не имеют, так же, как и питьевой воды. Почему мы не должны диверсифицироваться и производить то, что сегодня надо всему миру? Надо это делать: диверсификация под наши ресурсы, под сырье. Отсюда и сельское хозяйство, деревообработка, бумага.

Мы все больше будем ориентировать нашу экономику на то, пусть даже скудное сырье, которое у нас есть. Вот мы строим новый целлюлозно–бумажный комбинат в Светлогорске, 800 миллионов инвестиций. Китайцы создают, у них много таких комбинатов, они взялись построить. Строим–то мы за их кредиты, но их привлекаем тоже. Почему? Потому что беленой целлюлозы у нас нет, мы вынуждены отдавать кому–то лес за бесценок и завозить эту целлюлозу. Как только мы это сделаем, мы в деревообработке поднимемся на второй этаж. А это мы сделаем в ближайшие год–полтора. Поэтому я просто говорил: если мы амбициозны, заявляем о том, что хотим быть суверенными и независимыми, и не будем заниматься модернизацией своей жизни, мы никогда такими не будем. Вот в чем смысл. Невозможно сегодня жить и не развиваться. Если мы это делать не будем, что будет, вы знаете это лучше меня. Поэтому поставлена задача: точечная модернизация. Мы не будем идти всем фронтом. Я поставил задачу каждому руководителю предприятия. Каждый должен иметь на столе план модернизации собственного предприятия. Это что, плохо? А массированная поддержка от государства будет там, где мы будем видеть хороший проект, который через три–четыре года окупится. Тот, кто больше государству даст и народу, того мы больше и поддержим.

Весь мир модернизируется, а меня критикуют за то, что Лукашенко не вовремя поставил задачу модернизации. Как же не вовремя? Мы давно этим занимаемся. Мы в сельское хозяйство вгрохали около 50 млрд. долларов на модернизацию. Если бы мы этим не занялись, мы бы сегодня не говорили о 7 млрд. долларов в год поступлений валюты.

О ЖКХ

Генеральный директор Белорусского телеграфного агентства Дмитрий Жук поинтересовался перспективами совершенствования ЖКХ, его тарифной политики и экономики села. Президентом был дан такой ответ:

— Слишком много здесь непрофессиональной болтовни и политики. А факты таковы, что у нас сегодня семья из трех человек — двое работают, двухкомнатная квартира — от доходов семьи платит сколько бы вы думали? Три процента. Три! Россия — 12 процентов. Бюджетники... Двое бюджетников работают и третий неработающий — четыре процента. Пенсионеры чуть больше пяти процентов — это двое пенсионеров в двухкомнатной квартире. От их доходов всего пять процентов.

Назовите еще одну такую страну в мире, даже, добавлю, развитую, цивилизованную, как мы, где платили бы столько. Назовите, мы хотим все в Европу, возьмите данные Европы, в три раза как минимум выше. Мы покрываем услуги ЖКХ вот при всем повышении на 23 процента, 77 процентов эти услуги ЖКХ покрываются за счет государственного бюджета. Назовите еще такую страну, где это есть. И имейте в виду, что у нас же вот эти тарифы, по которым мы считаем услуги, регулируются государством. Мы их держим ниже нижнего предела. А если бы по рыночному пути отпустили, как это даже в России, я не говорю про Украину? Сколько должны, столько и платите. Это были бы совершенно иные цифры. И за мусор бы подняли, и за электроэнергию, и за то, и за это, и за все бы подняли цены. А мы их сдерживаем. Я сдерживаю. Правительство каждый день, ко мне Мясникович ходит, говорит: Александр Григорьевич, надо это, надо то. Я говорю: нет, постепенно. Зарплата впереди, доходы населения, а потом это. Вот у меня такой всегда разговор. И вы помните мое решение, когда я сказал: пять долларов в год, они сейчас просят ну еще уровень инфляции хотя бы, ну если обесценивается валюта и прочее. Правильная постановка вопроса. Ну будет 6 долларов в год, ну это что, бешеные затраты? И я это контролирую, не разрешаю излишне с населением шутить, и не только потому, что я Президент и защищаю интересы народа. Здесь популизма нет. А еще и потому, что в плане тарифов у нас загадочная страна. Сколько раз я Правительству поручал: дайте мне реальные затраты на вывоз мусора, на воду, тепло и прочее. Дайте мне реальную цену, подсчитайте, пройдите по всем этапам и ступенькам, чтобы я видел, сколько же реально стоит киловатт–час, сколько стоит гигакалория тепла и прочее. Дайте мне это. Ну да, представят назавтра. Кто представит? Министерство жилищно–коммунального хозяйства. А какую оно информацию представит? Оно само в этом сидит, руководит этой отраслью. Поэтому для того, чтобы раз и навсегда, как в строительстве, кому–то дать по рукам, была поставлена задача: Председатель Комитета госконтроля возглавит комиссию, как и по строительству, и встряхнет это все ЖКХ. Мы пройдем в нескольких показательных местах по жилищно–коммунальным предприятиям и посмотрим, как они живут. Сколько у них человек работает, чем они вообще занимаются, какая эффективность в конечном счете ЖКХ и посмотрим реальные тарифы. Я не буду говорить, что они не правы, время покажет. Эта комиссия мне доложит. Может, они такие и будут тарифы, как они сейчас. Но тогда я буду не втемную принимать решения по повышению тарифов, или замораживанию их, или понижению. Вот в чем вопрос.

Должен я изучить этот вопрос так, как по строительству? Ну кто из вас не сталкивался с нашей стройкой и с нашими строителями? Все. И все могут сейчас влет назвать десяток недостатков, с которыми вы столкнулись. Я должен был отреагировать на это? Отреагировали жестко и выработали целую систему: открывай книжку и строй. Система выстроена. Повторять больше не будем. Вот я хочу теперь разобраться с ЖКХ.

Сельское хозяйство меня волнует несколько под другим углом зрения, но и под этим тоже. И бесхозяйственности там хватает, и бардака, как у нас в народе говорят. Но меня там больше волнует финансовый вопрос. Финансовое состояние наших сельскохозяйственных предприятий. Оно далеко от идеального. Я хочу разобраться. Этих денег, которые мы вложили в модернизацию всего комплекса — от сельского хозяйства и переработки до реализации, достаточно или продолжать поддерживать в таком плане? Много это или мало? А результаты надо еще соотнести с этими затратами. То есть настало время разобраться, какова там ситуация, и принимать дальнейшие решения: или же мы сельское хозяйство поддерживаем, как поддерживали, или их надо сегодня наклонить на всю катушку, чтобы они зарабатывали деньги сами.

О правовой системе

На вопрос главного редактора «СБ» Павла Якубовича о реформе правоохранительной системы, амнистии и «политзаключенных» Президент ответил:

– Что касается реформирования системы. Вы знаете, героизма Президент в данной проблеме, реформируя, не проявил. Почему? Я ведь сделал несколько шагов, которые давно уже обсуждались, вы помните, и изучались. Тогда я не стал принимать скоропалительных решений, особенно по Следственному комитету. Я выжидал, дважды обсуждали мы этот вопрос. Я выжидал, думал, что будет, как будет. И наконец принял решение о выделении Следственного комитета в отдельное подразделение.

Что такое следствие в МВД? Это у этого ведомства — сильнейший рычаг. То же самое у прокуратуры. Это же дубина. И если ее отнимаешь, все равно у них там внутри что–то шевелится. Так?

Как же отдать дубину? Я это понимал, но для меня это было не главное. Главное то, что следствие должно быть независимым. Кто с этим поспорит? Неопровержимый факт!

Конечно, я переживал и боялся, чтобы ту стабильность и безопасность, которой мы гордимся, не разрушить. Но когда я понял, что страна крепкая, сознание людей достаточное и мы готовы, больше почувствовал это, я мгновенно принял решение. Это было сложное и тяжелое решение для меня о выводе следствия из этих органов: прокуратуры, МВД и КГБ. В КГБ только оставили несколько следователей по шпионажу, потому что специфическое направление. Но было кардинальное решение не идти путем российским, а полностью вывести следствие и создать Следственный комитет. Как бы сложно и трудно ни было. Пошло — и не жалею. И уже какую–то халяву, простите меня, какую–то липу натянуть, перекинуть в Следственный комитет, чтобы там закрутили человека или кого–то отмазали, — очень сложно. Это уже в некоторой степени конкурирующее ведомство. Ты мне проведи доследственные мероприятия согласно закону и принеси в Следственный комитет. Я посмотрю, есть ли перспектива здесь. Что ты принес? На первых порах были конфликты и мне приходилось «разруливать», но я везде поддерживал следователей. Помните, когда Вакульчик создавал этот Следственный комитет, я везде их поддерживал. Следователь — это святое. Все, утряслось, утихомирилось, привыкли, что туда мусор не сбросишь, что там голову не закрутишь, не открутишь. Поэтому правильное было решение. Во всем цивилизованном мире, как говорят, это ведомство всегда обособлено и независимо. Но нам надо было подойти к этому, я почувствовал, что мы к этому готовы.

Что касается Комитета следственных экспертиз, вы знаете, они же связаны всегда с судом, с другими. Эти экспертизы порой шли больше года, и уже сроки истекали и нельзя уже было судить этого подследственного. Там был бардак полный. И я вынужден был их всех в кучу собрать. Я там ничего нового не создавал, всех собрал, создал этот комитет. Эффективность в два раза повысилась только за этот промежуток времени. Правильно сделали? Правильно.

Дальше по судам. Мы к этому вопросу тоже подходили несколько раз, но я тогда был не готов, я не чувствовал, что можно принимать решения, хотя были «за» и «против». И опять же по этим причинам, как Следственный комитет, единое мы создали это подразделение, и я пошел на объединение общих судов и хозяйственных. И я уверен, что здесь мы ничего не потеряем. Дела как были хозяйственные, так они и будут. Уголовные, административные тоже будут. Сейчас я держу под контролем этот вопрос, мне надо время, чтобы увидеть результат.

Что касается прокуратуры, я ее оптимизировал. Скажите, зачем в Минске, к примеру, 9 районов и 9 прокуратур? Мы Следственный комитет точно так создавали в Витебске, один Следственный комитет. А почему одна прокуратура не может быть? И Генеральный прокурор присутствовал, когда мне докладывал Валерий Вакульчик, председатель КГБ (первый председатель Следственного комитета. — Прим. ред.). Я говорю: ты должен оптимальный создать вариант, оптимальный, понимаешь, не для ведомственности. Он молодец. Он человек такой ответственный, крестьянский, можно сказать. Он поступил солидно, оптимально, и места сосредоточения их, и помещения, и прочее. И мы увидели, что в Витебске один Следственный комитет в кулаке, но численность та же остается. Хотя не та же. Начальников, замов, бухгалтерии, отделов кадров меньше стало. Но следователей мы же не обидели, их столько же и осталось. Но целостный кулак. Зачем там какая–то разобщенность в этом Витебске? Создали один Следственный комитет. Так я говорю: а почему должно быть три прокуратуры? И мы постепенно и этот вопрос утрясли. Убрали на транспорте отдельную прокуратуру. Будто у нас, как в России, великий транспорт. От Советского Союза осталась милиция на транспорте, прокуратура на транспорте. Но в Советском Союзе это был транспорт, а в Беларуси что, региональные прокуратуры и следственные комитеты не смогут работать? И МВД тоже там на транспорте убрали. Могилевское, Минское региональные подразделения не могут справиться? Могут. То есть я решил проблемы, снял проблемы, что лежали на поверхности. И то делал это не революционным образом, а как–то выкристаллизовывая кадры, подводя кадры к этому, чтобы это было спокойно, чтобы не было там перетрясок всяких, конкуренции лишней, недовольных и так далее. И почувствовал, что время к этому пришло.

Второй вопрос вы задали по поводу амнистии. Я к этому положительно отношусь. Я всегда лично инициировал эти вещи. Но в данном случае вы немножко меня опередили, я с вами согласен, что нам надо подумать. Мне уже доложили где–то сутки или двое назад, что если нам проводить амнистию, то под нее могут попасть минимум две тысячи человек. Кто туда не попадет? Естественно, тот, кто амнистирован и опять туда попал, тяжкие статьи. Но есть люди, которые, наверное, осознали, что там лучше не находиться. Этих мы амнистируем. Как обычно, можно по аналогии посмотреть, кого мы выпускали в прежние времена. Это что–то будет похожее.

У нас сейчас около 30 тысяч находятся в местах лишения свободы. До нас было под 70 тысяч. Вот, пожалуйста, диктатура Лукашенко и демократия. У некоторых демократических руководителей кривая вверх идет, а у нас, видите, наполовину уменьшилась. И это не особо криминализировало наше государство, наше общество. Наоборот: у нас, слава богу, по 6 — 10 процентов снижается преступность в стране каждый год. Поэтому в связи с тем, что криминогенная обстановка у нас не катастрофическая и что такие амнистии не приводят к всплеску криминогенной обстановки, мы можем на это пойти.

Ну и третья тема — «политзаключенные». Ну вы знаете мое мнение по этому поводу. Я никогда не оправдываюсь. Только когда европейцы или американцы ко мне приезжают и начинается эта тема, я говорю: дайте статью в нашем кодексе, где за политику судят. У нас нет политических статей в нашем Уголовном кодексе. Но если ты берешь кайло и пытаешься таким образом насильственно захватить власть? А это сняли все, во всех блогах, страничках все показали. Тут поднялись европейцы, американцы. Я сам сижу и думаю: неужели эти подонки стоят того, чтобы мы испортили отношения с Европой или Америкой? Ну, можно сказать, под давлением не под давлением, я их повыпускал. Но условие было одно: по закону вы обращаетесь. Не пишите, что вы виноваты там или не виноваты, вы пишите обращение к тому, кто вас может помиловать, и я говорю: приму решение. Я помилую. Дело даже не в моем самолюбии, хотя и это важно. Я, по крайней мере, еще Президент. И если я буду размазней, то будет как будет, вы это понимаете. Я думаю, ну ладно, ну хотят европейцы, ну жест доброй воли. Ладно, идите. А некоторые захотели остаться в тюрьме до следующего электорального цикла.

Но подают это, что мы не обратимся за помилованием, вот такие мы. Я говорю — сидите! Они живут электоральным циклом. Они хотят из тюрьмы выйти героями. Я обеспечу их выход из тюрьмы как героев. Я порядочно поступаю? Ну хочешь ты быть героем — пожалуйста! Может, я не должен был вам вот так по–человечески это все раскрывать, а сухо ответить на этот вопрос. Но уже надоело, понимаете?..

О председательстве Украины в СНГ

Президент ответил на вопрос директора представительства МГТРК «Мир» Владимира Перцова о том, как отразится ситуация в Украине на том, как она будет выполнять роль председателя организации:

— Будем надеяться, что все будет нормально с точки зрения СНГ, никто не будет переносить саммит СНГ. Наоборот, я уверен, что Янукович будет стремиться, чтобы этот саммит у них прошел, а мы, Россия и другие будем таким образом поддерживать Украину и стабильность в ней... Ну и президента нынешнего, потому что это главный нынешний представитель власти. А во всем остальном они должны разобраться сами.

 Слишком много амбиций у отдельных политиков. Но там уже, похоже, не оппозиция управляет процессом. Там слишком далеко зашло. Там столкнулись очень серьезные силы. Это показательно. После распада Советского Союза они за нас взялись основательно, и, к сожалению, через Украину.

Об отношениях с Россией и Европой

Главный редактор газеты «Аргументы и факты в Белоруссии» Игорь Соколов поинтересовался перспективами стратегии развития отношений Беларуси с Европой и с Россией в ближайшие годы.

— Вы знаете, в последнее время, мы это тоже не афишируем, но не просто симптомы, а мы провели ряд мероприятий, пусть не публичных, европейцы многие, приезжая к нам, просят, чтобы это было непублично. Я с ними откровенно разговариваю. Если они просятся ко мне на прием, я не отказываю никому, со всеми беседую — от конгрессменов США до обычных политиков, даже бывших, европейских. Они, конечно, влиятельны в своих странах. И я им об этом говорю. И у нас таких контактов состоялось очень много. И пошел некий диалог. Пусть не сидим мы за общим столом и не обсуждаем проблемы, мы к этому придем, но есть некий диалог, и это уже хорошо. Их волнует, что же будет с Беларусью, каким путем она пойдет. И, конечно же, понятно, они говорят о том, что вот мы хотим, чтобы Беларусь была независимой. Мы свою независимость понимаем определенно все одинаково. И вы, и я — мы хотим жить на своем куске земли, обладать суверенитетом. Я не хочу, чтобы мой народ под плеткой чьей–то ходил.

И это моя главная задача как первого Президента страны. Наша независимость — это святое, но она еще должна быть понятна нашим соседям. Она не должна быть агрессивной. Мы ведь не та страна, не та мощь у нас, чтобы агрессивно относиться не то к западу, не то к востоку.

Дружить против России я никогда не буду. И с Россией, строя отношения, я никогда не буду выстраивать во вред себе с Западом.

Поэтому в последнее время как–то наметился период, что мы друг на друга не катим, не наступаем, мы начали как–то разговаривать. Литва поняла, что треть бюджета — это Беларусь у них, Латвия то же самое.

Что касается России, мы вообще один народ. Мы как минимум от одного древа. Когда нам трудно, нам кто протянул руку? Россия подставила плечо. По большому счету, у нас ближе отношений ни с кем нет и быть не может.

О партнерстве

Юрий Козиятко также поинтересовался, чем для Беларуси привлекательны партнеры в Азии, Америке, Африке.

— Все задачи важны. И продукцию продать. Следом за поставками продукции, как в Венесуэле, это в общем–то образец, мы создаем свои предприятия там. Потому что просто привезти продукцию и продать — таких сегодня в мире много.

И через какое–то время мы можем по цене и качеству стать неконкурентоспособными. Сейчас пока еще преимущество у нас маленькое–маленькое есть. Поэтому сейчас главное — за товаром везти технологии. Вот это показательно с Китайской Народной Республикой. Они говорят: да мы БелАЗы у тебя купим, но вот мы не производим большегрузные автомобили. Но вот давай, мы землю даем, открывай тут сборку. Поэтому они под это подгоняют: вези технологии, создай предприятие и начинай выпускать там свою продукцию для внутренних нужд и для продажи на внешних рынках. Вот в Венесуэле мы и создали. Но вопрос еще в том, что для этого надо деньги. Мы боремся за инвестиции здесь, а тут приходится эти инвестиции вывозить. Поэтому все очень важно продать и даже идея должна идти потом следом. Мы должны их убедить, что это нормально. Вот во Вьетнаме, в Африке, торгуя сегодня, обосновываясь, мы ищем людей, которые у нас здесь учились, которые закончили вузы, они уже многие министрами работают, особенно во Вьетнаме. Я приезжаю, попросил посла, чтобы он устроил встречу с теми, кто учились, пошло столько народу, что не вместишь их в зале. Они с душой к нам: да вы нам говорите, мы готовы. Это очередной тигр — Вьетнам сегодня.

Через технологии мы показываем той же Венесуэле, что не только продаем, не только создаем тракторы, автомобили, кирпич производим. Самое главное — мы обучаем их людей, как все это в дело пустить, как водить автомобили, ремонтировать, как строить, как обеспечить противовоздушную оборону... Мы создали там противовоздушную систему. Вот так вот за поставками каких–то калийных удобрений, техники нашей, сахара, еще чего–то, кондитерских, молока мы идем с технологиями, а через эти технологии идем в нефтедобычу, другие природные ископаемые и ресурсы, куда не каждого пустят. То есть это очень сложный процесс, очень сложный, но самое главное — очень длительный, это за один год не сделаешь. Ну вот пример Венесуэлы послужил тому, что Эквадор это все заметил. Я туда слетал, потом президент Эквадора прилетел к нам. Интересная очень страна. Да, можно сказать, географически далекая, но мы не собираемся туда возить то, что невыгодно возить. Он попросил, по некоторым вопросам он финансирует, выделит нам пустующие площади для создания там для них выгодных производств. И для нас это выгодно. И уже пригласил к нефтедобыче, откуда он всех вышвырнул. То есть так вот потихоньку, потихоньку, а для нас это опорная база. Ну нам же много не надо. Мы же не Китай, не Россия, не Америка, что нам надо прийти фронтом и захватить этот Эквадор. В хорошем смысле слова, экономически. Нет. Нам надо, ну в такой степени, какие мы сами. Философия вопроса большая.

Надо широко показывать эти страны. Потому что ну не везде хорошо скажут о Венесуэле. Надо показывать так, как оно есть по всем направлениям. То же самое Китай. Нам надо объективно показать.

О введении государственной пошлины на транспорт и судьбе некоторых «сидельцев»

Руководитель информационного агентства БелаПАН Александр Липай спросил о целесообразности введения транспортного налога, а также поинтересовался судьбой отбывающих срок Николая Статкевича и Алеся Беляцкого.

— Я думаю, ну 60 долларов и где–то 40 долларов транспортного налога за год. Стоит ли народу так напрягаться при том, что это же не самая бедная часть.

Я Правительству сказал: небольшие это деньги. Стоит ли нам уж так заморачиваться на этой проблеме и гвалтом кричать, что обобрали, ободрали?.. Но то, что эти деньги не уйдут ни в образование, ни в здравоохранение даже, а именно на дороги, я это гарантирую. Я предупредил Правительство, чтобы эти деньги были отдельно и были направлены на строительство дорог, строительство. На поддержание мы уже напрягать будем местные органы власти, но нам надо быстрее в течение пятилетки построить между областями дороги сквозного транзита. В этом привлекательность нашей страны. Это надо делать.

Что касается Беляцкого. Кто он такой с точки зрения политики, я не знаю. Но когда его прижучили за неуплату налогов и начался там какой–то скандал, я попросил справку. Да, мне написали, что Беляцкий, он в такой–то организации состоял. Помню, мне докладывали об этом. Я сказал так: налоги, коррупция, святое. За налоги в Америке за него бы не попросил об амнистии. Там жесточайшее законодательство. Но для меня это очень серьезный факт, что он уплатил ущерб государству.

Если это так (по словам А.Липая были собраны деньги для компенсации нанесенного А.Беляцким ущерба — Прим. ред.), я готов рассмотреть этот вопрос. Но вопрос такой: мы не людей амнистируем, мы амнистируем по статьям определенным людей. Если эта статья и не только этих людей, о которых вы сказали, не подпадает под амнистию, значит, они под амнистию не попадут. Как вы сказали, по–славянски или по–христиански мы это должны сделать? Возможно, сделаем, но порядок есть определенный. В этом контексте, по этим правилам я готов рассмотреть вопросы и по Николаю Статкевичу, и по другим.

О литературе и деликатности языкового вопроса

На вопрос директора — главного редактора Издательского дома «Звязда» Александра Карлюкевича о литературе, поддержке белорусского языка Президент высказал такое суждение:

— Недавно один из писателей, которого я награждал, мне шептал там, на сцене, на ухо: «Александр Григорьевич! Трэба сустрэцца». Ну, в общем, надо пообщаться.

Я говорю: «Ради бога». Но сразу ему: «С чем придете?»

Я всегда открыт для общения. Но к Президенту надо с чем–то идти.

Не просто вот я сяду и они мне будут рассказывать о сложностях, о трудностях. Я их все вопросы решил, которые они тогда просили. С народом общаться хотели. Мы их возим, куда они попросят. Они там читают вершы свае, аповесцi и прочее.

Но я попросил, чтобы мне знакавыя беларускiя выданнi присылали. Можа ў мяне не той густ? Но я, когда читаю, мне так стыдно за наш этот писательский корпус. Мне до слез стыдно.

Ну хоть одно произведение дайте мне... Говорю, положите мне «Войну и мир» на стол, я гигантскую поддержку вам обеспечу.

И поэтому, чтобы вы мне не говорили про этих пiсьменнiкаў, но гэтыя ўжо беларускую мову ведаюць. Что–то же они получают за свой труд. И притом вы всегда меня наклоняете дотировать, дотировать. Что–то и дотируем. А «Войны и мира» нет...

Что касается «падтрымкi беларускай мовы...» Вы знаете, ведь это судьбы людей.

Не надо искусственно ничего делать. Оттолкнешь больше половины людей. Не надо, все должно идти спокойно. Никакой революционности. Главное — профессионализм и спокойствие. Мова не для революции. И ее защищать не надо. Она не нуждается в защите. И ни в какой поддержке не нуждается. А если вы видите, где можно за какие–то даже деньги что–то добавить, вы скажите и все, она пойдет сама.

О взгляде в будущее

Председатель общего собрания ООО «Тут бай медиа» Юрий Зиссер предложил Президенту представить Беларусь через 30 лет. Ответ Президента:

– Беларусь будет государством — суверенным и независимым. Это единственная моя главная задача, которую я должен исполнить. Я, видимо, не доживу как Президент. Кто–то будет после меня. Но я уверен, вы его заставите точно так думать и к этому стремиться, чтобы Беларусь была государством и наш народ «нiколi не быў пад чужой плёткай». А все остальное мы купим...

О выборах

Суждение о кампании по выборам в местные Советы Президент высказал в ответ на вопрос Геннадия Давыдько:

— Я просто хочу попросить и пожелать, это для меня большое желание, чтобы люди пришли на эти выборы. Чтобы они не думали, ну депутат там районного Совета ничего не делает, ничего не решает. Возьмите, например, Минск. Большой у Минска бюджет? Огромный. Триллионы рублей, миллиарды долларов. И это делит Совет. Это жизнь наших людей в Минске, это улицы, это метро, это троллейбусы, автобусы, местная торговля... Всем, что касается жизни людей, занимаются депутаты местных Советов. Да, в силу разных причин они не очень–то пропагандируются. Не очень видны, в силу своей деятельности. Но это не значит, что они менее важны для жизни обычного человека.

Поэтому это важные выборы, это важные депутаты. А самое главное — ведь на этом мы учим людей. Вот это его ступенька. Это наш актив, государства. Это люди, которые проходят эту ступеньку, они себя засвечивают, они себя показывают, это будущие управленцы —на низком, среднем, на самом высоком уровне. Я тоже был депутатом районного Совета в свое время. Это большая школа. И я бы просто просил людей, чтобы они пришли на выборы, потому что для меня это очень важно. Я тогда везде могу сказать: ну вот посмотрите, вот оно — сознание людей, вот они — наши настоящие белорусы. Это же нетрудно — прийти проголосовать. Голосуй за кого хочешь. Хочешь там за оппозиционера проголосовать, проголосуй. Хочешь проголосовать за конструктивизм, за государство, как оно развивается, чтобы была какая–то, откровенно говоря, помощь и поддержка там, внизу, Президенту, той политике, которую он проводит, проголосуй за человека государственного — это твое право. Но ты приди. Для нас эти выборы очень важны. Это показатель сознательности уровня нашего народа.

О спорте

Главный редактор газеты «Прессбол» Владимир Бережков предположил, что было бы целесообразно сохранить «спортивную вертикаль» от министерства до районного звена. Мнение Президента на этот счет:

— По–моему, эта проблема существует больше у тех, кто когда–то был в так называемой «вертикали». Сейчас они или нигде, или в народном образовании. Вы знаете, что такое для меня спорт. Я недоволен тем, что происходит в спорте. Результаты должны были быть значимыми. У нас и деньги были и есть, и «вертикаль» была, а результатов нет. И порой этот человек в райисполкоме, который был председателем так называемого спорткомитета или как мы его там называли, он был там один, а у него еще был какой–то комитет. Ходил он там как неприкаянный по этому району, и мало от него было толку. А в районе одна–две школы. Там же нет фигурного катания, баскетбола, волейбола, футбола. Да, в школах как играли в баскетбол, футбол, так и играют. Там и без этой «вертикали» это было, оно сейчас и есть. А уже школ спортивных в полном смысле этого слова — полторы на район. И вот этот «вертикальщик» занимался полутора школами — и какой прок от этого? Никакого. Если и сократили спорткомитеты, то председатель райисполкома должен четко осознавать, что полторы школы, которые у него были и за которые отвечал этот «вертикальщик», не должны умереть. И это мы проконтролируем. А если полторы было, а станет 3 — это плюс, но чтобы работали как следует. Что еще в районах было? Некие соревнования между школами. А это отдел народного образования всегда проводил вместе с этим «вертикальщиком», наверное. Но, в принципе, это делал исполком, председатель исполкома. Еще есть заместитель по социальным вопросам, который ведет культуру, образование и спорт. Поэтому, скорее всего, жалуются те, кто лишился этого места.

О личном

Высказал Президент и ряд личностных переживаний:

— Ну и не надо плакаться, что уже совсем умираем. Вот есть нечего, умираем... В Беларуси кто хочет заработать, пятый раз говорю, тот может заработать. Кто хочет хорошо поесть, тот может хорошо поесть. Иди в магазин, покупай. Сейчас в магазин, как в музей, заходишь. Только деньги нужны, конечно. А деньги нужно заработать, иного не дано.

Вы знаете, наш народ никогда так не жил. Вспомните свое детство и свою молодость... Что мы могли себе позволить, даже если и была какая–то копейка?

Ведь что греха таить, даже мне мать часто говорила: «Ды мы ж нiколi так не жылi, як цяпер». Ну и про Брежнева мне, про Хрущева, когда забирали скот, когда заставляли за деревья платить, за яблоню платить, за сливу платить. Обдирали, а какая зарплата была? И начинает это все мне рассказывать. Да я это помню. А для нее это боль была, и у каждого она была. А молодежь этого не знает. Она считает, что это из воздуха все берется. Это труд. Если бы сейчас наши люди работали так, как в те годы, даже не военные, брежневские, хорошие времена, застойные, если бы мы так работали, мы богатейшими людьми были бы. А вот вы посмотрите честно и непредвзято, я уже не как Президент, а как обычный человек говорю, сидя за вашим столом, вот возьмите так откровенно и посмотрите. Мы все работаем, напрягаемся? Вот главный вопрос. Работаем мы наполовину меньше, чем они работали. Пахали они беспросветно, а жили отвратительно...

Поэтому да, хотелось бы, чтобы жилось лучше. Будем больше работать, будем шевелиться, не без этого. И будем лучше жить!