Стенограмма выступления перед студенческой молодежью Брестчины

23 сентября 2004 г.

Я не первый раз встречаюсь в аудиториях с молодыми людьми. Хотел бы и с вами откровенно, честно поговорить.

Я всегда ориентировал руководителей вузов, преподавателей на то, чтобы студенты сами определялись, кто будет в аудитории на встрече с президентом. И, конечно, для меня будет большим разочарованием, если я узнаю, что отбор был по каким-то иным критериям, а не по принципам настоящей демократии, когда студент сам в группе или на факультете, или на курсе определяет, кому быть в этом зале.

Я исхожу из того, что, хоть мы и переживаем определенный период, сложный период в политической жизни нашего государства, тем не менее, хотелось бы встречаться и с людьми, которые, может быть, вообще на дух не переносят президента. Я хотел бы с ними поговорить и выяснить непосредственно у них, в чем проблемы. И дело даже не в президенте, а в той политике, которую осуществляет сегодня государственная власть во главе с президентом. Поэтому я очень бы хотел, чтобы в этом зале присутствовали люди, которые думают иначе.

Естественно, подавляющее большинство – это студенты, поддерживающие тот курс, который проводится. В противном случае встает вопрос – что, надо быть оппозиционером, чтобы попасть к президенту на встречу?

Повторю: подавляющее большинство – люди, понимающие нашу страну, которые видят себя в Беларуси, а не ”за бугром“. Эти люди – сторонники развития собственного государства, собственной земли, люди, которые рассчитывают здесь жить и работать.

Как вы хорошо знаете, уважаемые друзья, встреча со студенчеством Брестчины готовилась очень давно, и она два раза переносилась. Тема ее была определена почти год тому назад – региональное развитие. Вопрос этот имеет исключительное значение, и об этом мы сегодня обязательно будем говорить.

А начать придется с большой политики, поскольку пока мы готовили нашу встречу здесь, на Брестской земле, страна вплотную подошла к ответственнейшим событиям. Через три с половиной недели, 17 октября, в нашей стране состоятся парламентские выборы и референдум. Думаю, меня никто, в первую очередь, вы – студенты и преподаватели, не поймет, если я промолчу об этой теме.

Речь не идет об агитации. Этим, как я и говорил, встречаясь прежде с рабочими ”Горизонта“, заниматься не буду. Я уже обосновывал свою позицию. Самая главная причина – за политика, за главу государства говорят его дела. Тем более что у нас очень сильная президентская власть, действительно, с элементами авторитаризма, в этом я всегда честно признавался. Такая у нас Конституция и законы в этот переходный период.

В силу этого президент, взяв на себя очень большие функции и полномочия, ответственен за многое. А народ считает, что президент ответственен за все в нашем государстве. И тот, кто внимательно, особенно наши преподаватели, наблюдает за работой президента, ни один из них не скажет, что я где-то сказал, что я за что-то не отвечаю. Даже если на меня ”вешали“ вопросы действительно не мои, я нигде не сказал, что это не мои вопросы. Да, это вопросы главы государства: если кто-то ”внизу“, на нижнем уровне, из власти, не срабатывает, значит, не те кадры были подобраны, потому что основные назначения в нашем государстве проводятся президентом и с его согласия.

Поэтому я не собираюсь вас агитировать. Все, что сделано, то сделано. Кроме того, ведь не президентские выборы, чтобы отчитываться и агитировать.

И еще. Я все больше и больше начинаю размышлять, особенно слушая некоторых наших кандидатов в депутаты, прежде всего от оппозиции: референдум, в объявлении которого меня обвиняют – благо для Лукашенко или для вас? Вы никогда над этим не задумывались? Сменив несколько курс в рассуждениях, вы придете к выводу, что это хорошо, прежде всего, для народа, для вас.

Объясняю. Конечно, если вы меня поддержите на референдуме – для меня это будет положительная оценка. Только народ по нашей Конституции может дать оценку главе государства. И самая обширная, мощная, реальная, объективная оценка – это референдум. Именно там самая реальная оценка. Никакая оппозиция, никакой оппозиционно настроенный зал в отдельности не могут оценить президента так всеобъемлюще, как на референдуме. Потому что там точки зрения всех. Там будет концентрированная оценка. Конечно, если я получу поддержку, буду считать, что я что-то для страны сделал, пусть немного, потому что далек от мысли, что сделано все. И, конечно же, до выборов, по крайней мере, буду работать с удвоенной, как говорят, энергией.

Почему я говорю, что для вас это лучше? Я предложил вам альтернативу. Да, Лукашенко, может быть, многим или кое-кому надоел. Но всегда встает вопрос: если не он, то кто? Да, в нашей стране есть люди, которые определились и считают, что это должен быть обязательно другой человек, поэтому Лукашенко надо отсечь всякие пути к президентским выборам. Отсечь и всё. Такие люди есть. Мы живем в демократическом обществе, подвержены влиянию таких же «великих» демократий, как на Западе, в США. Наша страна находится не в вакууме, и на нее влияют со всех сторон. И я прекрасно понимаю, что силы влияния имеют свою почву здесь, и существуют определенные люди, которые обучены и проплачены.

Но где гарантия, что у большинства населения к 2006 году, к президентским выборам, определенно и четко будет ответ - ”вот этот человек, а не Лукашенко“? Вы уверены, что вы найдете такого человека? Наверное, нет. Извините (не хочу даже извиняться за нескромность, я просто рассуждаю), наверное, не каждый найдет. В таком случае, почему отбрасывать один из вариантов? Вот в чем суть. Я вам просто предложил один из вариантов.

И если к 2006 году вы не определитесь, не найдете чего-то лучшего и не захотите менять, как у нас в народе говорят, «шило на мыло», вы можете остановиться на этом варианте. Если вам не понравится, и вас агитирует кто-то другой, в 2006 году примете решение.

Еще, я уже говорил на встрече с журналистами, – о личном. Многие, особенно оппозиционеры, ”мягкие“ оппозиционеры или хитрые, говорят так: Лукашенко лучше сейчас уйти, а потом через пять лет вернуться, и все будет красиво.

Знаете, это не какое-то отхожее место, что вышел и опять пришел. В политике практически так не бывает. Хотя... бывает. Приведу пример, который вы, наверное, хорошо знаете. Когда страна обрушивается после ухода лидера или изменения политической ситуации, тогда всплывает тот руководитель, который когда-то был, и говорит: помните, а при той системе власти было нормально. И народ его на руках несет к власти. Помните, в свое время это Шеварднадзе в Грузии, Гейдар Алиев в Азербайджане, да и многие другие. Я не хочу, чтобы моя страна и мой народ пережил то, что там произошло. А там была война. И тогда политик возвращался “на коне“, вспоминали его хорошие дела и так далее.

И потом, знаете, рассуждения типа ”так, как лучше мне“ – это не рассуждения политика, тем более Главы государства, который радеет за свой народ. Вот тут, извините за нескромность, я могу с любым поспорить в своей преданности, надежности в работе и в служении своему народу. И вряд ли кто-то возьмется спорить на эту тему.

Вспомните развал Советского Союза. Мы рукоплескали, когда Михаил Сергеевич Горбачев сдавал свои полномочия и уходил от власти. Тем самым окончательно рухнул Советский Союз. Помните, как это было красиво обставлено. А в результате что произошло? Кого сегодня мы виним? Мы даже не вникаем в детали, что происходило тогда ”наверху“, кто там с кем ”дрался“, почему развалилась страна. Здесь, у нас под боком, определенные политики, вы их знаете в лицо, подписали Беловежские соглашения. Как человек, более информированный в этой аудитории, скажу: вина в этом лежит, прежде всего, на человеке, с которым я в хороших отношениях, – на Михаиле Сергеевиче Горбачеве, на первом и последнем Президенте Советского Союза, о чем я ему не единожды говорил. На его безответственном поведении, на том, что он просто струсил и бросил страну.

Для меня самое главное – чтобы вы, спустя некоторое время, не сказали, что точно так и я поступил, мол, отработал. Вдруг произойдет какое-то падение, и народ будет осуждать меня. Поэтому я хочу задать вам этот вопрос, и вы, пожалуйста, ответьте. Если вы отрубаете мне дорогу к выборам Президента, тогда с меня «взятки гладки». Вот единственное, что у меня личное. Может быть, и несолидно, что я ответственность в принятии этого решения перекладываю в том числе и на вас, но иначе я поступить не могу.

Я хочу, чтобы вы понимали: президентство в Беларуси – это не царство, и Президент – это не царь, который царствует, господствует. Президент работает в студенческих аудиториях, мечется по полям, фермам, постоянно подгоняет, что надо на Полесье газовую трубу протянуть и так далее – цари так не работают. Это тяжелый, изнурительный труд.

Президентство – это самая трудная в нашем государстве работа. И если человек из этого исходит, борется за пост, понимая это, – тогда хорошо. Если человек работает на себя, не понимая, что его ждет потом, – это плохо. А еще хуже – если этот человек ангажирован. Если победит человек, проплаченный другими государствами, политическими силами, – имейте в виду, он будет платить за все. А ведь у Президента своего ничего нет. И придется рассчитываться достоянием всего народа.

В этой аудитории я должен изложить свое понимание исторического выбора Беларуси, раскрыть логику важнейших политических решений за последние десять лет. Знание механизма и побудительных мотивов принятия политических решений на высшем уровне помогут вам и в учебе, и особенно в жизни, особенно тем, кто завтра или в скором времени придет в нашу бурную, меняющуюся жизнь, которая немножко отличается от той жизни, которую у вас формируют в вузе. Так было и у меня, когда я учился.

В этом зале – будущие государственные деятели, министры, а возможно и будущий премьер, и будущий Президент. Я говорю это вполне серьезно. Путь любого человека к высоким государственным должностям пролегает через студенческую аудиторию. У нас не может быть неграмотного Президента, который не имеет высшего образования. Причем не обязательно столичного вуза – сегодня на важнейших государственных постах немало выпускников региональных университетов, в том числе и брестских. Я тоже не заканчивал столичный вуз, а такой же, как и вы.

Итак, белорусский путь, белорусская модель развития: как она появилась и что это такое. Возникла эта модель не в кабинетной тиши и не в головах ученых и чиновников – выросла из самой нашей белорусской жизни. Эту модель мы сколачивали, формулировали затем теоретически, разбираясь, идя шаг за шагом по нашей «грешной» земле, изучая жизнь, создавая государство.

Вернемся на десять лет назад, в середину девяностых. Тогда без руля и ветрил Беларусь стремительно катилась в неизвестность. Средняя зарплата 20, максимум 30 долларов. Если не потратил эти деньги сразу, как только получил, то за месяц они обесцениваются почти в два раза, – инфляция более двух тысяч процентов в год! Две тысячи в год, в то время как в этом году мы планируем иметь инфляцию до 15-17 процентов. Пустые полки. Очереди. Народные протесты – детей не во что одеть, нечем их накормить. Параллельно – коррупция во власти и развернувшаяся ”прихватизация“, дележка народного имущества.

Растерянная власть, растерявшиеся, отчаявшиеся люди...

Это - внутри страны. Извне одновременно влияли две большие силы. Россия, сама переживавшая не меньший разброд и шатания, пыталась влиять на белорусский выбор, но делала это слабо и бессистемно.

Запад, с другой стороны, победивший в ”холодной войне“, был напорист, энергичен, деловит. Оттуда заявляли: ”Быстро проведите приватизацию, отцепитесь от России, выкиньте российских военных. Тогда примем и поможем“. Такие были условия, выдвинутые мне (!) Западом. Такова была, вкратце, суть их предложений.

И Запад зазывал, и внутри страны ”панавала“ прозападная, тогда почти единственная партия – Белорусский народный фронт.

Почему тогда Беларусь не ушла «в Европу» (беру в кавычки, потому что нам не надо уходить ни в какую Европу – мы находимся в сердце Европы, в центре). Я не случайно затрагиваю этот вопрос. Потому что, согласно изучению мнения в наших брестских вузах, есть те, кто: ”У Эўропу, хочам у Эўропу“.

Вопрос этот имеет не только и не столько историческое значение. Сегодня оппозиция пытается привлечь на свою сторону молодежь лозунгами проевропейской ориентации. И немало юных голов ей удаётся увлечь лозунгом, как я уже сказал, ”В Европу и баста!“.

Действительно, а почему бы не в Европу, как Польша, как Прибалтика?

Можете с этими теоретическими рассуждениями – они не новы, но я их поддерживаю – не согласиться, но я, тем не менее, осмелюсь их изложить как историк.

Прежде всего, потому, что Беларусь в отличие от Польши и прибалтийских республик никогда, смею утверждать, никогда не была частью западной культуры и западного, особенно западного, уклада жизни. Да, мы были подвержены влиянию и западной культуры, и западного уклада жизни, более того, Речь Посполитая и Великое княжество Литовское – все это налагало на нас отпечаток. Но это было и прошло. Потому что ”пришить“ нам все западное тогда не удалось и сейчас, видимо, не удастся.

Поэтому, еще раз повторяю, Беларусь никогда не была частью западной культуры и особенно частью того уклада жизни, который формировался на Западе.

Да, мы были, являемся и будем неотъемлемой составляющей общеевропейской цивилизации, которая представляет собой мозаику разных культур.

Но для католической, протестантской западной цивилизации преимущественно православная, столетиями проживавшая вместе с Россией, русскими, Беларусь и белорусы не являются родными.

Какая-то (очень небольшая) часть людей, возможно, сможет адаптироваться к западному укладу, но белорусский народ в целом – нет. Я не боюсь это сказать здесь, на западе, потому что здесь есть достаточно большие группы людей, которые могли бы адаптироваться к этому, живя непосредственно в контакте с этой западной, если можно так сказать, цивилизацией. Но народ в целом – нет.

И не надо унижаться и напрашиваться в родство к тем, кому мы никогда не будем своими.

Десять лет тому назад ваши родители на абсолютно свободных выборах, вопреки мощнейшему административному давлению избрали президентом совсем еще молодого человека, обещавшего сохранить самобытность белорусского уклада жизни и заключить союз с Россией. Это был ваш наказ – если вы не голосовали, то голосовали ваши родители. И уверен: здесь очень много тех, кто именно такой дал наказ тогда мне, первому президенту нашей страны.

Проголосовало тогда за меня более 80 процентов избирателей.

Прозападный курс, который поддерживался Шушкевичем, Позняком и прочими, не был поддержан народом. К примеру, Позняк тогда получил чуть больше 12 процентов голосов, и эти данные никем и нигде не оспариваются.

Таковы были воля, чаяния людей. И я их не обманул.

Я это говорю, потому что мы тогда, и я, и Позняк, были в оппозиции. Разные люди, с разными программами и подходами, но в оппозиции. От власти в то время шли Шушкевич и Кебич, если помните. И говорить о том, что Лукашенко тогда, получив 80 процентов, использовал какой-то ”административный ресурс“, было бы смешно. Наоборот. Но народ ”отрезал“ раз и навсегда. Для меня это самая величайшая, непреходящая ценность.

Я очень-очень много раз думал и думаю о том, почему народ избрал меня, ведь выбор был большой. Почему так рискнул белорусский народ, чтобы избрать тогда – в цивилизованном государстве! – такого молодого человека. Наверное, довели. Может быть, здесь какая-то случайность. Я не фаталист, но, может, что-то из этой области есть. Но главное – что народ рискнул. Он в меня поверил. И я всегда с дрожью думаю: не дай Бог, я где-то так оступлюсь или сделаю плохо, что может негативно отразиться на судьбе моего народа, и он в связи с этим скажет: мы тебя избрали, а ты так нас подвел. Вот это для меня жуткая мысль.

Все десять президентских лет я боялся того, чтобы люди обо мне не сказали именно так. Да, где-то и я ошибался, правда, по мелочам. Крупных ошибок нам, нашей власти, удалось в целом не допустить. Ошибался. Но люди понимали, что без ошибок не бывает, особенно на том переломном моменте, в тот переломный этап.

Поэтому в третий раз я обращаюсь непосредственно к народу: давайте на референдуме решим основной вопрос. И это нормально. Референдумы проводят многие западные государства, а Швейцария даже несколько раз в год. Что тут плохого?

Таким образом, мы не могли пойти на Запад, во-первых, потому, что это не наше, не наш уклад. Во-вторых, вы мне дали наказ: не на Запад, а вместе с Россией. На это есть решение референдума. Поэтому я стараюсь заключить на выгодных (!) для Беларуси условиях союз с Россией. И, как вы видите, время показало, что я никому ”не сдал“ Беларусь – ни Западу, ни Востоку.

Для меня высшая ценность – эта земля и этот народ. И я боролся и буду бороться за выгодный договор с Российской Федерацией. В этом направлении вы мне определили вектор движения.

И третье. ”Уход на Запад“ означал бы для нас не только отказ от восточнославянской цивилизации, к которой мы принадлежим, одной из основ которой мы – белорусы, украинцы, россияне – являемся. Пойди на Запад, но там не мы ”ведущие“ - мы там будем “ведомыми“, если даже нам удастся как-то прижиться. Поэтому ”уход на Запад“ означал бы для нас не только отказ от этой восточнославянской цивилизации, а, по сути, от той самой беларускасці, за которую так ратуют ”нацыянальна свядомыя“.

Пришлось бы отказаться и от сложившегося экономического уклада страны с ее промышленными гигантами, ориентированными на внешний, прежде всего российский рынок.

МТЗ, МАЗ, БелАЗ, ”Гомсельмаш“, ”Горизонт“, ”Витязь“ и другие наши флагманы к 1995 году уже работали два дня в неделю и дышали, что называется, на ладан. Надеюсь, вы это не забыли.

И тут еще одна причина – прагматизм. Я исходил из этого. Для меня главное было не то, чтобы громко крикнуть на роднай беларускай мове, а чтобы спокойно дать возможность людям изучать, но не запрещать разговаривать на других языках, в том числе на русском. Это наш язык. Я и первому президенту России об этом говорил, и Владимиру Владимировичу Путину: если вы думаете, что русский язык, на котором белорусы разговаривают, это российский язык – заблуждаетесь. В этот язык мы души немало вложили, там наше сердце, потому что мы много десятилетий жили в составе единого государства и разговариваем на этом языке. И потом – в чем вред русского языка? Вы знаете, что многие науки просто не имеют терминологии на белорусском языке. Мы никому не запретили разговаривать на белорусском, но на референдуме вы решили, что вторым государственным языком будет русский.

Это не я вам навязал. Вы, в этой аудитории прежде всего, должны чувствовать, что это было самое великое решение, что мы не ушли от русского языка, на котором написаны 95% книг, по которым мы учились тогда и занимаемся сегодня, на котором мы общаемся. Но это не мешало нам изучать, любить нашу беларускую мову.

Поэтому, если бы мы тогда, я говорю о прагматизме, отвернулись от России, то отрезали бы свой народнохозяйственный комплекс от источников сырья, у нас безработица достигла бы 85%, и мы отошли бы от того, что было наработано в едином государстве – Советском Союзе. Это был прагматизм. Не надо быть большим провидцем, чтобы увидеть, что произошло бы тогда. Мы этого не сделали.

Скажите, мы проиграли? Нет. Сегодня 90% предприятий работают и работают неплохо, обеспечивая жизнь тех, кто там трудится. Есть еще 10% или чуть меньше промышленных предприятий, которые ”кувыркаются“. Но «кувыркаются» не потому, что неправильно был определен курс, а потому, что там есть некие кадровые и организационные причины. Но 10% – это не 100%, которые десять лет назад практически не функционировали.

Вот еще одна причина, почему я выбрал этот путь. Главное – были вы, люди. Если бы мы угробили предприятия, угробили основу экономики, мы бы сегодня не хвастались, что у нас по сравнению с советским периодом в два раза выросло количество студентов. Учиться негде было бы и не за что! И ходили бы парабкамі, просились бы - возьмите нас в вуз.

А я не хочу, чтобы наша молодежь где-то у кого-то просила, особенно, как закончить какой-то вуз и определиться в жизни. Пусть беднее, но на своей земле, в своих вузах, для своей страны. Я прежде всего этого хочу.

Прибалтийские республики ”ушли на Запад“ ценой уничтожения реального сектора экономики: может, кто-то помнит знаменитый на весь Советский Союз радиозавод ВЭФ в Литве. Все были рады иметь этот приемник, хотя и производили свой приемник ”Океан“. Автозавод ”РАФ“ (Латвия) – помните ”рафики“? В те времена счастье было какому-то руководителю приобрести для коллектива этот микроавтобус. Где они, эти предприятия, с десятками тысяч работников? Сейчас их корпуса используются как складские помещения. Не верите – поезжайте посмотрите.

Такие же и у нас были гиганты – МАЗ, МТЗ, ”БелАЗ“. Где они? Они работают. ”БелАЗ“ господствует на 30% мирового рынка! Там цеха используются не под складские помещения. Более того, в течение года-двух мы закончим его полную модернизацию. Этим предприятием руководит Герой Беларуси, россиянин, прекрасный человек – Петр Мариев.

Хотел бы, чтобы вы мне назвали какой-нибудь прибалтийский продукт (за исключением колбасы, сыра, рыбных консервов) – автомобиль, трактор, станок. Не назовете. Потому что они там не производятся. Есть построенные Советским Союзом порты, перевалка белорусских грузов, а машиностроения, высоких технологий – нет.

И потом. Как бы Литва ни кичилась, но хочу, чтобы вы имели в виду следующее. Недавно один литовец, выступая по телевидению, сказал, что сегодня через порт в Клайпеде переваливается более 5 миллионов тонн белорусских (!) грузов. 30 с лишним процентов государственного бюджета они имеют за счет наших грузов. Вот переориентируем мы свой экспорт, 5 миллионов и больше тонн грузов с их порта, допустим, на Ленинградское направление, – и они потеряют одну треть государственного бюджета.

Сложилось так, что экономика Беларуси – ”сборочного цеха“ Союза - по своей структуре аналогична структуре экономик таких передовых стран Европы, как Германия, Франция. Говорю о структуре, поскольку по качеству мы еще по некоторым позициям их не догнали. Но структура та же – машиностроение, нефтехимия, ориентация на экспорт. То есть из всего, что они производят, меньшую часть потребляют, а остальное вывозят из страны и продают, ввозя таким образом в свою страну валюту.

Ну, пришли бы на Запад – что бы произошло? Нам надо было бы закрыть аналогичные предприятия в нашей стране. Допустим, МАЗ (Минский автозавод) и ”MAN“ в Германии – чье предприятие осталось бы работать? Наверное, MANовское. Нашему предприятию не было бы места на том пространстве.

Сегодня мы покупаем сырье и сами создаем высокоинтеллектуальный продукт, который продаем, в том числе в Россию.

И это не только наша заслуга, но и россиян. После Великой Отечественной войны наша страна была стерта с лица земли. И здесь, на этой земле, промышленность, включая ту, которую мы сегодня модернизируем и поднимаем на новый уровень, создавали мы все. Основные решения принимались в Кремле – для того, чтобы отдать дань уважения белорусам, которые треть своего населения потеряли в годы войны и еще треть, умерших после войны от ран. Тогда это ценилось. И мы буквально за несколько лет пусть в ”хрущевки“, но вылезли из землянок, потому что весь народ, оставшийся в Беларуси, жил практически в землянках, все было развалено и разрушено. Это историческая правда, от нее никуда не уйти. Это тоже надо знать и ценить.

Поэтому повторить опыт прибалтов, ушедших на Запад ценой закрытия конкурентоспособных заводов, мы просто не можем.

Мы говорим о Польше. А вы знаете, сколько сегодня у поляков долгов? Миллиарды.

А сколько у Беларуси долгов? 700 миллионов долларов. У Беларуси самый низкий внешний долг по отношению к валовому внутреннему продукту.

Мы свою жизнь, может и медленно, но делаем сами. Ни у кого средств не просили. Но это не означает, что нам не давали. Приведу пример. В 1994 году к нам приехал Сорос. Его не очень воспринимали в Беларуси, но, видя, что в республике избрали молодого Президента, он приехал. Я не стал, как коммунисты, отсекать его от Беларуси. Сели за стол. Сорос предложил: мы вам дадим и то, и это, но вы сориентируйтесь вот таким образом. Это была первая попытка, если можно грубо сказать, моей вербовки на Запад. То есть, чтобы я проводил политику, повернув страну на Запад. Буквально через несколько недель Беларуси перечислили 300 млн. долларов. Чтобы вы знали: принципиально, как бы не было тяжело нашей стране, мы ни доллара, ни цента из этого кредита не взяли. Принципиально жили за свой счет. Их это очень задело.

И вы, наверное, видите -- меня на Западе не "долбят". Я всегда стою спокойно и еще отмахиваюсь, если очень надоедают. Все думают, какой-то он уж смелый. А чего не быть смелым? Мы за их счет не жили и нами потыкать не надо. Как нам жить, мы разберемся сами.

Предприятия – это не только здания, машины и механизмы, которые мы сохранили. Это, прежде всего, люди – выращенные усилиями бывшего Советского Союза кадры и профессиональные школы.

Хочу привести еще один пример. Несколько лет назад западные бизнесмены приценивались к нашему "БелАЗу". Оценили кадровый потенциал предприятия почти в 1,5 млрд. долларов. А это только кадровый потенциал - это не железяки, не здания, не сооружения, а только ту школу, которая была создана и существует в Беларуси!

Еще один пример - ”Белтрансгаз“. Поставили мы цену – 5,5 млрд. долларов, пожалуйста, покупайте. Посчитали зарубежные спецы - дорого. А посчитали только трубы. Говорю: а почему вы считаете только трубы, а наше географическое положение, а удобства, которые вы получаете, а наша школа, люди, состояние этих труб и, в перспективе, полная безопасность? Поверьте, это дорогого стоит. Вот и посчитали мы по минимуму – 5,5 млрд. Они же говорят, что могут купить за 600 млн. Я говорю: "До свиданья". За 600 млн. не продается ни половина, ни четверть, ни весь ”Белтрансгаз“. Вот чтобы вы знали суть этого скандального вопроса. Они хотят взять бесплатно. А бесплатно у нас ничего не получается.

Десять лет назад наша оппозиция собиралась "БелАЗ" закрыть. По их мнению, зачем нам такая махина? У нас карьеров нет, потому "БелАЗы" не нужны. Пусть производят японцы, американцы. Пусть они работают. У них есть карьеры.

Мы этим путем не пошли. На предприятии ведь работает более 15 тысяч человек. Добавьте еще жен, мужей и детей каждого заводчанина. И представьте, сколько тысяч людей без работы.

Поэтому, когда оппозиционные агитаторы внушают, что будущее Беларуси ”в уходе на Запад“, вы должны знать цену такой ”перспективы“ - отказ от нашего белорусского уклада жизни, культуры и разрушение реального сектора экономики. Вот к чему бы это привело.

Готовы ли мы тогда были платить такую цену? Нет. И если бы мы этим путем пошли, точно знаю, мы бы с вами сегодня не встречались, а вы бы смели любую власть. Но вернуться к тому было бы очень сложно, а в условиях Беларуси фактически невозможно, так как у нас нет нефтедолларов и долларов от газа. Допустив ошибку, были бы нужны большие деньги, чтобы восстановить или построить что-то новое. А в этой ситуации у нас бы не было денег. Мы сейчас непростые времена в экономике переживаем, потому что зависимость от энергоносителей огромная, цены немалые, и наша экономика еще имеет смелость в этой ситуации развиваться. Это признает и Запад.

Надо иметь в виду, что членство в Европейском Союзе предполагает отказ от львиной доли суверенных прав, политических прав, внутри государства, человеческих прав. Более 60 процентов норм, регулирующих экономическую жизнь, утверждается Еврокомиссией в Брюсселе. И нами бы управляли не из Минска, а оттуда. Государство-член Евросоюза может проводить только согласованную внешнюю политику. А при выработке этой самой общей политики вес малых стран, тех же прибалтов, имеет чисто символическое значение. Кто там заправляет, вы знаете.

Вот и ходят они строем, стараясь выслужиться перед сильными мира сего, ”тявкая“ на Беларусь. Стыдно смотреть, как суетятся наши прибалтийские соседи. Как в желании выслужиться забывают об элементарном достоинстве.

Свежий пример: не успели мы назначить референдум, как Латвия, где сотни тысяч людей лишены элементарных прав, и Эстония, где ставят памятники эсэсовцам, стали «голосить», что присоединятся к санкциям Евросоюза против Беларуси. Начали присоединяться, просить, чтобы Евросоюз ввел против нас санкции. А Брюссель, к их разочарованию, занял пока относительно взвешенную позицию.

На самом деле, разве Германия заинтересована в нестабильности в Беларуси? Франции, Великобритании, другим устоявшимся государствам нужна нестабильность в Беларуси? Думаю, только по одному фактору не нужна – через Беларусь в Европу и на Восток перемещается 200 млн. тонн грузов. Практически все сырье, станки, машины, новые технологии идут в Европу и из Европы через Беларусь и север Украины.

Поэтому европейцы занимают более прагматичную позицию. А вот наши бывшие друзья, с которыми мы были когда-то в одном государстве, сегодня кричат: "Давить Беларусь".

Беларусь – государство европейское и географически, и исторически. Вклад нашего народа в спасение континента от фашистского порабощения общеизвестен. Я об этом часто говорю, чтобы не забывали – это величайшее достояние советского народа и Беларуси. Кстати, жгли-то наши города и сёла не только гитлеровцы, а порой и их прибалтийские пособники, которым сегодня там ставят памятники.

Мы равноправная составляющая общеевропейской цивилизации и готовы на равных условиях вести диалог со всеми европейскими государствами. Мы не отмежевываемся ни от Европейского союза, ни от наших соседей – поляков, потому что народ там – это наш народ, наши братья. Очень много их родственников в Беларуси, или наших людей, родственники которых живут в Польше.

Знаете, я свою предвыборную кампанию, когда меня избирали Президентом первый раз, начинал с Гродненской области. Для меня нет разницы -- католики или православные. Они меня нормально воспринимают, встречают. Когда приезжаю, католики еще больше меня благодарят, потому что никому не было позволено в католика показать пальцем. А той власти нужен был раздрай в республике между католиками и православными, протестантами и так далее. Так не будет. У каждого человека дорога к храму своя. И как бы меня ни пытались столкнуть с этого пути, я всегда проводил взвешенную, аккуратную политику в этом отношении. Католики – мои избиратели. Это мой народ, и я его не делю. Пусть православных около 90%, католиков, протестантов, представителей других конфессий меньше. Я часто православным говорю: вас - больше, давайте поддержим религиозное меньшинство, чтобы они это чувствовали.

Католики это оценили. И первое, что я пообещал и сделал - упростил переход границы для поляков, которые живут здесь. А потом Польша взяла это всё и порезала, особенно при вступлении в Европейский союз. Они для своих людей, поляков, живущих в Беларуси, закрыли границу.

Если говорить об экономике, то в экономической сфере взаимодействие получается неплохое. В политике они могут нас давить. Но кто же будет резать курицу, которая несет золотые яйца!

Если к 1995 году на страны Западной и Восточной Европы ежегодно приходилось всего 8 процентов нашего экспорта, то в 2003 году мы вывезли почти 40 процентов. Это большое дело - происходит диверсификация рынков.

Но в политической сфере, как я уже сказал, диалога не получается. Западные партнёры хотят большего – диктовать, как нам жить и с кем дружить. В ответ на наш отказ ”взять под козырёк“ – давление, обвинения, попытки продвинуть к власти тех, кто привёл бы Беларусь к послушанию.

Причём, работают в этом направлении системно, напористо, с акцентом на перспективу. Один пример в этой аудитории – Европейский гуманитарный университет. Может быть, до вас дошло, что якобы власти закрыли ЕГУ в Минске.

Когда его открывали, это был интересный и привлекательный для молодёжи и для государства проект: много зарубежных лекторов приезжали, поездки за границу студентов, которые там обучались, европейские дипломы и так далее. Вот такой внешний фасад.

Но была и неявная, главная задумка – подготовить здесь, в Беларуси, в Европейском гуманитарном университете, прежде всего, новую белорусскую элиту, которая должна была бы со временем привести Беларусь на Запад.

Получилось, что западники в центре Минска готовят будущих руководителей, элиту. А как же остальные белорусские вузы - брестские, витебские, гомельские, могилевские, не говоря уже о ведущих минских? Они кого готовят – слуг, рабов для этой самой элиты?

Мы не отказываемся от зарубежной помощи в подготовке кадров, от студенческого и научного обмена. Но должна же быть какая-то мера. Предложили привести организацию учебного процесса в этом университете в соответствие с нашими образовательными стандартами. Что здесь плохого? Любое государство требует, чтобы обучались люди по стандартам, которые здесь приняты. Тем более, это неплохие стандарты, что признано и на Западе. Ведь мы общегосударственный диплом выдавали.

В ответ – демарши зарубежных послов, шум в прессе, категорический отказ подчиняться белорусским правилам.

Итог – власть вынуждена была лишить лицензии Европейский гуманитарный университет. Сейчас они рассматривают вопрос о введении санкций против министра образования – не пускать его в Европу, закрыть въезд и так далее. Ну, это мы уже проходили. Они против такого боролись, когда мы от них были закрыты в Советском Союзе и никого сюда не пускали. Сейчас они сами используют точно такую же тактику. А причем здесь министр? Это решение вынашивалось несколько лет. Их предупреждали, что в этом вузе должны готовить студентов так же, как в Бресте и Минске. Раз нет, тогда нам такой вуз не нужен.

Но студенты – это наши белорусские ребята, девчата. Они-то не виноваты в том, что стали жертвами взрослых дядек, которые заигрались в политику.

К 1 сентября этого года из 1049 студентов этого университета 1021 (97 с лишним процентов) переведены в 13 вузов республики, в том числе 771 студент – в Белорусский государственный университет. Пусть ребята заканчивают вуз. Мы же их не можем выбросить на улицу, даже если они придерживаются иной точки зрения. Там их в этом направлении ориентировали. Но причем тут дети? Хотя студент – не ребенок, но, тем не менее, это очень молодой человек, еще не окрепший, который не имеет опыта. Поэтому мы дали им возможность продолжить дальнейшее своё обучение в лучших, престижных вузах страны.

Абсолютно на тех же, а в ряде случаев и на более выгодных, условиях, что и при поступлении в ЕГУ. Лишь 28 студентов выехали за рубеж. А западники полагали, что все, тысяча с лишним, будут у нас политическими беженцами, поедут за рубеж учиться в зарубежные вузы. 28 выехали. Изучили, что за люди. Сами догадайтесь, чьи это дети.

Одно могу сказать твёрдо: свою элиту, будущее руководство нашей страны будем готовить сами. В своих вузах, в том числе и региональных. И в Бресте, и в Барановичах, и в Гродно, Витебске, Минске, и в других городах.

Но давления на Беларусь мы не приемлем и не потерпим, по каким бы вопросам оно ни было.

Советы Запада обеспечиваются, образно говоря, кулаками: мы тебе советуем, но если ты не послушаешься – не дадим кредит, изолируем, введём санкции. Насчет кредитов и санкций я уже говорил.

Отказались мы десять лет тому назад от рекомендаций МВФ по разгосударствлению, обвальной приватизации. То, что в Беларуси отрасли, предприятия, составляющие становой хребет экономики, остались в собственности государства – это кость в горле как для западников, так и их подручных в Беларуси. И олигархов российских. Им хочется, чтобы Лукашенко отдал главное – предприятия. Поделил, раздал – и всё будет хорошо. Будут принимать на любом уровне, в любом государстве и еще приплачивать будут.

Смотрите, как все кандидаты в депутаты от оппозиции кричат об отсутствии реформ, требуют тотальной приватизации.

Что касается реформ.

Работа по совершенствованию экономики идет все эти годы. Практически каждое предприятие за десять лет модернизировалось, менялось, адаптировалось к современному рынку.

Если бы мы, образно говоря, не ”пахали“ каждый день, то десяти процентов роста ВВП, как в этом году, не было бы и в помине.

Запад подвергает сомнению эту цифру, хотя у нас учет фактически европейского уровня. Мы первые из стран республик СНГ перешли на европейские стандарты учета. Они говорят, что у нас нет 10 с лишним процентов прироста ВВП, что только чуть больше восьми. Но пусть даже больше восьми - что такое для нашей экономики 8 процентов роста ВВП, если мы уже превзошли советский уровень развития.

Наш экономический рывок объясняют ростом российского платежеспособного спроса. Но если бы нам нечего было поставлять или наши товары были бы неконкурентоспособными, никакой бы российский спрос нам не помог. Кстати, в России мы конкурируем в более жестких условиях, нежели на южных и западных рынках. И там еще к конкуренции подвязывается страшная коррупция. Там, чтобы что-то продать, надо иметь виртуозное мастерство.

Если под реформированием предприятий понимается обвальная приватизация и ”прихватизация“, то этого нет и не будет пока я Президент. Как бы это непопулярно не звучало, этого в Беларуси не будет.

Если мы не сможем управлять каким-то учреждением, предприятием и видим, что есть частник, который может это сделать лучше, то мы сядем за стол и договоримся, но не огулом, а точечно, по каждому учреждению, предприятию – продаем, вот цена, покупай, если есть деньги. Но только за деньги. Ни за какие бумажки и обещания – за деньги. Выкладывай деньги, бери, работай. Но обязательно работай, не выкидывай людей на улицу. Мною выдвинуто около 20 условий приватизации, нацеленных на защиту нашего народа. И я бы хотел вам задать абсолютно простой вопрос и, наверное, получу здесь прежде всего поддержку преподавателей. Как бы вы, преподаватели и только вступающие в жизнь студенты чувствовали себя, если бы мы провели приватизацию по-другому, как в России или Украине, где предприятия уже разобраны? В этих государствах предприятия уже разобраны наиболее расторопными гражданами – абрамовичами, березовскими, гусинскими и многими другими. Спросите тех, кто выманивает ваши голоса в поддержку якобы экономических реформ. Кому и за что они хотят отдать наши белорусские предприятия. Ваши предприятия, на которых вы будете работать. Учреждения, школы, вузы. Наша экономика не разграблена. Она в собственности государства, вашего государства. Страна практически не имеет внешних долгов.

При этом мы понимаем, в каком мире живем. Открываем ворота для инвестиций. Крупнейшие предприятия акционированы. Их можно купить, но за реальную стоимость.

Насколько эффективен белорусский путь? Критерий истины – практика. В экономике интегрированный показатель - зарплата, доходы населения. Подчеркиваю: населения, а не кучки людей - супербогатых, миллиардеров и так далее.

В Беларуси реальные денежные доходы населения в 2003 году по сравнению с 95 годом возросли почти в 3 раза, в течение первого полугодия 2004 года - примерно на 13 процентов. Рост доходов происходит по всем регионам республики.

Сравните, в середине 90-х среднемесячная зарплата – 20-30 долларов США, сегодня 165. К концу года средняя зарплата будет 195 долларов. Я не говорю обо всех доходах - только о средней зарплате. В 2005 году мы должны получить 250. К 2010 году 750 долларов. Мы будем идти к этому. И вы напрасно смеетесь. Я уже это видел в 1995 и 1996 годах, когда люди ничего не получили и улыбались подобным обещаниям. Помню, был на ”Горизонте“, и пожилая женщина говорит – деточка, не надо 100 или 200 долларов, нам бы 50. Когда сейчас приехал на ”Горизонт“ и им об этом рассказываю, они уже не улыбаются, слушают. Потому что у них средняя зарплата уже больше 250 долларов. Мы можем это сделать.

Но люди задают другой вопрос: да, будет зарплата 250, а будем ли мы жить так, как где-то там далеко. На этом вопрос есть прямой ответ - будет работать экономика, будем работать лучше, будет и больше. Вот то, что я в свой карман это не положу, не украду и не вывезу из страны, это будет точно. Я этого никогда не делал и не сделаю. Заработаем – разделим.

Вы мне задавали вопрос о стипендиях. У нас по плану повышение стипендий и минимальной заработной платы с 1 октября. Но когда Правительство посчитало, пришли мне докладывать, я сказал – нет. Только после выборов, чтобы нас не обвинили в том, что мы, повышая зарплату, покупаем студентов, крестьян, пенсионеров, наших избирателей.

С 1 ноября мы повышаем в третий раз в этом году минимальную зарплату, стипендии, другие социальные выплаты. Более того, Правительству поставлена следующая задача. Если поделить общество на три части, то есть: высокооплачиваемая элита – работающие на предприятиях нефтехимии, нефтепереработки, которые много получают денег, банкиры и так далее - больше 30 процентов общества, им уже неплохо живется; средняя часть общества, которая, желательно, чтобы жила лучше; часть общества – это примерно 20-25 процентов, которым тяжело жить. К ним относятся студенты, нянечки, воспитательницы в детских садах, другие категории. Эти люди оказались у нас самые обиженные.

Поэтому я поручил премьер-министру пересчитать даже систему, которую я когда-то установил. Говорю: мы с тобой выдержим, если не получим 15 процентов доплат. Может несправедливо будет - труд президента, премьера должен оплачиваться, чтобы они правильную политику вели. Но мы выдержим. Точно также и наши коллеги выдержат, которые неплохо получают в бюджетной сфере. И многие, работая в реальном секторе экономики, будут делать так, как мы. Поэтому эту сумму попробуем перераспределить. И увеличим стипендии студентам не на 8 процентов, а, к примеру, на 30 процентов. И другим названным мною категориям, этим бедолагам, увеличим заработную плату не на 12 процентов, а тоже на 20-25 процентов, чтобы придать большую динамику.

Сейчас Правительство считает. Предварительно эксперты сообщали, что у них получается увеличение на 30 процентов пособий, пенсий, стипендий, заработной платы для этих категорий. Вы скажете, это мало. Но извините, дорогие мои, что имеем, то имеем. Никто не даст больше. Мы это с вами заработали. Экономика работает, значит, есть деньги, и мы можем больше платить.

Но я хочу, что вы меня правильно поняли. Я приехал сюда не просить вас и не агитировать. Я с вами общаюсь искренне, откровенно, как со своими гражданами и будущим нашей страны. Здесь нет никаких сиюминутных моментов. Я никогда свой народ и своих людей не покупал за зарплату, обещаниями и посулами. Я этого делать не буду. Даже если это для меня очень дорого обойдется как для президента и политика.

Поэтому если кто-то так думает, вы ошибаетесь. Простите меня, но тысячами или там сто - двести тысяч избирателей из 8 миллионов я могу пренебречь. Но я этого не делаю. Потому что я хочу, чтобы ко мне нормально относился каждый человек. А если даже кто-то относится не очень хорошо, я все равно должен ему сказать то, что я думаю. А уж его право как ко мне относиться.

У нас, конечно же, нет сверхбогатых и резкого различия доходов. Богатые есть, но нет олигархов. У нас власть не перепутала свое направление, и олигархи ногой дверь к президенту не открывают. Вы это должны четко понимать. Я еще в какой-то степени от вас зависим, от них - никогда не был зависим. Это тоже наше достижение.

Я бы мог долго говорить об особенностях белорусской модели развития, но об этом все написано и передано в каждый вуз. Не ленитесь, прочитайте. А преподавателей попрошу, чтобы они на экзаменах или на семинарских, практических занятиях спросили у студентов, что это за особенности, чтобы студенты знали. Преподаватели должны хорошо знать и говорить о наших приоритетах, которыми являются экспорт, продовольствие, жилье, и об основных инструментах решения этих задач – здоровье, образование, наука. Это основа нашего развития и основные направления.

Остановлюсь на возможностях, которые представляет молодежи белорусская модель развития и наша региональная политика.

Принято считать, что белорусская политическая система ориентирована на старшие поколения. Возможно, это объясняется той безоговорочной поддержкой, которую в критические моменты оказывают мне ветераны, люди старшего поколения.

Я им за это благодарен. Стараюсь заботиться о них, отработать это доверие. Все мы, мы раньше, вы чуть позже, будем пенсионерами. И какую основу заложим, так и к нам будут относиться потом наши дети и внуки. Поэтому это очень важно – отношение к старшему поколению. Поэтому я заставляю определенных начальников день в день платить пенсии. Можете представить, чтобы в середине 90-х сказали, что день в день будем получать пенсии? Но мы сегодня гораздо большую пенсию платим день в день.

Удерживаю своими руками цены на коммунальные услуги. Заработную плату требовал, как вы помните, чтобы платили день в день. Сейчас этот вопрос в принципе снят. И многое другое делаю для старшего поколения, и буду делать. Они свое отработали, и мы им должное должны отдать. Хотя они у нас тоже не жируют и их упрекать нечего. Это ваши отцы и деды, матери и бабушки. Доброго к себе отношения с нашей стороны, со стороны государства они заслужили своей жизнью и своим трудом.

С возрастом люди чаще болеют, поэтому делаем всё, чтобы человек мог получить гарантированно бесплатную и качественную медицинскую помощь. Качественную! Стоит это государству ох как недёшево. Тем более, что мы производим собственных лекарств 25 процентов, 75 - покупаем. По какой цене предложат, по такой приходится брать. Сейчас стараемся преодолеть этот барьер и внутри страны производить больше собственных лекарств, особенно первой необходимости. Хочется купить оборудование, создать новейшие центры, чтобы у нас операции проводили, а не ездили за рубеж и не платили там по 100-200 тысяч долларов за операцию. Пусть лучше у нас эти деньги останутся.

Мы стараемся, чтобы современные достижения медицины стали доступными в регионах.

Конечно, заболеть можно в любом возрасте. Но молодёжь должна искать здоровье не в больнице, а на стадионе, на беговой дорожке, на лыжне. И не пытайтесь меня разубедить в этом. Перед вами стоит человек, который ни разу не был в больнице. И только, я считаю, благодаря спорту.

Поэтому я вам советую: здоровье – не в больницах и аптеках. И не ради своей прихоти я сегодня бегаю по стране и ищу, где стадион или другой спортивный объект построить. Хорошо, что вы спланировали построить у себя стадион. Лучше вложить деньги в эти стадионы, но чтобы студенты занимались. Вводя пятидневку в школах, имелось в виду, что шестой, субботний день – для занятий физической культурой. Массированное занятие, чтобы нормальные дети росли. У нас же ребенок заканчивает среднюю школу под 100 килограмм. А девчата, чтобы красиво выглядеть, кто не ест, кто не пьет, кто еще там что-то пытается сделать А надо просто заниматься спортом – будешь красивым и здоровым. И все для этого у нас есть, и будем делать в дальнейшем.

Уверен, что поступаю правильно. Потому что спорт – это не только здоровье, но это характер, это умение бороться, побеждать.

Победы спортсменов – самая лучшая, самая яркая визитная карточка страны.

И мы должны найти и поддержать талант, независимо от того, живёт он в столице или в отдалённой деревне.

Такой подход полностью оправдывает себя на практике.

Кстати, где живет самая быстрая девушка нашей планеты Юлия Нестеренко? В Бресте. И закончила она не Кембриджский университет – она закончила наш, Брестский университет, и «положила» всех.

То же самое можно сказать и об Игоре Макарове, который живет в Гомеле.

Недавно у вас в Бресте я побывал на гребном канале и новом спортивно-оздоровительном комплексе ”Виктория“. Это позволяет говорить уже о формировании мощной спортивно-оздоровительной инфраструктуры на Брестчине.

За последние годы в Бресте возведены прекрасный ледовый дворец и легкоатлетический манеж, ведется реконструкция спорткомплекса ”Брестский“, строительство тира, универсального спортивного комплекса по игровым видам. Вдумайтесь, в Брестской области в настоящее время работают на укрепление здоровья населения 39 стадионов, 33 крытых плавательных бассейна, около 800 спортивных залов.

Такая работа проводится во всех регионах страны. Только в 1998–2003 годах – за 5 лет – в республике в среднем за год вводилось в строй по 30 спортивных залов, 4 плавательных бассейна, 37 спортивных площадок. Это хорошая база для развития физкультуры и спорта в нашей стране и основа спортивных успехов.

Но для того, чтобы заниматься спортом для здоровья, о чем я уже говорил вам прежде, не надо большие стадионы и сооружения. Я не занимаюсь на больших стадионах и сооружениях. Если мне надо бегать, я бегаю по обычной, правда, в резиденции, дороге. По обычной, по которой ездят автомобили.

Важный вопрос, который интересует каждого молодого человека, живущего в регионе – это доступность культурных благ.

Вы обратите внимание – самые популярные творческие проекты получили региональную прописку. Широко известны в стране и за ее пределами ”Славянский базар в Витебске“, Международный музыкальный фестиваль ”Золотой шлягер“ в Могилеве, фестивали камерной музыки ”Музы Несвижа“, белорусской песни и поэзии в Молодечно, старинной и современной музыки в Полоцке. Брестчина может гордиться, что именно здесь в который раз проходит фестиваль национальных фильмов. Собирает театры многих стран мира фестиваль ”Белая Вежа“ и так далее.

Сеть сельских учреждений культуры сегодня видоизменяется и приспосабливается к потребностям. Даже Оля Сацюк – это тоже ваша девчушка.

Я твердый сторонник обеспечения равного доступа к образованию, независимо от того, живет человек в центре Минска или в отдельной деревне. Знаете, один из факторов, который меня всегда обижает, когда мне говорят, что студенты не любят Лукашенко, против него. Действительно меня задевает, но причина в другом: ведь студенты – это люди, которые поступили в вуз под жесточайшим контролем президента. Я против себя настроил всех преподавателей в 1996, 1997, 1998 году, когда, помните, сам по телевидению объявлял темы. Сегодня мы подходим к тестированию и смотрим – выгодно это людям, эффективно или нет. К чему я это говорю? Ведь ваша судьба во многом связана с той работой, которую я проводил при поступлении.

Принцип равной доступности образования мы ставим во главу угла при решении вопросов развития высшей школы. Здесь как раз во всю мощь заявляет о себе региональный аспект образовательной политики.

Скажем, поступают в вуз выпускники столичной гимназии или сельской школы. У кого больше шансов? Ответ очевиден. В некоторых вузах ситуация была доведена до абсурда. Например, в Белорусском госуниверситете на некоторых суперпрестижных специальностях студентов из малых городов, районных центров, села не было вообще. В основном только минчане.

Поэтому принято решение поддержать сельскую молодежь. Как мы поддерживаем, тот, кто поступал, знает. В итоге в БГУ вдвое увеличилось число первокурсников из деревни. Среди поступивших в медуниверситет в Минске 15 процентов сельчан (а в прошлом году в два раза было меньше).

На решение региональных кадровых проблем направлено открытие университета в Барановичах. Сидящие в этом зале студенты нового вуза подтвердят: в университете созданы хорошие условия для учебы и жизни.

Я вспоминаю свои первые экзамены, и знаете, мою будущую судьбу решил один балл - именно для сельской молодежи. Одна четверка была, по иностранному языку. И благодаря этому баллу меня зачислили в институт. Помню, какими трудными были первые курсы, ведь мне пришлось догонять.

Поэтому мы сейчас стали создавать такую систему, чтобы каждый абитуриент мог стать студентом. Чтобы такую возможность имели и те, кто, проживая на селе, в малых городах, объективно не смогли получить такое образование, как в Минске и других городах.

В Минске была прямо беда, но мы ее, наверное, уже преодолели, - репетиторство. Преподаватели из вузов по 10-12 ребятишек набирают и готовят поступать в вуз, а потом они же принимают экзамены. Тестирование, по-моему, это отобьет. Хотя мы, наверное, остановимся на чем-то среднем. В основном будут три экзамена, из которых один будет - собеседование, как мы устно раньше сдавали для того, чтобы посмотреть на этого человека, и два, наверное, будут идти по тестам.

Я это к тому говорю, что я все это пережил, своими руками эти кирпичики выкладывал, столько министров образования на этом потерял, но все равно добился своего. И когда мне говорят, что это чужие студенты, что они не ваши, конечно, меня это задевает за живое. Думаю: ну как же так, благодаря вот этой справедливой, в основном, политике…

Я не могу согласиться, что студент – это чужой Президенту человек.

Я как Глава государства, тем более первый Президент нашей страны, очень хотел бы, чтобы молодежь Беларуси могла реализовать себя на родной земле. Здесь нужны ваши светлые головы и умелые руки. За ”бугор“ я не хотел бы, чтобы вы уезжали.

Конечно, мы очень много внимания уделяем такому важному сейчас сектору, который у нас остался обиженным в силу объективных причин, как село. Ведь все вы корни имеете сельские. И мои корни там, в селе. Если не мамы и папы ваши, то дедушки и бабушки из села. Поэтому мы, поднявшись, получив высшее образование, не должны забывать о деревне, о своем селе.

И мы очень сильно поддерживаем село. В этом году мы вложили из всех источников больше миллиарда долларов на поддержку села. Но эти деньги уже не раздаем как когда-то. Техника, реконструкция, модернизация только под конкретные программы. Да, сегодня недешевы продукты питания в нашей стране, а можем ли мы их иметь дешевле? Никак нет, все вывезут. С нашей управляемостью и наличием хлеба, мяса, молока, других товаров мы можем иметь цены наполовину ниже. Но как только мы это сделаем, все окажется в России, Украине, а то и в Польшу вывозили. Поэтому мы вынуждены при нашей открытости балансировать цены. Цены должны быть одинаковыми. Как только мы где-то чуть-чуть опаздываем, смотришь, хлеб повезли в Брянскую, Смоленскую области и т.д. Нормально это? Нет.

Но самое главное, что вопрос сегодня с продовольствием как раньше не стоит. Мы обеспечили свою продовольственную безопасность. И сегодня речь идет о поднятии села и создании программы до 2010 года. Мы создадим небольшие агрогородки. Будет крупнотоварное производство. Не частное, не какие там клочки - мы колхозы, совхозы, кооперативы делить не будем. Некоторые считают, что колхоз – это матерное слово. Ничего подобного. Колхоз – это коллективное хозяйство. По-другому начали называть, на здоровье.

Но я не иду на то, чтобы массив крупной земли на куски разрубить и опять на хутора всех расселить. Да, на хутора никто сейчас не поедет - наши люди уже привыкли жить в крупных селах.

Мы будем развивать крупнотоварное сельское хозяйство - это будет пять, шесть, десять тысяч гектаров земель, огромные комплексы, фермы и т.д., а при них мы сохраним деревни, создадим агрогородки. На один крупный колхоз или совхоз будет три агрогородка - один мощный центр будем развивать и два небольших. В малом или среднем колхозе может быть один агрогородок - центральная усадьба.

А вот так называемые неперспективные деревни, которые дальше от центра, я хочу, чтобы бизнесмены и чиновники поднимали. Вот я родился в Могилевской области, там же в школу ходил. Это маленькая деревушка, там уже немного людей осталось. Меня многие подталкивают: давайте дом ваш воссоздадим, будет как музей. Я не иду на это. Там есть одна беседка. Когда приезжаешь на ту землю, чувствуешь себя совсем другим человеком - всё там в жизни у тебя связано, особенно в детские, юношеские годы. И я хочу, чтобы каждый человек, который чего-то добился, имеет какую-то копейку, особенно бизнесмены, предприниматели, в этих селах восстановили эти свои родовые поместья, если можно так сказать. Смотришь, дорогу туда провел, помог воду отремонтировать, поставить водонапорную башню и потихоньку-потихоньку деревня развивается.

Если нет, то мы тоже их бросать не будем, даже если там живет 5-6 человек. Будем стараться пусть не асфальтную, но грунтовую дорогу туда подвести, чтобы эта деревня не получила ускоренное отмирание, скажем так.

Мы имеем сейчас возможность сосредоточить свои усилия на строительстве таких крупных агрогородков в колхозах, совхозах, крупных сельскохозяйственных объединениях. В половине хозяйств они есть, их надо до ума довести, в половине придется создавать. Подведем дорогу к ним, там, где нет, отремонтируем, подведем газ, сделаем водопровод нормальный, приблизим жизнь этих людей к городской. В этом суть новой программы. Не сразу мы это сделаем. Но это уже будет та дорога, по которой мы должны идти, поднимая село, наше сельское хозяйство, и сделать все для того, чтобы там работали наши специалисты.

Что касается распределения. Этот вопрос поднимался. Не буду перед вами в этот политический момент заигрывать, скажу просто и понятно. Вот вы приезжаете в какую-то местность. Там не хватает, допустим, инженера - в сельском хозяйстве это большая проблема, в малых городах и так далее. Минчане не хотят и думать о переезде, брестчане еще могут где-то рядом возле Бреста трудоустроиться. Скажите, а мне как главе государства что делать с теми регионами? Они тоже должны иметь хороших педагогов, врачей, инженеров, специалистов, бухгалтеров, экономистов.

Вы приходите в вуз. Вы что не знаете, что поступаете на бюджетную форму обучения, если это не частная форма? Знаете. И должны быть готовы поехать туда, где вы нужнее.

Мы уже прошли тот этап, когда дали «вольницу» - езжай куда хочешь. Во-первых, вследствие этого очень много ребят и девчат просто остались не у дел. И как мы будем гарантировать первое рабочее место? А мы ведь его гарантировали своим законом. Вам предлагают то место работы, где вы нужны. Как сделать, чтобы эти интересы совпали? Поэтому вы определитесь: хотите быть вольными птицами, пожалуйста, есть частная форма обучения, не можете или не хотите на частную - пожалуйста, обучайтесь, но будет распределение. Другого выхода нет, мы уже попробовали, когда не распределяли.

И потом, Беларусь - не Сибирь. Наша страна очень компактная и добраться можно в любую ее точку.

Бывает и так: не хочу ехать по распределению и все. Готовится законодательство, которое позволит ехать куда хочешь, но при условии компенсации государству за полученное образование (пусть не ту сумму, как частнику платят, может не сразу, а в течение нескольких лет). Такая жестокая правда. Больше я вам пока ничего предложить не могу.

Но при распределении, такое право дано ректорам вузов, министрам, мы должны находить сочетание интересов ваших и государственных. И на распределении, уж не думаю, что комиссии варварски себя ведут. Каждый старается, если это возможно, учесть пожелание студента.

Мы немало денег тратим на образование. И тратим для того, чтобы вы, молодые люди, могли работать везде. Я начинал свою работу в сельской школе. И не жалею. Кстати, в той школе, которую я заканчивал, я не побоялся придти к тем учителям и вместе с ними преподавать. Потом в районном центре работал.

Что касается жилья. Конечно, мы строим и строим немало, с 1996 года – 55 тысяч молодых семей получили льготные кредиты на строительство жилья, более 35 тысяч семей кредиты на приобретение имущества длительного пользования.

Хочу, чтобы вы понимали относительно льготного кредитования Часто говорят, что кредитов не хватает, и людям отказывают в их выдаче. Но чьи это средства? Народа. Народ, предприятия держат деньги в основном в банке. Мы можем отдать под кредиты на строительство жилья часть этих денег. Есть определенная сумма средств, которую мы можем отдавать в качестве кредитов под льготный процент. Но мы не можем отдать все деньги на строительство. Вдруг , завтра вы придете и скажете: отдавай мои деньги, а в банке их не окажется. Ведь кредит возвращается в течение 20-40 лет. Поэтому под льготный кредит ресурсы ограничены.

Более того, мною поставлена задача, чтобы треть этих кредитных ресурсов пошла на село. Надо там хоть дешевенький дом, но построить. Не сделаем этого, будем в Польшу ездить за колбасой, салом, мясом. Надо производить свое, потому что один крестьянин дает работу 7 человекам в городе. Поднимая село, мы 7 человек в городе кормим.

Рассказать, как это происходит? Допустим, крестьянин произвел тонну хлеба, тонну молока или тонну мяса. Куда это мясо идет? На мясокомбинаты. Там 1000 человек работают, получают работу, перерабатывают. Дальше продукт идет в торговлю. Кто-то везет, несет – тоже работа. В торговле продают – тоже люди.

Таким образом, люди на селе создают много рабочих мест в стране – это цепная реакция, поэтому село надо поднимать, и поэтому мы будем уделять ему наибольшее внимание.

Конечно, будем поддерживать и развивать промышленное производство. Нам ни в коем случае нельзя его обрушить. Я о нем меньше говорю, потому что там уже, вроде бы, меньше проблем. Но не будет промышленности, не будет экономики и сельского хозяйства, не будет страны вообще. Поэтому мы будем поддерживать наши мощные предприятия, создавать свою технику, особенно для села, вот как комбайны, тракторы, плуги, автомобили и так далее. Мы будем развивать свой сектор, тот, который достался нам от Союза и куда многие, в том числе из Брестского технического университета, пойдут работать.

Мне очень приятно было прочитать результаты изучения общественного мнения, согласно которым преподаватели и ваш ректор говорят о том, что мы сегодня не удовлетворяем потребности предприятий в кадрах, которых требуется больше, чем мы можем в настоящий момент дать. Надо сделать все, возможно, за счет других вузов, но дать больше мест для технических специальностей, коль мы не удовлетворяем потребности производства. Наштамповали юристов дальше некуда, экономистов уже чрезмерно. А где денешься? Ибо завтра опять дефицит возникнет в промышленности. Поэтому в этом плане, конечно, мы будем немного переориентироваться.

Что касается педагогов, врачей – тут мы уже как-то стабилизировались. Но надо иметь в виду, что начался демографический спад. Поэтому мы уже думаем о том, как сохранить учителей. Это вопрос.

Хочу еще раз сказать, что регионы очень важны для нашей страны. Если не будет деревни, не будет малых городов, районных центров, областей, не будет страны. И я очень хотел бы, чтобы мы не повторили ту ошибку, которая была в советские времена. Помните, в Москву всё свозили, а потом электричками и поездами даже из Беларуси ездили (да и в Минск ездили, когда кроме как в Минске нигде ничего не было), и колбасу вареную, копченую несли, по блату доставали, приезжали, делились между родственниками по кружку, по клочку, по кусочку. Ни в коем случае этого нельзя допустить, чтобы из Бреста люди ездили за куском мяса в Минск или еще куда-то.

Мы в регионах должны ту же политику проводить, что и в Минске. Конечно, Минск всегда будет как столица чище, презентабельнее. Но я уже пообещал, назначая нового губернатора в Бресте, что в ближайшее время вы Брест не узнаете. И вы, наверное, видите, что здесь начали шевелиться в каждом углу.

Брест – это мой город. Я здесь совсем-совсем юным служил в пограничных войсках. Я помню этот город: он был каким-то серым, древним, но уютным. За последние годы мне просто больно было проезжать по этим улицам. Конечно, я вынужден был делать кадровые выводы и принимать какие-то решения.

Возвращаясь к результатам изучения общественного мнения в ваших вузах, хочу подчеркнуть. Я никогда не считал, что вы не можете высказывать какую-то иную точку зрения. Вы должны это делать - чем больше позиций, критики, точек зрения, тем лучше для страны. И потом, я же себя помню. Мне обязательно надо было куда-то влезть, поспорить с деканом и так далее. Многие такие были. Хотелось какой-то свободы, ведь молодыми были людьми. Но меня всегда сдерживало то, что я знал жизнь. Я знал, что легко ничего не бывает. Но было много и несправедливого.

Я не хочу, чтобы так было в вузах моей страны, где я являюсь главой государства. Ненормально, когда человек едет за границу, получает деньги и задание организовать какую-то акцию с повязками черными на руках. 50 человек у вас вышло в Бресте, слава Богу, что 50. Они предлагают провести такое по всем регионам. Американская идея. Знаю, кому проплатили за это деньги. И они приходят к вам и говорят: да хватит этого Лукашенко, эту уладу, долой ее и так далее. Одели эти повязки и как полицаи ходят по Бресту. Слушайте, для нас ли это?

Знаете, люди молодые, может вы еще этого не почувствовали, но я вам просто советую: цените то, что есть. И запомните: просто так нигде ничего не дается.

Не хочу ничего плохого сказать о студентах. Студенческая молодежь как-то привязана к учебникам, она знает, что надо экзамен сдавать, сессия скоро начнется. Вуз приучает студента через «не хочу» работать.

Студенческая жизнь – это самая тяжелая жизнь, как я считаю. Многие говорят: вот бы мне студенческую жизнь вернуть. Да упаси Господь. Не хотел бы снова садиться за парту и готовить то, что мне порой не нравится. Есть предметы, которые нравятся, а сколько тех предметов, которые вообще в жизни потом не нужны будут.

Надо освобождаться от лишних предметов. Некоторые студенты озабочены, что увеличится срок обучения с 4 до 5 лет. Глупость полная. Ни в коем случае этого нельзя допустить. Нам, наоборот, надо уменьшать эти годы. Может и приживется у нас система, когда три года человек учится для того, чтобы работать по специальности, появятся бакалавры и прочие, кто наукой хочет заниматься, а не больше. Будет там 4 года учиться, совершенствоваться.

Но нам надо программы освободить, если это технический человек, то от несвойственных для него предметов. Надо меньше гуманитарных наук, но они обязательно должны быть. Потому что не может быть инженер, который не понимает, что такое социология, философия, политическая экономия и так далее. Но ему надо давать столько, сколько нужно для жизни, чтобы в этой жизни в чем-то разбираться. А не так, что в гуманитарном вузе по гуманитарным дисциплинам та же программа, что и в техническом вузе.

Зачем это? Разумно надо подходить. Всё это стоит денег. Поэтому здесь у нас непочатый край работы, и мы в этом плане должны работать. Но я жду сигналов от вас, преподавателей. Мы учли все пожелания, высказанные на последнем заседании совета ректоров, в том числе изменили систему поступления, потому что вы этого требовали, и школа этого требовала. Поэтому пока еще власть шевелится в этом направлении, не легли на должность, вы должны вносить предложения.

Так появился и Барановичский государственный университет. Давили меня года два, что надо открывать. Думал: у нас такое перепроизводство людей с высшим образованием, еще университет открыть, да в провинциальном городе, сможет ли этот университет вырасти хотя бы до уровня Брестского, не говоря уже о минских вузах и лучших европейских и мировых. Но потом посмотрел со всех позиций, точек зрения, думаю, ладно, рискнем, пускай. Я очень хочу, чтобы этот университет получился. Мы, конечно, будем этот университет поддерживать, чтобы он быстро набрал обороты и встал в ряд всех университетов, которые у нас сегодня есть.

То есть мы будем все делать для молодежи, чтобы она могла получить самое главное в жизни - образование.

Даже не знания. Надо научить черпать знания. Ты не можешь в вузе получить раз и навсегда нужный объем знаний. Тебя здесь должны научить добывать знания, работать с книгой, Интернетом, учебником. Должны научить и привить, если получится, чувство необходимости постоянно получать знания и совершенствоваться. Это главная задача вуза.

А то, что вы сегодня получаете, должно стать основой будущего вашего творческого развития и знаний, потому что придете вы на производство, и многое будет то, чего вы здесь даже не почувствовали, а если только и узнали, то мимо ушей прошло. В основном, все будет по иному. Но у вас будет база, вы будете образованными людьми.

Для того, чтобы человек реализовался, для того, чтобы он был независимым и свободным, он должен быть образованным человеком. Поэтому высочайшая ценность любого человека – это образование.

Завершая, хочу вам, не в назидание сказать следующее. С 18 до 25 лет – это тот период, который в жизни человека отведен для того, чтобы научиться этому ремеслу. Если кто-то хочет отложить после 25 лет, считайте, что 90 процентов из таких, кто так думает, ничего не приобретет, он все потеряет. Все надо делать в свое время. Поэтому до 25 лет вы должны получить образование и первое место работы. Это главная моя задача. И если я как глава государства не выполняю перед вами, молодежью, эту функцию – я плохой президент. А все остальное по большому счету, - это наше: и стипендия и прочее. Я получал повышенную стипендию. Еще за общественную работу десятку платили. Одна мать. Я получал стипендию больше, чем она зарплату. Она получала зимой, работая на ферме, 15-20 рублей, а летом, если удои нормальные и я ей помогу побольше подоить коров, за литр копейку тогда платили. Она могла получить 50-60 рублей в месяц, где-то десятку в месяц отложить, благо тогда не было такой инфляции, чтобы я мог более-менее учиться. Я за годы своего студенчества, может, это и плохо, я ни разу не был в ресторане. Я не знал, что это такое. Во-первых, не было времени, а во-вторых, у меня просто не было на это средств. И кому мне было идти жаловаться? Кому? Спросите у министра образования – он точно так жил. Спросите у своих преподавателей, которые приехали из села, даже если у них были и папа, и мама. Все жили скромно и экономно.

Поэтому, дорогие мои, я сделал все для того, чтобы вы попали в вуз. Вы тоже со своими родителями к этому стремились, но и от государства много зависело. И чем-то я могу сегодня вам помочь: и стипендия, и общежитие и так далее. С общежитием не всем можем сегодня помочь, но будем смотреть по доплате, если кто-то квартиру снимает, хотя четверть минималки мы и сегодня платим. Это мало, конечно, но нет больше. Ибо тогда придется увеличить налоги, а все хотят быть предпринимателями. Уже многие мне пишут: если я буду предпринимателем, мне налоги уменьшат? А как стипендия, с чего платить ее?

И так всегда в жизни – проводишь политику так, насколько это возможно, чтобы сохранить порой хрупкий баланс. Если баланса нет – обрушится вся система и общество.

Будет больше возможностей, они будут реализованы, прежде всего, в отношении молодежи и стариков. Будет плохо работать экономика, любого поставьте здесь Президентом, просто так из Европы, из России никто не даст – надо зарабатывать. Любой Президент, если экономика работать не будет, золотую или даже достойную жизнь вам не обеспечит.

Поэтому давайте вместе думать, чтобы было лучше и нашему народу, и вам.

Дорогие друзья!

Все что я сказал – это то, чем я живу, живу последние 10 лет. Обустроенный город, построенная дорога, открытый университет, завоеванная олимпийская медаль, выращенный урожай, проведенный в глубинку газопровод – это жизнь нашей, моей Беларуси, моего белорусского народа. И эта жизнь должна быть еще более достойной.

Эта беседа с вами – тоже моя жизнь. К ней тоже надо было готовиться, и не один вечер, а всю сознательную жизнь.

Никогда не забуду, как очень тяжело было в начале пути. Вы вспомните, особенно преподаватели, мозги кипели: будем приватизировать, будем делить, частнику отдадим, пойдем туда, пойдем в Европу, границы уберем, то уберем, армия не нужна.

А сегодня? Мне хватило какой-то интуиции порой не сделать так, как делал весь мир. Мне говорили: да куда ты идешь, ты же один, посмотри, в каком направлении движемся. Я приходил, садился и думал, день, ночь думал: а если я неправильно делаю, народ проклянет.

И когда я не знал, что делать, были такие времена, у меня был один путь - я садился и ехал к крестьянам, в деревню, или к рабочим. Там было тяжело, страшно было к ним приходить, ну что такое 20 долларов зарплата при дикой инфляции, но я туда ехал, и мне после этого было легче. Я видел, что я делать должен вот так, потому что так нужнее и лучше людям.

Поэтому моя политика – это политика того, чего желали вы тогда. И если я где-то делал что-то не так, то поищите эту причину и в себе.

Настоящая политика не делается на голом месте и не появляется ”абы с чаго“, як у Беларусі кажуць. Политика – это искусство возможного, а эти возможности создает общество, то есть вы, извините за эту философию. Исходя из этих возможностей, которые вы создаете для меня, я и провожу соответствующую политику.

Я бы мог сегодня проводить ту политику, которую проводят в других государствах. Я же научился знания добывать, образованный человек, у меня много помощников - грамотных, докторов наук, академиков, которые придут и скажут: вот система в Швеции, вот в Германии, вот сочетание, проводите эту. Я беру эту политику, кладу на нашу грешную землю и в районе Бреста она топорщится. Значит, негодная политика, раз она на нашу грешную землю не ложится эта схема, ее не надо брать.

Тем не менее, я провожу порой меры, которые не очень популярны, но этим самым я немножко подталкиваю общество к тому, к чему мы должны придти. Но мы делаем это очень осторожно, чтобы не развалить наше общество, чтобы не дестабилизировать обстановку, чтобы у нас, упаси Господь, не начало рваться как у некоторых, взрываться.

Вот тогда прощения никакому политику быть не может.

Я хочу, чтобы вы жили на своей земле, со своими родителями. Чтобы вы, вступив в нормальную жизнь, – рожали детей, растили их, но понимали, что свое достояние вы должны взять сами, получить сами, своими руками. А все, что Лукашенко и другие дадут, как часто говорят, пусть это будет сверх того, что вы получите. Это будет дополнительно к тому, что вы получите сами. Вот такую политику я проводил и буду проводить. И большего от меня не требуйте.

Будет именно так - мы с вами будем жить и работать. И меньшего я постараюсь не допустить.