СТЕНОГРАММА пресс-конференции представителям белорусских СМИ

Александр Лукашенко: Уважаемые участники пресс-конференции!

Завершается 2009 год – год непростой как для всего мира, так и для нашей страны, насыщенный важными событиями и принципиальными для белорусской истории политическими решениями.

Беларусь на пороге нового года. Он имеет особое значение для всех нас, потому что завершает очередной пятилетний этап развития независимого белорусского государства. Мы не отказываемся от ранее заявленных планов в экономике и социальной сфере. При этом мы должны как можно быстрее преодолеть негативные последствия финансово-экономического кризиса, разразившегося на нашей планете, чтобы восстановить докризисные темпы экономического роста и, естественно, обеспечить рост благосостояния наших людей.

Мы ставим на 2010 год задачи, бесспорно, амбициозные, но выполнимые. Подчеркиваю, выполнимые. Все в наших руках.

Время постоянно подбрасывает всем нам все новые и новые вызовы и даже угрозы. И уходящий год – тому подтверждение. Мир динамично меняется. И нам приходится поспевать за этими процессами, адекватно реагировать, находить оптимальные решения в меняющихся условиях, совершенствовать внешнюю и внутреннюю политику.

Так что информационных поводов, как вы говорите, для этой встречи накопилось предостаточно. Вы, несомненно, наблюдаете за теми новыми тенденциями, которые складываются в отношениях Беларуси с Западом, с Востоком, с Россией, другими партнерами по постсоветскому пространству. Вы следите, конечно же, за процессами либерализации экономической жизни, дебюрократизации общества, изменениями в социальной политике. Может быть, они кому-то кажутся недостаточными. Словом, журналисты – самые внимательные наблюдатели и самые жесткие критики, в том числе и действующей власти.

Поэтому наш сегодняшний разговор я вижу только предельно откровенным. А еще – всеобъемлющим. Как с точки зрения тематики, так и с точки зрения географии вопросов.

В этом зале и в областных телерадиостудиях представители как государственной, так и негосударственной прессы. Я на этом настаивал. Чтобы не было повадно, как некоторые любят, порассуждать, что я якобы собрал того, кого надо, подготовили то, что надо, и вот он тут скажет, а государственные каналы и газеты порежут, напишут, покажут то, что надо. Мы в прямом эфире. Поэтому вы вправе показать свою осведомленность, продемонстрировать вместе с Президентом себя и задать те вопросы, которые волнуют не только вас, но прежде всего волнуют наших граждан, наше общество. Разнообразие мнений и точек зрения только стимулирует поиск оптимальных путей общественного прогресса.

Очень хорошо, что в пресс-конференции принимают участие более двухсот региональных журналистов. Для меня важно услышать, что волнует наши регионы, именно из их уст. Потому что с Президентом как-то больше общаются республиканские средства массовой информации. Это, конечно, объективно, но все же, думаю, не совсем справедливо по отношению к региональной прессе. Вот и попробуем сегодня эту ситуацию несколько исправить, а в будущем году, думаю, Администрация Президента об этом позаботится, чтобы встречи Президента с региональными представителями средств массовой информации были регулярными.

Я готов отвечать на любые ваши вопросы. Но очень хотел бы, еще раз подчеркиваю это, чтобы вы спрашивали не только о том, что вас волнует, но что волнует наших людей. Ведь средства массовой информации, в моем и в вашем, наверно, понимании, не должны быть зеркалом, отражающим лишь интересы отдельных политиков или крохотных социальных групп, а призваны отстаивать общественные интересы, надежды и чаяния нашего народа.

Итак, если вы готовы, мы можем начать нашу совместную работу.

Юрий Прокопов , Белтелерадиокомпания: Благодарю за возможность задать первый вопрос. Александр Григорьевич, мой вопрос касается наступающего года, но все же отсылает нас в год уходящий, к его началу.

Итак, 1 января 2009 года – девальвация, белорусский рубль подешевел на 20%. Понятно, это была вынужденная, даже необходимая мера. В мире разгорался экономический кризис, надо было спасать финансовую систему страны. Да и не секрет, международные финансовые организации подталкивали к этому. Но для людей это был шок. Люди привыкли к стабильному курсу белорусской валюты. Потом были очереди в обменниках, ажиотаж в магазинах, слухи ходили один страшнее другого. Мол, даже уже будут вводить российский рубль, и вагоны со свежими купюрами стоят на вокзале.

Александр Григорьевич, не повторится ли такая ситуация и в новом году?

Александр Лукашенко: Снижение курса рубля в начале 2009 года было обусловлено исключительно объективными причинами. Но, скажем откровенно, не в нас эта причина. И не в плоскости нашей страны лежали причины девальвации национальной валюты. Это вопрос абсолютно объективного хода развития ситуации в 2009 году. И началось это еще в середине 2008 года. Вы помните этот кризис, который к нам пришел в 2009 году, он в середине 2008 года дал о себе знать сначала крупнейшей экономике мира, а затем через Азию и наших ближайших партнеров – Европейский союз и Россию – пришел к нам. Мы, скажу откровенно, даже запоздали с девальвацией национальной валюты. Это надо было сделать в конце 2008 года.

Я не стану пенять на кого-то, в том числе и на Национальный банк, это была моя железная позиция. Мы обещали людям в 2008 году соответствующий коридор, и мы удержались в этом коридоре. Мы могли бы, наверное, и не девальвировать национальную валюту, но мы сегодня не говорили бы о примерно пятимиллиардном золотовалютном запасе, если бы мы этого не сделали.

Как вы помните, Российская Федерация к этому времени уже имела, по-моему, девальвацию 25%. Больше. До 30%. Как вы понимаете, рубль – это не бумажка, это средство платежа. А наш основной партнер, с которым мы рассчитываемся по импорту, без которого жить не можем, это прежде всего Российская Федерация. То же самое происходило и в других точках нашей планеты. Ну, может быть, за исключением Китая. С Китаем у нас по сравнению с другими мизерные объемы торговли. И наши предприятия мгновенно начали терять и так слабо набирающиеся темпы. Экономика замедлялась. Хотим мы этого или нет, мы вынуждены были на это пойти. Вы, Юрий, правы, что и международные финансовые организации нам это рекомендовали. Но если кто-то считает, что Лукашенко кто-то продиктовал, в том числе и МВФ, вы просто заблуждаетесь или выдаете желаемое за действительное. Никто никогда ни мне, ни нашей стране ничего не диктовал. И если мы шли навстречу рекомендациям наших партнеров – то ли из Российской Федерации, Китайской Народной Республики, Америки, Европейского союза и международных организаций, в том числе МВФ, – значит, у нас была или безвыходная ситуация, или нам объективно это надо было. Нам тогда это надо было объективно, чтобы не попасть в безвыходную ситуацию.

Что касается последствий, Вы сказали об очередях и так далее, это вопрос не ко мне. Вы меня сейчас не можете упрекнуть даже в том, что я много говорил или вообще говорил по этому поводу. Как вы видели, и по свиному гриппу, и по этим вопросам, я ничего вам не говорил, кроме двух предложений: успокойтесь, кто заболел, идите в больницу, мы вас будем лечить. Если вы хотите бежать в аптеку и сметать всё, что там на полках, – как вам скажут эти ”киты“ коррумпированные, которые сидят в международных лекарственных корпорациях, я бы их так назвал.

Я вам это говорил, и не у себя дома, а на Украине, в том числе чтобы как-то успокоить украинцев, потому что там вообще была жуткая ситуация, которую еще разыгрывали и политики. Но это не наше дело...

Точно так и по курсу национальной валюты. Задача Председателю Национального банка, Петру Петровичу (Прокоповичу - прим.), была поставлена одна – удовлетворить спрос населения на валюту. И даже если у нас останется последний миллион золотовалютных резервов – отдать его в обменники. Пусть обменивают, пусть забирают...

Были предложения где-то ограничить, что-то ужать – потому что разбазарим золотовалютные резервы, пойти по пути Украины, перестать выдавать в обменниках эти деньги. Я сказал: ”Нет. Отдадим последнее. Ничего не будет, скажем честно людям: вы забрали в обменниках эти деньги“.

К чему бы это привело – понятно. Подобное мы уже переживали два раза в истории нашего суверенного независимого государства – в 2001-2002 годах и, по-моему, в 1998 – 1999. Это мы проходили еще в более жестокой форме. Поэтому я Петру Петровичу не рекомендовал лишний раз кого-то убеждать, потому что это бесполезные убеждения. Люди все равно сделают так, как они хотят. Ну что ж, постояли в обменниках. Через три месяца, я точно не помню, на очередном докладе Петр Петрович мне доложил: ”Александр Григорьевич, деньги, валюта возвращаются от людей в банки“.

Что касается белорусского рубля, то оттока из банковской системы мы и не ощутили. Люди постоянно увеличивали свои вклады на счетах в банках. Мы пошли на эту меру - она была вынужденная. Не только мы, богатейшая Россия, которая имеет третий или пятый объем золотовалютных резервов, девальвировала, и больше, чем мы, свою национальную валюту, потому что это связано непосредственно с экономикой, с экспортом продукции. Наша экономика открытая, экспортоориентированная, поэтому мы иной политики не могли допустить.

Это неприятные вещи. И, как вы думаете, для кого? Для отдельного оппозиционного политика? Для вас, журналистов? Для какого-либо члена Правительства? Прежде всего для Президента. Я вынужден был идти на это, потому что тогда это было объективно нужно, чтобы, повторяю, не загнать себя в угол. Давайте откровенно: мы забыли уже эту ситуацию? Забыли. И вы знаете, я, конечно, этим особенно не горжусь, потому что гордиться в общем-то нечем. Потому что кризис задел и нас, и очень серьезно, но нам добрые люди говорят так: ”Мы завидуем вашему народу, потому что вы смогли, насколько это только возможно, по максимуму оградить его от этого кризиса, чтобы он не почувствовал этот кризис“. Мы старались это сделать. Плохо мы сделали или хорошо – история рассудит. Большое видится на расстоянии.

Александр Липай, БелаПАН: Беларуская мова зараз знаходзіцца ў заняпадзе, у тым ліку з-за дэфіцыту падтрымкі з боку беларускай дзяржавы. Я прапаную ўвесці сістэму дзяржаўных грантаў і прэферэнцый для грамадскіх арганізацый, якія займаюцца моўнымі праблемамі, для беларускамоўных сродкаў масавай інфармацыі і для беларускамоўных класаў і школ.

Александр Лукашенко: Большое спасибо за предложение. Вы меня уж извините, но мы договорились быть откровенными, и я Вам скажу откровенно: вопросы языковые раз и навсегда в стране решены. По крайней мере, в тот период времени, пока я буду Президентом нашей Беларуси.

Во-вторых, мы этот вопрос однозначно решили на референдуме, и я не собираюсь здесь вносить какие-то дополнения и новшества. Жадаеце размаўляць на беларускай мове – размаўляйце, вам ніхто не перашкаджае. Хотите говорить на русском языке – пожалуйста, говорите. Я не хотел бы концептуально, теряя время, возвращаться к этому вопросу и высказывать в очередной раз свою точку зрения. Вы меня считаете, многие или некоторые из присутствующих, последним диктатором в Европе, так вот запомните, язык – это та сфера, которая не терпит никакой диктатуры и насилия. Я вообще сторонник того, чтобы у нас не было никаких запретов и никакого насилия. Люди должны решать сами, как им жить. Но, если тебе помогают и ставят условия, тогда будь добр исполнять, во всем мире так принято. Так и по языку. Но я хотел бы задать вам риторический вопрос. Вы сказали, что у нас родная беларуская мова ў заняпадзе. Для того чтобы это доказать, допустим, утверждаю, что в нашей стране кризис, и сразу встает вопрос: докажите, что это кризис. Очень просто - есть основные показатели в экономике. У нас финансово-экономический кризис, и начинают говорить: падение ВВП, падение промышленного производства, сельского хозяйства – это критерии кризисного процесса. Вы говорите, что у нас мова ў заняпадзе. Я бы хотел, чтобы вы назвали несколько характеризующих этот процесс факторов. У меня есть другой факт, я не меньше вашего ему радуюсь, только не кричу об этом потому, что это тонкая материя – язык, религия, вера... Так вот у меня факт такой, который я отслеживаю, когда поступают абитуриенты в вузы, желающие стать студентами: они желают сдавать русский, белорусский. Сочинение, пересказ или изложение писать на русском, на белорусском языке. Вы знаете, какая здесь динамика? Не знаете. Так я вам скажу, что каждый год у нас значительный прирост желающих сдавать экзамены на белорусском языке. И прежде всего в ведущих вузах нашей страны, даже в городских, даже в Минске, где меньше говорят по определенным причинам на белорусском языке, значительная динамика. Это хороший показатель, это будущее, это элита, которая получит образование и за собой поведет всех остальных.

Ну а как вам общаться, на русском языке, беларускай мове дома у себя... Как-то при переписи меня неожиданно спросили, и я, не задумываясь, ответил, на каком языке разговариваю дома. Я очень рад, что мой малыш, когда мы едем в автомобиле, включает музыку и слушает песни, в основном Науменко, ”Сяброў“, якія спяваюць на беларускай мове. Домой приходит, начинает мне пересказывать это. Его никто белорусскому языку еще не учил. Говорит: ”А я, папа, на беларускай мове буду спяваць“. Вот и все. Я ему не запрещаю, но рекомендую: он должен знать белорусский язык. Поэтому давайте оставим эту очень щепетильную, очень острую тему. Слава богу, мы здесь дров не наломали, не создали международных прецедентов.

Нам бы, как Украине, не простили это в силу определенных причин – вы это тоже знаете. Мы очень аккуратно прошли этот этап. И скажу главное, это мое личное убеждение: ”Только идиот в Беларуси может отказаться от русского языка“. Посмотрите вокруг себя: кроме разговорной речи, в науке особенно. Вы что, хотите ее загубить вообще? В здравоохранении – там же термины в основном, я не знаю, русские, белорусские, но они такие. Их называют русскими. Но они пока на белорусской ”мове“ не придуманы. А те, что придуманы, стыдно даже иногда говорить, повторять.

И потом. Что такое русский язык? Я повторю то, что говорил первому, второму и третьему президентам России. Когда они мне говорят: ”Спасибо Вам за то, что Вы не создали проблему с русским языком, как в других (не буду называть) государствах“, я говорю: ”Вы меня за что благодарите? За наш, за мой русский язык?“. Я к этому подхожу, как к живому процессу и живейшему организму, языку.

И поскольку это живой организм, он развивается. И этот язык, который называем русским, не ”расейским“ как некоторые у нас называют его, русским языком, - там душа нашего народа почти последнее столетие, да и, наверное, больше. Мы в составе и Российской империи намыкались. Но этот язык был нашим языком. Мы туда немало вложили. Почему же мы так быстро пытаемся забыть то, что создано нами? Почему мы пытаемся выбросить? Ведь это же за плечами не носить, как народ говорит. Уж если переводить эту тему на обыденное простое восприятие.

И, знаете, Вы извините, что я так отвечаю жестко на Ваш вопрос. Не потому, что это Вы его задали. Это такой вопрос бытует, я знаю. И я убежден, видя Ваши глаза, что Вы воистину любите свой язык. Просто я Вас попрошу: ”Меньше эту тему надо мусолить“. Как только мы начинаем ее перетирать, она дивидендов никому не принесет: ни мне, ни Вам, ни сторонникам, ни противникам этого процесса. Давайте спокойно, тихо. Я Вам привел пример своего малыша, о котором Вы не знали. Вот так тихо, спокойно научим всех размаўляць на нашай роднай сакавітай беларускай мове. Извините за патетику.

Мария Ляшук, ”Пінскі веснік“: Уважаемый Александр Григорьевич! В СМИ муссируется информация о том, что ряд крупных российских городов, в том числе Москва и Санкт-Петербург, испытывают дефицит молочной продукции. Могут ли наши страны к обоюдной выгоде найти выход из сложившейся ситуации?

Александр Лукашенко: Вы знаете, честно говоря, я как-то косвенно сталкивался с этим вопросом. И то не из официальных средств массовой информации и не из официальных источников - что Россия начинает испытывать дефицит в продуктах, прежде всего, первой необходимости. Можем мы россиянам помочь или нет – это вопрос российский. Это вопрос не наш, особенно по молоку.

Я просто, поскольку у нас откровенный разговор, хочу привести вам еще один пример. Когда в этом году разразилась так называемая молочная война, когда пару сотен рефрижераторов со скоропортящейся продукцией остановлены были на границе... Понимаете? Две сотни рефрижераторов, а это заработная плата людей. Это продукция, к которой по известным причинам у меня, прежде всего, особое отношение, потому что я вырос там, где делают это молоко, и знаю, чего оно стоит.

Это было причиной прежде всего того, почему я в свое время не посетил Москву на заседании высшего органа ОДКБ. Тогда я руководству Российской Федерации сказал: ”Вы напрасно пошли на поводу некоторых корпораций, которые перерабатывают молоко в России“. Это было летом. Сегодня вроде бы там мало молока… Кстати, в России никогда не было много молока. Там боялись падения цен. Кто боялся падения цен, - вы знаете, потому что там уже нет государственных переработчиков, там частники в основном, - они боялись падения цен. А наша продукция дешевле и значительно выше по своему качеству, поскольку мы модернизировали всю свою переработку.

Вы знаете, что творится на селе. Мы сегодня просто разрушаем старые фермы, строим новые, параллельно с агрогородками создавая производство. Много или мало сделали – это вопрос отдельный, мы можем его обсудить, но российская продукция – молочная и другая – оказалась просто неконкурентоспособной с нашей продукцией. Я тогда прежде всего Путину, когда он приехал в Минск на заседание Совмина Союзного государства, начал объяснять, в чем причина, и предложил перевернуть ценовую пирамиду в России и сделать так, чтобы хотя бы 30 процентов, как у нас, крестьяне получали в цене за молоко, а переработчики уже поменьше и так далее. А у них 6 – 8 процентов! Поэтому, кто будет производить молоко. В первом полугодии у них зарезали порядка 200 тысяч коров. Я сказал Премьер-министру России, что не надо нам эта конфронтация по молоку, потому что придут зимние месяцы и тогда будет сильный дефицит молока и молочных продуктов в Российской Федерации. Но меня послушали и сделали по-своему. Что произошло сегодня? Вот оно произошло, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это предусмотреть. Всякое бывает, люди ошиблись. Поэтому я Министру сельского хозяйства Беларуси, Премьер-министру дал поручение, что русский человек не должен голодать прежде всего по таким продуктам питания, как молоко. И всё, что у нас есть в запасах, не в ущерб внутреннему рынку, мы должны россиянам помочь. Не бесплатно, конечно, Россия не бедная страна...

Сегодня за сухое молоко платят бешеные деньги. Как и за сливочное масло. Раньше мы не знали, куда девать масло. Мы просто были затоварены. Сегодня масло в 3 раза подорожало к уровню середины прошлого года. И это приличные доходы, приличная статья нашего экспорта. Поэтому, если российское руководство и россияне хотят увеличения потока молочных продуктов в Российскую Федерацию, надо ”Ростех потребнадзору “ вернуться к вопросу всяких запретов, сесть за стол переговоров и тем 30 предприятиям, которые сегодня могут увеличить объемы поставок молочных продуктов и молока на российский рынок, договориться по объемам и цене. Мы готовы к этому и готовы подставить своё плечо россиянам.

Николай Еленевский, ”Полесская Правда“ : Александр Григорьевич, мы знаем, Вы отстояли социальные программы в тяжелое кризисное время. Знаем и то, что в 2010 году бюджет будет сокращен. Отразится ли это на развитии образования, культуры, здравоохранения, социальной защите?

Александр Лукашенко: Бюджет значительно не будет сокращен. Мы сохраним как минимум бюджет этого года. Хоть он и был кризисный, по-моему, наш бюджет в этом году равен бюджету 2008 года. Мы там мало сократили. Здесь присутствуют члены Правительства, которые очень хорошо знают эти вопросы.

И мы исходили из этого на будущий год, как минимум. Это прирост валового внутреннего продукта примерно на 10 процентов, 11, там 12, дай Бог, 13. Мы это можем сделать, имейте в виду. Если мы это выполним, создадим достаточно товаров народного потребления, вообще товаров произведем на экспорт, услуги и так далее (все это ВВП), то мы будем иметь приличный бюджет, даже больше, чем мы планируем.

Поэтому ни о каком сокращении речи быть не может. Я вам назову цифры. Базовые отрасли социальной сферы, вы об этом спросили, - здравоохранение, образование, социальная политика - будут обеспечены бюджетными ассигнованиями с ростом к показателям 2009 года. В будущем году рост в здравоохранении, образовании – 107 процентов, социальной политике – 114 процентов.

Среднемесячный размер пенсий по возрасту в 2010 году составит 507,6 тысячи рублей, как у нас запланировано по бюджету.

Пособие на ребенка в возрасте до 3 лет в 2010 году предусматривается увеличить с нынешних 80 до 100 процентов бюджета прожиточного минимума.

Пособия семьям, воспитывающим детей, будут пересчитываться в связи с увеличением бюджета прожиточного минимума, их рост составит порядка 113 процентов. Я называю цифры, которые уже сегодня утверждены, и вы, наверное, читали все указы, которые мною подписаны.

Что касается заработной платы, вы же знаете, у нас есть обязательства. Средняя заработная плата в течение года должна достичь в эквиваленте 500 долларов. Эта цифра святая. Она принята на Всебелорусском народном собрании. Это показатель пятилетки, и мы должны его выполнять.

Кстати, отсюда высокие показатели по валовому внутреннему продукту и другим направлениям, которые отдельными так критикуются.

Пенсии у нас должны вырасти на 9 – 10 процентов. Если точно, на 9,2 процента. И для этого мы все имеем. И это минимальные показатели, которы х мы должны достичь.

Кроме этого, мы будем заниматься строительством жилья, строительством социально-культурных и спортивных объектов, как бы для нас сложно и трудно ни было. И вообще строительство – это локомотив, который тащит сегодня, в это тяжелое время, нашу экономику.

Я часто говорю: когда есть квартира у человека, как бы трудно нам ни было, мы помогли человеку: по льготным кредитам он и мебель привезет, телевизор купит, лампочку ”Ильича“ повесит или какую-то там продвинутую в Европе и так далее, это его дело. А это экономика. Это все мы создаем. Поэтому в этом направлении мы будем действовать, и, я думаю, людям нечего беспокоиться.

Тем более, скажу откровенно, нас подстегивает год политический. В начале года у нас выборы в местные Советы, а затем (конец года) - это президентская ”валтузня“. И через год президентские выборы. Поэтому мы вынуждены будем бежать быстрее, чем бежали раньше.

Александр Шевко, ”Белорусская нива“ : Уважаемый Александр Григорьевич, мы в этом году, не секрет, стали свидетелями отпуска цен на некоторые виды товаров. Правда, на семейный бюджет, общую ситуацию в стране это, в принципе, не сильно повлияло, что, безусловно, можно поставить сегодня в заслугу нашему государству. Но все-таки, судя по всему, либерализация экономики продолжится и в следующем году. Но экономические перспективы, несмотря на одобренный недавно парламентом бюджет, пока не совсем ясны. Думаю, что многих волнует, особенно накануне Нового года, что будет с ценами дальше, в том числе и на сельхозпродукцию.

Александр Лукашенко: Большой вопрос. И вы, наверное, знаете, как я должен ответить на этот вопрос и как бы вы на моем месте ответили. Но, поскольку вы это знаете, я хочу на ваш вопрос задать один риторический вопрос. Скажите, цены, рост цен - это зло? Это - заработная плата наших людей. Понимаете, о чем речь? Или я не прав? Допустим, растет цена на тракторы Минского тракторного завода. Это что? Это доходы коллектива, это налоги в бюджет, это социальная сфера, заработная плата всех нас. Правда состоит в том, что вопрос не в росте цен, даже простые люди так вопрос уже не ставят. Люди понимают, что рост цен во многом - объективный процесс. Сегодня очень дороги газ и нефть: несмотря на кризис, идет борьба, которую вы не видите, а может, и сражения, пока местного значения, за цену на газ и нефть. Они нигде не подорожали за этот год, кроме как для Беларуси. И нам предлагают на будущий год еще более высокие цены на газ. И, соответственно, исходя из определенной формулы, цены должны и на нефть вырасти. У нас есть газ и нефть в достаточном количестве? Нет. Газа вообще природного нет. Мы вынуждены покупать этот товар. И, к сожалению, вынуждены покупать этот товар только у одного продавца. Так если эта составляющая растет – куда денешься от роста цен? Да, у нас ситуация в стране стабильная и процессы управляемые. Абсолютно так. Мы завтра можем взять и заморозить цены. К чему это приведет? Мы это уже проходили – к дефициту на прилавках. Поэтому выбор небольшой. Или по тем ценам, которые предлагает продавец, иметь на прилавке все, или создать искусственный дефицит.

Когда в экономике кризисн ы е явлени я (а в кризисы очень сложно что-то разруливать в экономике и управлять чем-то), – не вмешивайся лучше. Дай возможность экономике самостоятельно выплыть, но контролируй определенные процессы, чтобы не особо наживались те, кто хочет на кризисе нажиться (а таких хватает, особенно в частной собственности при рыночных отношениях). Прибыль для них главное. Смотри, чтобы не зашкаливало. Я об этом публично не высказывался, но в моей жизни это в третий раз. И я всегда наших чиновников, наше правительство предостерегаю от излишних вмешательств в те процессы, которые происходят в экономике.

И перебрасываю мостик еще к одному вопросу. Вы в этом году меня очень критиковали за либерализацию, которая якобы связана с тем, что этого требует Запад. Дорогие мои, не в этом главная причина. Главная причина именно в том, что в данной ситуации давлеть над процессами, которые происходят в экономике, нельзя. Надо больше раскрепощать экономику и инициативу людей. На это направлена и либерализация, в этом ее суть, а не в том, что мы продадим завтра все предприятия , на это направлена и дебюрократизация. Вот в чем вопрос.

Что касается цен, мне кажется, что мы прошли тот этап, когда была неразбериха в ценообразовании. Именно неразбериха, а не рост. На что-то цены поднимались, а на что-то, к величайшему нашему сожалению, падали, особенно на наш экспорт и продукцию нашей промышленности. Цены на тракторы, автомобили, МАЗы, БелАЗы, продукцию военно-промышленного комплекса упали во всем мире. На основном рынке, где мы работали, это Евросоюз – первое место и второе – Россия, цены просто обвалились. В Евросоюзе этой продукции хватает, у них больше возможностей поддержать свои предприятия. Вы видели, как за бесценок там продавали автомобили.

Это все реальный сектор экономики. Нам с ними в этих условиях было очень сложно конкурировать. Вы, наверное, помните как я ”долбал“ всех чиновников, не требовал, а ”долбал“ их целый год – разгружайте склады, идите на другие рынки. Если в России защищаются – надо выходить на другие рынки, и мы вышли на другие рынки. Но надо время. Что такое прийти на рынок? Надо увидеть, что там нужна наша продукция. Найти нужных людей, заключить контракты, потом произвести нужный товар и завезти его туда. На это уходили годы, а у нас времени нет. Нам надо делать это за полгода, за год, и мы это делаем.

Я к тому, что многие говорят о том, что началось какое-то шевеление, оживление экономики. Но если есть оживление и мы прошли это дно или проходим, то негативные процессы усугубляться не могут, в том числе и рост цен.

Виктор Бирюков, ”Наша Талачыншчына“: Непростая ситуация с экспортом наших товаров показывает, что качественная современная продукция все же доходит до зарубежного покупателя и снимает все барьеры на пути к внешним рынкам. Однако зачастую доводить товар до кондиции у нас пытаются по старинке - на завершающих этапах его изготовления. И тогда в силу вступает отбор: лучшее – на экспорт, а что похуже – оставляем для себя. Как Вы считаете, не пора ли перейти к обеспечению стандартов качества на всех стадиях производства?

Александр Лукашенко: Очень правильный вопрос в первой его части, вторая часть для меня очень неожиданна. Извините, видимо, упустил данный процесс, если это действительно так. Мне казалось, что всe, что мы продаем там, у нас есть здесь, а если нет, то привезут из-за границы. Это очень опасная тенденция, оставлять хлам у себя, а лучшее продавать. Здесь этот хлам никто не купит. И нам в борьбе с импортом в процессе импортозамещения придется еще сложнее. Поэтому для меня это новый вопрос, и поверьте, я попытаюсь его изучить. У меня за спиной сидят члены Правительства и тоже удивленно пожимают плечами. Я не оспариваю ваш вопрос, я обязательно изучу, так ли это, что мы худшее оставляем у себя, а лучшее продаем на внешних рынках.

Но давайте исходить из того, что это может быть, и попытаемся найти этому оправдание, особенно в данной ситуации. Вы знаете, для нас сегодня вопрос № 1 – любыми способами продать. Не потребить, съесть у себя, если уж грубо говорить, а продать. Это наиважнейший вопрос. Это вопрос выживаемости. Почему? Потому что, не продав, мы ничего не купим. Если мы в Евросоюзе за евро и доллары США не продадим, мы за эту валюту не купим ни нефти, ни газа, ни сырья, ни комплектующих, ни еще чего-нибудь, что необходимо по импорту. Та же самая ситуация и с куплей-продажей в Российской Федерации. Если мы за этот рубль не продадим, мы в России много чего не купим. Требования Российской Федерации по пищевым продуктам выше, чем в Европейском союзе.

Поэтому, хочешь не хочешь, там рынок диктует условия. И мы вынуждены продавать самое лучшее. Но такое же самое лучшее должны потреблять и наши белорусы. Поэтому еще раз хочу сказать, что я не отвергаю Ваш вопрос. И обязательно этим вопросом займусь.

Так быть не должно. Видимо, в Толочине или где-то в Витебской области есть. Но не думаю. Там губернатор такой, что он бы быстро порядок навел. Он до трех не считает. Даже мне приходится иногда его сдерживать. Но на защиту людей он встанет быстро. Надо поинтересоваться. Витебщина, Толочинский район, посмотреть, чего там действительно не хватает и почему такое качество.

Очень важный вопрос Вы задали. Вчера я подписал Указ о том, что 2010 год – это Год качества. Это не случайно. Знаете почему? Мы часто говорили о том, что из кризиса мы должны выйти первыми и окрепшими. Так вот окрепшими нам надо выходить, и другого пути нет, с очень качественной продукцией. Пока еще мы можем закрепиться на внешних рынках после этого падения. Нам надо это сделать. А закрепиться можно только с качественной продукцией. На этом я всегда настаивал, предупреждая людей, что выход из кризиса должен быть с совершенно новой продукцией и очень качественной. Тогда мы завоюем новые рынки и сохраним старые. Если работать спустя рукава и даже с неплохим нынешним качеством, то рассчитывать на то, что мы будем богатые и справимся в будущем экономически со всеми проблемами, не стоит.

Елена Бегунова, "Вiцебскi рабочы": Следующий год будет годом выборов в местные Советы депутатов. Какой Вам видится роль самых массовых, самых представительных органов власти на очередном этапе развития страны?

Александр Лукашенко: Вы знаете, ну если уж очень честно, я не напрягаюсь по поводу выборов, будь-то выборы в местные Советы, Парламент или президентские выборы. Честное слово. Я не напряжен по этому поводу. Вопрос вот в тех проблемах, которые мы обсуждаем. Будет нормально развиваться экономика, выполним мы то, о чем я только что сказал, – поверьте: много, мало будет, люди поддержат действующую власть, действующего Президента, если он захочет избираться на будущий срок, и поддержат конструктивно настроенных депутатов.

Не будет этого – будут другие люди. Я вам обещаю, что с моей стороны ни на местных выборах, ни на других давления никакого не будет. Особенно наши президентские выборы. Я думаю, что настал тот период, когда никакой борьбы не должно с моей стороны быть за президентский пост.

Люди сами должны определиться. Я помню те первые выборы, когда меня избрали. Одна из причин моей победы была в этом жутком давлении людей, которые были не первый год у власти. Точно такая ситуация у меня. Любое давление будет иметь обратный эффект. Поэтому еще раз подчеркиваю: я не напрягаюсь по поводу этих политических кампаний. Мы будем честно, откровенно идти на выборы к людям.

Что касается роли местных Советов – она четко определена Конституцией. Меня устраивает то, как работают сегодня местные Советы. И я им должен сказать спасибо не ради красного словца и того, чтобы понравиться членам местных Советов. Нет. А за то, что они как барьер перед Президентом, верхними органами власти стали лицом к лицу перед людьми. Лицом к лицу с людьми. Они принимают прежде всего основные удары и критику, порой незаслуженно, потому что не они решают некоторые вопросы. Но они принимают на себя этот удар. И вот вопрос стабильности, порядка в нашем государстве во многом зависит от местных органов власти и прежде всего наших Советов, местных Советов. В этом роль и значение Советов. Поэтому мы много говорим и я первым об этом сказал, что у нас очень важная политическая кампания в начале будущего года – выборы в местные Советы.

А в начале 2011 года президентские выборы. Поэтому мы честно и порядочно проведем их. Как мы их будем проводить, я уже сказал в свое время, когда проводили совещания у Президента, в том числе по либерализации избирательного законодательства. Поэтому я желаю вам только успехов в этих местных выборах. Ну, если надо будет мое конкретное участие в Витебской области на основании этих критериев в местных выборах, я готов подключиться, скажите.

Петр Марцев, ”БДГ. Деловая газета“: У меня вопрос, очень интересующий иностранных инвесторов и национальный бизнес. Мы уже два года активно привлекаем иностранные инвестиции в страну, в этом году особенно, но пока, к сожалению, в основном в виде кредитов. И очевидно, что этот путь конечен, потому что кредиты надо обслуживать и отдавать. Наконец в конце года мы увидели, что состоялась как бы первая крупная продажа – это БПС-Банк. Скажите, пожалуйста, в следующем году что мы будем продавать? И самое главное, по какой модели – это очень интересует иностранных инвесторов. Будем ли мы приватизировать нефтехимический комплекс и нефтеперерабатывающие заводы, о чем так просят россияне?

Александр Лукашенко: Вы нелестно отозвались о кредитах. Напрасно, особенно сейчас. Если мы модернизируем какое-то предприятие (а сейчас этот процесс очень широко развернут и это одно из важнейших направлений деятельности Правительства), мы заимствуем у иностранцев, покупая их оборудование. Ну допустим, мы решили построить или модернизировать какое-то предприятие. Мы готовы у немцев купить технологии, оборудование, а у них безвыходная ситуация: чем больше продадут то же самое, тем лучше, и по нормальным ценам. Условия им сразу ставим: вы, пожалуйста, прокредитуйте под свое оборудование. Так, Петр Петрович (Прокопович), ваша концепция, прокредитуйте, пожалуйста. И они с удовольствием кредитуют, потому что там мизерные ставки по кредитам. Что в этом плохого? Прежде всего проснулись китайцы, но они не столько заимствуют, сколько тратят свои деньги. Вы знаете, что у них доллары некуда девать. Они сегодня скупили полмира. Я разговаривал со многими западными политиками и среднего, и высокого уровня, и они прямо говорят, они просто обеспокоены. Я думаю, Берлускони не обидится на меня. Я приведу пример красноречивый (это во время нашей встречи здесь в Минске Берлускони приводил этот пример). Они договорились, что ” Финмекканика ” компания мощная, влиятельная, очень поддерживаемая самим Берлускони в Ливии, по-моему в Ливии, на строительство 2 тыс. или 1,7 тыс. километров железной дороги. На огромный контракт. Уже договорились, только осталось подписи поставить. Назавтра, говорит, приезжают китайцы, на 30 процентов сбрасывают цену и предлагают свои услуги. Муамар Каддафи звонит Берлускони (знаете, их отношения давнишние) и говорит вот так. Берлускони меня спрашивает, что бы вы ему посоветовали. Я говорю: деваться некуда, ну что же, заключайте контракт с китайцами. И молодцы – железная дисциплина, воля и немалые возможности. Китайцы действуют агрессивно и наступательно сегодня в мире. Вы думаете, что напрасно сегодня все потянулись в Китай: Индия, Российская Федерация, США – на всех уровнях, это не просто так.

Китай уже сегодня является ведущей мировой державой. Только и в том числе благодаря тому, что они сейчас и кредитуют свою экономику за счет себя , и кредитуются (разные методы), и скупают технологии, и модернизируют свое производство именно в этот период. Конечно, не в таких объемах, но такую политику проводим и мы. Поэтому не всегда кредиты плохо. Я еще раз говорю, что деньги на Западе сегодня не дороги, главное – договориться. Если мы создаем конкурентоспособное производство, то там, где мы модернизировали и вложились, сегодня предприятия нормально работают. Они способны вернуть эти кредиты. Так весь мир живет. Помните, раньше до кризиса была пагубная, правда для Соединенных Штатов Америки, формула жизни, но, тем не менее, она была, говорили: весь мир живет в кредит. Американцы прежде всего. Правда, дожились. Поэтому мы очень аккуратно действуем, очень осторожно, наши государственные заимствования в целом около 30% от валового внутреннего продукта. Вчера отчитывался Кудрин (вице-премьер, Министр финансов России) своему Президенту и сказал, что порог – 60%. То есть мы контролируем этот процесс. Мы не хотим залезть в долги настолько, чтобы потом не выкарабкаться из них. Поэтому, если вы имели в виду, что мы уж слишком заимствуем, наверное, вы в какой-то степени правы. Но я могу вам сказать откровенно, что выход-то и в этом для нас.

Что касается продаж, вы назвали продажу Белпромстройбанка Сбербанку. Знаете, нам прилично заплатили, я понимаю, что сумма не секрет уже сегодня, там где-то более $300 млн. за этот банк. Мне, конечно, было жалко его продавать, не потому, что много или мало заплатили, а потому, что это давний банк, это не новый банк. Хотя его удельный вес в финансовом секторе небольшой. Но, с другой стороны, те условия, которые нам предложил Сбербанк России, и условия, которые мы ему выдвинули, они были почти невыполнимые в кризисной ситуации. Поэтому это очень хорошая сделка. Более того, когда Правительство России, вы это знаете, заблокировало своими решениями продвижение в какой-то степени нашей продукции на российский рынок, мы начали кредитовать, льготировать кредиты для покупки нашей техники в России, Сбербанк подставил свое плечо. Ну, а Сбербанк в России, по всей России. Поэтому мы очень хорошо провели переговоры со Сбербанком. И я считаю, что это удачная реализация активов и очень выгодная для нас в этой ситуации.

Что касается вашего вопроса, что мы будем продавать. Мы каждый год что-то продаем. Если вы заинтересованы в покупке нашей нефтеперерабатывающей промышленности, то вы будете иметь приоритет как человек, который живет в Беларуси. Вопрос только в одном: сколько заплатите? Мы бы давно пошли на приватизацию того или иного предприятия, на которое положили глаз многие и в Америке, и в Европе, и в Российской Федерации. Но нам пока не дали ту цену, которую мы хотим. Будет нормальная цена, будут соблюдены наши условия – мы на это пойдем. А это главное – хорошая цена. Каждый человек должен работать и получать как минимум в течение 3 лет в 2 раза больше заработную плату, ни один человек не должен быть выброшен из производства, налоги увеличиваются как минимум в 1,5 – 2 раза. В противном случае, зачем? Модернизируется по плану производство, а у нас есть графики модернизации. Допустим, в модернизацию ”Нафтана“ мы вложили больше, чем полмиллиарда долларов. Почему так привлекательны наши заводы для россиян? Во-первых, они прямо на рынке, куда они везут в основном нефть и нефтепродукты. Во-вторых, они конкурентоспособны сегодня. Мы производим хороший товар: бензин, светлые нефтепродукты, дизельное топливо, ракетное топливо и так далее. У России нет таких заводов с такой глубиной переработки. Почему? Больше полмиллиарда вложили и еще надо вложить.

Допустим, по ”Нафтану“, по-моему, полтора миллиарда с ”Полимиром“ в связке. Кстати, ”Нафтан“ готовы были забрать, а ”Полимир“ не надо. Я говорю: ”Нет, это прицеп, не нами созданный. Никуда от этого не денешься. Там тоже люди работают, и они в теснейшей связке должны работать. Поэтому разрубить мы их не можем“. Самое главное – к нам готовы прийти, участвовать в приватизации, но желательно за бесценок. А я говорю прямо, по-человечески, по-русски: ”На дурняк“ ничего не пройдет в Беларуси“. Поэтому если кто-то, какой-то инвестор, просит вас пролоббировать на уровне Президента вопрос приватизации этих предприятий, скажите только одно: ”Деньги и те условия, которые определены для приватизации“. Официальный документ был мною подписан. Некоторые из бывших ваших друзей, я недавно прочитал то ли в ”Партизане“, то ли еще где-то, как она называется эта ваша ”плявузгающая“ пресса, они написали примерно так, что Лукашенко продает, что будет продавать. И приводится пример с ”Балтикой“. Уже надоел этот пример с ”Балтикой“. Вот знаете, Лукашенко хочет, чтобы инвестор вложился, пришел сюда, а потом он решит – продавать или не продавать. Мне хотелось бы так, и я часто предлагаю: ”Ребята, прежде чем вы купите у нас ”ГродноАзот“, фосфорный комбинат, нефтепереработку, придите, 3 года поработайте без продажи в вашу собственность акций и предприятий, покажите, как вы будете управлять“. Они же приходят и мне обещают: ”Вот это сделаем, это, это“. Я говорю: ”Даю 2 года, управляйте предприятием, как вы считаете нужным, и сделайте то, что вы только что мне сказали“. Они и на культуру, и на медицину, и на здравоохранение, и на спорт отдают просто миллиарды долларов. Я говорю: ”Вот, пожалуйста, 3 года. Как только вы покажете – ваше предприятие. И договоримся по цене“. Ну что плохого будет, если пришел инвестор и за 3 года в два раза зарплата выросла, людей не уволил, в два раза налоги в бюджет увеличились. Почему с таким человеком не иметь дела? Нет, не очень хотят. С ”Балтикой“ было точно так. Но ”Балтика“ думала, что в Беларуси можно походить по кабинетам, кому-то заплатить и уйти от тех условий, которые были опубликованы. 20, по-моему, условий приватизации наших предприятий. Оказалось, что законодательство надо было почитать, что последним подпись ставит Президент. И они пришли ко мне. Я согласился с их предложениями. ”Вкладывайтесь, – говорю, – ваше предприятие будет вот в этой доле“. Они начали, вложили, по-моему, $10 млн., если я не ошибаюсь, в ”Криницу“, а потом начали ”мышковать“. И опять пришли к Президенту. Я у своего помощника, который контролирует эти процессы, спрашиваю: ”20 условий выполнены?“ – ”Нет“. Я говорю: ”До свидания. Берите ваши 10 миллионов и уходите“. Мы никого не кидаем. Передайте, пожалуйста, своим писакам, что это было так, а не так, как они пишут. Если можете, конечно. Потому что это пишет человек, который с вами когда-то работал. Извините, что я вам это сказал, но я просто вас прошу, потому что зачем врать. Я никогда никого не кидал, это моя отличительная особенность. Никогда! Но если интересы моего государства, там, где я Президент, нарушаются, если договоренности нарушаются, со мной не о чем разговаривать. Поэтому будем приватизировать, но так, как принято у нас, не огулом, а конкретно - предприятие. Есть интерес к предприятию – приходите, сядем за стол и будем обсуждать. Точно так было с Грефом (председатель правления Сбербанка России). Мы же с ним идеологические противники, если можно так сказать, но мы договорились. И вот последняя встреча у нас была. Все говорят, у нас плохие специалисты, такие-сякие.

Греф, и это его особенность, никогда не юлит, не врет. Плохо, хорошо – но он говорит, как думает. Он пришел и говорит: ”Я никогда не думал, что у Вас есть такие специалисты в банковской сфере“. Я отвечаю: ”Да упаси Вас Господь. Со строительной сферы взял человека“. А он говорит: ”Все бы были такими банкирами“. Но это не только мое мнение, но и мнение банкиров нашей страны.

Поэтому мы способны договориться - пусть приезжает. Но главное, не чемодан денег, которые принесут следом за этим переговорщиком (миллион, два, три, даже двадцать миллионов), а то, сколько они государству, народу положат в казну.

И хорошо, что Вы затронули этот вопрос. Часто, знаете, и на Западе, и с вашей, журналистской подачи, отдельных средств массовой информации, просто переворачивают это. Говорят: ”Лукашенко объявил либерализацию, суть которой – распродажа государственной собственности“. Да Господь с вами. Я никогда этого не говорил. Либерализация в экономической сфере – я вначале сказал – это раскрепощение человека и предприятий. Надо дебюрократизировать и дать им возможность нормально и спокойно работать. Это и контрольные функции. Вы видите, сколько принято в этой связи решений. Это прежде всего, а не распродажа, как у нас это понималось.

Но я еще раз подчеркиваю, мы акционировали практически все предприятия. Для чего? Если у кого-то есть желание, и прежде всего у белоруса, потому что это его земля, потому что у него собственность, он не будет вертеться, крутиться. Если он начнет вертеться – так он вообще потеряет эту собственность. Это бизнесмены знают. Договорились – выполняйте. Только честно. И живите спокойно. Вас никто не тронет.

Я не хотел этот пример приводить, но скажу прямо, что все крупные бизнесмены, за которых вы ратуете, которые в свое время шарлатанить начали в стране и попали за решетку, а потом по моей инициативе… Нет, не по моей инициативе. А у меня есть такое право – освободить людей, помиловать и так далее. Они были освобождены и помилованы мною. И таких крупных бизнесменов много. Ни один меня не подвел, потому что условие было одно – заплати в два раза больше, чем ты наворотил. Не можешь сразу – давай на три, на пять лет рассрочку. Такое условие. Свобода дороже, простите меня за это. Но я тебя не заставлял воровать. Второе условие – идешь и продолжаешь работать для того, чтобы работало твое предприятие, чтобы люди работали, чтобы их не повыкидывали на улицу, платили зарплату. И налоги плати. Принимается? Принимается… Хорошо, я пойду на это.

Честность и порядочность – прежде всего. Это неотъемлемые черты бизнесмена, который приходит в Беларусь. Вот и всё. С такими будем иметь дело.

Иван Гарист, ”Калінкавіцкія навіны“: Александр Григорьевич, рассматривая вопрос социально-экономического развития Республики Беларусь на декабрьском совещании, Вы подчеркнули: ”Форс-мажорных обстоятельств нет. Мировая экономика, соседние рынки оживились. Поэтому нужно работать, нужно искать новые подходы“.

За счет чего, на Ваш взгляд, наша страна сумела избежать самых негативных сценариев, связанных с мировым кризисом? И можно ли рассматривать основные важнейшие параметры прогноза социально-экономического развития на 2010 год как программу посткризисного развития?

Александр Лукашенко: Что касается программы – я только что сказал. Можно ее и так назвать. Но это будет Ваше название, журналистское. Оно, может быть, и подходит к этому вопросу. Но я уже сказал, что мы этой программой хотели бы выйти на те темпы, которые имели до кризиса.

Это просто – на те темпы. Если будут эти темпы, мы и среднюю зарплату, и те пенсии, которые заявили, достигнем. И вообще прилично будем выглядеть как государство.

Что касается вопроса. Вы сказали, за счет чего нам удалось выкарабкаться. Банально, наверное, звучит: прежде всего за счет железной воли и дисциплины. Ничего в оправдание не принималось. И вы видели мою безапелляционность при посещении многих предприятий, особенно проблемных – и ”Интеграл“, и подшипниковый завод, их много было, и хороших, и плохих, и в сельском хозяйстве, и в промышленности. Никакие причины не воспринимались. Даже формула, которую я вбросил, можно сказать, в начале этого года о том, что кризиса в Беларуси нет, это не означало, что кризиса вообще мы не видим. Он в мире есть, а белорусы не видят. Нет. Это означало, что никакие оправдания не принимаются. Что у нас, война? Нет. Тяжелое положение. Войны нет. Давайте вперед. Правительство становится, повторяюсь, Министерством торговли и начинает торговать, продавать то, что мы с вами произвели. Вот за счет этого железного давления, воли, за счет ответственности членов Правительства, высших должностных лиц нам удалось как-то народ защитить, уберечь от самых тяжелых последствий экономического кризиса.

Страна ж ведь большая, 10 миллионов человек, каждого я не увижу. Даже вы там, на месте... Но, что у нас не вовремя заработанные отдавали людям? Да, где-то были определенные задержки. Меня об этом информировали. Мало не казалось этим людям. Что пенсии, пусть они небольшие, эти пенсии, пособия, стипендии мы не во время выплачивали? Вовремя отдавали то, что мы имеем, то, что наработали.

Безработица. Это самое страшное. Самый страшный удар кризиса. Посмотрите, что творится в соседних государствах. Только по официальным данным в Российской Федерации почти 5 миллионов безработных, в Латвии только по официальным данным больше 20% безработных, в Германии, по-моему, 7,5% или 8%, в Испании и за 12% безработицы. У нас – один процент. Да, где-то не полностью задействованы предприятия, мощности, неполный рабочий день и так далее, но категорически было запрещено выбрасывать людей на улицу. Причины я тоже называл, и главная – сегодня выбросим, а завтра оживление начнется, оно уже началось. Где мы найдем этих людей? Мы уже это пережили, когда физики, музыканты, лирики пошли продавать, торговать. Кто возил с Запада что-то: трусы, колготы, кто еще куда-то что-то перепродавал. Люди ушли из науки и других секторов экономики. И что мы получили? Мы получили дефицит квалифицированной рабочей силы, когда оживилась экономика. Вот этого нельзя было допустить. Поэтому всячески цеплялись за человека, чтобы его удержать. Да, мне докладывают, что на некоторых предприятиях очень смелые люди сотнями начали увольнять специалистов, рабочих и так далее. Может, где-то что-то и лишнее, но надо человека трудоустроить, а не выбрасывать его на рынок труда, потому что работу сегодня сложнее найти, чем в докризисный период. Поэтому все у нас было, но самых тяжелых моментов нам удалось избежать. Это признают, я уже об этом говорил, все, кто хорошо знает ситуацию в Беларуси. Дай Бог, чтобы не было хуже. Да, мы говорим об оживлении и так далее, и так далее, мы это видим по деньгам. Есть дополнительный приток валютных средств. Так, Петр Петрович, Вы мне докладывали последние месяцы?

Петр Прокопович: В последние полгода… больше, чем в первые полгода.

Александр Лукашенко: Почти в полтора раза, вот Председатель Национального банка пример приводит, мы за полгода получаем валюты во втором полугодии больше, чем в первом. Это говорит о том, что нам за продукцию начали платить, мы получаем эту валютную выручку в большем объеме. Это главное. Если будет сохранена эта тенденция – мы с Председателем Национального банка при последнем докладе подсчитывали – если будет такая тенденция сохранена, нам ничего не страшно. Дай Бог только сохранить эту тенденцию.

Вот я лично даже боюсь на эту тему рассуждать - все, пик кризиса пройден, дно, как говорят, пройдено. Лучше не будем об этом говорить. Потому что, поверьте, вы не так там чувствуете то, что происходило и происходит в мире. Страшная просто была ситуация! Я уже откровенно в узком кругу рассуждая, говорил о том, что не привела бы эта ситуация к новой войне, как это было накануне Первой мировой, Второй мировой войн. И если мы выкарабкиваемся из этого кризиса и дальше динамика сохранится, то это большое достояние всей планеты, что мы не столкнулись лбами в связи с этим жестоким кризисом. Поэтому отвечаю на ваш вопрос однозначно: у нас было все – нужная и хорошая продукция, и не от нас зависело, что упали спрос и цены, но выкарабкаться мы смогли только за счет нашей сплоченности, нашего единства воли и железной дисциплины. Когда мы поехали в Африку, в Латинскую Америку, мы лбами пробивали бреши там, где никогда не работали на рынках. Мы туда ехали и по чайной ложке продавали то, что у нас было. Ну и, конечно, ситуация менялась, особенно с продуктами питания. Для нас это большой экспорт, хороший экспорт. Помните, с сахаром проблемы были? Не знали, куда девать. Мы порядка 800 тыс. тонн производим. Нарастили в 2 раза, даже больше, чем в 2 раза, производство сахара. Не знали, куда девать. Сегодня сахар - стратегический товар: только давай. Нарасхват! То же самое - сливочное масло, молочные продукты, мясные продукты. Ситуация в мире изменилась. То, что полтора миллиарда голодающих сегодня в мире – это страшно, это плохо, но для сельского хозяйства Беларуси это означает, что будет спрос на нашу продукцию. Я в начале года об этом говорил, когда на ”Бабушкину крынку“ в Могилеве мы приехали, а там некуда было девать продукцию. Я говорю: ”Смотрите, во втором полугодии у вас не хватит товара. И по хорошим ценам будете продавать.“ Точно так это и произошло. Рынок отреагирует. Он никуда не денется от полутора миллиарда голодающих. Да кто их посчитал? Поэтому спрос сегодня есть, и надо очень оперативно разворачиваться и работать. Скажу тоже откровенно: если бы у нас была частная собственность, может, частника меньше надо было бы подгонять. Да я и сравниваю частный сектор с государственным. У нас еще огромный сектор государственной собственности, но надо им управлять, направлять и подгонять.

Галина Мельникова, ”Новый день“: Александр Григорьевич, бесспорно, для нашей страны одним из главнейших приоритетов является интеграция на постсоветском пространстве. В связи с этим у меня такой вопрос: чем выгоден нам Таможенный союз между Россией, Казахстаном и Беларусью и как он может отразиться на сотрудничестве нашей Гомельской области с приграничными районами Украины, с которыми у нас традиционно сложились соседские хорошие торгово-экономические отношения? Спасибо.

Александр Лукашенко: Вы знаете, рискну заявить весьма авторитетно, как это принято у нас говорить, что вы абсолютно не пострадаете в торговле с нашей южной братской соседкой Украиной. Вы знаете, опять же хочу сказать, что в Украине не простая ситуация. Вы это видите. Я не буду говорить о причинах, вы знаете их не хуже меня, но то, что там открылся необъятный, можно сказать, рынок для Беларуси – это тоже факт. На нефтепродукты, на продукты питания и даже на тот же сахар, который мы поставляем в больших объемах. Очень много у нас сейчас заказов на мясную продукцию, но не всегда мы по ценам договариваемся. А вот то, что вы смогли организовать межрегиональное сотрудничество, – это благо. Для нашего государства это благо. Там, внизу, вы договоритесь быстрее. И это же была одна из концептуальных идей моих, которая из России пришла в Украину: когда мы не могли решить еще во времена первого президента Российской Федерации многие проблемы в центре по определенным объективным и субъективным причинам, мы вышли на региональное сотрудничество. Я очень часто говорю, что регионы России спасли Союзное государство и те отношения, которые мы имеем. Может быть, не совсем те, которые мы бы хотели иметь с Россией, но мы их имеем. И спасли их только регионы. Поэтому это благо, я всегда это буду поддерживать. И Таможенный союз уж никак не отразится на наших контактах с украинскими коллегами. Я даже левый глаз прикрою на то, как вы будете торговать регион с регионом Украины. Я не думаю, что это будет в ущерб нашим отношениям с Украиной.

Что касается Таможенного союза вообще и интеграции. Вы знаете, все определяется не тем, чего хочет Лукашенко или правительство Беларуси. Это тоже важно, но главное ведь не это. Хочу я или нет – причина в нашей экономике. Наша экономика открытая. Мы много покупаем и почти все продаем. Мы 15 процентов потребляем произведенного в Беларуси, ну 20 максимум, 80 процентов мы продаем. Мы можем быть закрыты? Нет. Коль открытая экономика, она нас толкает к интеграции. Но наши интересы и в России, и в Казахстане. И мы это видим в последнее время. Идет индустриализация Казахстана. Они очень заинтересованы: будучи в Казахстане, мы 3 дня обсуждали с президентом Казахстана и я в деталях знаю, чего они хотят. Мы можем им это предложить и они готовы на это. Они готовы, чтобы наши предприятия туда пришли, начинать со сборки, совместного производства. Они готовы за счет бюджета покупать наши товары. У них интерес от ”Интеграла“ до нашего машиностроения. Что в этом плохого? Плохо только одно - что наш трактор, чтобы продать его в Казахстане, надо провезти через Россию, и он становится в полтора раза дороже. Тарифы очень высоки. Мы снимаем этот вопрос Единым таможенным пространством. Что плохого в том, что иностранные инвесторы, считая Беларусь самой некоррумпированной страной постсоветского пространства, идут к нам, готовы здесь развивать производство? Но в Таможенном союзе, в Едином экономическом пространстве, которое мы, я надеюсь, построим в течение двух лет, как мы определились, что плохого будет? Если мы будем торговать не только в Беларуси? Ведь наш рынок – это же мизер, 10 миллионов. Какое тут производство кто откроет? А когда будет задействован рынок почти в 200 миллионов человек – это уже для инвесторов благо. И вот последний визит Сильвио Берлускони. Они нам предложили, вы, наверное, заметили, под Брестом построить экономический район Италии. У них есть в Болгарии, Румынии этот опыт, и они настоятельно просят, чтобы это было у нас, потому что это соседство с Евросоюзом, с одной стороны (они могут запросто продать), с другой стороны – это огромное будущее таможенное пространство. Что в этом плохого? Что будет плохого в том, если мы дошлифуем, доведем до ума наши таможенные отношения и создадим Единое экономическое пространство? Что плохого, что не будет барьеров в перемещении рабочей силы, товаров, услуг и так далее? Как в одной стране, это все будет. Поэтому ничего плохого нет. Как в Евросоюзе. Там же нет этих барьеров. У нас есть опыт жизни в одной стране, поэтому нам надо из этого исходить. Мы снимаем многие проблемы. Конечно же, дорогие мои, придется поступиться где-то и пойти на компромисс по каким-то вопросам. Так они же пошли на компромисс с нами по сотням позиций. По-моему, по 600 позициям. Вы приводили пример, Андрей Владимирович.

Андрей Кобяков: 632 чувствительные позиции, которые белорусская сторона зарезервировала, и наши партнеры не могут их изменить без согласования с нами.

Александр Лукашенко: 632 позиции. Им тоже не нравится. Им не нравится, но там решаем мы. Они с этим согласились. Поэтому поверьте, что мы не очертя голову бросились в этот Таможенный союз. Это пока еще заявление, декларация, которая начнет реализовываться с 1 января, и у нас будут единые тарифы таможенные. Так?

Андрей Кобяков: Единый таможенный тариф, да.

Александр Лукашенко: Единый таможенный тариф мы уже вводим с 1 января. У нас появляется комиссия, которая будет контролировать эти процессы и принимать решения. Мы поступились некоторыми важными моментами, как у нас принято говорить, суверенитетом, но представьте, как поступиться было России и Казахстану.

А ведь требования и подходы одинаковы для всех: и для небольшой Беларуси, и гигантской России, и немаленького Казахстана. Поэтому на данном этапе в связи с этими договоренностями мы абсолютно ничего не теряем, мы можем только приобрести. Но я опять бы предостерег от того, что, ай-ай-ай, вот создали союз и все само по себе решится. Да господь с вами, кто так думает. Еще масса проблем. Россия не хочет расставаться со своими козырями в области природного газа, допустим, поставок, торговли нефтью, нефтепродуктами. А как же, иначе и быть не может. Это тяжелый процесс, и нам еще немало крови попортить надо будет с российской, с нашей стороны, чтобы договориться. Разве Россия согласится, чтобы мы завтра нефть покупали в Казахстане или природный газ, а не российские? Это их рынок. Тоже вопрос, волнующий Казахстан, но его надо будет решать, коль мы делаем эти шаги. Мы должны иметь выбор. Мы можем в России купить, можем в Казахстане купить и так далее. Это тоже чьи-то интересы задевает, и прежде всего в Российской Федерации. Поэтому то, что мы делаем, это не во вред. И мы будем делать и стараться по крайней мере делать то, чтобы заборов здесь не нагородить, как в народе говорят. Но поживем – увидим. Я с большой надеждой смотрю на Таможенный союз, эту экономическую интеграцию, на Таможенный союз и Единое экономическое пространство, где все будет унифицировано. Но это еще два года.

Владимирова Татьяна, ”Рэспубліка“: Александр Григорьевич, вот Вы не раз говорили, и эта тема, в частности, прозвучала во время Вашего посещения производственного объединения ”Интеграл“, о том, что пора сворачивать бюджетную поддержку предприятий. Если такое произойдет в ближайшей перспективе, какой экономический эффект Вы ожидаете и не станет ли для многих предприятий отсутствие преференций шоковой терапией или вообще вопросом выживания? Спасибо.

Александр Лукашенко: Вы знаете, ни в одной стране нет того, чтобы из бюджета не поддерживали предприятия. И прежде всего, если мы государство, мы собственник, ведь собственник всегда обязан, и это нормальная практика, что собственник вкладывает средства в развитие предприятий. Мы государство, у нас деньги в бюджете, мы должны, обязаны просто поддерживать предприятия, которые находятся в государстве в собственности. Если ты не можешь их поддерживать, ими управлять, то лучше, наверное, с ними расстаться. То есть найти инвестора, продать как-то, приватизировать, еще что-то, но, коль это государственные предприятия, их надо поддерживать. И за государственные деньги надо спрашивать. Вы не совсем точно выразились. Я тогда сказал, что пора заканчивать поддержку таких предприятий из бюджета. Почему там жестокий разговор состоялся? В свое время я там не единожды был, наверное, в четвертый раз я туда приехал. Мы договорились: вот вам программа (или, вернее, они предложили программу – самое современное производство), ”Интеграл“ должен быть гордостью нашей страны, потому что на постсоветском пространстве все аналогичные предприятия практически развалились. Остался только ”Интеграл“, и работал неважно. Они предложили нам бизнес-план, программу и пообещали, что при таком финансировании (по-моему, в 200 млрд. рублей, разные там кредиты, помощь бюджетная) в течение нескольких лет мы выйдем на субмикронные производства. Не буду вас в технологии эти окунать.

Точнейшее производство, сложнейшее производство. Я отдаю дань уважения людям, которые работают над этим. Но вопрос в том, что вот время и вы пообещали. Пришло время - там не выполнили, здесь не сделали. Мало того, надо еще 50 миллиардов. Какова должна быть реакция Президента?

Я им сказал: ”Ноги вашей больше в бюджете не будет. Где вы будете искать деньги и как будете выполнять, ваше дело“. А за кадром было еще более жесткое требование: что кое-кто попадет в места не столь отдаленные за подобные вещи.

Мне начинают говорить: ”Вы знаете, как это трудно, Вы посмотрите, какое здесь оборудование“. Извините, зачем мне знать, какое у вас оборудование и что у вас за субмикронное производство. Я – Президент, вы у меня попросили деньги. Вот сроки, подписан указ – это закон, вы должны выполнять. Не выполнили – будете отвечать.

Вот суть. Это касается и всех других предприятий. Попросил в долг, особенно у государства, из государственного бюджета. Это же мы от себя отрываем, все мы – от журналистов, пенсионеров до военных – мы оторвали, мы тебе дали в надежде на то, что ты не только создашь новое производство, но и налоги увеличишь в бюджет, вернешь эти деньги. Этого не произошло. Поэтому был такой жестокий разговор. Я сказал: ”Пора таким предприятиям заканчивать ходить в бюджет, и такой поддержки из бюджета мы оказывать не будем“.

Ну а что мы будем поддерживать или не поддерживать из бюджета, смотрите внимательно: есть инвестиционная программа, есть бюджет (я просто не хочу повторяться). К примеру, могу привести сферу здравоохранения. Мы договорились, что создаем систему здравоохранения в стране, модернизируем ее: это ФАПы, участковые больницы, амбулатории, районные больницы, областные клиники, городские в крупных городах и центры здесь в стране. Мы установили эту систему. Есть карта Беларуси, где обозначено, где и что должно быть. В основном оно уже все есть.

Второй этап – модернизация всей системы. Вот я часто бываю в агрогородках, мы обязательно проходим: КБО, торговля, здравоохранение, участковая больничка, ФАП, ещё что-то. Смотрим их, как должно быть. Оснащенные, нормальные во всех агрогородках, которые мы сегодня построили.

Идем выше: районные больницы. Ну, вы все люди оттуда, с мест, и вы знаете, какая была районная больница. Да там аппендицит даже не в каждой больнице могли вырезать. Мы определились, что в каждой районной больнице будет список услуг, которые должны оказывать хирурги, гинекологи, терапевты, кардиологи, роддом, родильное отделение. Определились. Под это мы закупаем централизованно новейшее оборудование – берите, оперируйте, лечите, как надо по методике лечения, так и делайте. Областные больницы, вы помните, и центры. Все показали, как делать. Идет модернизация системы здравоохранения.

Поэтому мы научились сегодня делать сложнейшие операции на мировом уровне. Поэтому мы уже можем не в сарай, а в больницу пригласить и американцев, и европейцев, которые с удовольствием научат наших врачей, как это делать, начиная от зубопротезирования.

И у меня лично были контакты с нашими евреями из Израиля, они с удовольствием к нам едут, обучают наших, не забыли наш язык. Ведь не глупые же люди уехали. Даже бесплатно приезжают и обучают. Но для этого нам надо инструмент, чтобы имплантаты делать вместо своих зубов. В мире это уже все процветает, а у нас еще в таком зачаточном было состоянии. Но для этого надо все купить, дать нашим врачам. Они талантливые люди, у нас хорошая подготовка врачей. Но это же не дело, если хирург идет в операционную, берет топор и начинает проводить операцию. Я имею в виду скальпель. Давно уже со скальпелем почти никто не работает. И мы умеем это делать. Но не было интереса к этому. Сейчас мы эту работу заканчиваем. Уже в районной больнице заходишь в операционную – там, как в самом современном центре в Минске. Можно провести операцию. Не умеешь хирург делать операцию – уходи, придут другие, будут это делать.

Начали платить огромные деньги тем, кто проводит очень сложные операции. Даже перечень установлен, по-моему, 50 или сколько таких очень сложных операций. Когда врачи начали кричать: ”А нам мало платят, на Западе столько платят“. Так на Западе платят тем, к кому идут. Там народ просто так не пойдет, потому что денежки надо платить. И мы своим сказали: ”Делайте пересадку сердца, там еще аортокоронарное шунтирование... Я уже забыл этот весь перечень. Вы это делаете? Все – нет. Только часть, несколько сотен. Получайте большие деньги“. Ни один врач высокой квалификации мне не сказал, что ему платят. Когда я задаю вопрос, он пытается мне на ухо шепнуть, сколько он получает. Я говорю: ”Да говори вслух, чего там“. – ”Так другие столько нет получают“. Я говорю: ”Другие этого не делают“. Ходить с фонендоскопом на шее – это одно, а быть классным терапевтом, гинекологом, хирургом – это совсем другое. Вы это знаете не хуже меня. И тому мы платим не одну тысячу долларов - он их зарабатывает, он знает, за что работает. И мы не закрыли, это же не каста. Иди и делай из этого списка операции и получай деньги. Просто так никому платить не будем. Так же в спорте, так же в культуре. Давай современные образцы. Мне очень часто приходится слышать от работников творческих, так называемых культурных работников, что у заняпадзе наша культура, як і беларуская мова, а нам нічога не плацяць. Да господь с вами. Посмотрите шоу-бизнес в России, им кто платит? Им платят те, куда они идут и там поют, танцуют или что-то показывают. А у нас одно: пойдем к Президенту, даст деньги на кино. Сняли ”Глубокую плынь“. Где она? Два с лишним миллиарда еще тех затратили. Посмотрев этот фильм, я сказал: ”Этот фильм никуда не пойдет“. И все щеки надувают: государство не поддерживает, не помогает. Дайте продукт, дайте товар. Я уже писателям говорил. Недавно читаю опять, по-моему, в этой ”желтизне“, что какой-то писатель из какого-то писательского коллектива просит хоть одну комнатушку и они для нас сделают ”революцию“, и не надо сотня чиновников и так далее и тому подобное. Опять намек на то, что вот государство или дзяржава не падтрымлівае, нічога не плаціць. Я когда-то сказал: ”Ребята, ”Войну и мир“ на стол – я заплачу“. Где ”Война и мир“, хотя бы ”Поднятая целина“? Где она, за что платить? Может, вы люди, читающие больше, чем я, назовите мне хоть одно произведение наших пісьменнікаў, за которое можно хорошо сегодня заплатить? В очереди люди стоят в книжных магазинах, чтобы купить эту книжку. Назовите, может, я не знаю, я буду вам благодарен. Я исправлю свою ошибку, заплачу этим писателям, художникам. Хватит, надо уже отойти от этих советских привычек: дайте, дайте, дайте. А мы посмотрим, что дать. Нет, положите на стол товар, получите хорошие деньги. Гарантирую.

Нина Рыбик, ” Астравецкая праўда“ : Александр Григорьевич, всем известно, что уже принято принципиальное решение о строительстве первой атомной электростанции и приоритетной площадкой названа Островецкая. Но уже достаточно продолжительное время она носит именно эту приставку – приоритетная. Скажите, принято ли окончательное решение о месте выбора площадки, о месте строительства атомной электростанции и когда начнется строительство? Спасибо.

Александр Лукашенко: Спасибо. Скажите мне, пожалуйста, Вы. Вы не против строительства у вас атомной станции и вообще как народ реагирует? Только честно.

Нина Рыбик: Хорошо, скажу честно. Большинство населения в нашем районе, это показывают и наши опросы, и многочисленные, вот такие частные беседы (вот почему я задаю этот вопрос), ждут начала строительства. Потому что оно сулит новые перспективы нашему району, городу. И потому ждут, что именно это строительство придет. Есть, конечно, отдельные, именно отдельные, оппозиционно настроенные, негативно настроенные к строительству. Но это те люди, которые относятся к той серии, которым всегда всё плохо. А вообще люди ждут и относятся весьма положительно.

Александр Лукашенко: Понятно. Спасибо. Я Вам верю абсолютно, и я рад, что люди именно так это воспринимают, потому что смешно бы было иметь другую позицию. Извините, если мы из-за вопросов безопасности станций начинаем в Островце чего-то бояться, тогда возникает вопрос: под боком же дышит Игналинская станция, старая, которую давно уже, действительно, европейцы правильно потребовали, надо снести, чтобы не повторилось то, что происходило в Чернобыле. Да вокруг всей Беларуси, я уже говорил, понастроили этих атомных станций, что заниматься безопасностью ой как тяжело для белорусов, а мы в то же время не имеем ни одной станции. Хотя в советские времена прямо под Минском, по-моему, планировалось строительство атомной электростанции. Но не судьба. Дешевая, экологически выгодная энергия, но мы ее не имеем. Поэтому то, что островецкие люди к этому так относятся, я очень рад, но те, как Вы говорите, люди, которые так поступают, как Вы сказали, оппозиционно настроенные к этой станции, они ведь тоже так думают, но им-то деньги платят не за то, чтобы они поддерживали этот проект. Вы имейте в виду, что строительство новой станции невыгодно европейцам, может быть, даже и россиянам невыгодно. Почему? Потому что мы начинаем производить дешевый свой товар, а это значит, потеря рынка, допустим, для Российской Федерации, для Украины. Если мы произведем на 20 процентов больше своей, дешевой притом энергии, мы это количество не купим в России, в Украине, а там избыток этого товара. Поэтому не все так однозначно. Конкуренты готовы сегодня платить, только чтобы мы этого не делали. Лучше покупать товар у них, но мы хотим иметь свой товар. И атомную станцию мы строим не только для того, чтобы иметь свой товар. У нас продвинутая высокообразованная нация. И я уже говорил: и космос, и атомная станция нам нужны еще для того, чтобы вот этим умным людям дать возможность работать на этих высочайших технологиях, а выше технологий, чем космос и атомная станция, трудно в мире найти. Все остальное мы умеем: с компьютерами возиться, программы составлять. Индусы к нам в Парк высоких технологий уже поехали, а это один из центров в этом направлении. Поэтому все это мы умеем. Есть у нас и космическая программа, мы ее развиваем для того, чтобы школы не потерять и потом выгодно продавать это на рынках. Поэтому атомную станцию мы строить будем, будем строить ее в Островце, это однозначно. Решение письменно будет принято в ближайшее время. Закон трактует так, что в подобных вопросах решение принимает Президент. Это отдано Президенту для принятия решения. Но мы сейчас проходим определенные процедуры. В МАГАТЭ работаем, работаем с соседними странами. Предложили им этот проект, чтобы они посмотрели, что это экологически безопасно. Вот эта вся суматоха идет, без нее нельзя. И то, что решение принято, это уже факт. Надо пройти только вот эти технические мероприятия. Ведь там уже определенная инфраструктура начала строиться: дороги, подходы, база промышленная должна быть создана, там должно быть огромное промышленное предприятие, которое будет строить эту станцию. Станция, это знаете, два блока, которые мы замыслили, - это полдела, а еще для обслуживания должно быть предприятие. Это хорошая перспектива для этого региона. Откровенно говоря, я настаивал на том, чтобы там у нас появилась эта перспектива у наших людей. Поэтому не волнуйтесь, я не меньше вашего беспокоюсь и волнуюсь за вашу безопасность, потому что ответственность, я знаю, кто будет нести за это. Упаси господь, что-то случится, не дай бог. Поэтому каждый шаг, прежде чем сделать, выверяется десятки раз. Мы побывали и в Японии, и во Франции, и в Америке, и в Германии, на всех в мире лучших атомных станциях Китая и России, мы посмотрели разные проекты для того, чтобы обезопасить наш народ и получить нормальный уникальный объект в центре Европы с хорошим дешевым продуктом в будущем. Станцию будем строить в Островце.

Елена Береснева, ”Грод зен ская пра ў да“: Уважаемый Александр Григорьевич, в сельской местности в социальной сфере, к сожалению, не хватает работников с высшим образованием. И мы полагаем, что ситуация не изменится до тех пор, пока не будет решена жилищная проблема. Можно ли законодательно решить жилищную проблему для молодых врачей, молодых учителей, работников культуры так, как это решено для выпускников аграрных вузов? Спасибо.

Александр Лукашенко: Слышу не в первый раз этот вопрос. Откровенно говоря, когда услышал первый раз – это меня удивило. Бывая в агрогородках, там, где мы решаем эту проблему для аграриев, мне везде показывали: вот свободный дом для врача, ищем только, дай Бог, этого врача, вот – для учителя. Я так и полагал, что строим жилье в огромных количествах, даже сегодня определенный процент незаселенных жилых домов на селе, за что я спрашиваю очень жестко. Я полагал, что там вообще проблем нет с учителями и врачами. А она, оказывается, есть. Поэтому это для меня сигнал. Так, как по качеству продукции: на экспорт – лучшее, а внутри – худшее. Вот это для меня вопрос. Я немедленно вмешаюсь в этот процесс. Губернаторы нас слушают внимательнейшим образом, я хотел бы, чтобы они немедленно занялись этой проблемой. Ну что такое агрогородок, где нет учителей и врачей? Они будут там, если есть где жить. И мы сегодня в состоянии построить для этих людей жилье. Я как-то, Петр Петрович, отошел от этого. Неужели у нас есть проблемы, если даже из Брестской области исходить? Неужели есть проблема обеспечения?

Петр Прокопович: Если проблема есть, то только на местном уровне. Они виноваты. Строим очень много и есть возможность.

Александр Лукашенко: Поэтому давайте, Петр Петрович, контролируйте строительство по моему поручению, как высшее должностное лицо, я попрошу, вмешайтесь в этот вопрос и посмотрите в Правительстве. Это вообще чудовищно, что мы не можем несколько квартир… Да надо просто дополнительно построить в каждом агрогородке 2 – 3 – 5 домов и отдать их учителям и врачам. Но, наверное, это Гродненский опыт, честное слово. Опять же, исхожу из того и несколько удручен, когда я приезжаю в эти агрогородки, вы же видели, что я бываю, наверное, уже в десятках из них за год, мне с такой гордостью демонстрируют и свободные дома для будущих врачей и учителей, и уже заселенные для врачей и учителей. То есть этот вопрос решается. Но почему вдруг в Гродненской области эта проблема? Я вам обещаю, что на это буду обращать самое серьезное внимание в предстоящем году. Но есть, меня информировали, в Могилевской области и в Минске очень хорошие образцы и примеры, когда и льготные кредиты выделяют в городах для учителей и врачей, и увеличивают ставку первого разряда тарифной сетки, и заработную плату, и пособие учителям и врачам. На Могилевщине принята соответствующая программа. Я думаю, просто мы как-то упустили этот вопрос, если он действительно так остро стоит. Мы займемся этим вопросом.

Татьяна Малмыга, ”Минская волна“: Уважаемый Александр Григорьевич, Вы поставили перед Правительством достаточно жесткие рамки по росту цен на услуги ЖКХ, и даже, в общем-то, во время кризисных явлений. Но, с другой стороны, процент покрытия расходов этого самого жилищно-коммунального комплекса за счет средств населения в последнее время снизился и составляет сейчас, насколько мне известно, примерно треть. Скажите, пожалуйста, Вы намерены и в дальнейшем так же жестко сдерживать цены в этой сфере или все же в 2010 году нас ждет постепенное их повышение?

Александр Лукашенко: Если уж откровенно говорить на эту тему, а это одна из больных тем для нашего населения, скажу абсолютно честно, из чего я исхожу как человек и как Президент.

Это плохо, что доля компенсации населением упала с 50% до 30%. Вы правильно сказали, сегодня население платит примерно 30% за услуги ЖКХ, раньше платили 52%. Это плохо, что есть такое падение. Каждый должен платить за услуги 100%. 100! Но у нас объявлено социальное государство. Мы защищаем социально своих людей. Встает вопрос: могут ли люди 100% заплатить? Не могут. В кризисной ситуации тем более не могут. Но мы не затронули этот год. Ведь мы заработную плату только удержали на уровне прошлого года.

Да, у нас был хороший уровень зарплаты в прошлом году, но в этом году - 100,1%. То есть только на 0,1% увеличили реальную заработную плату в нашей стране. Мы не смогли людям добавить заработную плату. Спрашивается: а смогут ли все оплатить эти 55%. Поэтому я Правительству прямо заявил, если в будущем году мы получим покрытие 35% – с 30% до 35%, то это будет нормально. Мы так и запланировали. Будет возможность человеку больше заплатить – заплатит больше, но пока я этого не просматриваю. Самое главное, когда я задал вопрос, было внесено предложение Премьером об увеличении платы где-то на 10 долларов, потом еще на 7 долларов в течение первого полугодия. 7 долларов. И сколько же мы получим? 50 или 80 миллиардов? Петр Петрович, вы называли цифру.

Петр Прокопович: 11 миллиардов за каждый доллар. 77 миллиардов.

Александр Лукашенко: 77. Если бы мы за первое полугодие увеличили ЖКХ на 7 долларов, как бы люди не переживали, это подъемные, но, с другой стороны, мы получаем всего лишь 77 миллиардов вот от этого повышения в 7 долларов. Скажите, бюджет у нас на будущий год сколько триллионов? У нас бюджет 52 триллиона рублей на будущий год, а мы получили 77 миллиардов. Ну стоит ли, простите за это грубое слово ”собачиться“ с народом за эти 77 миллиардов? Вот когда мы увидим тенденцию, что люди имеют возможность заплатить, у Лукашенко не заржавеет, я иждивенцев терпеть не могу. Народ в трудном положении, что мы его будем давить сейчас за эти 77 миллиардов. Найдем мы где-то в это полугодие. Пойдет динамика нормальная, как докризисная, найдем мы 7 долларов, которые сегодня Правительство или ЖКХ просят. И еще. Когда ко мне приходят и говорят: ”Покрытие 30% населением, а было 50%, этого не хватает“. Я говорю: ”Хорошо, а вы посчитали, что такое ЖКХ? Это начиная от мусора и заканчивая электричеством“. Так же? Все это платят. А вы посчитали, по каким тарифам мы предлагаем населению электричество, за какую цену мусор вывозим, капитальный ремонт делаем, сколько там разворовывается и так далее. 3 года в Правительстве считали, наконец пришли и говорят: ”На 30% сократили запросы ЖКХ“. А если еще поджать? Может, еще на 30 сократят? И тогда тарифы, по которым ведется подсчет, будут совсем другие. Поэтому я прямо говорю: ”Там, где надо заплатить за электричество, никуда не денешься, за газ и прочее, тут надо платить, все остальное“. Давайте пока людям не будем ремонтировать квартиры, как вы их ремонтируете. Там не столько этого ремонта, сколько несчастья.

А денег тратим уйму, забирая опять же у этих людей. Оставьте у людей эти деньги. Я рассуждаю как человек.

Поэтому здесь у Лукашенко взыграло чувство человека, а не государственного деятеля, не Президента. Потому что людям тяжело. Будет легче – вернемся к этому вопросу. Пока будет так.

Александр Торпачев, ”Могилевская правда“: Александр Григорьевич, какие уроки уходящего года, трудного, в общем-то, года, какие из этих уроков Вы считаете самыми ценными для нашей страны?

Александр Лукашенко: Ч естно скажу, что меня предупредил пресс-секретарь, что будет вопрос об уроках.

Я сегодня до 4 часов утра сидел, готовясь к пресс-конференции, просматривая материалы, и думал, что он мне сказал про эти уроки? Ну, думаю, может, не зададут. На тебе, задали.

Честно вам скажу: я никак не могу придумать, ну какие же у нас были уроки в этом году.

Я анализирую, исхожу из основных направлений. Ну, допустим, главный урок – во внешней политике. Я так пытался ночью рассуждать. Главный урок - во внешней политике. Может, мы в свое время, заявив о многовекторности нашей политики, уж слишком легли на восточное крыло? Мы забыли о том, что мы в центре Европы. И поэтому мы должны выстраивать нормальные отношения со всеми соседями и с главными монстрами - нашим братским государством, Российской Федерацией, и Европейским союзом.

И вот это урок этого года – поскольку очень много мы работали на западном направлении, чтобы сбалансироваться, чтобы уравновесить ситуацию. Наверное, это какой-то урок для нас, что надо быть более аккуратными в выстраивании тех или иных процессов.

Если взять внутреннюю жизнь, экономику нашей страны – какой главный экономический урок? Модернизироваться надо было быстрее. Легче было бы перенести этот кризис. Хотя и упрекнуть тех, кто за это отвечает, трудно, потому что немало сделано. Немало сделано, но недостаточно.

Если взять, допустим, социальную сферу – какой главный урок? Непопулярную вещь сейчас скажу: я уж слишком аккуратен был с нашими людьми, лелеял, оберегал - и коммунальные услуги, и то, и это. И на руках носил. И люди поняли, что мы в Беларуси должны жить, как жили в Советском Союзе – нам дадут, нам принесут, нам сделают, нам помогут, за нас будут образование получать, учиться и так далее. А надо было более решительно идти на то, чтобы люди рассчитывали, прежде всего, на себя. Таких у нас примеров немало в стране. Но это не подавляющее большинство. И вот я получил соответствующий урок, что надо было сконцентрировать основное внимание, создавая условия и понуждая, если уже на то пошло, людей к самостоятельности. А все, что государство там, Лукашенко, Президент или Правительство дадут, – ну и хорошо. Это сверх того, что человек сам заработает. А может, ему это и не понадобится.

То есть уроков очень много. Очень много уроков, если их можно так назвать, но ответ на этот вопрос потребует немало времени и немало размышлений. Я обещаю подумать над вашим вопросом об этих уроках. Потому что для любого политика ответ на этот вопрос надо знать, как Отче наш. Раз, два, три, четыре, пять, десять уроков... И не только мне, но и моим помощникам, которые должны были в конце каждого года формулировать эти уроки. Я вам честно сказал, что я рассуждал на эту тему и уверен, что, рассуждая аналогичным образом, можно выкристаллизовать десяток, наверное, таких уроков, которые мы должны извлечь из уходящего года, из его практики. Но самый главный урок, уважаемые друзья, – у нас страна одна, кусок земли один, где будем жить немало еще мы, все наши дети, наши внуки, и то, что мы не должны по пустякам хвататься за ворот или за галстук друг друга и начинать трясти друг друга, таких поводов должно быть меньше и мы это по пустякам делать не должны. Мы должны быть единой семьей. Это не пропаганда, это не призыв какой-то, это факт.

Надежда Левченко, ”Вечерний Могилев“: Уважаемый Александр Григорьевич, согласно последним опросам социологов, граждане Беларуси по-другому оценивают белорусский национальный характер. Молодое поколение среди основных национальных черт называет предприимчивость и образованность. А какие еще, на Ваш взгляд, национальные черты характерны для современного белоруса?

Александр Лукашенко: Мне казалось, что у нас есть все черты современного человека и в этом плане мы очень современны. Вы знаете, не буду перечислять, это будет, может, банально выглядеть. Я, в общем-то, люблю решительных людей. Видимо, вот этой решительности из-за нашей памяркоўнасці нам часто не хватает. Извините, что я так рассуждаю. Опять же не как Президент – как человек. И я приведу один пример. Встречаясь с российскими коллегами, Президентом, бывшим Президентом, ныне Премьер-министром, мы часто говорим: ”Вот, белорус и русский. Чем они отличаются друг от друга?“ Вот скажите, чем отличаются белорус от русского? Если серьезно, чем? Я шутку им приводил, такое высказывание советского периода: что белорус – это русский со знаком качества. Я им часто это говорил. Но если честно говорить, практически ничем. Вот русский человек: для него характерно - за дружбу, еще за что-то, он даже не выпил чарку, рванет рубашку и пошел, не думая, не глядя. Вот надо защитить – это русская душа. Белорус, он тоже рванет рубашку и пойдет, но, прежде чем пойдет, он сначала глянет искоса, куда идти. Хоть на мгновение, но посмотрит. Это все в истории. Знаете, нас бросали из одной империи в другую, давили, травили, и появилась в результате вот эта черта – осмотрительность, затем памяркоўнасць и так далее. Поэтому разницы никакой нет в душе русского и белоруса. Мы практически один народ. Я на этом настаиваю. Только мы со "знаком качества", мы более осмотрительны в силу нашей истории, но тоже рванем рубашку, и, как русский человек, и как украинец но пойдем сражаться за свою семью, за своих детей, за свою землю, друг за друга. Достоинство это наше или нет, не знаю. Наверное, достоинство. Как и у русского человека это не является недостатком - то, что я сказал. Это тоже его достоинство. Так сложилось. Ну, а трудолюбие, доброжелательность, гостеприимство - через край, особенно гостеприимство. Если белорусскому человеку сказать: ”Слушай, вот приехал гость из России или еще откуда-то, надо помочь“, он готов последнее отдать. В этом гостеприимство нашего народа. Все у нас есть. И образованный наш народ.

Надо быть более решительными порой. Меньше иногда надо стонать, ныть. Все равно же придется самим делать, что плакаться. Вперед, только вперед, именем революции... Вот это нашим белорусам надо.

Вячеслав Ходосовский, ”Белорусы и рынок“: Александр Григорьевич, хочу вопрос задать, вокруг которого много дискуссий продолжается сегодня. Вот критики современной экономической белорусской модели одним из недостатков ее, таким базовым недостатком называют фрагментарность реформ и их малую скорость. Глобальный кризис как бы показал, что наступает время более решительных реформ, и многие экономисты и руководители государств как раз заявляют о том, что реформы нужно ускорить. Скажите, пожалуйста, нет ли в планах белорусского руководства все-таки сделать реформы более последовательными и решительными, может быть, и шоковыми. Вот как раз пользуясь тем, что кризис преподнес какие-то уроки. В частности, может быть, речь идет о переводе на инновационные технологии инвестиционные организации. А пока кажется, что мы все-таки больше говорим о валовых показателях, чем о качественных преобразованиях.

Александр Лукашенко: Вы знаете, дело же не во мне. Да, я человек, облеченный большой властью по Конституции нашей страны, но ведь дело не во мне, дело в вас. Вот Вы как рыночник – иногда просматриваю Вашу газету, анализ каждый день мне дают – Вы, может быть, к этому и готовы. Вы задали вопрос, он кажется такой мягкий, но радикальный. Почти в каждой газете Вы меня критикуете, что реформ никаких нет, что темпы реформ низкие. Тут Вы так еще ласково задали вопрос, спасибо вам за это. А Вы слышали, какие вопросы здесь звучали? Больше всего на тему социальной защищенности, коммунальных платежей и прочее. Почему же все вы, вот я зашел в зал, а вы бы в знак протеста даже не сели на свои места и сказали: давай реформы, хватит фрагментарности, давай темпы. Вы же даже так не думаете. Так вы хотите, чтобы я сделал так, как вы не хотите. Я могу вам предложить любой вариант реформ. Хотите ”шоковую терапию“ – пожалуйста. Могу с 1 января вам предложить ”шоковую терапию“. Вариант готов, мы будем проводить ее. В течение полугода, например, все решения по шоковой терапии. Так даже вы, ”Белорусы и рынок“, завоете. Я к чему это говорю? А к тому, что вынужден проводить политику ту, которую хотите вы, и в этом мое величайшее, простите за нескромность, достоинство. Я делаю то, что вам обещаю. А я обещаю то, зная ваше настроение, чего вы хотите. Ну, чуть-чуть напрягая вас, но не перегибая палку. Не я это придумал. Поэтому, если у нас темпы реформ, как Вы говорите, не те, это не от меня зависит. Это зависит от вас. Не Вас лично, Вы, может, и готовы. Я имею в виду наш народ, наше население, оно не приемлет шоковой терапии, оно не приемлет бешенства в этих темпах реформ. И вообще, как только Вы начали говорить о реформах, у меня было желание Вас перебить и спросить, а что Вы имеете в виду под словом ”реформа“. Вы имеете в виду обвальную приватизацию, это прежде всего, и Ваши средства массовой информации об этом пишут, и те, кто у Вас печатается и высказываются, они прежде всего об этом пишут. Мы определились по приватизации и я пережил с этой концепцией приватизации две президентские кампании, где меня избрали с немалым процентом голосов. Это был один из основных вопросов. Я тогда сказал: Да, приватизация, мы не против. Мы будем продавать только те объекты собственности предприятий, на которых не справляемся и где у нас нет средств для инвестирования, и если мы будем уверены, что без государства будет лучше, когда придет частник. Но главное - мы будем обсуждать сидя за столом тот или иной момент приватизации.

Вот Петр Марцев сказал, ему нравится нефтепереработка. Хорошо. Приходите, садимся за стол, обсуждаем. Но чохом огульной приватизации не будет. В этом была суть моей концепции приватизации. Вы ее приняли. Подавляющее большинство народа (под 90 процентов) со мной соглашались. Может сейчас меньше, но всё равно подавляющее большинство.

Вот вам один из примеров таких темпов и фрагментарности. Если вы готовы к повальной приватизации – Господь с вами. За 6 месяцев 2010 года мы продадим всю государственную собственность. Но сегодня народ это одобрит хотя бы в подавляющем большинстве? Нет. Если народу рассказать, что такое приватизация, какие могут быть последствия - и хорошие, и плохие - я уверен, только порядка десяти процентов скажут, что на это надо идти. Мы не наберем даже половину бизнесменов, которые бы сказали, что надо идти на всеобщую, как я говорил, обвальную приватизацию.

Вы о реформах, я опять же по вашему изданию ориентируюсь, очень правильно говорите, я только что об этом сказал. Если брать социальную сферу – за всё надо платить. Пенсию человек должен сам накапливать сейчас на свою будущую жизнь после пенсионного возраста. Так? Разные формы могут быть. За медицинские услуги надо платить, за образование надо платить сполна, и в детском садике, и в школе. Давайте не будем говорить о том, согласятся с этим люди или нет. Конечно же не согласятся, когда надо из кармана платить. Давайте поставим вопрос по-другому. В состоянии ли наши люди, в подавляющем большинстве или даже хотя бы половина, оплатить детский садик, образование детей в школе, пойти в больницу получить услуги, а не дай Бог, по-серьезнее что случится. В состоянии или нет? Нет. Мы это видим по соседним государствам. И слава Богу, что мы не пошли их путем. Мы бы имели то, что имеют сегодня балтийские государства. И не только Прибалтика. А возьмите Болгарию, да и Польшу ту же. Так нам никто 150 миллиардов денег, если не больше, не вкинул в страну, как в Польшу.

Поэтому, родные мои, хотите вы радикальных реформ – скажите. Как только критическая масса перерастет за половину, в 65 – 70 процентов, мы начнем эти радикальные реформы, даже вопреки моей воле. Я не сторонник этого. Мы должны быть хозяевами на своей земле. Мы не должны быть временщиками. Вот продал, там немножко тебе отстегнули, другому перепало, - образовался олигархический класс, как в соседней стране, и дела нет до этого народа. Будут гореть, травиться, давиться, разбиваться – ну и что, у нас своя жизнь. Внутри кольцевой дороги и за ее пределами рядышком будем жить и нам будет хорошо. Вы этого хотите? Я – нет. Поэтому, я хочу проводить ту политику, которая сегодня не просто нравится - нет, не в этом дело - но которая сегодня приемлема для нашего человека. Белорусы не заслужили такой ломки. Да и что было приватизировать? Кому наши МАЗы, БелАЗы и трактора нужны? Только одной стране. И что, мы одной этой стране всё в одну корзину свалим? Что, на Западе это надо? У них своего добра хватает. Поэтому у нас выхода не было. Чтобы выжить, поставить их на ноги, нам нужно было эти гиганты поднять, в том числе зажав пояса и за счет денег от лекарств. И этим самым мы спасли страну. Пожалуйста, давайте сегодня будем приватизировать. Еще раз говорю, я не против, но надо хорошую сумму за это выложить, чтобы народ потом не сказал: ”За копейки продал, наверное, заплатили“. Это страшное дело – продавать чужое. Это же не мое, это – народное. И все это так непросто.

Поэтому надо, чтобы платили хорошо. Почему я пошел на продажу Белпромстройбанка? Никто, только идиот может упрекнуть. Потому что в кризисное время назовите хоть один банк, который вот так пришли и купили с перспективой на будущее. Нигде в мире этого нет. А мы продали. Вы меня критиковали за то, что я продал часть акций "Велкома" и БеСТа. Около миллиарда получили за все. А если бы я не продал, сколько бы они стоили сейчас? А они живут, работают. Смотрите, каналы сегодня живут за счет их рекламы. И хорошие налоги платят. И тогда до кризиса мы получили хорошие деньги, а сейчас бы копейки. А они, может, и не выдержали бы, нам бы еще из бюджета пришлось их поддерживать. Значит, удачно сделали это.

Вот так каждый объект я готов рассматривать. Я ведь последним подпись ставлю. Про всех забудут, кто готовил документы и кто считал цену этого объекта, – я буду за это отвечать. И я об этом публично сказал – и по приватизации, и по другим реформам, и так далее. Но если реформу понимать не как матерное слово, его, конечно, уже заездили, это хорошее слово – реформа, я буду с вами спорить, притом аргументировано, и докажу, что во всех сферах мы реформируемся. Что, в сельском хозяйстве мы мало сделали? Мы в этом году больше, наверное, чем на два миллиарда долларов обеспечим экспорт продукции сельского хозяйства, реальные деньги получим от продажи. Когда такое было?

Начиная с советских времен мы за бесценок вывозили эту продукцию. Сами голодали, а вывозили. Мне мать рассказывает, как это было тогда. Мы сегодня продали на 2 миллиарда и готовы больше. По-моему, примерно так будет. Так это за счет чего? За счет того, что реформировались. Когда-то, некоторые из вас больше меня помните, в ЦК компартии (на съезде!) обсуждалась проблема, как 4 тысячи молока надоить от коровы. Да мы уже и забыли об этом удое. Спокойно, без гвалта мы это имеем. Но главное, что у нас молока порой некуда девать. Когда такое было? То же самое по мясным продуктам. За счет чего? За счет модернизации сельского хозяйства, за счет того, что приняли программу модернизации села, поселили в нормальные дома людей – механизатора и доярку. Там, где это сделали, дали нормальную зарплату – и пьянок нет, и люди там светлые и нормальные, и не хуже, чем в городе.

Я вам про здравоохранение говорил. То же самое по образованию. Правда, пришлось возвращаться по некоторым вопросам, нагородили там черт знает что. Нет той сферы, где бы чего-то не делали. То же самое в промышленности. Я могу назвать сотни предприятий, которые модернизируются. Вот к концу этой пятилетки называет цифры Правительство: 500 предприятий модернизируем или создадим. Так?

Андрей Кобяков: Это более 100 новых предприятий, остальные – либо цеха предприятий модернизируются, либо современное оборудование инновационное.

Александр Лукашенко: 500 объектов! И это же реально сделано, начиная с ”Гомельстекла“ (сейчас спрос бешеный на все это - от стекла на мониторах вот этих телевизоров до витрин, окон, которыми облицована Национальная библиотека) и заканчивая нефтеперерабатывающими заводами. Я вам назвал цифру: только в ”Нафтан“ мы вложили больше чем полмиллиарда. Я не говорю о Мозыре… Посмотрите Минск как образец, другие города, деревни. Их же не узнаешь. Поездите, посмотрите. Да, у нас еще проблем много. Вон сто дорог, вы пишете, за последнее время из-за непогоды разрушены, их надо восстанавливать, куда денешься. Но мы можем даже в кризис это сделать. И этой вот ”жемчужины“ не было бы (Национальная библиотека Беларуси). Все боялись, ни один руководитель не принимал решение о строительстве библиотеки. Говорили, давно это замыслили сделать, но никто этого не делал. Надо было взять ответственность, потому что такую стройку никто никогда в мире не вел: на маленькой ножке рюмку эту сделать - 150 тысяч тонн железобетона. И такую же закопать в 100 тысяч тонн внизу платформы, на которой это все выстроить. Все это стоило немало нервов, труда, да и денег.

Поэтому нельзя сказать, что мы не делали, не модернизировали. Может быть где-то недостаточно, но об этом еще рано говорить. И не в кризисное время об этом говорить. Но еще хочу вернуться к тому, с чего я начал.

Вопрос не во мне: у меня достаточно либерализма, рыночных подходов. Вопрос в вас. Насколько вы способны выдержать эти темпы, о которых вы сказали, чтобы избежать фрагментарности.

Может я в чем-то не прав. Я высказываю свою точку зрения. Меня можно за это критиковать, не соглашаться, но надо видеть прежде всего людей.

У некоторых рыночников моего калибра были такие высказывания: ”Вы знаете, давайте мы напряг такой создадим, мы потерпим, помучаемся, поумираем, еще одно поколение, но третье поколение – внуки, будут жить нормально“. Да Господь с вами. А мы, а наши дети, они что, должны умереть ради этих реформ, для того, чтобы внуки хорошо жили? Еще не известно, будут ли хорошо жить внуки, а мы поумираем. Идиотизм какой-то, до чего только можно договориться. Мы должны жить нормально, идти спокойно, постепенно, ”памяркоўна“.

Виктор Евтухов, ЗАО ”Второй национальный телеканал“: Александр Григорьевич, у меня вопрос по таможенной пошлине на ввоз автомобилей для физлиц, то есть растаможка, о которой много говорят. Будет ли она повышена с июля для физических лиц и какова будет цена. Люди часто обсуждают, я думаю, все согласятся, и говорят, что это какое-то требование России, какое-то условие. Россия нам как бы уступила позицию, звучит внушительно, ну и цена автомобиля для Беларуси тоже будет внушительной. То есть какова цена?

Александр Лукашенко: Цена автомобиля заключается в создании своего производства, поскольку будут огромные таможенные территории, Единое экономическое пространство, своего производства в Беларуси. Вот что главное. Да, вы правы. Если только исходить с позиции сегодняшнего дня и с позиции, как вы говорите, физического лица. Ну, примерно, половины, даже я допускаю, интерес половины населения в этом, может быть.

Но давайте посмотрим с другой стороны. Я буду говорить непопулярные вещи, мы же собрались для этого. Что мы в основном покупаем на западе? У вас есть свой автомобиль? Нет. Вы новый купите автомобиль? Даже если и без пошлины? Нет. Вы купите подержанный автомобиль, и будете искать 5 – 7-летний, потому что он дешевле, но чтобы нормальный был. Какой же он нормальный, 5-7 лет? Простите меня, я не езжу на старых автомобилях. Я лично сам за рулем езжу больше, чем меня возят. Да ”дерьмо“ стали производить, ”дерьмовые“ автомобили, даже в Германии, они не выдерживают никакой критики по сравнению с теми, которые были автомобили раньше. Что говорить про старые автомобили... Это же обман людей. Да, я понимаю, что он не может купить новый, а ему надо, ему хочется, потому что он такой "больной", как я, по отношению к автомобилям. Я страшно люблю автомобили, это моя стихия. Я понимаю. Но с другой стороны, сядьте и подумайте, стоит ли платить за эту подержанную машину, которую вы ввезете, 3 месяца до зимы поездите, и потом будете сидеть на станциях техобслуживания, и уже за запчасти будете платить втридорога: и за новые и за старые?! Вот их политика.

Мы же превратились сегодня в отхожее место для автопрома Запада, Америки, Японии. Мы покупаем эти подержанные автомобили, которые ничего не стоят. Я говорю новые уже хуже стали. И мы ввозим этот хлам, ввозим вместо того, чтобы поставить жестокие барьеры, о которых вы только что сказали.

Я говорю Правительству: ”Упустили, к сожалению, это время, но если мы производим БелАЗы, гигантские автомобили, МАЗы, тракторы, машиностроение развито, неужели мы не могли создать здесь производство, для того чтобы удовлетворить хотя бы спрос белорусов. Тогда проще. Да, таможенная пошлина, как вы сказали, Россия требует, но взамен я вам даю автомобиль. Мы попробовали с ”Фордом“, пробовали с Ираном создать ”Саманд“. Тот, кто пришел к нам. Маленький рынок, не хотят. Я понимаю, самим трудно. Попробуй догони сегодня ушедшие вперед школы в Германии, в Америке и так далее, но, может быть, этим надо было заняться. И хотя бы предложить на внутренний рынок что-то качественное, надежное. Пусть не супер, пусть не ”Мерседес“, ”Ауди“, или ”Фольксваген“, а надежное, крепкое, чтобы белорус мог перемещаться. Но не сделали это. Может быть, времени, ума не хватило, денег, все здесь в комплексе. Наверное, хватит ввозить как на свалку в Беларусь эти автомобили. Это одна сторона медали. С другой стороны – Российская Федерация и для нее ввоз автомобилей чувствительная позиция. Если мы не согласимся, то через Беларусь пойдет поток этих автомобилей на все таможенное пространство. Поэтому надо было находить компромисс. Они не уступили нам ни по одной позиции, мы пошли на таможенную пошлину для юридических лиц. По физическим, зная ваше настроение, мы сказали: ”Нет, подождите. Мы резервируем эту позицию и будем садиться за стол переговоров“. Так?

Андрей Кобяков: Да. Мы договорились в течение первого полугодия взамен Указа № 503 сделать совместное решение, Соглашение на три стороны по поводу ввоза физическими лицами товаров через границу Таможенного союза. Это касается не только автомобилей, но и других товарных групп.

Александр Лукашенко: Это не только автомобили. Это и другие товарные группы, где мы должны договариваться, потому что это чувствительная вещь. И потом, в России же производят и собирают, по-моему, не только АвтоВАЗ, Жигули …

Андрей Кобяков: Промсборка. Они собирают и ”Фольксвагены“. Совсем недавно Премьер-министр Российской Федерации был на открывающемся сборочном производстве. 300 тысяч в год и они готовы поставить еще рядом такое же производство, под Санкт-Петербургом. Фактически второй Детройт. Там целый ряд сборочных производств.

Александр Лукашенко: Эти автомобили никуда не денутся с таможенного пространства. Я не снимаю со счетов эту проблему, что нужно найти какой-то заводик, поставить и клепать эти автомобили. Надежные, крепкие, качественные, под белоруса. Я не исключаю и думаю, что купят это и в России, но мы этим самым будем защищать своих товаропроизводителей, потому что и российские, и ”Форды“, и ”Фольксвагены“ тоже станут нашими производителями, как АвтоВАЗ, ИЖ и еще некоторые другие. Поэтому – компромисс. Нельзя же … и то, и другое. Но я говорю, тем не менее, они с нами согласились, что мы должны сесть и поговорить. Решение не принято. Какое будет решение, мы Вам сообщим.

Сергей Протас ”Звязда“: Аляксандр Рыгоравіч, у мяне пытанне, якое сeння хвалюе сапраўды многіх, а менавіта – ці захаваецца ў наступным годзе дзяржаўная палітыка ў сферы ільготных крэдытаў. Мы маем на ўвазе як будаўніцтва жылля, так і спажывецкія патрэбы, паслугі. Увогуле, ці апраўдваецца такая палітыка ў перыяд эканамічнага крызісу, ці, магчыма, варта ад яе адмовіцца. Дзякуй.

Александр Лукашенко: Я сразу ищу справку по льготным кредитам, поскольку мы уже приняли ряд решений в этом году, и в следующем году также будет решение. Указ готовится. Петр Петрович, который по поручению Президента контролирует ситуацию по строительству жилья, политика предоставления льготных кредитов нашим гражданам в будущем году не только будет сохранена, но и существенно расширена. В июне 2009 г. Указом № 301 мы понизили процентную ставку, по-моему, с трех до одного процента. Так, Петр Петрович? Да, для многодетных семей. Потом, в июле, в Указе № 371 определено, что на приобретение товаров отечественного производства (Правительство утверждает этот перечень) малообеспеченным гражданам предоставляются льготные кредиты в белорусских рублях до трех лет с уплатой 10 процентов годовых. То есть квартира есть, но сейчас мебель же не просто купить. Поэтому под 10 процентов – это ниже ставки рефинансирования, мы льготные кредиты выдаем аж на три года. Принято такое решение, чтобы поддержать людей.

В настоящее время готовится проект Указа, я забегаю вперед, говорю о том, что будет снижение процентных ставок по льготным кредитам, предоставляемых гражданам, проживающим в населенных пунктах с численностью населения до 20 тысяч человек, практически всем, с трех до одного процента. Куда дальше? Стопроцентное кредитование стоимости жилого помещения типовых потребительских качеств с учетом норматива площади жилья на каждого члена семьи для имеющих право на получение льготного кредита при строительстве или реконструкции жилья. Увеличение объемов выдачи льготных кредитов при приобретении жилья с 70 до 90 процентов для всех категорий граждан и с 90 до 100 процентов – для многодетных семей. Это проект Указа, который сегодня готовится. Я правильно, Петр Петрович, прочитал?

Много можно на эту тему говорить. Но я называю дополнительные меры, которые будут приняты. Не то, что мы будем сворачивать, а принимать дополнительные меры. Это не потому, что мы такие добрые. А потому, во-первых, что строительство – это локомотив, особенно жилья. А во-вторых, что ценнее для человека? Да дело даже не в ценах и в чем-то. Вот если человек без квартиры, он скажет: ”Мне нужна крыша над головой“. Поэтому это важнейшее решение для человека в жизни – получение, приобретение квартиры. Без квартиры нет детей. Нет детей – нет государства.

Поэтому в этом плане мы ни в коем случае ничего сворачивать не будем, даже в самые тяжелые времена нашей истории.

Евгений Кононович, ”Народная газета“: А лександр Григорьевич, если позволите, хочу продолжить тему социальной политики, социальной защищенности. Несмотря на то, что на мировых рынках наметилось некоторое оживление, говорить о том, что финансово-экономический кризис уступил свои позиции, пока преждевременно. И в этих непростых условиях Правительство обещает, довольно смело обещает нам неуклонный рост зарплат, пенсий, пособий, причем немаленький рост. Средние зарплаты должны вырасти к концу года до полутора миллионов рублей. Это примерно в полтора раза больше, чем на сегодняшний день. Вот в этой связи хотелось бы все-таки узнать, на чем зиждется такой оптимизм? Насколько обоснованы вот эти амбициозные планы? И не съест ли эту добавку инфляция? Спасибо.

Александр Лукашенко: Хотелось бы, чтобы не съела. Мы рассчитываем, что не съедим, потому что мы же заработную плату планируем не просто: вот сказали, как в предвыборную кампанию, 500 долларов и точка. Мы же под это определили параметры нашего прогноза. Это во-первых, я не буду вдаваться в детали.

Во-вторых, а деваться некуда. Мы пообещали 5 лет назад, что заработную плату будем иметь на этом уровне. Поэтому в основе всех расчетов был человек. А человек – это прежде всего заработная плата. Поэтому нам отступать некуда. И динамика – это уже практика. Это не только план. Динамика свидетельствует о том, что мы начинаем чуть-чуть прибавлять. Поэтому была поставлена Правительству задача – любыми судьбами, где угодно, как угодно, но мы заработную плату людям должны системно повышать.

И потом, ведь спрос увеличится, усилится, а у нас товары некуда девать. В связи с этим вряд ли у нас уж так все инфляция съест. Мы вообще планируем инфляцию в будущем году на уровне, наверно, до 8–10 процентов. Это все просчитано.

Андрей Кобяков: Рост реальной заработной платы – 113–114 процентов, то есть в любом случае реальная зарплата защищается от инфляции.

Александр Лукашенко: Совершенно верно. Поэтому все это мы попытались сбалансировать. И притом не так, как многие нас критикуют, в том числе ”Белорусы и рынок“. Мы эти расчеты делаем на уровне европейских и мировых технологий. Но вы должны мне сейчас поверить, поскольку все наши расчеты проверяют. И не в России, и не в Китае дружественном, а МВФ. Там просто так кредит вам не выделят, если ты где-то что-то не так посчитал. Бедный Прокопович, он и так худенький у нас, но за этот год, наверное, половину своего веса сбросил. Потому что ему в основном приходится вести переговоры с МВФ. И о том, какие они переговорщики, знает лучше всех. Поэтому мы все это сбалансировали. Главное работать и не смотреть на то, как оживляются рынки, потому что спрос на нашу продукцию есть. Из Венесуэлы только что вернулась делегация. Там начинают проектировать, строить завод по производству наших МАЗов, наш завод. Это сколько тысяч автомобилей мы будем производить и продавать не только в Венесуэле. А Венесуэла – это богатейшая страна, которая готова поглотить сегодня любой товар, там ничего своего нет. Под пятой у американцев они только качали нефть. И все. И больше ничего не делали. Они готовы. И таких много мест, особенно в Африке. Китай просто экспансию осуществляет на Африканский континент. Он предлагает людям там все. По своему опыту они развивают просто эту Африку. А почему мы туда не идем? Мы пошли туда, и в Южную Африку - более развитую, и в Судане, и в других странах мы сегодня работаем. Другого пути нет. Надо пробиваться. Легче уже не будет после этого кризиса. Только нормальная продукция, конкурентоспособная продукция останется на рынке. Все остальное будет выметено.

Людмила Сидорович, Телерадиокомпания ”Мир“: У нас действительно в Беларуси самый низкий уровень безработицы в отличие от наших соседей в СНГ, и вы сказали о том, что мы не будем сокращать рабочие места, безработицы нашим людям бояться нечего. Вот как раз отсутствие этой проблемы и наши толерантность, памяркоўнасць, стабильность и отношение к другим нациям, народностям делает нашу республику очень привлекательной. Народ стремится сюда. И что мы сегодня можем ответить, что можем предложить тем, кто хочет сделать Беларусь местом проживания и приложением своих сил и способностей.

Александр Лукашенко: Вы знаете, прежде всего я бы предложил им приехать сюда, взять кусок земли и начать работать. Специалистам, которые могут сюда приехать с определенной программой и начать свое дело. Вы знаете, кто поедет в Беларусь? Да, обычные пенсионеры не приедут, знаете, они уже осели где-то, их трудно дернуть, единицы приедут. Мы ни для кого не закрываем дверь. Ни для наших белорусов, ни для россиян, украинцев, казахов, таджиков – ни для кого, вы это видите. Специалисты классные могут приехать, и, слава богу, классные специалисты нам нужны, как в любом другом государстве. Но желательно, чтобы он открыл свое дело. Приедут люди на село жить. Таких много, я с ними встречался. Вы знаете, насколько исстрадавшиеся люди с семьями, детьми уже сорвались с места, это же нормальные люди. Дай захудалый домик и кусок земли, они больше ничего не просят. У нас что этого добра мало? Но более того, мы им не только захудалый дом даем и кусок земли, мы им помогаем отремонтировать этот дом. Живите, ради бога, у нас, растите детей. Нам надо 30 миллионов, а не 10 миллионов на этой земле, для того чтобы обеспечить безопасность. Безопасность – это прежде всего люди. У нас их очень мало. И в этом направлении мы должны развиваться, не то, что мы будем сидеть и ждать. Приехали люди – иди на МТЗ, но если есть вакансии. Пойдешь – поконкурируй, возьмут или не возьмут, особенно в кризисной ситуации. Хотелось, чтобы люди приехали и были готовы сами работать на себя и зарабатывать. Еще раз подчеркиваю: это весьма прагматично с моей стороны, потому что оттуда люди едут, которым надо семью кормить, а кормить невозможно. И они пробираются партизанскими тропами через огромную, необъятную Россию на этот клочок земли. И они готовы здесь в стабильных, нормальных условиях, при нашем внимании и поддержке начинать свое дело: начиная от сельского хозяйства, клочка земли и заканчивая каким-то своим бизнесом. Поэтому я особо не напрягаюсь по данному вопросу. Это во-первых.

Во-вторых, как факт, вы знаете: к нам вернулось очень много тех специалистов, которые побежали за длинным рублем в Россию. Почти 100 процентов вернулись сюда. Есть в обществе такое мнение, что мы их не приняли, бросили, они безработные. Мы всех трудоустроили. В основном это строители, технари, автоперевозчики. Мы им всем дали работу. Это хорошие специалисты. Мы не стали их упрекать, что они когда-то уехали. Уехали и уехали, так судьба у них сложилась. Мы будем их приглашать. Если умный человек, то он сам обучится другой специальности и будет работать. У нас нет этой проблемы: вот приехали, и их некуда девать.

В России, вы видите, до высшего уровня дошло, что они начали ограничивать приток рабочей силы со стороны других государств. Я думаю: господи, какую глупость делают россияне. Огромная Россия, пустая, с точки зрения населения, не принимает людей на работу. Надо создавать условия, объявить, что вот там и там будем строить жилье. Они же готовы и на Север поехать. И за небольшие деньги работать. Но надо им помочь. Зачем же сегодня ограничивать приток рабочей силы? Ну да, перебор в Москве. Так создайте им условия, и они поедут в Брянскую, Смоленскую, Псковскую области, где мало населения. Они на селе будут работать. Но им надо помочь: построить жилье, дать трактор и на обзаведение какой-то рубль. Что, Россия это не может сделать? Может.

Точно так и мы будем поступать. У нас есть возможности для этого. И эти люди хорошо работают. Они не создают огромного напряжения в плане правоохранения, безопасности. Если мы будем хорошими, то к нам приедут и будут такими же. Но если у нас будет бардак в стране, если на улицу (слава Богу, что у нас этого нет) вы с ребенком будете бояться выйти, потому что или внука украдут, или бабушке голову открутят, тогда к нам такие и будут приезжать. А так они приезжают и видят, что Беларусь - это же Европа! Как мне Дмитрий Анатольевич Медведев недавно говорил: ”Я приехал, вечером Минска не видел. Но специально посмотрел. Вы так далеко ушли!“ Я говорю: ”Мы стараемся.“ Так и другие приезжают: да, порядок, окурок нельзя бросить, он ищет, где мусорница, потому что чистота. И он привыкает к этому образу жизни. То есть все зависит от нас.

Игорь Позняк, ЗАО ” Столичное телевидение “: Собственно я хотел задать вопрос серьезный и важный по кредитам, но, к сожалению, коллега опередил. Поэтому задам не столь серьезный, но совершенно искренний вопрос. Итоги 2009 года можно трактовать по-разному, но однозначно этот год не был рядовым или заурядным. А вот в уходящем году что Вас удивило как Президента и просто по-человечески?

Александр Лукашенко: Я уже так долго засиделся в этой должности, что меня трудно чем-то удивить. Такой вопрос задали, как по этим урокам. Знаете, не могу вот так выделить событие и перебираю в памяти, как в компьютере, все, что пришлось пережить за этот год, но не могу вычленить ни одного такого события, которое бы меня удивило или поразило. Конечно, я очень переживаю и переживал по поводу экономической ситуации. Понимаете, просто больно. Я как человек, как Президент думал: нам надо 3-5 лет, и я уж вам, белорусам, потом покажу, что такое европейская цивилизованная страна. Видел, как на ладони, закрою глаза: и эти агрогородки, средние и малые города. Вы же помните, какие решения принимались. Знаю все эти стройки... Ведь это остается. Вот эта жемчужина (библиотека), зрелищно-культурный комплекс, велодром, конькобежный стадион... Думаю: ну я вам покажу... И тут на тебе - грохнул этот кризис. Это меня жутко расстроило. Я даже не верил в этот кризис, откровенно говоря. Думаю, мы выдержим, мы как-то вывернемся, не так, как это произошло. Не хотелось просто верить. Не то, что не верил, - не хотелось воспринимать, принимать...

Вот это меня больше всего удручает, если хотите. Но чтобы вот так удивило, это меня не удивило. Нет, по-моему, удивительного такого ничего не произошло в моей жизни в истекшем году. А Вас? Скажите, что бы Вы поставили на первое место в своем ответе? Может, я и соглашусь с Вами.

Игорь Позняк: Как журналиста, наверное, удивила вся эта истерия, по большому счету, в значительной степени искусственно созданная, вокруг мирового кризиса, истерия вокруг "свиного" гриппа. Вот это, наверное...

Александр Лукашенко: Я с Вами согласен. Но это меня не удивило, потому что я, наверное, немножко был более подготовлен и осведомлен. Я вам скажу откровенно, в Украине состоялся очень интересный разговор с одним человеком после того, как он услышал мое заявление в украинских СМИ. И вы знаете, многие люди подходили ко мне, особенно в университете, когда я выступал, там же профессура сидит, притом разная, там оппозиция такая националистическая, что дальше некуда, с ними разговаривать нельзя. Они овациями меня проводили. И потом ко мне подходили и много рассказывали и про этот кризис, с этими лекарствами и этими жуликами. И привели в пример одного европейского чиновника, я его не буду называть, не маленького, из Еврокомиссии, где он, общаясь с журналистами, сказал: ”Да я ведь знаю, что творится, но я не могу сказать, они меня застрелят“. Благодарили, на следующий день, после того как я в аэропорту пошутил, они всё это показали - очередей в аптеках не стало. И в шутку: надо было Лукашенко раньше позвать и успокоить людей. Самолет садится, они все в масках. Помните, я пошутил: "А вы чего в масках? У вас демократия полная“. Но они - про ”свиной“ грипп. И я говорю: вчера был ”птичий“, там ”овечий“, а сейчас уже с Голландии идет ”козий“ грипп. Я же вам говорил, что придумают сейчас быстро еще какой-то грипп. Но я боялся на эту тему рассуждать, чтобы мы же создали сами ажиотаж.

Я получал каждые сутки в режиме реального времени информацию по каждой больнице и сравнивал с предыдущими годами. У нас значительно меньше было госпитализировано с ОРВИ. Да, всплеск заболеваний был больше, а смертей меньше. Честно говоря, я для белорусов говорил в Украине. Слава богу, что вы поняли и услышали меня оттуда. Заболели – лечитесь. Не надо прополисом или малиновым вареньем лечиться, когда у тебя пневмония. Надо в больницу бежать, а не дома лечиться. И долечится до того, что уже пролежни на боках с одной и с другой стороны, потом его привозят в больницу уже ни живым ни мертвым. И его держишь на этом искусственном вентилировании легких... Просто вовремя надо обращаться, особенно, когда этот пик. Поэтому да, это было, но меня это не удивило, хотя шумиха и истерия были подняты, если можно так сказать, на удивление масштабно. И по кризису. Я вам тоже говорил по поводу кризиса. Если бы средства массовой информации не подняли эту истерию, он бы был значительно ниже. Я же в первые дни это сказал. Говорю, как будто кому-то надо, коррумпированным этим жуликам, которые проворовались в банках, в других сферах, развалили экономику, а потом подняли эту всю шумиху, заплатив средствам массовой информации, создав недоверие у граждан и огромнейшую настороженность у населения. Ведь с кризисом давно можно было бы покончить, если бы не было такого недоверия населения и к продуктам питания, и к промышленным товарам, и друг к другу, и к банкирам, и к банкам. Люди зажались, вот в чем опасность.
Сейчас начинают понемножку оживать, раскрепощаться. Что ж, жизнь идет,
куда денешься. Поэтому в этом вы правы. Меня это не так уразіла, як вас.

Леонид Фридкин, ”Экономическая газета“: Александр Григорьевич, каждый год в конце декабря принимается большой пакет нормативных актов, связанных с правилами хозяйственной деятельности. Этот год тоже не будет исключением. Но у нас есть давняя и не очень хорошая традиция – большая часть этих документов подписывается 30–31 декабря, а вступает в силу с 1 января.

Александр Лукашенко: И вы не готовы к этому?

Леонид Фридкин: Огромная армия бухгалтеров и предпринимателей к этому не готовы. Они – профессионалы, они по проектам и заявлениям принимать
решения не могут. Отсюда просчеты, ошибки и чуть ли не всю зиму идет адаптация к этим новым условиям.

Александр Лукашенко: А в перестраховке цены повышают, правильно?

Леонид Фридкин: Совершенно верно. Может, мы заведем другую традицию (не могу удержаться от попытки пролоббировать интересы своих читателей): будем эти документы принимать за месяц, а лучше за три до начала года. И та осмотрительность, о которой Вы так хорошо сказали, станет не только национальной чертой характера, но и характерной особенностью нашего законодательства, и мы будем гордиться его стабильностью в интересах развития нашей экономики.

Александр Лукашенко: Обещаю. Очень правильно сказали. После октября будущего года в этой связи не будет принято ни одного нормативного акта. Обещаю. С этим вопросом надо разобраться. Я попрошу в Администрации проанализировать и доложить мне, почему в последние дни приняты решения, которые существенно повлияют на экономическую жизнь и к которым не будут готовы субъекты хозяйствования, бизнесмены. Обязательно мне доложите по этому вопросу. Очень правильный вопрос. И мы это можем сделать. Если не успели, ну и ладно, не надо. Тогда дайте лаг временной побольше: три месяца на адаптацию, чтобы эти документы были введены, допустим, с апреля. Мы вернемся к этому вопросу и посмотрим.

Ольга Киселева, ”Знамя юности“: Здесь уже затрагивали несколько раз тему Таможенного союза и перспектив создания Единого экономического пространства. Если позволите, мне бы хотелось продолжить ее. Если Единое экономическое пространство начнет функционировать через два года, как это планируется и как об этом недавно заявлялось и в Минске, и в Алматы, то не логично ли предположить, что за экономической интеграцией последует и более тесная политическая интеграция стран Таможенного союза? Например, по принципу Союзного государства Беларуси и России. Рассматривали ли Вы со своими коллегами такую возможность на недавнем саммите глав государств в Казахстане?

Александр Лукашенко: Вы знаете, в таком контексте, на примере Союзного государства Беларуси и России, мы не рассматривали, но мы бы были в этом заинтересованы. Особенно Беларусь. Думаю, и Россия не против. Безусловно, то, что вслед за экономикой должны подтягиваться и другие направления, – это факт. Только не надо забывать, что экономические процессы, даже в Союзном государстве, значительно отстают от процессов Мартынов – Лавров (министры иностранных дел Беларуси и России) - внешняя политика. Если бы у нас всё было так, как у них, двух министров, скоординировано, мы проблем бы вообще не имели. Это идеальные взаимоотношения. Как отношения Министра обороны Беларуси и Министра обороны России, оборонных ведомств, как системы безопасности работают. На высочайшем уровне работают, и там проблем меньше. Правда состоит в том, что системы безопасности, оборонка - это хорошая прибавка к обороне России. Я об этом не устаю говорить, что на западе у России, кроме нас - военные подтвердят - практически ничего нет. И уповать сегодня только на стратегическое оружие... Ну нет таких умалишенных, которые сегодня нажмут кнопку ядерных ракет.

Поэтому если что-то и будет, то, наверное, это высокоточное оружие. Это, конечно, не фронт, как было в Великую Отечественную войну, фронт на фронт. Это небольшие моторизованные колонны - одна против другой. Как в Ираке и других местах, раньше на Балканах, уже продемонстрировали. И мы, кстати, свою оборону строим исходя из этого. Поэтому наша армия, по признанию западных экспертов, является самой лучшей на постсоветском пространстве и вообще в социалистическом лагере.

Да, нам 150 тысяч не надо было. Поэтому я потихонечку начинал 10 лет тому назад сокращать армию. Сегодня у нас порядка 70 тысяч, по-моему. Это тоже многовато, но людей в погонах обижать нельзя. Мы будем постепенно сокращаться, чтобы никого не выкинуть на улицу. Остановимся где-то на 55 – 60 тысячах. Но главное - это техника, модернизация, и мы это сделали за свой счет. Я часто упрекаю российских руководителей: вы там нашей оппозиции подаете факты: ”вот полтора миллиарда дотаций каждый год и прочее“. Так мы же на ПВО и ВВС деньги тратили. Сегодня это составляющая часть общей обороны. И сегодня я не устаю говорить, что это большая услуга Российской Федерации, за которую надо платить. Не напрямую. Но если вы цены по газу держите для нас ниже, чем, допустим, для Украины, так неужели разницы для вас нет между Украиной и Беларусью? Прямой вопрос, один в один. Есть. Так и надо держать.
Или закрыли какими-то выкрутасами доступ наших товаров на рынки России. Идиотизм. К примеру, МТЗ процентов 67 комплектующих для создания трактора покупает в России. Ну остановится МТЗ, остановится наша экономика, которую вы блокируете, и 10 миллионов человек в России будут выброшены на улицу. Потому что они работают на нашу технику. Здесь финишное производство, а комплектующие мы закупаем. Нам, говорю, надо 10 миллионов дополнительно к вашим объявленным 5 миллионам безработных? Нет. Так зачем же вы ерундой занимаетесь?
Поэтому будет сближение и в политической сфере. Хотя, вот я вам назвал и оборону, и безопасность, и внешнюю политику. Это тоже сферы, можно сказать, политические. Там уже дальше некуда. Экономика отстает от этих процессов.

Естественно, экономика – это главный движитель, это главный инструмент, который будет подталкивать нас к интеграции. Но вы не переживайте. Вы видели, что уже даже оппозиция меня не упрекает за то, что Лукашенко продаст суверенитет и независимость. Помните эту расхожую фразу? А я всегда вам говорил: слушайте, успокойтесь, самый заинтересованный человек в том, чтобы страна наша была суверенна и независима, - я, Президент страны. Не только потому, что я за это отвечаю в силу своего положения. Россияне меня по-другому упрекали: разве Лукашенко власть когда-нибудь отдаст? Я смотрю на них и думаю, господи, а кому я должен отдать эту власть? Мне что, эту власть вы дали для того, чтобы я кому-то ее отдал?

Если кто-то марксизм-ленинизм внимательно изучал, дедушка Ленин когда-то говорил, что лишь тогда власть чего-то стоит, если она умеет защищаться. Поэтому я никому и ничего не собираюсь отдавать, никаких полномочий передавать - все в Конституции прописано, народ проголосовал за нее. Поэтому, действительно, Лукашенко никому не собирается власть отдавать, тем более за пределы нашей страны. Выиграет Петр Марцев в марте или каком-то месяце будущего года – будет Президентом, гарантирую. Проиграет – надо смириться. Извини, Петр, я не виноват, что ты сел прямо под экраном, угораздило тебя.

Игорь Кольчено, ”СБ. Беларусь сегодня“: У меня продолжение темы, о которой Вы только что говорили. Все-таки любой союз – это не только выгода: вместе мы сильнее, больше рынок. Это понятно. Но это и добровольная отдача части суверенитета. Хочешь не хочешь, все равно мы видим, что и в Таможенном союзе мы где-то поступимся, и в ОДКБ должны пойти на какие-то общие решения. Мне хотелось бы спросить о механизме построения равноправных отношений между таким средним по европейским меркам государством, как Беларусь, и, допустим, огромным по мировым меркам государством Россией. Как обеспечить равноправие между нами?

Александр Лукашенко: Вы знаете, пока Вы задавали этот вопрос, о чем я подумал? Сейчас про Россию скажет, как она давит на нас и так далее. Что такое передача суверенитета? Сразу встает вопрос: а кому мы передаем? Ну будет Таможенная комиссия. Кому? Кобякову, по большому счету, и сегменту нашего Правительства. А там его представители, квотная основа – россияне, казахи и наши. И мы же резервируем для себя что, допустим, по 600 с лишним позициям решения без нас не примут.

Андрей Кобяков: Есть такие позиции, по которым сторона, допустим, наша или казахстанская не согласна или российская сторона не согласна, - а для принятия решения необходимо две трети голосов, то есть нужно по меньшей мере, чтобы две стороны проголосовали за то или иное решение, вопрос передается в Межгоссовет на уровне глав государств, и там уже решение принимается консенсусом. Вот такой защитный механизм выстроен в Комиссии Таможенного союза.

Александр Лукашенко: Там наши люди, которые отстаивают наши интересы. Это не значит, что мы России отдадим или Россия нам отдаст решение какого-то вопроса и тем самым потеряет суверенитет. Вы знаете, мы слишком зациклены на этом вопросе. Мир давно уже от этого ушел. А мы эту икону повесили и на нее молимся: суверенитет, суверенитет, суверенитет. Суверенитет – это власть над какой-то территорией. Классически так это понимается? Какую же мы власть теряем над территорией? А если мы видим выгоду и создали этот комитет или комиссию, чтобы в наших интересах принимать решение, ну так пусть принимают. Мы заблокируем любое решение. В конце концов, если нас там начнут топтать, давить, то мы просто выйдем из этого образования. Нет здесь никакой катастрофы. Мы за этим внимательно следим. И я часто предупреждаю, прежде всего своего представителя Андрея Владимировича Кобякова: ”Смотри, эти монстры там могут договориться“. У них экономики одинаковые, интересы одинаковые: газ, нефть, все есть, а у нас нет. Поэтому давайте будем смотреть. И мы очень часто перестраховываемся. У нас отдельная позиция по всем вопросам. И Единое экономическое пространство мы настаивали, чтобы год-полтора, а не два создавали, потому что это уже глубокая интеграция и унификация всех процессов, начиная от фитосанитарии и заканчивая регулированием разного рода торговли и так далее, что повлияет и на политическую систему. Поэтому не надо особо переживать за это. Ничего на этом этапе особенного, никакого страха и никаких потерь нет. И убежден, что будет только польза. На то, что пользы не принесет, мы не пойдем.

Протоиерей Михаил Вейго, ”Преображение“ : Александр Григорьевич, Вы бываете не только на фабриках, заводах, на стадионе, мы знаем. Вы бываете еще и в храмах Божьих, общаетесь с людьми верующими. За это Вам хочу передать благодарность тех людей, с которыми я общался перед тем, как ехать на эту пресс-конференцию. То есть Вы не делите людей на верующих и неверующих. Мы сегодня много говорили о кризисе. Говорили такие слова, что это экономический, политический, финансовый кризис. Но видимо, есть еще кризис души, мировоззренческий кризис, кризис духовно-нравственный. Об этом говорили и мировые лидеры. Вы, наверное, знаете, Патриарх об этом говорил. Видимо, коснулся этот духовный кризис и нашей страны. Но если он есть, как Вы представляете этот духовный кризис в нашей стране? И каковы пути его преодоления?

Александр Лукашенко: Да, мне посчастливилось в этом году встретиться с яркими представителями духовного мира, руководителями католической, православной церквей. Вообще с нашим Патриархом у меня дружеские отношения еще с давних времен – когда он в Смоленске служил, мы встречались не единожды. У нас очень хорошие отношения. Я даже не могу назвать, что это дружеские отношения – это что-то больше.
Встреча в Ватикане, может быть, меня в какой-то части удивила. Насколько трепетно к нам относятся католики. Насколько доброжелательно, дружелюбно настроен по отношению к нам Папа Римский. Это я видел. Не просто, знаете, человек протокольно что-то говорит. Он настолько внимательно к этим процессам у нас относится. Он знает о Беларуси всё. Значит, интерес очень большой.. Я это говорю к чему? С руководителями я встречался или с настоятелями наших церквей, в один голос – кризис духовный и кризис духовный. Могу согласиться с ними. Не было бы духовного кризиса, не было бы этого экономического и финансового кризиса. Всё здесь у нас здесь, в душе, в наших поступках, в нашем мировоззрении.

Поэтому кризис духовный, безнравственность – они привели к этому. Потому что разворовывание, коррупция. В Библии не написано укради. Там написано наоборот. Не убий и так далее. А посмотрите, что у нас творится! Это мы уже явно преступаем Божьи заповеди. Куда дальше? Отсюда все эти кризисы – финансово-экономические, политические. Часто говорят, что политика – дело грязное. Категорически с этим не согласен. Вот сколько буду я в политике, столько и буду против этого бороться. Я считаю, что политика должна быть искренней, честной. Я знаю, что многие не поверят в то, что я говорю. Вообще можете это вырезать и не показывать. Чтобы не думали, что я использую эту аудиторию для того, чтобы какую-то пропаганду вести.

Я еще раз повторю: я сторонник искренней политики. Я во всем сторонник искренности. И в моих поступках, я ничего не прячу, практически всё, что у меня есть. Обо мне все знают, даже больше, чем есть на самом деле. Я абсолютно не прячу свою политику в государстве. Потому что хочу, чтобы политика была не грязной, а искренней. В этом главное, наверное, предназначение моего служения не только народу, но и Господу Богу. Дай Бог только, чтобы Он был. Вы знаете, почему я это сказал? Иногда вижу такую несправедливость, особенно по отношению к государству, к народу, к Беларуси. Столько исстрадались, столько натерпелись! И часто думаю: ну неужели Ты оттуда не видишь, что происходит? И часто говорю своим коллегам, которые, знаете, так с ехидцей говорят о Боге: ”А ты веришь?“ Я говорю: ”Вы знаете, я очень хочу, чтобы Бог был. Я, как и многие люди, хотел бы знать точно, есть Он или нет, но это, говорят, нельзя узнать. Но я хочу, чтобы Он был и рассудил справедливо, как это должно быть на тех принципах, которые продекларированы в Евангелии, в Библии“.

Что касается духовности и безнравственности. Всё погрязло в деньгах. И средства массовой информации. Заплатишь дороже – опубликуют, очень много заплатишь – что угодно опубликуют. Что угодно! Вот я хотел бы, чтобы из оппозиционных или негосударственных, как вас называют, кто-то встал и сказал, что я кому-то там через своих... Могут сказать, что кто-то там кому-то платил, я не знаю. Чтобы я кому-то пообещал, а не то что заплатил за какую-то статью, за продвижение какой-то там публикации! Я категорический противник этого, и прежде всего с точки зрения того, что не надо унижать журналистов, они и так унижены дальше некуда. Это же унижает, когда ты ему платишь и говоришь: вот это опубликуй, - а этого нет на самом деле. И мне один президент сказал: ”Слушай, им надо платить, и всё будет нормально и будут в России про тебя хорошо писать, как про меня. И будут на Западе про тебя писать“. Увы, наверно, это так. Но мы никогда никому не платили. Никому! И я никому деньги не предлагал. Но, наверно, я слишком слаб, чтобы изменить этот мир. Посмотрите эту так называемую ”мусорку“ – Интернет. Туда вообще опасно детей пускать. Даже нам, взрослым людям, опасно туда заходить. Это ужасные вещи. И говорят: ”Да ничего, разберутся“. Да не разберутся! И я помню, как тонко упрекнул государство и меня в том числе Патриарх, а потом и наш Владыка Филарет по поводу того, что творится в Интернете. Мы вынуждены реагировать и будем реагировать на это. Мы не будем ничего запрещать. Я категорический противник всяких запретов. Но мы сделаем так, чтобы человек, который несет всю эту грязь, отвечал по закону. А запрещать мы ничего не намерены. Поэтому, что касается Интернета, порядок будет наведен. Запрета доступа никому не будет, но ответственность будет, так как в Америке. Нам далеко еще до Америки в этом плане, в запретах и контроле. Как в Германии, во Франции - нам далеко. Но в этом направлении мы будем подтягиваться. Никому ничего не запрещая, но жестко регламентируя и спрашивая. А самое главное – критерии и ориентиры потеряны. Не красит меня то, что объявил, наверное, лет пять тому назад тему государственной идеологии, а мы до сих пор этого не нащупали. Я всё больше и больше думаю: а может ничего не выдумывать, взять Библию и по ней попробовать жить. Кто его знает? Начинаю анализировать то советское: вроде всё было – ориентиры и прочее, правильно-неправильно, но Библию же переписали. Часть же там, вы знаете, ориентиров и идеологических постулатов оттуда была. Но где прыть журналистов, почему не предложили до сих пор?

Елена Брава, ”Единство“: Уважаемый Александр Григорьевич, знаменательной вехой уходящего года стало укрепление дружеских отношений с Украиной, углубление эффективной интеграции с Российской Федерацией. Каждому очевидно, что на благородной ниве сближение трех славянских народов плодотворно и немало потрудились Вы как Президент страны. Уважаемый Александр Григорьевич, какими Вы видите в недалеком будущем интеграционные процессы между Республикой Беларусь, Российской Федерацией и Украиной? Спасибо.

Александр Лукашенко: Что касается Беларуси, России и Украины. Когда мы с Борисом Николаевичем, царство ему небесное, начали первый раз обсуждать проблему интеграции в рамках постсоветского пространства, мы предложили это и Украине, и Казахстану. Но мы начали это делать вдвоем. Понято, что эти государства не пошли даже на ту интеграцию, которая была предусмотрена в первом нашем соглашении, а потом уже в Договоре о Союзном государстве. Мы тем самым хотели показать пример и привлечь хотя бы Украину, наше славянское государство к созданию этого комплекса, если можно так выразиться.

Конечно, для России надо было идти на определенные уступки. И то руководство Российской Федерации во главе с Ельциным, как бы мы его ни критиковали, оно было готово к этому. Президент Ельцин к этому был готов. И коль Украина отказалась, мы с ним обсуждали наедине этот вопрос, решили: давай вместе создадим то, что может быть привлекательно для Украины. Тем более тогда Кучма сказал: ну, я погляжу, что у вас получится. Так, наверное, думал и Назарбаев. Но, к сожалению, благодаря разного рода газовым, нефтяным, молочным бестолковым этим столкновениям двух государств мы показали, как не надо делать и что в этом образовании хоть и много положительного (например, равные условия для людей), но много негатива. И он не от нас исходил, мы не могли инициировать такие негативные процессы в наших отношениях. И Украина, глядя на нас, не очень стремилась в это образование.

Потом возникла идея единого экономического пространства. Это уже идея во времена Путина. Я помню у него дома вчетвером – я, он, Назарбаев и Кучма – на колене писали эти первые соглашения. Они провалились, мы единое экономическое пространство на четверых не построили. Украина отказалась от этого, там уже пошли другие процессы. Но, благо, те наработки, которые были, и те документы, которые были выработаны в тот период, в том числе с Украиной, они помогли создать многое – и нормативно-правовую базу под Таможенный союз, и будущее экономическое пространство. Андрей Владимирович (Кобяков) тоже там работал тогда. Поэтому были определенные подходы, чтобы Украина стала поближе к нам. Пока не получается. Но я заметил, в чем отличие политиков в Украине. Они более националистичны, чем мы. Я не говорю, плохо это или хорошо. Мы с Ющенко давно знаем друг друга, когда он еще был банкиром, затем работал премьер-министром. У нас нет большой разницы в идеологии, в подходах. Он помешан на независимости, он готов положить под эту независимость все. Он готов в НАТО идти, лишь бы обеспечить свою независимость. Там он видит безопасность. Это я пытаюсь понять. Они считают, что только НАТО может обеспечить их безопасность. Я говорю: ”Слушай, наверное, вот тут мы вместе“. А как, говорит, вместе? По Севастополю у нас требуют это, по Крыму, по Восточной Украине. Ну и потом один из руководителей России совсем недавно сказал, что за государство Украина, да его и нет, что-то в этом духе. Ну это, конечно, вызвало бурю эмоций. Я прямо сказал, что, даже если нет этого государства и не было, нельзя так говорить. Потому что самый простой человек обозлится, что у него отнимают землю, государство.

Поэтому у нас вполне нормальные были отношения, и я об этом говорил. Но наша оппозиция всегда выла и кричала, и кто-то им верил, что у нас действительно революция, у них вон на Западе, мы не такие, Лукашенко другой, мы не договоримся. Я всегда говорил: договоримся. У нас много точек соприкосновения. Что я вижу в последнее время. Не все так зіхаціць и не все так ярко на Западе и в Америке. И в Украине это поняли. Они ткнулись в НАТО – нет, в Евросоюз – нет, к американцам – нет. Даже МВФ - до конца выборов никаких 16 с половиной миллиардов долларов. Нам, своим идеологическим противникам (или как тут нас назвать по прошлому), они выделяют кредиты, а им нет. Ждут, чем это все закончится. Они поняли, что не все так, как они хотели. Что все-таки, наверное, правильно поступили в Беларуси, в России. И их вот эта жизнь (а как живут в Украине, вы знаете) и экономические реалии все равно подталкивают в эту сторону. Слишком много узлов завязано между нами. И эта тенденция даже у политиков есть. И у Виктора Ющенко (наверное, в большей степени), и у Юлии Тимошенко (я встречался с ней, я ее тоже очень хорошо знаю), и у Януковича. Поэтому есть надежда, что при очень тонком, аккуратном подходе главного нашего партнера мы все сможем реализовать. Но это будет видно уже в будущем году.

Владимир Васильков, БелТА . Александр Григорьевич, многие аналитики отмечают, что 2009 год для Беларуси прошел в какой-то степени под знаком Европы. Действительно, очевидна активизация конструктивного диалога с Западом. Однако небезызвестные анонимные источники говорят о том, что, вполне возможно, такой интерес европейцев к Беларуси не бескорыстен, якобы есть какие-то кулуарные интересы, кулуарные договоренности, за которые мы получаем кредиты и иную поддержку. Так ли это на самом деле?

Александр Лукашенко: Я только что говорил, как оказалось к месту, об искренности в политике. Хотя в политике всякое бывает. Это и торги, это выгодно, невыгодно, все там бывает. Я, например, сторонник искренней политики. Поверьте мне, что у меня нет абсолютно ничего того, о чем я не говорил бы публично. Ну нет, вот чтобы я сейчас экспромтом вам сказал, что есть определенные договоренности, а это может быть всегда. Это айсберг. Вот там подводные части и надводные. Это естественно. Но я вам клянусь, что я сейчас прямо даже не могу отметить какой-то вопрос, который не прозвучал из моих уст в плане взаимоотношений Беларуси и Европейского союза. Нет таких вопросов. Я об этом говорил абсолютно искренне. Знаете почему? Наши доморощенные, извините меня, подонки еще те. Вместо того, чтобы в интересах страны встать рядом или вместе проводить какую-то политику, как делают, допустим, коммунисты в России... Ну оппозиция, но если интересы государства – все вместе идут. Мы начинаем прорубать окно в Европу не потому, поверьте, чтобы мне съездить в Австрию покататься на лыжах, как тут некоторые писали. Да я нормально в Казахстане покатался на лыжах. Поеду в Красную Поляну: и объекты там строим – интерес наш большой, и покатаюсь. В Украине сейчас отремонтировали курорт. Рядом. Сел в машину, не надо на самолете. Поехал, покатался. Не в этом дело. И на Западе я могу покататься на лыжах. Мы туда "прорубаемся", я уже об этом говорил, потому что с Россией мы 30 процентами экспорта торгуем, а в Европейском союзе 44 процента. Вот и все сказано. Почти половина нашего экспорта, притом с положительным сальдо. Сейчас, в кризис, - положительное сальдо, то есть мы оттуда денег больше получаем, чем вывозим. То есть мы продаем значительно больше, имеем большее поступление валюты. Этого не скажешь о Российской Федерации. С другими странами у нас положительное сальдо в торговле. И этим прежде всего определяется мой интерес к Западу. И потом, почему мы с ним должны ругаться? Технологичный Запад, кредиты. И, знаете, без позиции Запада, и МВФ бы по-другому на нас смотрел. Но, если поддерживают, почему не сказать ”спасибо“. Вот открытая и честная политика. Какие могут быть закулисные, кулуарные разговоры? И я начинаю тогда оправдываться когда говорят: ”Лукашенко кинет, Европа не должна ему верить“ и так далее. А почему Лукашенко "кинет"? Солано приехал, Ферреро-Вальднер, Берлускони, министров иностранных дел, наверное, десяток был. Я им прямо говорю: ”Мужики, вот это я буду делать, вот на это Беларусь способна, вот это мы сделаем, а вот это мы никогда делать не будем, потому что это противоречит нашим интересам. И это никому не нужно“. И потом я европейцам говорю: ”Вы мне скажите откровенно, если вы будете продолжать с нами такую политику, в кошки-мышки играть, как сейчас, скажите. Если вы не готовы с нами сотрудничать на этих условиях, тоже нам скажите. Не надо нас за нос водить. Не надо нас "подвешивать". Санкции вроде есть, но вы их на год отменили. Как я это расценивать должен? Отменили - спасибо. Не отменили - пожалуйста, можете жить с этими санкциями. Давайте, будем друг на друга смотреть через Берлинскую стену.

Я понимаю, что они ждут президентских выборов, им хочется подвесить меня на крючке и подержать. Хорошо, давайте, подвесьте, я к этому привык. Будем как-то по-другому вести с вами диалог. Не надо с нами так разговаривать, как с детьми. У нас образованный народ, он все понимает. Инерция очень большая. Они часто мне сами напрямую говорят: ”Что вы от нас хотите, если у нас 27 государств? Решение не можем принять по животрепещущим вопросам, а вы хотите, чтобы мы по отношению к вам приняли решение“. Так и то там одна – две страны остались: Голландия, насколько я знаю, упрямится, Великобритания, демократии им все не хватает. Вот беда, а? Я им говорю: ”Слушайте, я же вас не критикую за то, что вы легализовали наркотик“. У нас это страшное преступление. Китай за это расстреливает, в том числе иностранцев. Но вы легализовали. Весь мир поехал то ли в Бельгию, то ли в Голландию за этой наркотой. Кормят всю Европу. Разве это нормально? Я же не воплю на весь мир, я же не кричу. Но вам это выгодно, ешьте эти наркотики. Мы будем защищать свой народ, насколько возможно, от этого. Но трудно защищаться, когда везут из цивилизованной Европы этот белый порошок синтетический (забыл, как называется), мы его уже тоннами задерживаем на границах.

Недавно встречаюсь с одним дипломатом: ”А вы знаете, вот как-то надо препятствовать тому, что у вас вот этого человека увезла милиция за 60 километров, оставила на дороге идти пешком в Минск“. Думаю, Господи, вроде я под контролем держу все процессы. Кого вывезли? Кого заставили? Что там ”Белорусы и рынок“ нашли? Где они, что напечатали? Из БГУ девушку какую-то исключили. Я говорю: ”Я обязательно разберусь“. Начинаю разбираться. Не буду рассказывать, по-моему, на Первом канале была большая передача. Спасибо. Уже все точки над ”i“ расставили. Абсолютно же не так. Потому что политика у оппозиции – это бизнес, за который хорошо платят. Они даже не боятся, что я могу завтра Прокопову оригиналы передать и он опять на весь экран покажет цели всего этого: кто расписывался, кто сколько получал этих денег. Я не знаю про БДГ, но ”Народную волю“, точно знаю, поддерживают на Западе, выделяя определенные средства. Поддерживают газеты, это естественно. Но ведь дают на лапу, дают через Литву, через Польшу. Образовался целый канал. Мы же контролируем эти каналы. Неужели это не понятно? На этих каналах сидят люди, которые отстегивают. Там выделен миллион долларов, фонд какой-то. Сразу отдают по этому каналу. Этот канал себе отстегнул или тому дал, кто выделил. Нашим крохи уже достаются. Наши меньше получают, хотя этот миллион для них предназначен. И посмотрите, все шикарно живут. Никто не бомжует на улице, нигде не работают, кстати, и никто не похудел. На иномарках ездят, особняки под Минском, квартиры в Минске. Все неплохо живут. Но я же это не расшифровываю. Скажут, что неприлично для Президента. Но вы же об этом знаете, почему не пишете?

Василий Манюк, ТРО ”Союзного государства“: Уважаемый Александр Григорьевич, складывается впечатление, что процесс нормализации отношений Беларуси с Евросоюзом и Соединенными Штатами Америки, мягко говоря, не вызывает положительной реакции у России. Насколько это впечатление, на ваш взгляд, справедливо?

Александр Лукашенко: Опять хочу вернуться к вопросу, который к месту был задан по поводу наших отношений с Западом. Вы знаете, что касается Российской Федерации, я не буду говорить то, что вам известно. Всегда россияне нам говорили – и Сергею Николаевичу, нашему Министру, и мне: мы крайне заинтересованы на всех уровнях, чтобы у вас с Западом, американцами были нормальные отношения. Это и для нас лучше. Потому как, что греха таить, для России была определенная нагрузка, они нас поддерживали, защищали. Уж насколько, наверное, вам больше известно, но, говорят, что поддерживали и защищали, это так. Им задавали вопросы. Они считали, что минская политика – это политика Москвы.
Сейчас уже на Западе, в Америке поняли, что в Минске политику определяют свои политики. Да, мы учитываем позицию России, братской России, но мы формируем политику здесь. То, что нам выгодно, без чего мы не можем обойтись и насколько это возможно. И мы исходили из того, что, действительно, России это выгодно. Мы не имеем больших проблем с Россией в плане того, что у нас нормализуются отношения с Западом. Но напряжение определенное есть. Допустим, ”Восточное партнерство“. Но мы же не против России в ”Восточное партнерство“ пошли. Там предложили конкретные, выгодные с точки зрения нашей экономики проекты: транспортные, логистические центры, железная дорога, автомобильное сообщение и прочее. Центр Европы. Как без этого? Нам предложили сотрудничество в сфере энергетики и других. Так же?

Сергей Мартынов: Структура пограничная, таможенное сотрудничество, всё нужные вещи.

Лукашенко А.Г. Что в этом плохого? Тем более 44% экспорта там. Конечно, мы с этим согласились, почему бы нет. И дело здесь даже не в деньгах, что там нам отстегнут энное количество денег. Дело не в этом. Не скрою, очень важно, чтобы это способствовало той политике, которую мы проводили в последнее время, политике нормализации отношений с Западом. И вдруг какие-то, я опять же не скрываю, настороженность и напряжение. По-моему, к концу года это все спало.

Мы никогда за спиной своего ближайшего союзника и нашей братской страны ничего не делали. Это я вам точно заявляю. Нет кулуарных договоренностей, как был задан вопрос со стороны БелТА, что есть какие-то кулуарные договоренности. Что, я кому-то пообещал какое-то предприятие? Клянусь вам, что такого никогда не было. И я считаю, что врать нельзя. Потому что если ты сегодня обманул, пройдет время и тебе же скажут: ”Слушай, ты же обещал. Делай“. Это ”мышкование“ невозможно во взаимоотношениях даже групп людей, а не только государств. Я уже битый волк, можно сказать, кит в политике. Что же, я буду на мелочах размениваться? Так и Россия. Мы откровенно и честно говорим, что хотели бы выстраивать с ними нормальные отношения. Это лучше и для России. Но мы ни в коем случае это не делаем за счет России. Мы не собираемся с Западом дружить против России, а с Россией против Запада. Наше положение таково, что мы со всеми должны иметь хорошие, желательно дружеские отношения. Так будем и действовать.

Ирина Манкевич, ”Беларускі час“: Александр Григорьевич, разрешите вернуться к социальному блоку? Либерализация экономики – это хорошо, свободные цены – это тоже хорошо для одних, но другие с опаской смотрят в завтрашний день. В этой связи вопрос. Собираемся ли в наступающем году сохранить полную государственную поддержку малообеспеченных и многодетных семей?

Александр Лукашенко: В 2010 году государственная поддержка малообеспеченных сохранится и станет еще более весомой и доступной. Вступит в силу сентябрьский Указ о государственной адресной социальной помощи, ежемесячный вид государственной адресной социальной помощи (ежемесячное социальное пособие) будет предоставляться малообеспеченным семьям, тем, у кого среднедушевой доход ниже бюджета прожиточного минимума. И продолжительность выплат с 3 до 6 месяцев будет увеличена. Поддержка также будет семьям в случае наступления трудной жизненной ситуации, которая нарушает нормальную жизнедеятельность семьи, сложной для самостоятельного решения. На получение такого единовременного пособия могут претендовать семьи, у которых среднедушевой доход не превышает 150% бюджета прожиточного минимума. Будет введен новый вид помощи – пособие на оплату технических средств социальной реабилитации для инвалидов 3-й группы, детей в возрасте до 18 лет, которые не являются инвалидами, однако нуждаются в средствах реабилитации. Предполагается, что в следующем году государственную адресную социальную помощь получат более 310 тыс. человек, а расходы возрастут до 100 млрд. рублей. Государственная поддержка многодетных семей, воспитывающих троих и более детей, будет осуществляться в виде льгот на строительство жилья, налоговых льгот, снижения платы на содержание детей в дошкольных учреждениях. По этим направлениям мы даже прибавим к тому, что есть на самом деле. Вот примерно исчерпывающий ответ на ваш вопрос. А там посмотрим, как экономика будет развиваться. Но главное – это дети, дети и еще раз дети. Хотите помощи – рожайте троих и больше детей. Дети – это главное. Нам нужны люди. Нам надо население. В этом главный вопрос. Когда семьи воспитывают детей, если у матерей рождаются дети, значит, общество живо, значит, оно развивается.

Анатолий Занкович, Вилейское районное радио: Вопрос касается развития регионов. В данный момент действует Государственная программа возрождения и развития села. Все мы видим, как преображаются деревни, они выглядят по-другому. Само собой областные центры и столица страны преображаются благодаря приезжим людям. Они делают столицу.
Вы сегодня упомянули о том, что для жителей населенных пунктов с численностью населения менее 20 тысяч будут сделаны послабления в выплате процентов.

Александр Лукашенко: Да. Льготирование строительства жилья.

Анатолий Занкович: В связи с этим жители населенных пунктов, условно говоря, с численностью до 100 тысяч населения могут рассчитывать на какую-то поддержку развития именно в отношении государственной политики? Может быть, нужна какая-то принципиально новая программа развития малых и средних городов?

Александр Лукашенко: Вы знаете, может, и можно. Но мы приняли столько решений и по 100 тысячам, и для Минска, и для области.
Петр Петрович, что нам еще?

Петр Прокопович: Пока у нас градация до 25. Но мы уже рассматриваем до 50 тысяч. Как только созреют условия экономики, мы внесем.

Александр Лукашенко: Это имеются в виду льготные кредиты для строительства и понижение с 3% до 1% и другое. Но льготные кредиты ведь в общем объеме мы выдаем сейчас и в Минске, и в областных центрах, и в городах с населением 100 тысяч, и 200 тысяч. Так?

Петр Прокопович: В Минске и областных центрах, крупных городах процентная ставка льготная – 5%.

Александр Лукашенко: В условиях цены на деньги сейчас, а у нас ведь цена и до 20%. Так же? Может, даже и больше. 5% – это очень большая льгота. Это вообще-то в убыток. Если бы государство не поддерживало – ни один банк не дал бы. Потому что инфляция 8% с лишним.

Петр Прокопович: Все расходы берет на себя государство, бюджет.

Александр Лукашенко: Поэтому 5% льготный кредит – это хорошие деньги. Будет ситуация лучше в экономике – мы, может быть, придем и к 2%, 3% или 1%. Посмотрим.

Петр Прокопович: Сегодня желающих взять в крупных городах кредит под 5% – значительное число. А вот в малых городах даже при 3% уже сегодня желающих строить меньше. Поэтому идем в малых городах до 1%, а в крупных городах пока такой проблемы нет.

Александр Лукашенко: Вы же понимаете, что нам надо население в малых городах и на селе. И Вы знаете мое решение по Минску, что мы не можем здесь держать огромное количество людей, как это у наших соседей. Все съедутся в Минск. Здесь создадим дикие проблемы. Там людей не будет. Поэтому трудовые ресурсы надо рассредотачивать по стране так, как следует. Поэтому мы и агрогородки строим, и маленькие города льготируем - до 1% ставку кредитования по жилью, чтобы люди все-таки там жили. Нам пока это удается.

Алена Пищик, "Радио-Минск": Александр Григорьевич, Вы очень много внимания уделяете регионам. Но, естественно, на особенном счету город Минск. Наш город очень преобразился в последние годы, много появилось объектов, которыми минчане по праву гордятся. И не только минчане, но и белорусы. Чего Минску не хватает из того, что есть в других европейских столицах.

Александр Лукашенко: Вы знаете, я хотел бы в Минске очень многое еще построить. И не только я. Думаю, что и минчане этого хотят. Мне хотелось бы как-то разбавить наш красивый, старинной архитектуры город какими-то современными вставками. Национальную библиотеку вы видите, этот культурный центр. Потом спортивные комплексы. Они строятся как хайтековские в какой-то степени, больше стекла. Хотя это не самая хорошая архитектура. Но надо же, чтобы вы, минчане, смотрели на это и думали: ”У нас это тоже есть, как в Европе“. Поэтому вы, наверное, заметили, что вкрапливаем в разных частях Минска современные относительно недорогие объекты. Это мы будем продолжать. Если бы не кризис, то мы давно начали бы строить ”Минск-Сити“. Это тоже надо, потому что должно быть разнообразие. Понятно, что на проспекте Независимости фундаментальные дома всегда ценятся дороже, но надо что-то такое, как у всех, как в Европе, как в Нью-Йорке и в других городах. Поэтому мы будем продолжать. Но самое главное – у нас очень мало объектов для детей. Так уж случилось в моей жизни, что мне приходится сейчас об этих объектах слышать, особенно в других государствах. Когда я приезжаю, то мне предлагают: ”Слушайте, давайте малыша туда отведем, туда“. И аквапарки хорошие там есть, и парки для детей, аттракционы и прочее. Даже от таких стран, где, казалось бы, их вообще быть не должно, мы отстали. Мы для детей мало что делаем на современном уровне, и в этом плане нам придется напрягаться.

Дальше транспортная проблема. Она меня очень беспокоит. Я даже побаиваюсь этой проблемы, потому что наше "бедное" население, особенно в Минске, сейчас столько автомобилей закупило, что у нас возникли проблемы. Вы это тоже видите. Я их меньше ощущаю, потому что быстро проезжаю по этим дорогам, может, где-то и создавая вам какие-то проблемы. И то встречное движение запрещаю Службе безопасности останавливать, потому что пробки бывают страшные, еду по своей полосе, а навстречу всё движется. Насколько это возможно, делаем, решать проблему надо.
Надо решать проблему и переброски людей с одной части Минска в другую. Знаю, что есть напряженная ситуация по детям, по школам. Допустим, в одном конце города на 700 детей школа, а учатся 300, а в другой, в Каменной Горке, например, где мы продолжаем массированное строительство, не хватает школьных мест, детских садов и приходится перебрасывать детей. Не всегда удобно – автобус, троллейбус, не у каждого личный автомобиль. Это тоже большие деньги, но приходится людей перебрасывать.

Мы приняли решение, что создадим городскую электричку в ближайшие годы, чтобы она проходила по железной дороге. Необходимо более быстрыми темпами строить метро, а увеличивать темпы надо в два раза. Мы очень долго прокладываем эти подземные артерии. Чтобы людям было выгодно. То есть проблем очень много. Но мы определились, сколько будет населения, где сколько надо построить. Мы построим в ближайшие годы еще одно кольцо. Кольцевая дорога, которая есть, она станет практически внутренней. Мы выведем основные транспортные потоки туда, подальше от кольцевой дороги. Нам надо километров 70 построить. Мы это сделаем. Я вам обещаю, что Минск не задохнется, особенно с учетом городов-спутников.

Я смотрел передачу по поводу спутников Минска. Озабоченность какая-то несуществующая высказывается. Какие могут быть озабоченности? Что такое 20, 15 или 30 километров от Минска. Да в большом городе – это полгорода. Будут жить люди, и рабочие места там будем создавать, и оттуда люди будут приезжать сюда, кто захочет. Мы никого расселять, переселять искусственно не будем. Мы же не будем создавать город, если будем знать, что туда люди не хотят ехать. Поэтому очень много вопросов, которые надо решать сегодня в Минске. Они застарелые, достались нам из прошлого, потому что мы не думали, что Минск будет так развиваться, что он будет таким, как сегодня. Кто об этом думал? Никто не думал. Что у нас экономика будет совсем иная, а она диктует всё. Но так случилось. Поэтому нам придется напрягаться. Но Минск - это не просто столица нашей страны. Минск – это наша гордость, у каждого в сердце, в душе этот город, и мы будем для него стараться, в том числе и я – человек абсолютно не городской.

Вы, наверное, замечаете: у нас много парков, незастроенных мест. Вот возьмите нашу гостиницу ”Беларусь“. Там какая-то фабрика была, всегда пахло... Мы все это посносили, но я запретил там строить вообще, это резервные земли, это, может, мы когда-то застроим под нужные объекты, может, дети наши там что-то придумают, но я очень трепетно отношусь к тому, чтобы наш город был уютным, если хотите, кулуарным, где-то закрытым, пусть даже в какой-то степени деревенским, по-хорошему деревенским. Я категорически против строительства небоскребов в Минске. Я всегда тем архитекторам, которые мне проекты приносят, а нет ни одного значимого проекта, который бы мне не предложили посмотреть или утвердить, сразу говорю: вот ты на сороковом этаже будешь жить, тогда, пожалуйста, строй. Кто хочет на сороковом этаже жить? Зачем там хістацца, особенно белорусам, мы же не привыкли к этой высоте, у нас гор нет. Смотришь на нашего белоруса на горных лыжах в Силичах: поставишь его первый раз, он подходит к этому краю горы и смотрит вниз, как будто там какой-то обрыв. Надо же это учитывать, люди наши равнинные, они не любят этих перепадов. Давайте будем строить максимум девять – одиннадцать этажей. Несколько небоскребов поставим, и то под заказ. Я хочу, чтобы город Минск был уютным, его надо дошлифовать, если бы не этот кризис, через пять лет вы бы увидели, какой был бы Минск. Он будет всегда уютным и удобным для людей. Самое главное – это дети. У вас есть дети? Нет. Будут. Вот я хочу чтобы вы своего малыша взяли за руку и через дорогу перешли со спального района на Комсомольское озеро. Вот это самое приятное, что может быть в жизни любого политика и Президента, когда люди имеют возможность в городе отдохнуть. Ведь сегодня прилично стоит, чтобы куда-то поехать отдохнуть, и не каждый может. Да, это и удобно. Вот сейчас Комсомольское озеро мы очистили, в основном все водные артерии, закончим за эту зиму обустройство, уберем все, там будет чистейшая вода. Это моя задача, я хочу, чтобы вам было удобно и хорошо. Надо, чтобы хорошо было детям и мамам, у которых маленькие детки, чтобы они могли всегда отдохнуть. И ветеранам-пенсионерам, сами же будем такими. Куда поедем отдыхать? Не всегда поедешь. Поэтому надо создавать нормальные условия для жизни в Минске. Я хочу, чтобы он был уютным и удобным для жизни наших людей. А по примеру Минска мы точно так и в областях, и в других городах строим, создавая такие удобные поселения для наших людей.

Станкевич Сергей, ” Инфа-кур’ер “ : Я хочу попросить на минутку вернуться из столичной жизни к жизни регионов. Там больше чувствуется, что инициатива пока наказуема. Александр Григорьевич, уважаемый Президент, по Вашему мнению, не настало ли время подсказать отсюда, сверху, чтобы и в регионах руководители местной власти проводили подобные пресс-конференции с приглашением и государственной, и негосударственной прессы для освещения всех нужд или проблем региона?

Александр Лукашенко: Решение принято. Пожалуйста, директиву на места – в течение первого квартала всех журналистов в районе и в городе, а их там немало, пускай представителей будет 100 человек, залов хватает, -- Наталья Владимировна (Петкевич), под контроль график, чтобы встретились начальники и пригласили всех журналистов, которые там есть. И даже тех, которых они просто ненавидят. Доложите. Это абсолютно правильно.

Аляксандр Манцевич ”Рэгіянальная газета“: У Маладзечна, дарэчы, запрашаюць да нядаўняга часу ўсіх журналістаў, і такой праблемы сёння не стаіць.

Александр Лукашенко: То есть у вас их собирают, журналистов, и общаются, да?

Александр Манцевич: Так. Збіраюць журналістаў усіх, якія прысутнічаюць на тэрыторыі горада. Я кораценька толькі, калі магчыма, Вы ўскосна закранулі пытанне газу. Дык усёж-такі цэны на газ у новым годзе зменяцца і наколькі? Бо дзеці і старыя павінны жыць у цяпле.

Александр Лукашенко: Вы имеете в виду природный газ, который мы покупаем в Российской Федерации?

Александр Манцевич: Да. Беларусь уся газіфікаваная.

Александр Лукашенко: Вы знаете, я не хотел бы забегать вперед, но скажу вам откровенно, что спор идет в районе 10 – 15 долларов за тысячу кубов. Это небольшая цена. Даже если нам не удастся отстоять свою, то это 10 – 15 долларов, что предлагает Россия. Поэтому вы не волнуйтесь, в тепле будем.

Сергей Головко, ”Мінская праўда“: В белорусском обществе по-прежнему муссируется такой вопрос, как последние кадровые перестановки в высших эшелонах власти. Можно услышать самые разные комментарии. А какова Ваша мотивация при принятии таких решений в кадровых вопросах?

Александр Лукашенко: Очень серьезный вопрос в конце пресс-конференции. Но скажу, во-первых, вы говорите о перестановках, кто-то говорит о ротации, кто-то о новых назначениях. Есть всё – и то, и другое. И ротация, потому что кадры не должны засиживаться.

Сегодня мы можем себе позволить ротацию, потому что это же не простой вопрос переместить человека по горизонтали - это жилье, социальные условия, и кадров должно быть достаточно. Раньше мы себе этого позволить не могли, трудно было найти людей. Сменяемость – это нормальный процесс.

Я просто вспоминаю свою еще молодую президентскую жизнь. Я тогда очень переживал по поводу того, что образовался застой в кадрах. И я боюсь это повторить. Поэтому должно быть обновление. Но самое главное – видно, настало время, чтобы старшие передавали эстафету молодому поколению, то есть должен быть приток молодых кадров. Это принципиальный вопрос в перестановке. И, что немаловажно, я это не скрываю, если действующий Президент пойдет на выборы, то, наверное, неправильно будет, я в прошлые выборы придерживался этого тезиса, допустим, я выиграю, а потом начинаю создавать Правительство - этих в отставку, тех в отставку. Люди могут подумать: слушай, в эти выборы я же с тобой пошел. Это же не я один иду на выборы, герой такой, нет. Идут же люди, меня поддерживают. Вот, допустим, Мартынов, он же не против меня будет воевать, а я его не назначу Министром даже иностранных дел, не то что Премьер-министром. Это неправильно. Поэтому надо сформировать всю кадровую систему к выборам, чтобы люди понимали и знали, кто будет работать, если Президент победит на этих выборах.

Это тоже важно. Вы же за меня будете голосовать. В таком случае, знаю уже и этих людей. Это, конечно, рискованно с моей стороны, но честно. Потому что тут уже не только за меня идет голосование. Вы, вроде бы, за меня проголосовали. Но смотри, он же двоих назначил, а их вообще близко там быть не должно, то есть вам это не понравится. Вы уже будете думать – голосовать или нет, то есть в этом есть риск, но в этом есть и честность. Это в том числе касается кадров. Но главное – это омоложение кадров. Я всегда придерживался той политики, что наряду с молодежью должны и опытные люди работать. Это правильно. Но когда человек пересидел и уже понимает, что никакого движения не будет, это его последняя должность, он руки опускает и перестает работать. Он плывет по течению, он смотрит в рот не только Президенту, но и еще кому-то, пытается поддакивать, льстить, работы нет. Этого быть не должно. Кадры решают все. Не я придумал, но очень правильно придумано.

Вячеслав Ходосовский, ” Белорусы и рынок “ : Недавно появилось сообщение, что разрабатывается новая Концепция национальной безопасности. Какие такие вызовы новые появились, что вообще, так сказать, намерены в этой концепции изменить и что ожидает?

Александр Лукашенко: В опросы национальной безопасности контролирует Совет Безопасности и его аппарат – Государственный секретариат Совета Безопасности. И главный документ у нас – это Концепция национальной безопасности и программа. Прошло много времени. Прежде всего, мы обнаружили несовершенство этой программы. Надо ее дошлифовать, это был наш первый опыт. Это же теоретическая, концептуальная была разработка, мы не сформировались еще как независимое государство. Сегодня мы больше видим и понимаем. Более того, нам надо конкретизировать некоторые вещи: направление Запада, Америки, России, друге. Финансово-экономический кризис в этой сфере выявил, обнажил некоторые вещи, которых мы ранее не видели. Поэтому мы уже сегодня в состоянии создать целостный, красивый, хороший документ, но главное - рабочий документ. В развитие надо принимать программу и концепцию делать, хоть это в основном вещь теоретическая. Нам надо дойти до предприятий, определить зону ответственности, ведь они обеспечивают безопасность экономическую. Поэтому надо создать, и мы это можем, добротный и хороший документ, учитывая какие-то вызовы. И в экономической сфере, вы не думайте, что это вызовы в военно-политической сфере. Нет, не только. Концепция национальной безопасности – это и финансы, и экономика, и оборона, и внешняя политика. Это безопасность энергетическая, для нас она очень важна. И главное – это жизни людей. Там нужна конкретизация, вплоть до доведения конкретных новых заданий в плане реализации этой концепции. Поэтому не надо думать, что это только угроза и вызов, что нам кто-то там винтовкой за границей трясет под носом или нас на мушке держит. Нет.

Наталия Царикевич, ”Шахтер“: Уважаемый Александр Григорьевич, я хотела бы задать личный вопрос. Вот мы здесь встречаемся с Вами накануне, наверное, самых волшебных праздников – Нового года и Рождества. Если возможно, скажите, как эти праздники проходят в Вашей семье? И какой самый лучший подарок хотели бы Вы получить в Новом году? Заветное желание есть, которое хотелось бы, чтобы исполнилось?

Александр Лукашенко: Вы знаете, в новом году я хочу, чтобы мои дети были здоровы, это прежде всего. Во-вторых, чтобы мы вернулись к докризисному периоду. Вот если бы мне точно сказали, где сейчас находится Бог и у меня была возможность к нему обратиться, я бы прежде всего этого попросил. Что-то личное - это уже на втором плане. Вот дети, мои дети – это не только мои трое сыновей, а все наши дети.

Наталия Царикевич: Это и мои дети.

Александр Лукашенко: Совершенно верно. Я специально по своей инициативе попросил Администрацию, чтобы на 31 декабря мне в график поставили мероприятие в детском доме. Я хочу туда поехать со своими тремя сыновьями. Это символично. Ведь вопрос же не только в том, чтобы съездить и какую-то большую пользу принести. Ну да, 50 или сотня детей меня увидят, подарки мы вручим. Это символично, это призыв, это для многих команда, что надо действовать так. Потому что дети – это главное. Особенно лишенные родителей. Вы знаете мою жесткую в этом позицию. Дети, дети и еще раз дети – это самое главное, и государство – что меня беспокоит.

Что касается праздников, скажу вам откровенно: я не могу вас порадовать, что я там елки по ночам наряжаю, еще что-то делаю. Я вообще этим не занимаюсь. Хотя я все вижу. И не дай Бог, что-то, где-то в доме не так, как должно быть. Не должно быть излишеств. Но праздник должен чувствоваться. Это же не значит, что надо все позавешивать этими игрушками, этого у меня никогда не было и нет. Дело не в этом.
Дело в том, что праздники – самое нелюбимое мое время. Вот Пасха, Новый год, Рождество – это такую хорошую у меня вызывают ассоциацию, но только потому, что вам хорошо, когда вы отдыхаете. А Новый год – это тот праздник, что редкий человек, не выпьет. Я вообще человек непьющий или малопьющий. Президент, когда весь народ пьет, должен быть абсолютно трезвым. И у меня под контролем все системы безопасности и обороны нашего государства, особенно в эти дни. И Министр обороны не может себе позволить. Мы люди военные, мы на службе, мы должны обеспечить мир и порядок в то время, когда народ отдыхает. Я к этому привык, потому что, будучи пограничником, еще когда служил, у нас как было: усиленная охрана государственной границы. Праздники не праздники – все не по 4 часа в сутки и не по 6, а по целых 12, 15 часов, сколько надо. Поэтому вот с тех пор все это уже в крови. Я военный человек. Я должен обеспечить это. Поэтому напряжение очень большое. И говорить о каком-то празднике семейном, еще каком-то. Все уже поразъехались. Дети сами по себе где-то отмечают, малыш в это время спит. Так что мне просто нести службу для того, чтобы вам было спокойно и хорошо в этот день. Послушайте мое обращение к вам, и выпейте по 100 грамм или по 150 шампанского, может, еще что-то. А уже первого числа лучших представителей нашего общества я приглашаю на прием и их там поздравлю, в их лице - весь белорусский народ. Вот тогда я уже могу немножко расслабиться. И то не очень, потому что праздники идут.

Наталия Царикевич: Спасибо большое за откровенность.

Александр Лукашенко: Спасибо большое, уважаемые друзья, за эту встречу. Может, вы не задали какие-то вопросы. Как у нас раньше говорили, оставьте, пожалуйста, их в письменном виде. Если нужна будет моя реакция, реагирование на ваши вопросы, я вам обещаю, что я не оставлю ни одного вопроса без ответа.

Это я вам твердо обещаю.

Я хочу вас всех поздравить с наступающими праздниками. Я хочу пожелать вам мира, добра, счастья. Не болейте сами. А для этого занимайтесь спортом, ходите в баню хотя бы один раз в неделю. Это очень важно. Парьтесь, а потом прыгайте в холодную воду – будете здоровыми. Но самое главное, чтобы вы, ваши родные, ваши близкие, те, кто вам дорог, чтобы они были живы, здоровы и не доставляли вам никаких проблем. Чтобы ваши дети вас всегда радовали. Благодарю вас, счастья вам. До свидания.