Пресс-конференция Президента Республики Беларусь Александра Лукашенко средствам массовой информации регионов России

Александр Лукашенко. Доброе утро.

Во–первых, я благодарю вас за то, что вы приехали в Беларусь. Надеюсь, вы увидели страну и народ, как минимум неравнодушный к россиянам. Но оценивать надо по максимуму. В Беларуси живут люди, которые ничем не отличается от россиян и которые преданы тем традициям дружбы, взаимопомощи, что сложились между двумя братскими народами. Я вам благодарен и потому, что мы были очень заинтересованы в вашем визите в Беларусь.

Во–вторых, зачем это нужно нам, белорусам? Можно много говорить на эту тему, но я скажу главное. Это нужно для того, чтобы в России прозвучало другое альтернативное мнение, тому которое мы часто слышим, как у вас называют, из основных источников и средств массовой информации. Я вчера смотрел по телевидению интервью с многими из вас. Почему я обратился именно к вам, представителям региональных СМИ?

Это опыт. В свое время, лет пять–шесть тому назад, когда наше Союзное государство подверглось грубым нападкам со стороны определенных сил, нам удалось его сохранить только благодаря регионам. Оттуда пошла практика моих контактов непосредственно с регионами России, с руководителями регионов. И только благодаря их усилиям — тогда у них, конечно, власти было побольше, они все были сенаторами — нам удалось сохранить те отношения, уровень которых сохраняем и сегодня. Вот исходя из этого положительного опыта, когда мне пресс–секретарь доложила о желании многих журналистов встретиться со мной и взять интервью для региональных средств массовой информации я и исходил. Я ей задал вопрос: почему бы нам не пригласить их, пусть они приедут, побудут гостями в Беларуси столько, сколько надо, и своими глазами посмотрят все то, что их будет интересовать. Вот предыстория нынешней встречи и нынешнего вопроса.

Я сегодня познакомился с мнениями, которые бытуют в вашей среде и вокруг того, что происходит вокруг вас. Это стало центральным событием этих дней, я даже сам не ожидал, что это произведет такой резонанс даже среди простого народа. Не говоря уже о тех людях, с которыми вы встречались. Они очень довольны, даже какой–то фактор состязательности появился. Вы их как журналисты расспрашивали, они вам отвечали, пытались, может быть, где–то приукрасить ситуацию, защитить свою страну. Нам пришлось объяснять, что это не совсем верно, что это не те журналисты, которые приезжают за жареным, что вы приехали для того, чтобы увидеть все, что происходит в нашей стране. То есть вокруг вашего визита различные точки зрения, интересные точки зрения, и я также вам за это очень благодарен.

Поверьте, мы не хотим, чтобы вы приукрасили ситуацию в нашей стране. Мы хотим, чтобы вы объективно рассказали своим людям, своим читателям то, что вы увидели в нашей стране. Я как президент буду весьма заинтересован в том, чтобы вы передали россиянам, что здесь живут их друзья. Люди, которые никогда не предавали россиян и никогда этого не сделают. У нас была попытка в начале девяностых во времена Шушкевича и прочих повернуть страну в направлении дикого национализма, когда русские люди — россияне были посажены на чемоданы и готовились отсюда выехать. Этот процесс был бы еще более опасным и страшным, нежели в других республиках бывшего Союза. Нам удалось переломить эту тенденцию, вы видите, чем живет наше общество. И те проблемы, которые сегодня складываются в белорусско–российских отношениях, поверьте, они не лежат в плоскости Беларуси. Если вы в этом хотите убедиться, побудьте здесь дольше. Да, у нас масса недостатков, мы болеем практически теми же болезнями, что и наша братская Россия. Да, нам приходится в силу нашего специфического положения удерживать ситуацию порой не традиционными методами, отличными от методов Российской Федерации, но такова ситуация. Нам хотелось бы сохранить мир, стабильность. Нам хотелось бы сохранить страну для наших людей и для тех, кто в эту страну, на эту землю приедет в том числе и для того, чтобы здесь жить.

Уезжает у нас около двух тысяч человек ежегодно по разным причинам, в основном замужество, работа, смена места жительства. Приезжает — 32–35 тысяч. В основном это русские люди, которые оказались изгнанными из других республик. Мы их принимаем, мы внесли изменения в закон о гражданстве. Все они у нас имеют кусок земли и крышу над головой. Можете встретиться с этими людьми, кое–где они проживают компактно, если хотят этого. Это их воля, их право. Никто вам не скажет плохо о стране, о народе, о руководстве. Не скажет, что мы невнимательно к ним относимся или невнимательно реагируем на их нужды и чаяния. Притом неважно, кто он — адыгеец, чеченец, русский, украинец, проживавший когда–то на территории России и переехавший к нам.

Я недавно, разозлившись, можно и так сказать, при встрече с представителями России, должностными лицами, сказал, что вы напрасно пытаетесь показать Беларусь и белорусский народ, руководство Беларуси и президента Беларуси как неких игроков, врагов России. Нам, дословно говорю, очень выгодно сделать так, чтобы гость–россиянин или россиянин, приехавший к нам жить, спустя некоторое время сказал: "А нам в Беларуси теплее и лучше, чем в России". Мы специально будем это делать, я им прямо это заявил. Чтобы вы никогда не сказали, что белорусы — плохие люди для россиян. Мы действительно будем это делать. Это наш колоссальный козырь еще и потому, что белорусский народ — это самый интернациональный народ. Все вы, от самого молодого журналиста, которые здесь присутствуют, не говоря уже о старших, знаете, что белорусы действительно народ интернационый и очень надежный народ.

Факты? Главный факт — три миллиона человек в годы Великой Отечественной войны мы положили на алтарь нашей общей Победы. И защищали мы не только Беларусь, не только. Мы защищали всю страну. Мы защищали Россию. Мы защищали Москву. И мы отстояли вместе с россиянами, украинцами, другими народами нашу страну, некогда великую страну. Мы будем все делать, чтобы вы — русские люди знали, что здесь лучше для русского человека, чем в России. А теперь я готов отвечать на ваши вопросы. И очень прошу, чтобы были заданы все вопросы, даже если они и неприятны для меня. Лучше этот вопрос сегодня снять, обсудив, нежели этот вопрос останется, и вы уедете и будете думать, так это или иначе, и будете прислушиваться к каким–то другим голосам. Давайте обсудим эти вопросы сейчас.


Газета «Известия–регион» (г. Астрахань). Уважаемый господин Президент! Философу 19 века принадлежит высказывание: "Вести народ легче, чем сдвинуть его с места". Вот что Вам как Президенту Беларуси не удается сдвинуть с места в вашей стране? И сопутствующий вопрос. Есть ли такие люди, кому Вы ни за что не подадите руки? Спасибо.

Александр Лукашенко. Глубоко философские вопросы: сдвинуть с места или имеются ли проблемы, которые трудно решить, если перевести на понятный язык. Вы знаете, есть самая трудная проблема, она касается, наверное, и россиян. Это сознание наших людей. Меня часто упрекают: вот, Лукашенко не рыночник, он не хочет того, этого, он не хочет, чтобы фермеры были и так далее. Знаете, я человек земной и, наверное, не хуже других понимаю, что такое частная собственность, что такое фермерство. Но есть огромнейший тормоз — это то воспитание, которое мы когда–то получили. Я сейчас не говорю, что плохо там, а что хорошо. Было больше хорошего, чем плохого. Это мое твердое убеждение. Так вот, сознание наше сложилось так, а, может быть, это признак советскости нашей, признак славянства… Мы привыкли жить вместе, надеяться на кого–то, друг на друга. Я часто людям в открытую говорю: вот вы меня в чем–то упрекаете или власть. Ну давайте разделим нашу ответственность. Давайте я вам буду создавать условия и давать вам удочку, чтоб вы могли ловить рыбу. Но вы, при этом, попробуйте все–таки обеспечить себя и свою семью, исходя из условий, которые мы создаем для вас. Нам пока очень сложно дается этот процесс, очень сложно, и здесь мы, конечно, боимся — боимся бросить наших людей в "омут" рынка, в котором оказались и россияне в том числе. Бросить и сказать: "Выживайте". Мы этого боимся. Поэтому эта проблема для меня самая большая. Сдвинуть сознание людей, чтобы они входили в ситуацию, понимали, что не все сегодня может решить власть, в том числе и я, — это сложно. Можно еще много на эту тему рассуждать. Но я считаю, что это главное.

И второй вопрос — кому я не подам руки. Я, может, кому–то и не подал бы руки, может, и возникнет такая ситуация, но в силу своего положения я этого себе допустить даже в мыслях не могу. Поэтому я и не думал над этой проблемой — подам кому–то руку или не подам. Думаю, что я не имею права кому–то не подать руки в силу своего положения. Я — президент. Даже если за меня не голосовала четверть населения, это же не значит, что они мои враги. И в силу того, что я президент, я обязан и этим людям подавать руку. Иного и не мыслю, это искренне вам говорю. Я не злой человек, и если человек изменил свою позицию, я умею прощать, порой даже незаслуженно для этого человека прощаю. Поэтому руку подать для человека для меня никаких проблем нет. Да и родился я и вырос в такой среде, где таких фактов было очень мало.

Телекомпания "Волга" (г. Нижний Новгород). Александр Григорьевич, если можно, уточните, пожалуйста, как вы оцениваете работу российских федеральных и региональных средств массовой информации в вопросе освещения российско–белорусских отношений и непосредственно вашей персоны. И, если можно, то как–то конкретизируйте — если я правильно поняла Вас, то Вы отмечаете некоторую необъективность со стороны российских средств массовой информации — пожалуйста, объясните, с чем это на ваш взгляд связано. И разрешите мне задать еще один вопрос, потому что я не уверена, что появится еще такая возможность. Я бы хотела спросить о Вашем отношении к религии. Дело в том, что в Нижнем Новгороде в эти дни отмечается великий православный праздник — 100–летие канонизации Серафима Саровского. Очень активное участие принимают в празднике не только церковь, не только верующие люди — паломники всех союзных республик бывших, но и федеральный центр, в том числе президент Путин приехал в Нижний Новгород вчера, как вы знаете. Хотелось бы узнать, как Вы строите отношения с церковью и какое участие Вы принимаете вот в таких значимых для наших стран праздниках?

Александр Лукашенко. Что касается освещения событий федеральными средствами массовой информации в Российской Федерации. Вы знаете, Ирина, мне хорошо известно, откуда все это. У нас очень много друзей, в том числе среди журналистов, которые очень прямо и откровенно говорят: что вы от нас хотите, нам поставлена задача, определен вектор, как они говорят. ОРТ и РТР замалчивают события, ну, где–то, что–то такое жареное подают, но в основном замалчивают. Вы же видите, на этих каналах практически отсутствует Беларусь. Это выбор этих каналов. О других. Когда я президенту России говорю об НТВ и других независимых каналах, но больше все–таки об НТВ, он говорит, мол, разберемся, посмотрим. А потом помощники уже моим помощникам, глава администрации главе администрации: ну, вы же понимаете, это частный канал, мы же им не управляем, поэтому повлиять на них не можем. Но в то же время я вижу, как влияют по другим вопросам. Наверное, это выгодная позиция. Это вам для сведения. Мы хорошо понимаем, что происходит в российских средствах массовой информации и почему они так освещают события в нашей стране. Если о причинах говорить, то их очень много. Может, и мы в чем–то виноваты. Но как бы мы не были виноваты, обижать народ нельзя. Можно Лукашенко бить, критиковать. Политик, президент — он должен терпеть. Но народ за что? Вы побывали в Беларуси, я убежден, за сутки убедились, что не за что белорусов обижать. Абсолютно не за что.

Или, допустим, я вам приведу свежий пример. Вы знаете, что мы выдворили группу журналистов НТВ. Правильно мы поступили или неправильно? Я считаю, что правильно, потому что мы это сделали не сразу, что была не одна причина — их было много. И когда была спланированная акция, когда она готовилась заранее на деньги не только богатых людей России, но и Запада, при поддержке отдельных людей Беларуси, которые на дух россиян не переносят, мы вынуждены были принять соответствующие меры. И что вы думаете? После моего участия в передаче "Личный вклад" вроде бы какие–то нормальные подвижки пошли. Но буквально через три дня съемочная группа НТВ во главе с этим же журналистом совершает объезд Беларуси по периметру, а это же больше тысячи километров, и снимают всякую грязь — где–то помойку, где–то пьяного водителя или комбайнера, где–то на Нарочи, Браславских озерах какой–то неприглядный вид… Все это за четыре–пять дней тайно снимается. Это они думают, что тайно. Нам это стало известно. Думаю, ладно, снимайте. Сняли для чего? Поинтересовались. Для того, чтобы эту грязь всю скомпоновать, сделать видеоряд, написать текст и показать, что вот так вот плохо в Беларуси. Вот поведение российских средств массовой информации. Разнузданное, без всяких тормозов. Мы себе никогда такого не можем позволить не только в отношении России, но и в отношении других государств.

Что касается освещения моей деятельности, то я, конечно, человек наверно, уязвимый, ранимый — как хотите понимайте это. Реагирую и привык реагировать на все и не скрываю этого, я человек искренний и, может быть, это плохо. Мне часто даже российские журналисты говорят: Александр Григорьевич, да меньше вы на это смотрите и так болезненно реагируйте. Ну, потерплю месяц–два, а потом опять начинаю на это в свойственной мне манере реагировать. Наверно, я все–таки не прав в этом отношении. С другой стороны, я всегда искренен и этим, конечно, пользуются многие журналисты, ну Бог с ними. Дело не во мне, конечно, хотелось бы, чтобы объективно об этом было сказано. Но находят какой–то факт, просятся на какие–то мероприятия с участием президента, потом подлавливают какие–то моменты и начинают комментировать по–своему. Мы и это терпели и терпим. Вопрос, однако, не в президенте. В регионах сидят другие журналисты и, читая все это, видя на экранах, думают: неужели он такой дурак… И у них появляется желание все–таки разобраться, а в чем дело? То есть они не понимают, что порождают интерес тем самым у своих коллег, у других людей разобраться, в чем же дело. И таких людей много. И потом, у нас же нет границы, которая бы тормозила передвижение людей, у нас огромные потоки общения, начиная от Сибири и заканчивая здесь в Беларуси Брестом — едут туда и обратно и люди, общаясь, рассказывают все друг другу. И когда узнают правду, то они десятерым потом, сотням расскажут, и это уже будет в мою пользу, в пользу Беларуси.

Что касается религии и празднования 100–летия канонизации Серафима Саровского. Наш Митрополит участвует там, вы знаете, что он награжден вчера российским орденом за заслуги перед Отечеством. Я направил туда свое послание. Вы можете спросить, почему я туда не поехал? Думаю, вы меня поймете, почему не поехал. А что касается отношения к церкви, то могу многих из вас разочаровать: я не отношусь к тем, которые вчера были мракобесами, перехватывали людей в святой день радуницы, когда они шли на могилы предков, не пускали их, а сегодня со свечкой в руках стоят или лбом стучат об пол в церкви. Меня воспитывали атеистом, как и многих из вас. Но я глубоко уважаю нашу церковь за ее подвижническую роль, за возрождение духовности и за то, что она сегодня сближает людей, "склеивает" общество в эту трудную минуту. И особенно православная церковь — больше 85 процентов населения в стране православные. Но у нас отличные отношения с конфессиями католиков, мусульман. Если взять удельный вес в последнее время построенных мечетей и других мест для отправления обрядов мусульман, то Беларусь будет впереди России, хотя у нас мусульман немного. Но мы к ним относимся тоже с уважением. Они нам за это тоже добром платят. У нас нет проблем с церковью — 26 конфессий в стране. У меня сложилась своя поведенческая линия в отношении церкви. Два–три раза в год я иду в Основной храм вместе со своими людьми, посещаю его, отдаю таким образом дань уважения священнослужителям за их праведный труд, дань уважения верующим. Мы никого не заставляем идти к храму по той дороге, по которой бы мы хотели — власти я имею в виду. Это тезис моей предвыборной программы: каждый выбирает свою дорогу к своему храму. И мы действительно не над кем не довлеем. Поэтому у меня очень хорошее отношение к церкви, насколько возможно я церковь поддерживаю. Если меня просят — а так было не единожды — вмешаться в какие–то негативные процессы в жизни церковной, никогда в стороне не был. Я не говорил: мол, разбирайтесь сами, я всегда вмешивался, и в итоге поддерживал, помогал церкви и нашим священнослужителям. Церковь на меня не в обиде, я в этом уверен.


«Калининградская правда» . Уважаемый президент! Год назад во время визита нашего губернатора в Беларусь вы уже отвечали на вопрос о перспективах развития белорусско–калининградских отношений. Но сейчас я бы хотел этот широкий вопрос сузить до темы, связанной с интеграцией нашего региона как пилотного проекта в Европейское сообщество на той стадии, на которой сейчас это происходит при вступлении в Европейский союз Литвы и Польши. Хотелось бы мнение Ваше узнать по этому поводу. И еще такой вопрос. У нас усложнилась, как вы, наверно, знаете, приграничная ситуация на границе с Литвой. У нас возникают также сложности возле Ошмян, причем не первый год. Много жалоб было в нашей газете, были серьезные критические публикации по этому поводу. Такое ощущение, что нет такой службы внутренней безопасности, которая бы занималась и воспитанием, и наказанием тех ваших таможенных чиновников, который ведут себя, мягко говоря, некорректно по отношению к россиянам. Факты были приведены, письма были направлены, таможенный комитет реагирует на это отписками.

Александр Лукашенко. Что касается первого вопроса. Я не совсем хорошо, видимо, знаком с вашими предложениями по пилотному проекту связанному с ЕС. Я понимаю так, что Калининградская область могла бы стать частью Европейского сообщества и это было бы каким–то примером для Российской Федерации, может быть, в этом суть этого проекта. Калининградская область, кстати, не чужая для нас, там немало белорусов. И вообще, вы знаете, что в советские времена были предложения присоединить Калининград к Беларуси. Но они не были реализованы…

Я был в Калининграде, и я против крайних мер — шараханья в ЕС и еще куда–то.

Пусть на меня литовцы не обидятся, они умеют использовать все свои рычаги, давление в том числе, чтобы продвинуть те или иные интересы. Вот я и сказал тогда, разговаривая с вашим послом, а что вы кланяетесь, пожалуйста, давайте задействуем Гродно, давайте задействуем Минск, если вы не можете, то мы своей компанией "Белавиа" перевезем всех желающих из Калининграда на территорию нашей страны. Аэропорт у нас километр от железнодорожного вокзала. Поезда Минск–Москва ходят регулярно. За короткое время можно быть в любой точке нашего Отечества, нашего Союзного государства. Это нормальные варианты, не надо кланяться и просить какие–то там бумажки, визы и унижать русских людей. Почему мы не можем использовать массу вариантов. И пусть литовцы на нас не обижааются. Зависимость Литвы от нас колоссальная. 30 процентов бюджета литовского государства формируется за счет перевалки, перекачки наших товаров и грузов в их портах. Около 5 миллионов тонн только калийных удобрений мы там переваливаем. Это огромные деньги , которые Литва получает. Литва должна уважать и ценить за это и нас, а тем более Российскую Федерацию. Ведь Литва зависит по энергоносителям больше, чем Беларусь от России. Я не говорю, что надо брать за горло и давить, но там, где гуманитарные общечеловеческие вопросы возникают, надо просто по–людски, по человечески к этому относиться. И я предлагал руководству России: давайте мы используем все факторы не давления, а поиска интересов, и для калининградцев сделаем абсолютно свободный проезд туда и обратно, используя в том числе и Беларусь.

Во втором вопросе вы в какой–то степени упрекнули нас в том, что таможенные органы себя неправильно ведут. Может быть. Это сигнал для разбора этого вопроса, поверьте, что уже сегодня к концу дня мы будем разбираться. Но я бы хотел, чтобы эта информация была адресной, чтобы мы знали, что не в общем разбираться надо, а разбираться конкретно с конкретными людьми или группами. Понимаете, люди у нас сейчас разные, есть и такие, которым кажется, что их обижают. А я знаю, что мы за последние два года вообще полностью обновили таможенный комитет, процентов 25 сидят в тюрьме. У нас действительно процессы страшные происходили на таможне. И вы думаете, что только таможенники в этом виноваты? Да многие для того, чтобы не стоять в очереди, сразу несут деньги… Мы жестоко отслеживали эти процессы, мы видели, что там происходит и борьба ведется. Если бы вы вникли в нее, вы бы сказали: это какие–то инопланетяне в Беларуси живут, в России с этим уже давно не борются. Мы жесточайшим образом стараемся выжигать это каленым железом. Может быть, где–то какие–то факты негативные есть, я бы вас очень просил, коль уж так случилось что вы здесь, нас информировать. Вы все равно будете находиться в контакте с пресс–службой Президента и с другими органами, напишите нам, разобравшись предварительно, что за люди, какие факты. Поверьте, отписок не будет, будут приняты самые жесткие меры, но ваше заявление во втором вопросе послужит действительно сигналом для того, чтобы на Ошмянской таможне принципиальнейшим образом разобраться.

Но я знаю другое. Когда с экранов прозвучало, что политики решили калининградский вопрос, тысячи людей не могли пересечь границу, оставаясь на территории республики. И к ним наши люди относятся, как к своим. И молоко, и хлеб находятся для того, чтобы их накормить, где то устроить пока там из Москвы сигналы пойдут…

И еще для вашего сведения. О позиции руководства России. Когда калининградские вопросы начали урегулировать, с белорусами вообще никто не разговаривал, как будто такого государства не существует. Но с одной стороны это для нас факт, чтобы сказать: ну вот видите, мы не чиним препятствий и ничего не выгадываем для себя. Рагозин и прочие, вы же видели, с экрана всегда говорили: Литва, Литва… как будто через Беларусь россияне не ездили. Это говорит о том, что мы не создаем никаких проблем в решении калининградского вопроса. Но с нами надо было бы вести диалог, потому что мы лучше знаем, что происходит в Калининграде и очень многое можем сделать для России в плане обеспечения этих людей и создания нормальных условий и для передвижения калиниградцев, и для жизни, подчеркиваю, и для жизни. Мы бы могли потенциалы Калиниградской области и Беларуси увязать, и вам не надо было бы строить пилотные проекты по внедрению в ЕС или продвижению в ЕС. Мы в состоянии этот миллионный анклав обеспечить всем необходимым. И когда я был в Калининградской области несколько лет назад, об этом не говорилось широко, но все–таки речь шла, но почему–то все эти предложения тоже оказались невостребованными. Поэтому давайте все–таки мы попробуем осуществить пилотный проект восточного направления для Калининградской области, а не западного.

«Кубанские новости» (г.Краснодар). Господин Президент, существует ли в республике программа оздоровления жителей, в том числе и летнего, и если да, то какое место в ней занимают курорты Кубани?

Александр Лукашенко. Из пяти или шести санаториев, они очень крупные, половина находится в вашем крае. У них прекрасные отношения с руководством Краснодарского края. Я очень хорошо знаю наши санатории, где отдыхают тысячи и тысячи людей. В Туапсе санаторий "Белая Русь", это фактически больница, где мы оздоравливаем детишек и людей из чернобыльских районов, лечим их там. Это уникальнейшая больница, там оборудование, которого нет и в Беларуси. Вы понимаете, мы в основном лечим и оздоравливаем людей, которые живут на загрязненных территориях. Конечно, радиация в виде той, которая от солнца в вашем солнечном крае, лишняя. И поэтому сегодня мы взяли крен на то, чтобы оздоравливать людей не за границей, а на территории Беларуси — в центральных, северных регионах. Я только что вернулся с Браславщины, это северо–запад нашей страны, так вот: проехав всю Россию, я не везде видел такие уникальные места. В России, конечно, все есть. Про Европу не говорю, там уже вообще озер нет, а если есть, то страшно ногу туда опустить, потому как Европа загажена. Европейцы все больше сюда едут — в Россию, Беларусь. Мы приняли решение строить небольшие базы на 30, 40, 50 человек, то есть будем оздоравливать на месте своих людей. Вообще отдыхать люди, а тем более оздоравливаться должны все–таки в том районе, к которому они привыкли. Они должны питаться теми продуктами, какими привыкли. Листья, капуста, трава и т.д. — это хорошо для диеты, но надо есть мясо и сало.

Так и отдыхать люди должны в тех широтах, в тех районах, где они родились.

Более того, это очень важно, сегодня ведь не каждый человек даже в Сочи может улететь, потому что это стоит не одну тысячу долларов, даже самая дешевая путевочка с дорогой это около тысячи долларов. Простые люди в Беларуси не могут себе позволить такой отдых. А я хотел бы, чтобы люди имели возможность отдыхать. Поэтому интенсивнейшим образом развиваем свои базы отдыха, будем ориентироваться на отдых внутри нашей страны. Кто имеет возможность, кто хочет, тот не только в свои санатории Краснодарского края поедет, но и в другие базы, места отдыха.

ГТРК «Тула». Господин президент, мой вопрос относительно войны… Ощущается желание поклониться фронтовикам, защищавшим нашу Родину от фашизма. Как по Вашему, Александр Григорьевич, чтобы сохранить память об их подвиге для будущих поколений, достаточно ли одних монументов и торжественных мероприятий в честь Великой Победы? И второй вопрос. В апреле нынешнего года Тула принимала участников Международной деловой встречи "Беларусь–Украина-Россия: перспективы и пути экономического сотрудничества". Как вы оцениваете эти перспективы, в частности, в отношении Тульской области?

Александр Лукашенко. Как сохранить память? К нашему счастью, трудно что–то придумать больше, чем сделали предыдущие поколения да и наше поколение по сохранению, увековечению этой памяти. Это не только монументы и обелиски. Прежде всего, это уклад жизни. Я считаю, что это должно быть одним из фундаментов нашей идеологии. Я понимаю, что кому–то из вас может быть уже непривычно это слышать, у нас в Беларуси возродили это понятие, реанимировали идеологию. Ну что тут говорить, если американцы, Запад взяли на вооружение этот термин, то чего же нам отбрасывать то, что когда–то хорошо работало. Поэтому в основе идеологии у нас тоже лежит Великая Отечественная война и подвиг. Мы так это трактуем. Одно из достоинств нашего народа, советского народа, в том числе белорусского, — то, что мы спасли цивилизацию от уничтожения. Коричневая чума и нацизм — это полный крах цивилизации. Это величайшее наше достояние, которое у нас пытаются в последнее время отнять. И в Беларуси есть тоже такие поползновения и такие люди, которые сегодня пишут и говорят о том, что немцы были лучше, чем советские воины. У нас тоже иногда проскальзывают в оппозиционной прессе такие пассажи. Поэтому это должно стать укладом жизни, это должно быть "забито" навсегда в учебники школьные, вузовские, в средствах массовой информации, мы этому должны уделять большое внимание.

Я уже не говорю о том, что мы должны как можно дольше сохранить всех фронтовиков, их, правда, осталось совсем немного, создав все необходимые условия. Кстати от льгот, которые были когда–то в Беларуси в советские времена, мы отказались. Отставили их только для участников Великой Отечественной войны. Для ветеранов мы сохранили все льготы и даже увеличили их. Я могу привести такой пример. Мы сейчас готовимся к 60–летию освобождения Беларуси и 60–летию победы в Великой Отечественной войне. И мы провели, как у нас принято говорить, инвентаризацию всего, что связано с Великой Отечественной войной — от людей до монументов. У нас нет человека, участника Великой Отечественной войны, которого бы мы не обеспечили жильем. Мы решили для них вопросы телефонов, 50–процентная оплата коммунальных услуг, бесплатный проезд в транспорте, один раз или два раза в год в любую точку Советского Союза, бывшего Союза. Сохранение этих льгот — это тоже сохранение памяти. Но это должно стать нормой нашей жизни, и мы должны это беречь как самое великое наше качество и достояние нашего народа — русских, белорусов, украинцев и всех, кто воевал и спас человечество от нацизма.

И второй вопрос — перспективы сотрудничества с Украиной, Россией и в частности Тульской областью. Дважды или трижды руководитель Тульской области был в Беларуси, мы с ним встречались. С Тульской областью подписано соглашение. Потенциал этого региона колоссальный, мы бы хотели большего сотрудничества с предприятием военно–промышленного комплекса. Но пока очень много в России посредников, мы не можем выйти напрямую в работе с вашим ВПК. Очень много проблем. Приведу пример. Прошу — дайте мне несколько комплексов С–300, которые под забором в России валяются снятые с дежурства, у нас сложились проблемы на западном направлении по контролю за воздушным пространством. Это пространство не только защищает Беларусь, у нас единая группировка, мы здесь защищаем Россию, потому что западнее Москвы у вас ничего нет, западнее Москвы у вас нет ни одного солдата, кроме белорусского. И не надо. От Риги до Киева мы полностью контролируем воздушное пространство, нам надо усиливать его контроль. Договорились на уровне президентов. Министр обороны подтвердил — все поставляем. Два года поставляют эти С–300. Они, наверное, сгнили под забором, но никак не могут довезти. Но разве это нормальные отношения. Вот такие проблемы существуют и в отношениях наших предприятий с ВПК прежде всего Тульской области, надо снимать эти проблемы, надо дать возможность людям, капиталу, предприятиям напрямую общаться и торговать друг с другом. Это самое главное, я за любое сотрудничество, потому что у нас экономика открыта. С украинцами конечно проблема посложнее, поскольку границы выстроены, а что касается россиян, надо снимать искусственные барьеры. Дела пойдут лучше.


ГТРК «Брянск». Господин президент, вы уже затронули чернобыльскую проблему. Для Брянской области, как и для Беларуси это очень большая проблема. И вот сейчас у нас получается ситуация, что федеральные власти как бы стараются снять эту проблему и молчанием, и изменением каких–то законов. Как обстоят дела с этим в Беларуси? Это один вопрос и, если позволите, второй. Вы уже сказали, что у вас разные отношения к региональным средствам массовой информации и федеральным в России, то есть вы больше доверяете региональным средствам массовой информации, поскольку на них, я так понимаю, не оказывается давления. В Беларуси эта проблема существует или нет?

Александр Лукашенко. Давайте с чернобыльских проблем начнем. Я не хочу широко об этом говорить, потому что мы тут все — псковская, смоленская, брянская, черниговская земля — за одно живем. Даже если б я захотел, то не в состоянии чему–то помешать, поскольку там руководители приграничных районов, предприятий напрямую сотрудничают. Я был инициатором этого. Вот это уже не разорвешь. Что ни говори на брянской земле люди уже никогда не скажут, что белорусы плохие. Надо будет Брянщине помочь хлеб убрать, едут, помогают, тем самым и зарабатывают себе хлеб, как когда–то в советские времена мы на Целине зарабатывали хлеб. Мы в зоне критического земледелия, хлеба не можем столько произвести, и дефицит приходится покрывать, зарабатывая хлеб, в том числе в Украине, Брянской области, на Кубани, в Ставрополье, сейчас меньше в Казахстане. С Брянской областью у нас нет никаких проблем, и брянские люди знают, как мы относимся к чернобыльским вопросам. Чтобы сказать, что у нас нет никаких проблем, это будет неправильно, но та советская законодательная база, которая когда–то была создана, она у нас сохранилась. Правда, мы перестали раздавать так называемую помощь по доллару, по два доллара, которую когда–то людям давали, и все были успокоены тем, что вот мы, дескать, помогаем людям. Мы эти средства с согласия людей аккумулировали. Для чего? У нас в тех регионах большое содержание железа в воде, значит нужны очистительные станции. Мы приняли целую программу и строим эти очистительные станции, приводим в порядок города и села. Это тоже очень важно. То есть деньги мы аккумулируем и направляем на более важные объекты, не распыляя их. При этом тратим средств на преодоление последствий чернобыльской катастрофы в размере четверти нашего бюджета. Вот пример. Вы знаете, что в Гомеле еще в советские времена начали строить огромный медицинский центр, который должен был обслуживать всю чернобыльскую зону Украины, Беларуси, России.

Развалился Советский Союз, и будущий центр нам оставили в виде фундамента и двух стен, и никому это оказалось не нужным. Я боролся, чтобы помогли. Увы, никто не помог, но в прошлом году мы его сдали. Я прямо говорил: этот центр белорусы воздвигли не только для лечения, восстановления здоровья белорусов, ведения научно–исследовательских работ, но для всех, кто пострадал от чернобыльской аварии. Из Брянской, Тульской, Черниговской, Киевской областей и туда приезжают и могут там лечиться.

Сейчас прошу — вы нам немного помогите средствами, потому что мы бесплатно лечим, за счет бюджета Беларуси. Нам нагрузку эту очень сложно нести. А ведь это люди, их же нельзя не пустить, человек–то страдает. У нас было много случаев, когда украинские женщины приезжали и на границе рожали, чтобы попасть в наши больницы.. Ну и что, мы не возьмем этих людей?

И деньги за это мы не спрашиваем, как порой бывает у вас, когда, допустим, людям было плохо, они погибали, а с них требуют деньги.

Что касается давления на средства массовой информации. Сказать вам, что мы никаким образом не влияем на средства массовой информации Беларуси, будет не правда. СМИ делят на государственные и негосударственные. Я против такого деления. Считаю, есть государственные и есть частные или какие–то другие средства массовой информации, но все они государственные, поскольку они в государстве зарегистрированы и действуют на территории государства. Так вот частные средства массовой информации, что только не пишут… Вы их прочитайте и увидите, даже в России в федеральном средстве массовой информации не снилось, чтобы они написали такое о президенте или руководстве страны. Если кого–то и долбают московские и прочие средства массовой информации, то соседа Лукашенко. Вот точно также ведут себя наши оппозиционные средства массовой информации. Конечно, мы иногда отмахиваемся, если уже идет перебор в плане оскорбления личных качеств человека, президента и других людей. Вранье тоже нетерпимо. Что касается средств массовой информации государственной формы собственности, там где учредителями являются администрация, государство, то, конечно, эти средства массовой информации мы больше ориентируем, но это, наверное, и естественно. Знаете, чтобы взять за горло и задавить по–иезуитски, мы это не делаем. Бывает, что закрываем средства массовой информации за нарушение закона. Закон есть закон. Кстати, к этому в Российской Федерации более трепетно относятся, чем в Беларуси. Может быть Россия более независимая страна в силу своих возможностей, чем Беларусь, нам приходится здесь действовать более аккуратно.

Агентство «Руна» (Республика) Татарстан. На сегодняшний день вы являетесь Президентом Республики Беларусь и руководителем Союзного государства. Это чрезвычайно сложно. Но в принципе, если учитывать субъективный фактор, в такой же ситуации находится и ваш коллега — Президент России. Как вы лично для себя представляете балансировку государственных интересов через призму лидера. И, второй вопрос, если позволите. Мы много говорим о том, что что–то мешает развитию Союзного государства, его динамике, не только экономическому развитию, но и другим факторам. Не считаете ли вы, что лучше бы было передать приостановившиеся заводы ведению Союзного государства с распределением 70 процентов прибыли в пользу Союзного государства, а оставшиеся 25 процентов — той стороне, которая отдала заводы.

Александр Лукашенко. Сложность моего положения в качестве Президента Беларуси и Председателя Высшего Государственного Совета Союза Беларуси и России определенная есть. И заключается она не в том, что много работы. Есть кому работать. Сложности иного характера. Например, поручаю своему Главе Администрации урегулировать с Главой Администрации Президента России вопрос очередного срока проведения Высшего Государственного Совета. Уже вышли все сроки. А там, видите ли, не складываются так обстоятельства, чтобы в августе месяце, как мы раньше договаривались, как запланировано, провести заседание Высшего Государственного Совета. Я это говорю к тому, что проблемами оказываются чаще всего субъективные факторы. И они порой не лежат в плоскости Президента Путина. Я еще раз хочу подчеркнуть. В чем–то мы виноваты, но, согласитесь, что многое зависит от России. Потому что она мощнее, у нее больше возможностей. У нее больше потенциала соответствующего, ну что там говорить. Если мы очень крепко захотим, а Россия нет, этого никогда не будет. Если очень крепко захочет Россия, а мы нет, то это возможно. Вы понимаете, о чем идет речь. Поэтому, я думаю, надо исходить из этого. Наша экономика открыта. Мы на 60–70 процентов, а по некоторым направлениям до 85 используем комплектующие российского производства. Так сложилось, что во времена Советского Союза мы были «сборочным цехом». И все что мы создаем — нам надо только 5–7 процентов — все остальное идет на экспорт, поскольку мы столько потребить не можем. То есть у нас открытая экономика. И в силу этого наши интересы простираются далеко за пределы Беларуси. И, прежде всего там, где наш рынок. Прежде всего, российский рынок. Поэтому это не игра со стороны Лукашенко — быть Союзу или не быть. Экономика нас толкает, прежде всего, к России. Да, к сожалению, мы уходим каждый год на 3–5 процентов из российского рынка в силу определенных тенденций, которые там происходят, в том числе объективных — когда создается производство, альтернативное белорусскому, хотя мы договаривались не создавать это альтернативное производство. Зачем, например, такой же БелАЗ создавать в России, если мы можем полностью обеспечить рынок России по самым дешевым ценам, вплоть до контроля со стороны России. Или взять Минский тракторный завод. В России 10 лет пытаются создать альтернативное производство. Сколько денег там загублено. Зачем? Сегодня можем полностью обеспечить Российскую Федерацию неплохими тракторами. Мы производим 50 с лишним моделей, а на начало развала страны было всего 3. Вот за это ”лихолетье“, поджавшись, мы вывели завод на уровень мировых стандартов, когда много марок производится. Я это говорю к тому, что наши интересы прежде всего лежат и в плоскости развития России. Вот вы говорите, для вас главное — сохранить Россию. Как ни странно, для нас это еще важнее. Если только, не дай Бог, что–то случится в России, мы будем в этой же яме следом за Россией. Помните, когда в 1998 году обвалился российский рубль? Знаете, мы три года карабкались, а может быть даже и четыре, чтобы вылезти, и только в прошлом году эти тенденции смогли преодолеть. Страшная была ситуация в Беларуси. Вот, пожалуйста, зависимость. Поэтому для нас Россия — это не просто сосед. Это — не просто страна. Это — наша Россия, за которую мы боролись и всегда будем бороться, потому что мы от нее зависим. Вот наш там интерес. И я как Глава государства должен это понимать. Если у меня есть какие–то качества к этому, как вы сказали — лидер и его качества, я должен использовать для того, чтобы обеспечить вот эти интересы нашего белорусского народа и государства.

Агентство «Руна» (Республика) Татарстан. Александр Григорьевич, позвольте еще добавить. Дело в том, что, мне кажется, проблемы Беларуси и отношение к Вам как лидеру связаны с тем, что у большинства населения России все–таки есть ностальгия по СССР, и это нормально. Поэтому доброе отношение к Союзному государству. А в Вашем лице видят лидера, отсюда и нападки. То есть я имела в виду, как лидера…

Александр Лукашенко. К сожалению, Вы правы. Я очень часто уже начинаю оправдываться, даже перед высокопоставленными чиновниками России. Я им так говорю: дорогие мои, родные, я наелся власти, мне шапка Мономаха не нужна, я не приезжаю в Кремль, чтобы схватить какую–то стену и увезти в Беларусь, я не претендую ни на какие–то там властные полномочия на территории России. Но через запятую я им говорю следующее: вы сторонники Союза? Сторонники. Никто сегодня публично в России не скажет, что они против Союза Беларуси и России. Некоторые говорят так: за Союз Беларуси и России, но без Лукашенко. Будет кто–то другой. Пусть подождут. Но пока же избирают Лукашенко в Беларуси! По крайней мере, избрали. И надо, наверное, с ним иметь дело. Поэтому коль уж решили строить Союз, то не думайте, что после объединения у нас будет две категории людей. Первая — это белые люди, россияне. А вторая категория — черные люди, это негры–белорусы. Мы должны создать равные условия. Это будут граждане нашего единого государства со всеми вытекающими отсюда последствиями. И если уже откровенно говорить, на одной из последних встреч, когда обсуждали Конституцию будущего Союза, я задал Владимиру Владимировичу Путину вопрос — готовы ли отдельные люди в политической элите России к тому, что завтра на этом нашем общем поле не только в экономике, но и в политике появится не только Лукашенко, а и Латыпов (Глава Администрации Президента Республики Беларусь), много других разумных людей из Беларуси, ваши готовы к этому? Он сказал: нет. О каком Союзе может речь идти? И вот тогда я сказал: так вы что, думаете, что белорусы будут каким–то второстепенным народом в этом Союзе? Знаете, волков бояться — в лес не ходить. Если мы идем на Союз, надо понимать, что не просто так есть противники введения единой валюты. Нам это выгодно. Но мы же прекрасно понимаем, чья это будет валюта и где эту валюту будут печатать. И вы знаете, что такое деньги. Нет денег — и ничего нет. Ни власти, ни государства, ни нормальной жизни народа и так далее. Мы это прекрасно понимаем. Поэтому позиция такова — вводим валюту согласно Союзному договору, как договорились еще с первым президентом России, а потом со вторым, который подписал этот Договор. Но есть условия по созданию равных условий для субъектов хозяйствования, которые мы должны выполнить. Россия, только Россия их не выполнила. Кроме того, мы должны иметь определенные гарантии, что нас в свое время не возьмут за горло, и мы потом ”ни верть круть, ни круть верть“ и вывернуться не сможем. Вот такие вопросы я открыто вынужден был поставить.

Что касается, заводов, которые остановлены. У нас практически нет таких заводов. Остановлены, в основном, некоторые предприятия строительной индустрии. Мы во времена Советского Союза производили стройматериалы, но сейчас нам столько не надо. Они оказались невостребованными. И некоторые заводы мы не успели перепрофилировать, поэтому они работают наполовину. То есть в Беларуси нет таких заводов, которые бы интересовали Союзное государство.

С другой стороны, если бы даже они были, допустим в России, то для того, чтобы остановленные предприятия запустить, восстановить, нужны немалые деньги. Мы это в Беларуси пережили. А что имеет Союзное государство и союзный бюджет? С ”гулькин нос“. Поэтому хоть бесплатно передавай, никто не возьмет, потому что как минимум нужны оборотные средства для того, чтобы купить материал, людям авансы выплатить и начать работать. Таких денег нет. Дай Бог хотя бы поддержать по определенным программам дизелестроение, союзный телевизор, знаете есть программа, поддержать бы нам эти программы за счет тех скудных средств, которые у нас аккумулируются в союзном бюджете. Но, если мы хотим иметь в союзном бюджете деньги, надо иметь собственность, которая должна зарабатывать деньги, и за счет отчислений этот союзный бюджет должен держаться. А не так, что союзные органы живут, союзные программы реализуются за счет этого бюджета. Не так, как сейчас: мы берем из бюджета Беларуси, Россия берет из бюджета России, пропорционально отчисляем в союзный бюджет. Это не серьезно.


Газета ”Весть“ (Калужская область). Господин Президент, строите ли Вы свои отношения и с российскими политическими партиями? И в связи с этим, связываете ли Вы перемены в темпах сближения наших двух стран с предыдущими выборами в Госдуму в России?

Александр Лукашенко. Что касается политических партий. Конечно, всех лидеров ваших политических партий российских я хорошо знаю. И не только из средств массовой информации. Я этим просто интересуюсь. У нас нет особых отношений с какими–то партиями — у меня как Президента или у руководства Беларуси. Да, у меня хорошие отношения с Геннадием Николаевичем Селезневым, который возглавляет известную партию, Юрием Михайловичем Лужковым, находящимся в руководстве одной из партий. То есть мы в силу давних традиций поддерживаем контакты со многими лидерами партий. С другими лидерами, особенно правых партий, у нас есть горький опты сотрудничества. Вы это тоже хорошо знаете. Но чтобы какие–то отношения между руководством страны и партией, у нас этого нет. Не могу здесь чем–то похвастаться.

Что касается политических событий в России и их влияния на белорусско–российские отношения. Прямое влияние. Как я вижу, Россия всячески сегодня стремится сделать так, чтобы фактор Беларуси отбросить, и он не влиял на рейтинг партий отдельных политических деятелей. Но сегодня замалчивать, как–то снизить этот фактор значения не удастся как в России, так и в Беларуси. Попробуй сегодня в Беларуси выйти и сказать, что нам не нужна Россия и Союз. И очень большой процент населения как минимум тебя не поймут. Я этого никогда не сделаю, потому что это одно из важных направлений моей политики. Даже, я вам скажу так, если бы я даже хотел отойти от российского вектора, я бы никогда это не сделал в силу двух причин. Во–первых, это перечеркивает всю мою политику и меня как политика. Потому что Лукашенко, это значит союз Беларуси и России. Люди сразу ассоциируют с этим. И вдруг Лукашенко отходит от этой политики. И, второе. Это же конституционный вопрос. Я же на референдум вносил этот вопрос о Союзе Беларуси и России. И народ конституционным большинством сказал, да. А как же я могу отойти, он юридически основан. Я не могу этого сделать. Конечно же, политические события в России — парламентские, президентские выборы — должны были активизировать белорусский вектор российского руководства. Я думаю, кто там хочет или не хочет, все равно этот вектор будет активизирован. Потому что идея Союза Беларуси и России слишком популярна. Здесь говорят, что ко мне в России хорошее отношение, потому что есть ностальгия по бывшему Советскому Союзу. Вы знаете, в силу последних событий это очень правильно. Скажите, кто мы и где мы сегодня находимся в этом мире? Какую роль сегодня мы — Россия, Беларусь Украина, Казахстан и другие республики отдельно — роль играем? Видны ли мы вообще на этом горизонте мировой политики? Как Глава государства говорю, даже не видны. Россия видна. Почему? Потому что Западу нужны энергоресурсы. Будут принимать, будут обнимать, целовать, что угодно будут делать. Мы это проходили со времен Михаила Сергеевича Горбачева. Но как только они увидят, что надо соблюсти эти интересы, даже в мелочевке, они не поступят. Возьмите калининградский вопрос. Это что проблема взаимоотношений великой Европы и великой России. Да это не проблема. Она и стоять–то не должна. Тем не менее, никаких уступок. Да, они делают это через Литву. Якобы Литва не хочет. Да, если бы Евросоюз отмашку дал, завтра Литва нигде бы не делась и решила бы все вопросы. Нет. Я это хорошо знаю. Президент Путин это хорошо знает. То есть они нигде не идут на уступки. Они диктуют. Возьмите Соединенные Штаты Америки. Да, хорошие отношения у Буша с Путиным. Но вчера ваши средства массовой информации, передали сообщение по Ираку о том, кто имеет право доступа к иракской нефти. Перечислили компании — японские, польские, даже китайские, но оговорка — российских на пушечный выстрел не подпустили. Россиян нет. Хотя Россия хотела там присутствовать. И боролась за это. Почему нет при таких отношениях Запада с Россией и США? Какие теплые, добрые отношения. А где результат? А если бы был Советский Союз, то такое было бы отношени? Совершенно было бы другое отношение. Помните, нас за Афган долбали. Кстати, у нас очень доброе отношение к афганцам, они приравниваются к участникам Великой Отечественной войны. Они не виноваты в этом. И потом, у нас даже нет такого слова — виноватый или не виноватый. Говорят, вот Советский Союз, в Афган влезли, разбомбили и прочие. Зачем повторили горький опыт Советского Союза? И кто повторил, кто разбомбил в последнее время Афганистан? Есть свежие примеры — Ирак. За что разбили? Уже даже Буш признал свою ошибку в отношении Ирака. Так выведите войска и дайте возможность народу избрать свою власть, если вы виноваты. Пусть они живут, как хотят. Дайте им возможность продать нефть. Они же Америке ее продадут, куда девать. 25–30 процентов потребления мировой нефти экономика США поедает. Посмотрите последние события — до идиотизма доходит. Ладно, застрелили сыновей Хусейна, вроде сыновья к политике были причастны, но зачем ребенка, внука убили? И все трубят, что это великая победа. Слушайте, люди, до чего мы же мы дошли? Аналогичный репортаж был на Первом канале российского телевидения три дня назад. Такие–сякие, вот браво–браво застрелили, убили, сейчас до Хусейна доберутся. Но если вы признали, что вы не правы, зачем вы убиваете? Если бы был Советский Союз, это было бы? Этого бы не было. Не было бы этого в Европе, в нашей Югославии и многих–многих других точках. Может быть и не приземлялись бы сегодня самолеты с самыми современными средствами обнаружения в Грузии. И не летали на южных границах ныне России, а вчера Советского Союза. Я уверен, что этого бы не было. В первые годы президентства мне все мои коллеги–президенты говорили: да это же Лукашенко — не то коммунист, не то советский человек. он за восстановление Советского Союза. Сегодня меня уже в этом никто не упрекает, потому что увидели, что мы потеряли. Я никогда, кстати, не стремился, я никогда не ставил вопрос о восстановлении Советского Союза. Это просто не реально было. Но я стремился к тому, чтобы пока не поздно, сохранить все лучшее, что у нас было тогда. И помните, был спор, какому быть Союзу — по принципу Евросоюза и так далее. Я не против принципа Евросоюза, но зачем нам это. Зачем нам чужой опыт Евросоюза, который мы не знаем, не проходили. Мы жили в едином, более тесном союзе — Советском Союзе. Практически единое государство. Так давайте мы этот опыт возьмем. Он нам ближе, понятнее. Нет, надо Евросоюз. Да, я за сильное государство. И Союз Беларуси и России, к которому мы стремимся, это был бы хороший фактор, хороший пример. Когда говорят, кто мешает, конечно, прежде всего, Западу этот пример не нужен. Особенно американцам. А вдруг потом украинцам захочется? А вдруг этот процесс пойдет, как наш классик когда–то говорил. Вот пойдет процесс, тогда его уже трудно остановить. Это так. И они напрямую сегодня блокируют Беларусь и через отдельных ваших политиков. Вы их хорошо знаете. И, кстати, есть СМИ, которые обслуживают этот процесс. Вы тоже эти СМИ знаете. И там большие деньги. Им тоже задача — не допустить. И насколько возможно пытаются не допустить.

«Новости Пскова». Александр Григорьевич, я представляю регион, где у Вас тысячи сторонников. Может быть потому, что в 50 километрах от Пскова НАТО уже размещает свою технику на территории Эстонии. Наша область как никакая другая и по сей день понимает, что такое внешняя угроза. Поэтому псковичи Вам особенно признательны за Ваше такое особое отношение к России и просили передать Вам пожелания здоровья и твердости духа. Так держать!

Теперь перехожу к вопросу. Наше государство в последние годы как ржа поразила страшная болезнь — коррупция. Нам, журналистам, известно, что Вы были председателем комиссии по борьбе с коррупцией еще в Верховном Совете. Как сегодня решается эта проблема в Беларуси? Это первый вопрос. И второй вопрос для псковичей. Почему у нас нет отделения, или представительства Вашего Посольства? Может быть, Вы не придаете значения развитию наших отношений?

Александр Лукашенко. Светлана, вы никогда мне не задавайте такой вопрос: придаю или не придаю значения? Я Россию не считаю чужим для себя государством. Нравится кому–то или нет, я еще молодым Президентом, как только избрался, на первой встрече с Б. Ельциным сказал, что я приехал в свою Москву и в свою Россию. Это первые слова, которые я сказал давно, почти 10 лет тому назад в первый свой визит в Москву. Что касается псковских людей, вы знаете, почему нет там представительства? Вы знаете, это не отдаленный регион, как Кубань. Вы живете у нас, а мы живем у вас. У нас нет никаких границ. Если такой представитель там должен быть, или представительство, никаких проблем не будет, чтобы его открыть. Только надо не представительство сразу открывать, а определять проблемы и вопросы, которые это представительство должно решать. У нас с псковским народом, с Псковской областью никаких проблем нет. Надо Псковской области, населению решить какой–то вопрос, я свел вашего губернатора и витебского губернатора на одном из «Славянских базаров» и сказал, чтобы они друг другу помогали. У нас нет никаких проблем. Вы рядом: сел в автомобиль, четыре–пять часов и в Минске. Не было такого, чтобы я лично не откликнулся на сигнал со стороны вашего губернатора. Но тем не менее, если нужно, откроем Представительство.

Что касается вашего замечания, оно очень важно, по НАТО — угроза, размещение и так далее. Знаете, вы это чувствуете, но поверьте, мы это еще больше ощущаем. Я недавно на встрече с россиянами рассказал один случай. Когда мы недавно в Бресте проводили семинар с руководящими кадрами, приехал руководитель национального заповедника «Беловежская пуща», которая находится на границе с Польшей, и попросил меня срочно приехать, поскольку есть проблема, связанная с безопасностью. Он излагает мне факты и показывает документы: негры на границе Польши и Беларуси, военные негры, американцы. Скажите, что они за сотни тысяч километров делают на польско–белорусской границе? Ясно что. Мы, конечно, на это реагируем и будем реагировать адекватно. Потом мне кладут на стол фотографии. Через каждые 25–30–50 километров установлены самые современные пункты слежения: вышка, высоко над деревьями, не скрывая притом, электронное оборудование, которое всю территорию Беларуси просматривает. Поэтому вы затронули очень важный аспект. За этой говорильней о том. что в НАТО, Евросоюз вступим, они делают свои дела. А мы пока разговариваем. Поэтому я хочу, чтобы вы знали: если Россия для меня — не чужая страна, то псковскую землю я вообще от белорусской не отделяю. Я не претендую на псковские земли, упаси Господь. Этот тезис принадлежит одному из наших националистов, идеологов националистов, кстати, там, где и Василий Быков был рядом. Когда Шушкевич пришел к власти, они выдвинули России территориальные претензии. Это было написано официально — Брянские, Смоленские, Псковские, а также Вильнюсские (Вильно, край Литвы и Белосток в Польше) земли — это исконно белорусские земли, и они должны быть возвращены Беларуси. Я так вопрос, упаси Господь, не ставлю. У нас хватает своих земель, а если и надо, то эти земли нам не чужие. Я хочу, чтобы псковские люди об этом знали. Да они это знают. Мы знаем проблемы Псковской области, и мы всячески будем помогать. Это, скажем откровенно, не самый богатый край России. Да и мы ахти, какие богачи. Я думаю, мы понимаем вас, а вы нас. Мы помогали и всегда будем вам помогать. Для себя что–то не сделаем, но для вас всегда.

Что касается вопроса о коррупции.

Во–первых, у нас нет никаких кланов. И часто российские СМИ меня критикуют, что посадили руководителя… Да не я посадил. У нас точно такая система, как у вас в судебных разбирательствах. Только у нас нет кампанейщины, попался — на нары, тебя никто не заставлял разворовывать государственную собственность и не только государственную, а нарушать закон. Сейчас я внес в Парламент новый очень жесткий антикоррупционный закон. А депутаты наши не хотят его принимать. Еще и потому, что сами себя там видят. Но все равно мы примем этот закон, может, с новым Парламентом. Да, думаю, и с этим поговорим, договоримся, они поддержат меня. Это будет самый жесткий в мире антикоррупционный закон. Борьба с коррупцией была одним из программных положений моей президентской предвыборной программы. Поэтому я отступать здесь абсолютно не намерен.

«МКС» 21 канал» (г.Новосибирск). Хочу от всего сообщества выразить такую мысль, что мы очень благодарны вам, Александр Григорьевич, за такую поддержку российских региональных СМИ. Потому что я у себя дома не всегда чувствую заботу. Вы, должно быть, помните, как, приехав в Новосибирск, вы удивились, что было белорусское телевидение на белорусском языке, о белорусах и о Беларуси. Так вот это было наше телевидение, «Молодая культура Сибири» — 21 канал. Я создатель и организатор этого вещания. Как Вы относитесь к белорусской диаспоре в России, и как Президент думает этой общине помочь? И еще вопрос: пригласив нас, вы тем самым вы боритесь с информационной непроницаемостью белорусских проблем в России. Это здорово, но почему бы нам не позаботиться о создании каких–то средств для этого — может быть информационного агентства для работы с регионами, спутникового канала.

Александр Лукашенко. Если я скажу, что я очень наблюдаю за диаспорой в России, поддерживаю их, это будет неправдой. Неправдой в силу особых взаимоотношений белорусов и россиян. Я не вижу разницы между россиянами и той диаспорой белорусов, которая там проживает. Куда не приезжаю, в том числе будучи в Новосибирске, я встречаюсь с представителями диаспоры. Если они у меня попросят, я им помогаю. Стараюсь помочь, если им нужна какая–то конкретная помощь, которую я должен оказать. Не какая там особая из–за того, что они — диаспора Беларуси, а просто попали в трудное положение. Мы, конечно, поддержим, но так же, как и россиян. Нет невнимательного отношения к белорусам, к жизни белорусов со стороны россиян, поэтому я не уделяю этой ситуации такого особого внимания. У нас в Беларуси даже и не принято такое понятие, как диаспора. Может быть «диаспора армян, грузин» нормально звучит в России, а диаспора белорусов не очень. Но, тем не менее, мы стараемся помочь, и они на нас ни в коем случае не в обиде. Кстати они–хороший контролер. Недавно они мне из Сочи прислали письмо по деятельности некоторых наших хозяйствующих субъектов. Так Комитет государственного контроля целую неделю работал, и факты подтвердились. Поэтому я не скажу, что я уж сильно большое внимание уделяю диаспоре. Но еще раз подчеркиваю, если нужна будет поддержка, я готов ее оказать. Что касается информационной непроницаемости белорусских событий в России и моей реакции на это, вы правильно дали этому оценку. Вы говорите о каком–то специальном органе и так далее. Надо выходить на прямой контакт со средствами массовой информации в регионах и направлять им аудио–, видеокассеты, какие–то материалы. Это уже их право — показывать или не показывать, читать или не читать. Но мы должны им направить эти материалы. Если бы мы вышли на создание какого–то совместного информационного канала, я бы эту идею всегда поддержал. Но противников этого, вплоть до врагов, ох, сколько будет много.

Более того вам скажу: в Союзе Беларуси и России еще во времена Ельцина мы приняли решение (и его подтвердили, уже когда избрали нового Президента России Владимира Владимировича Путина) о создании телерадиокомпании Союза Беларуси и России. И что эта кампания имеет? Самое несмотрибельное время продолжительностью 15–17 минут на РТР. И По всей сетке бросают эту программу. Даже самому трудно отследить ее. Когда люди не смотрят телевизор, тогда, в основном, ее и ставят. Приняли решение, подписали договор, а он до сих пор не реализован.

ГТРК «Лотос» (Астраханская область). Главный вопрос, который меня сегодня интересует, это белорусская приватизация. В средствах массовой информации приводится пример, в основном, ваших взаимоотношений с пивоваренной компанией ”Балтика“. Но было бы интересно, каковы ваши принципы здесь, и насколько вы учитываете негативный опыт Российской Федерации?

Александр Лукашенко. Потому, что мы учитываем негативный опыт приватизации, у нас так идет приватизация. У вас как прошла приватизация, в чем была главная беда? Вы приняли закон и всё огулом сразу приватизировали. Кто кого или кто что поймал, тот с тем и остался. Но ясно, кто поймал больше. Правда, они уже всплыли, такие акулы солидные, жирные стали. То худенькие были, в комсомоле когда–то работали, а сейчас уже акулы самые настоящие. И мы увидели, что 10–15 процентов в России — супербогатые люди, а 85–90 — люди бедные и нищие. Поскольку мы за вами бегом бежали, и у нас прошли президентские выборы, я не воспринимал ту приватизацию и то законодательство, которое было разработано. У нас тоже всё по Чубайсу было. И я эту приватизацию успел приостановить, и мы пошли от жизни. Есть предприятие, не справляется государство с ним, давайте будем думать, что с ним делать. Сможем сами восстановить — будем восстанавливать, чтобы оно работало. Не можем — давайте искать капитал, вплоть до продажи этого предприятия. Но конкретное предприятие. Мы не допустили того, чтобы предприятие положили, обанкротили, остановили, а потом говорят: ну что делать, оборотных средств нет, денег нет, давайте, вон есть в России или на Западе богатый дядька, деньги привезет, поднимет его. Мы не допустили до этого свои предприятия. Кстати, вы были на этих предприятиях. «БелАЗ» — это тяжелейшее было предприятие. Мы еле выкарабкались. Потом нам поверили западники и дали кредиты. И в последние годы стали уже производить самые мощные автомобили, грузоподъемностью 240 тонн, да не только эти. «Интеграл» — это было предприятие, люди которого постоянно стояли на площади и кричали: дайте хлеба, дайте зарплаты. Мы его сами подняли. Мы не допустили, чтоб его положили. Это предприятие не продается. Это мозги. У нас, вообще, всё образование ориентировано на наукоемкое и точное производство — оптика, математика, интегральные схемы и так далее. Если продать кому–то, мы будем зависимы не только по этому предприятию от другого государства, но и весь наш интеллектуальный потенциал, который мы создавали, образование будут зависимы от этого предприятия. Как собственник поведет свое дело, неизвестно. Ну и потом. Предприятие нормально работает, конкурирует. Зачем его продавать сегодня? «БелАЗ» контролирует 32 процента мирового рынка. Зачем нам продавать это предприятие, если мы его вытащили? То есть мы сразу отказались от этой обвальной приватизации. И пошли путем поштучной, конкретной приватизации конкретного завода. Что касается республиканской собственности, без подписи Президента не может быть даже вопрос поставлен о приватизации и продаже хоть одной акции. Что касается коммунальной собственности, нужно решения местного исполнительного комитета. Но процесс всесторонний.

Первое. Решение трудового коллектива закрытое, объективное. Чтобы люди, получив информацию, сами сказали, продавать часть завода или весь завод, или не продавать. Заключение директора этого завода, местных органов власти, облисполкома и т.д. Очень сложный процесс. Тогда люди не скажут мне, что приватизировали без них. Если люди говорят ”нет“, но мы заинтересованы, как, например, было по Белтрансгазу, мы едем их и убеждаем, просим. И в основном это ложится на Президента. Пока верят люди. Я говорю: разрешите мне это, я приму решение и буду за это отвечать. Мы без людей такие вопросы не решаем. Потому что видим, во что выливается это в Российской Федерации — некоторые предприятия уже делят, переделят с боем. Уже война идет на проходных. Я иногда думаю, не дай Бог бы это в Беларуси? Это был бы резонанс страшный. У нас люди к этому не привыкли. Поэтому отличия нашей приватизации от российской состоят в том, что у нас нет вот этих игр. У нас нет того, что ты у власти, значит, более лакомый кусок схватил, оттяпал. И вообще у нас категорически запрещено членам Правительства, чиновникам участвовать в коммерции, чтобы их дети, родные и близкие занимались коммерцией. Кстати, эта норма нового антикоррупционного закона, против чего депутаты и выступают. Но все равно эта норма будет реализована. Она и так реализовывается, но через указ Президента. Надо закрепить законом. То есть у нас очень жестко поставлены эти вопросы. Мы не против приватизации, абсолютно не против. Но, вопрос в другом — хочешь купить завод, вот его цена, деньги на бочку, по рукам, работай.

Вы вспомнили о «Балтике». Показательный пример. Когда директор этой компании приехал ко мне, я назвал ему условия. Их было 12 — не увольнять людей, не выкидывать их на улицу, создать новые рабочие места, не сбрасывать социальную сферу (пионерские лагеря, дома отдыха, санатории, общежития и так далее). Они же как приходят, забором огораживают 2 гектара — тут буду работать, а все остальное мне не надо. Взяли и выкинули на улицу. А там интересы многих людей. Я ему перечислил 12 пунктов, условий, конкретно по этому предприятию. Он согласился и поехал. А потом пошел другим путем. Думал, как в России, поговорил с Президентом, кому–то что–то дам, и решу в Правительстве вопрос. Оказалось, что опять эти документы пришли к Президенту. Я открываю их, а условия не соблюдены. Я второй раз его пригласил, спросил, почему не соблюдены условия. Отвечает — невыгодно оказалось. Почему же соглашались на эти условия вчера? Потом поручаю Премьер–министру выработать компромиссное решение. До компромисса не пришли. Людей выкинуть, это забрать, то забрать, из Германии привезти ячмень для пивоварения… Зачем мне немецкий ячмень? На белорусской земле тоже умеют ячмень пивоваренный выращивать. Почему я должен немцев кормить? То есть была таких вопросов. И он эти условия не выдержал. 30 августа приезжайте и увидите на заводе, который «Балтика» хотела приватизировать, Белорусскую Балтику. Мы за 3 месяца, максимум за 6 нашли средства и полностью по примеру «Балтики» модернизировали. Но мы будем по своим рецептам делать свое белорусское пиво. ”Жигулевское“, ”Криница“ и так далее. Это наш рецепт. У нас сегодня 90 процентов людей пьют свое пиво, а 10 процентов приходится на импортное пиво. И мы это поддерживаем. И «Балтике» сейчас нечего гвалтом кричать — хотите вернуться, у нас есть еще заводы. Давайте возвращаться, давайте сделаем, но при тех условиях, которые я предлагал. Мне надо защитить людей, которые в стране живут и работают. Они же меня избрали. Вы, наверное, думаете, что Лукашенко–популист, и он в популизм играет. Невозможно в популизм играть! Я вам для сведения скажу, почему у меня такая политика. Я ведь пришел Президентом от оппозиции. У власти был Шушкевич, Премьером был Кебич. Они руководили страной. Но я пришел в противовес им, они были у меня соперниками. Я победил в этих выборах. При всем административном давлении и ресурсах и так далее. Они не смогли меня задавить. Почему? Потому что у нас тогда сложилась страшная обстановка: пустые полки в магазинах, русских гнали из Беларуси, все было повернуто в НАТО и так далее. У нас, у советских белорусов. Это же самая советская республика была. И люди, наши ”памяркоўныя“ как у нас говорят, осторожная, рассудительная Беларусь, закрыв глаза, проголосовала за этого мальчишку. За меня. Я же это помню. И я не могу их обмануть. Вот мораль всей моей политики. Они рискнули. Ну, слушали Лукашенко, депутатом был, знали, что он, такой неугомонный с этой коррупцией, с Союзом Беларуси и России. Но не настолько же они меня знали, чтобы проголосовать. Они же меня знали не лучше Шушкевича и Кебича. Но рискнули. И я не должен их обмануть. Я, первый Президент страны, белорусов. Я не должен их обмануть, ни в коем случае. Ну, должно же быть что–то святое в этой жизни. Поэтому я и провожу такую политику.

Радиогазета ”Слово“ (г.Санкт–Петербург). Александр Григорьевич, во–первых, я хочу выразить вам самые наилучшие пожелания от народно–патриотических организаций и от жителей нашего города Санкт–Петербурга и Ленинграда. Мои вопросы может быть несколько созвучны с предыдущими. В конце 2002 года у нас в городе проводились дни Беларуси. Будут ли проводиться подобные мероприятия в нашем городе, и не планируется ли проведение дней Петербурга в городах Беларуси? И второй вопрос. Ваше отношение к созданию российско–белорусского центра в нашем городе, который бы мог взять на себя функции координатора культурного и экономического сотрудничества в целом в Северо–западном регионе.

Александр Лукашенко. Полностью поддерживаю. Было бы очень здорово, если бы мы такой центр создали. Я думаю, он бы в десятки раз себя окупил. Что касается дней Беларуси, эта традиция будет продолжена. Я был инициатором этого. И дни Ленинграда будут здесь в Беларуси, если только вы будете готовы к нам приехать, с большой программой, мы все сделаем, для того, чтобы вы здесь смогли представить себя. Я вам больше скажу: Ленинград — Санкт–Петербург - мой самый любимый город в силу того, что там люди очень похожие на белорусов. Ленинградцы от белорусов неотличимы потому, что история была похожая, и особенно последняя война наложила свой отпечаток. Там белорусов очень много живет. У нас ленинградцев много. Ну, может, москвичей больше. Ленинградцы сюда приезжали, открывали новые производства после войны, рожали детей. Тут у нас целые династии ленинградцев. Это самые близкие в силу исторического развития люди для Беларуси. Поэтому мы всегда заинтересованы в тесных контактах. Но вот что, например, мне обидно. Смотрю, на ”Славянском базаре“ почти нет ленинградцев. А почему? Это же наш фестиваль. Я думаю, что нам надо быть более аккуратными и внимательными в этом отношении друг к другу.

«Ставропольская правда» (Ставропольский край). Господин Президент! Более чем в 20 субъектах Российской Федерации приняты нормативно–правовые акты, которые регулируют оборот земель сельскохозяйственного назначения. Как Вы относитесь к продаже земли и возможна ли на гипотетическом уровне продажа земли в Беларуси?

Александр Лукашенко. Мы раньше вас приняли закон о частной собственности на землю и решили вопрос продажи земли. Вы дебаты вели, а мы это сделали. Узаконили то, к чему пришла жизнь. Вот, например, у вас есть дача. Вам же никто не мешал в советские времена продавать дом, дачу и так далее. Цена вашей дачи, вашего дома зависела, прежде всего, от того, на каком куске земли стоит эта дача. Да, вроде земля не продавалась, но это входило в стоимость дачи. Мы открыли возможность человеку продать свой участок земли. Мы это разрешили. Это небольшие участки земли, которые уже находятся в собственности людей. Под инвестиции, с разрешения Главы государства в любой точке города при соответствующем заключении, если нам нужен этот проект, в городе, на селе мы можем продать земельный участок. Но у нас категорически запрещен оборот сельскохозяйственных угодий. Мы провели это через референдум, Тут частной собственности на землю нет. Категорически против этого. И вы придете к тому, я убежден. Вы придете к тому, что увидите бесперспективность этого всего. Ставропольский край, житница. Вы ввели закон. И что, у вас люди ринулись брать землю? Нет. Даже если бы они побежали брать, посмотрите, кто будет брать землю? Тот, кто работает на земле. А сколько их осталось даже в вашем крае? Их немного таких. Они знают, что такое земля и как на ней работать. Они хватать эту землю не будут. Дай Бог им 40–50 соток обработать или гектар. У нас до трех гектаров земли можно иметь крестьянам в собственности для сельскохозяйственных работ. Нет, они особенно не берут, потому что дай Бог им имеющуюся землю обработать. Кто ринется? Ринутся те, у которых есть деньги, которые готовы скупить землю возле городов, а потом перепродать в два раза дороже под особняки и прочее. Вот и всё. Вокруг Москвы будут скупать землю, чтобы там что–то или перепродать, или построить и продать. Для того, чтобы получить еще больше денег. Огромная Россия, никто не пойдет и не побежит за этой землей. Я был первым человеком в Советском Союзе, при Горбачеве, создавшим девять фермерских хозяйств, еще работая в госхозе. И я видел эти процессы. И если бы не мое отношение к этим фермерам, они бы погибли. Я их просто на плечах нес. Мне больше хватало, чем за государственной землей смотреть, за ними. Это были неплохие люди. Поэтому увидев это, я не стал втягивать страну в этот процесс дележки земли. Я категорически негативно отношусь к частной собственности в таком виде. А вообще, куда мы торопимся? Давайте дадим в аренду фермерам землю. Бесплатную аренду. Не будем с них деньги брать. Берите, вот земля в аренду вам, 50–100 гектаров, сколько по Закону положено, идите и работайте. И докажи, что ты можешь работать на этой земле, что у тебя есть соответствующие навыки. Тогда ты получишь землю, станешь фермером и тебе государство будет помогать, как и колхозам и совхозам. Такой подход у нас. Мы просто так ничего не отдаем. Поэтому я спокойно взираю на те процессы, которые у вас происходят в России, и убежден, что нет таких людей, которые бы искренне хотели взять землю и вкалывать там с утра до ночи за ничто. Потом еще произведи и попробуй продать. В Москву не пустят. Даже в областной центр не всегда пустят. Если не будет заниматься лично руководитель и Президент. У нас тоже так было лет 8 тому назад. В Минск невозможно было крестьянину привезти товар и продать. Стояли где–то на кольцевой дороге, их в город не пускали, товар за копейки забирали, сами продавали, пока на моем уровне кое–кому не отвернули головы. Свернули головы — и всё, крестьяне везут на рынок в город, продают там, где хотят своё мясо, молоко и так далее. Сам крестьянин, свободно. Поэтому не надо уже так обольщаться, что вы там частную собственность ввели, и тут молоко зальет Россию, и мясо будет падать там с деревьев, на деревьях будет расти. Не будет. Мы это в Беларуси проходили. И я, как человек, немножко понимающий в этом, решил не вести страну по этому пути.

Примерно 20–25 процентов у нас общественных сельскохозяйственных предприятий, которые находятся в тяжелейшем состоянии. Это земли плохие, вот Витебщина, клочки маленькие земельные. Им очень тяжело жить и выживать. Конечно, мы их, сколько можем, поддерживаем. Но не рушим. Почему я поддерживаю колхозы, совхозы? Очень просто. Там же живет 35 процентов пенсионеров. Они отработали там. Ведь колхоз — это не только хозяйствующая структура, это уже территориальная структура стала. Не сельский совет там, не сельская администрация определяет жизнь и уклады, помогают людям, а именно эти хозяйства — колхозы, совхозы. И что такое сегодня разрушить этот уклад? Это значит 35 процентов людей, которые уже сегодня без источника существования, их там угробить. Это тоже надо видеть. Понимаете, они выполняют главную социальную функцию на селе. И мы колхозы грузим этой социальной функцией. Но и помогаем. У нас 2,5 процента сельскохозяйственный налог — собираем со всех субъектов на поддержку села. За эту большую социальную функцию дотируем колхозы, совхозы, из бюджета помогаем. А на Западе, посмотрите. Американцы, все поддерживают. Мы не обеспечим продовольственную безопасность без них. Погибнет деревня, особенно для нас, россиян и белорусов, все, «труба». Никакие ходарковские, абрамовичи страну не вытянут даже с большими деньгами, если погибнет деревня. Деревня — это Россия, Беларусь. Поэтому мы и поддерживаем. И здесь у нас нет того, чтобы затормозить фермерство. Есть толковые люди, есть принципы, на которых создаются фермерские участки. Пожалуйста, помогаем. Главное не в том, что колхоз, совхоз плохо работают, что они плохие и не умеют. А главное, что они попали в трудное финансовое состояние. Поэтому здесь надо искать причины. Насколько можем, ищем.

Телекомпании ”60–й канал“ (г.Брянск). Вы сейчас высказали свое пожелание о сотрудничестве по телевидению. Готовы ли Вы к сотрудничеству, к созданию совместного Брянско–Гомельского телеканала?

Александр Лукашенко. Если можно это сделать, давайте немедленно. Грех было бы не сотрудничать, рядом живем. Мы очень заинтересованы в обмене телевизионным продуктом.

Газета ”Рабочий край“ (Ивановская область). Скажите, пожалуйста, кто авторитет для вас и к чьему мнению вы прислушивайтесь, когда речь идет о выработке вашей экономической политики?

Александр Лукашенко. К здравому смыслу больше всего. А что касается авторитетов — здравомыслящих людей очень много. Много точек зрения, много позиций, но у нас так не бывает, как вы недавно меня упрекали: Премьера Новицкого освободил за то, что он якобы какой–то Указ по введению у нас российского рубля подписал. У нас Премьер этими вопросами даже не занимался, у нас Председатель Национального банка и Центробанк занимался. От этого России ни жарко, ни холодно. Есть предприятие, у него есть белорусская валюта и российская валюта. Удобно ему расплачиваться российской валютой, он расплачивается. Удобно белорусской — расплачивайся. И договорились, что мы даем у себя право хождения свободного, безналичного рубля, а Россия — нашему белорусскому, если так хотят предприятия. Даем им свободу, чтоб они свободно без обмена валюту на валюту, белорусскую на российскую, платили за товар. Я инициатор этого Указа, я его подпишу, потому что нашим предприятиям выгодно. Россия пока на это не идет. Толковых людей очень много и в Беларуси. И в России очень много толковых людей, вот допустим по единой валюте, я имею заключение пяти центров Российской федерации и четырех академиков в Российской академии наук, в том числе и Геращенко. Свои предложения внес, он долго работал в Беларуси, белорус. Он тоже мне изложил свою позицию. То есть я анализирую, прислушиваюсь ко многим точкам зрения. Они меня предостерегают в чем–то, что это — шаг правильный, этот — неправильный. И так далее. Это всегда долгий, сложный вопрос, долгий процесс, мучительный процесс принятия решения.

Информационное агентство ”СОЮЗ–ИНФО“, РИА ”Росбизнесконсалтинг" (г.Москва). Расскажите, пожалуйста, о перспективах принятия Конституционного Акта. И где, по–вашему мнению, должна располагаться Столица Союзного Государства?

Александр Лукашенко. Что касается столицы, то, я думаю, где определимся, там и будет. Может, это будет Питер, Смоленск, может, Москва, скорее всего, наверное, Москва. Если это произойдет. Что касается Конституционного Акта. Мы создали комиссию с Президентом России. Нам предложили россияне — часть, половину, комиссии во главе с Грызловым, Селезневым. Мы, со своей стороны, во главе с нашей председателем нижней Палаты Парламента. Кстати, русский человек, со Смоленской области. Тоже свою часть предложили. Из Конституционного Суда участвовал представитель. Этот Конституционный Акт, вариант его подготовки, и нам нужно провести сейчас заседание Высшего Госсовета для того, чтобы или отклонить этот вариант Конституционного Акта или давать ему дальнейший ход. То есть Конституционный Акт готов. Но я вижу какую–то настороженность со стороны России, и поэтому я попросил наших специалистов подготовить еще один альтернативный, как вариант Конституционного Акта. Он сейчас прорабатывается. И я Путину сказал, что готовится такой проект. Или тот, или другой вариант подойдет. Президент России с этим согласился. И в ближайшее время мы должны этот Конституционный Акт рассмотреть. Эту конституцию, а затем на референдуме или каким–то другим образом мы должны принять Конституционный Акт. В чем главная проблема? Главная проблема состоит в том, что мы настаиваем, чтобы нам не отходить от этого наработанного пути. То есть Договора Союза Беларуси и России. Нам россияне говорят: давайте мы этот Договор отбросим, , а потом примем что–то новое. Потом — знаем, как принимается. Сейчас уничтожат то, что есть, а потом вообще ничего не будет принято. Поэтому я возражаю против разрушения того Договора, который существует. Руководство России не согласно с этим Договором, особенно с важными его положениями, и хотело бы его понизить и ослабить. Думаю, ну куда уже ниже? Вот главная проблема. И мы четко следуем договору. Надо Конституционный Акт разработать — сроки указаны. Надо этот Конституционный Акт на референдуме принять — сроки указаны. Надо Парламент и высшие органы руководства Союза сформировать — сроки тоже указаны. Это должно быть прописано в Конституционном Акте. Вот тут и застопорилось. Давайте отменять Договор. Давайте принимать новое. Так давайте мы лучше примем что–то новое, но более сильное, чем Договор, и включим эти нормы Договора в новый Конституционный Акт. Тогда и не будем бояться, что тогда сам по себе Договор отомрет. Если Конституция будет мощнее, чем этот Договор. Если же это будет что–то слабенькое, так зачем на референдум выносить? Люди смеяться будут. Тут мы не можем с руководством России найти общий язык.




Газета ”Брянский рабочий“ (Брянская область). Не так давно, года два тому назад, на прямой вопрос ”Российской газеты“, цитирую: ”Вы действительно диктатор, Господин Президент“. Вы также прямо ответили: ”Я установил жесткие правила поведения. Первое — для политиков. Второе — для хозяйственников. Третье — для всех остальных“. Скажите, пожалуйста, насколько эффектно и эффективно действуют эти правила поведения и сегодня? И как бы в развитие этого вопроса. Иные правители сегодня очень даже не против взять в окружение свою семью в прямом и в переносном смысле этого слова. А на какой дистанции Вы семью держите в этом смысле?

Александр Лукашенко. Что касается правил. Как бы там ни было, ведь законодательство не всегда успевает за теми процессами, которые происходят в жизни. И все равно при этой бурной жизни Президенту, Главе государства, он же облечен этими полномочиями по Конституции, издавать указы и декреты, как у нас, и регулировать общественные взаимоотношения. Поэтому то, что законами мы не успели установить, да, установлено Президентом. Правила, принципы поведения — они узаконены. Не только в законах это прописано, но и в других нормах и актах законодательства. В том числе моими указами. Да, я установил. Да, у нас присутствует, я хочу надеяться, и Вы с этим, может быть, и согласитесь, что у нас присутствует некая моральность, есть высокая моральность у политиков и нашей политики. По крайней мере, я надеюсь, что так есть. Много недостатков. Всего много. Но все–таки мне удалось уберечь чиновничество от плохих последствий и тенденций. Нам удалось этим самым сохранить порядок. Можно меня за это критиковать. Вы, наверное, не всего меня процитировали. Когда мне говорят, что вот ты — диктатор. Какой я диктатор? Положение и государство никогда не позволят мне стать диктатором. Меня просто задушат. Но авторитарный стиль руководства мне присущ. И я это всегда признавал. Почему? Тоже очень многое можно говорить. Надо удержать страну. Главное, чтобы при этом судьбы людей не были сломаны. От этого надо всегда уйти, уберечься. Это каждый глава государства должен иметь в виду. В том числе и в России. У вас демократия полная и так далее. А что, у вас защищен человек? Что, есть полная гарантия, что судьба каждого человека обеспечена — от олигарха до простого гражданина? Да нет. Даже в силу размеров этого государства. Поэтому да, действительно, правила определенные есть для того, чтобы сохранить моральность этого государства. А второй Ваш вопрос, кстати, с этим связан. Я прямо скажу — нет никакого влияния семьи Президента на те процессы, которые сегодня происходят в стране. Никакого. Я же на виду, вы знаете, где мои дети, где остальные члены семьи, где мать живет и так далее. Никакого влияния. Никто мою семью даже рядом со мной не видит. И они к этому приучены. Особенно дети. Один служит, второй работает на государственном предприятии. Я не говорю, что там Президент не обеспечен в Беларуси и на еду не хватает. Да нет. Упаси Господь. Никогда этого не скрывал. У нас государство обеспечивает Президента так, как и в России, и заботится о его жизни. Но никаких излишеств, никакого влияния на политику.




Газета ”Нижегородская правда“ (г.Нижний Новгород). В России сейчас очень много разговоров о необходимости военной реформы. В следующем году вступает в силу Закон об альтернативной гражданской службе. Идет процесс перевода военнослужащих на контрактную основу. Ваше отношение к Закону об альтернативной гражданской службе? И расскажите, пожалуйста, о том, что происходит сейчас в Вооруженных Силах Беларуси. И еще один маленький вопрос — какую роль Вы отводите Нижегородской области в развитии российско–белорусских отношений?

Александр Лукашенко. Вы знаете, что касается отношений с Нижегородской областью, у нас очень хорошие и эффективные отношений. Товарооборот у нас приличный. В ближайшее время запланирован визит губернатора в Беларусь. И это очень большой потенциал, схожие экономики и, я думаю, что во время этого визита мы сможем более эффективно развивать наше сотрудничество. У нас проблем абсолютно нет. Это очень мощный регион России. Похожая экономика на белорусскую. Мы будем сотрудничать с Нижегородчиной. Что касается Вооруженных Сил и альтернативной и прочей службы. Вы знаете, я наблюдаю за процессами, которые происходят, и за дебатами, которые происходят вокруг российской армии. И как гражданин, как человек, человек, не безразличный к России, я всегда задаю вопрос: если Россия хочет сохранить шестую часть земли за собой, ей, естественно, нужна мощная, сильная армия. Если вы хотите побаловаться, поупражняться и развалить армию окончательно, то это надо четко сказать, что не будет этой России в этих границах. Не будет. Пожалуйста, арифметически сопоставьте. Возьмите армию. Вы сравниваете армию США с российской. Так сегодня Россия во сколько раз больше Соединенных Штатов Америки? И сколько процессов сложных там, и сколько здесь? Есть, наверное, над чем задуматься.

Третье. До тех пор, пока политики не перестанут вмешиваться в процессы, которые происходят в армии, как сейчас это делается, разыгрывается политическая карта, в том числе особенно СПС, да они в армии не служили. Они, эти люди не знают, что такое порох. Они не знают, что такое автомат, пистолет. Они в армии не были. Они сегодня говорят о реформе армии. И смотрю, Министр обороны, вплоть до Президента, как бы оправдываясь, предпринимают какие–то действия. А вот недавно ваши СМИ пишут: Лукашенко обошел Путина в реформе армии, приняли закон и так далее. У нас занимались этой реформой Президент и военные, специалисты. Но принимал решение Президент и в Парламент направлял закон. И мы приняли это решение. У нас сегодня в армию люди набираются по конкурсу. У нас столько обид со стороны матерей, когда сын не попадает в армию. А с армией вначале, в середине 90–х было то, что все процессы происходили, что и у вас. Только ленивый не пинал ее, ноги не вытирал и прочее. Президент — Главнокомандующий. Я немедленно прекратил избиение армии. Сегодня и оппозиция плохо об армии не говорит. Провели эту реформу тихо, спокойно. Даже не провели, мы определили, по какому пути будет идти реформа. У нас десятилетия пройдут, а у вас три десятилетия пройдет пока спокойно, аккуратно, от жизни вы реформируете армию. Потому что армия для нынешней России — это основа. А у вас это реформирование брошено в политический омут. Кто только там не говорит об этой реформе. А на самом же деле это не реформа, это кто–то разыгрывает карту — а ваши дети гибнут, вот там, в Чечне. А еще разобраться, кто виноват больше в этой Чечне? Эти родители, которые сегодня якобы радеют за этих детей, или нынешний Президент, кто больше виноват? Знаете, наверное, они все–таки. Они тогда были у власти. Поэтому надо прекратить упражняться, надо сохранить российскую армию, она у вас не большая. Она у вас не большая. Угробите армию, угробите Россию. Надо четко знать, не будет армии, Россию никто не удержит. Так было всегда. И в Российской Империи, и в советские времена, это характерно и нынешней Российской Федерации. Поэтому мы спокойно приняли решение и в этом направлении сегодня движемся. По рейтингу в обществе армия после Президента в Беларуси занимает второе место. Вот кому вы доверяете больше всего: на первом месте Президент, на втором армия. Меня оппозиция критикует, я говорю: так я ж Главнокомандующий, надо сложить мой рейтинг и второе место — армия, тоже надо сложить. Это будет мой рейтинг.

На третьем месте церковь, но сейчас уже пятое занимает место.

«Ивановская газета» ( г.Иваново). Александр Григорьевич, прежде всего, я передаю Вам самый дружеский привет от жителей простой российской глубинки, жителей Иваново. Совсем недавно несколько наших людей у вас побывали, и у них сложилось очень четкое впечатление, что большая часть белорусов Вас поддерживает. Судя по всему, наверное, поддерживает даже больше, чем у нас Путина. И вот такой вопрос. Не есть ли достаточно приемлемый уровень жизни простых белорусов от того, что государство не вовсе покинуло экономику? То есть вот даже «БелАЗ», «Интеграл» фактически являются государственными предприятиями. И вытекающий отсюда вопрос, касающийся уже, наверное, всех жителей постсоветского пространства: как Вы оцениваете муссируемый сейчас вопрос о хотя бы частичных итогах незаконной приватизации и, по крайней мере, национализации с целью добывающих отраслей? То есть должны ли газ, нефть, уголь принадлежать народу?

Александр Лукашенко. Отвечаю абсолютно откровенно на Ваш вопрос. Я бы никогда эти сферы и отрасли не приватизировал. При таком дефиците энергоресурсов и их значимости в экономике, а это и первооснова, сырьевые ресурсы не надо было приватизировать. Это моя точка зрения.

Сейчас по поводу этих досужих разговоров, подчеркиваю досужих, по поводу, как это у вас называется, — пересмотр результатов приватизации. Не всегда так говорится, пусть незаконных. А почему вы не ставите вопрос о пересмотре, а не о возврате? Скажем, даже незаконно приватизируемых в сфере отраслей государству или народу. Так же вопрос не ставится. А отдельные люди, сегодня, они все похожи на тех, кто сегодня имеет у вас собственность. Вторые, похожие на них, ставят вопрос о пересмотре, в чью пользу? Наверное, в их пользу. Тут попахивает тем, что вы, мужики, прихватили, по 20 миллиардов, по 10 в карман положили. Хватит, давайте пересмотрим, мы теперь заберем. Я бы воспринял это, если бы вопрос был поставлен о возвращении в государственную собственность - народу. Но так вопрос никто не ставит. А пересмотреть в пользу тех, кто сегодня — требует это, вы увидите, кто требует. Посмотрите. У вас видимо записи есть, они все на центральных каналах сидят и в Интерфаксе в основном ведут пресс–конференции. Вы на них посмотрите. Может быть, это даже родственники тех, кто сегодня эту собственность имеет. … Надо — не надо. Вопрос не в этом, хватит ли у вас сил? Воли и решимости. Сейчас вы там бодягу качаете с этим ЮКОСОМ. Посмотрим, чем это закончится все. Я думаю ничем. Ничем. Извините меня, не мой вопрос, но Вы не могли не заметить, я, конечно, по–своему оцениваю, журналисты тоже должны знать. Если в тот момент, когда возбуждено уголовное дело по этому предприятию, когда так остро поставлен вопрос и обвинения посыпались. Человек спокойно уезжает в Соединенные Штаты Америки и еще более спокойно, респектабельно возвращается из США. И позволяет себе такие выводы в адрес руководства России. Для меня это непонятно.

Поэтому если вы хотите что–то сделать, то вы сначала продумайте, а потом идите вперед. И уже идите до конца, не останавливаясь. Очень часто бывает, что замахнетесь, остановитесь. Я не понимаю: Березовский, Березовский, Березовский… Вы знаете мои отношения с ним и мое отношение к нему. Это вообще страшный человек. Я и тогда Борису Ельцину об этом говорил, и Владимиру Владимировичу Путину. Но я не понимаю, как можно быть другом, и в тоже время не решить этот принципиальный вопрос. Березовский, Завгаев… Вот представьте, если бы на месте России были Соединенные Штаты Америки. Через сколько часов после возникновения этой проблемы Бушу на тарелочке привезли бы этих людей? Не настораживает? Настораживает. Тоже самое и с приватизацией. Поэтому надо успокоится . Это самое главное, что надо сделать сейчас в России. Если у вас будет курс на то, чтобы посмотреть, правильно ли приватизировалось и что народ от этого получает, надо разработать этот путь и по нему пройти. Если хватит, подчеркиваю, воли и духа. Простите за откровенность.

«Литературная газета» (г. Москва). Разные экономики. Разное присутствие государства в экономике. Как можно создать единое государство союзное, имея столь разные экономики? Следовательно, есть какой–то план, какой–то путь сближения. Каков этот путь?

Александр Лукашенко. Что вы имеете в виду — разные экономики? Экономика, грубо говоря, — это предприятия, которые производят какой–то товар, продукты и так далее. намекаете на то, что у вас в России, в основном, частные предприятия, так? Купленные, перекупленные и так далее. У нас, в основном, акционерные общества. У нас 55 или 65 процентов ВВП дают акционерные и частные предприятия, больший контроль государства. И вообще у нас законы, которые обеспечивают контроль и над частными предприятиями по каким–то направлениям. Есть предприятие частной и государственной собственности, ну и что? Писатели, разумные люди всегда говорили: ну и что, какого цвета кошка, лишь бы мышей ловила. Вы были на государственном предприятии «БелАЗ» и видели: чисто, аккуратно и т.д. Руководит им один из первых Героев Беларуси. Оно производит продукт, который сегодня охватывает 30 процентах рынка. Что в этом плохого? Ничего. У вас частное предприятие производит, например, металл, который мы у вас покупаем. Наше государственное предприятие едет на ваше частное и покупает у вас металл, делает из этого автомобили. Что тут не стыкуется? Тем более, мы же не против приватизации, и вы не против приватизации. Вы таким путем пошли — мы более сдержанно пошли. И вы сейчас в ВПК идете очень аккуратно нашим путем. А есть у вас сферы, которые вы не будете приватизировать. И у нас есть сферы… То есть политика–то, в принципе, правильная. Но реализация совсем другая. Ориентиры одинаковые. Но главное же — реализация. Поэтому что тут не стыкуется? Это что, в космос запустили ”Союз“ или еще какой–то транспортный корабль, и там люк сделан так, что он не стыкуется с тем люком, что нельзя переход осуществить? Нет. Это совсем иное дело. Есть разные предприятия. Во Франции 50 процентов государственной собственности. Рыночная страна, супердемократичная, как ее называют. Никто сегодня не говорит о том, что там что–то не стыкуется. У нас есть госпредприятия, у вас есть госпредприятия. У нас их значительно больше. У нас более жесткий контроль государства, у вас более мягкий. Давайте поспорим, что лучше на этом этапе. У вас есть частные предприятия, которые на голом месте возникли. Это самые поддерживаемые нами предприятия. И у нас они есть. У вас в огромной России их больше, наверное. По удельному весу можем поспорить. У вас есть акционерные общества и у нас есть, где контрольный пакет государственный и где контрольный пакет частнику принадлежит, а меньше — государству. И у нас они есть. Поэтому я не вижу здесь никакой проблемы. Я не вижу. Мы же не говорим, что мы будем строить коммунизм, как мы его тогда понимали, в отдельно взятой стране. Мы же такие ориентиры перед обществом не ставим. Мы, может, больше делаем акцент на социальном аспекте в Беларуси, нежели в России. Так скажите, что в этом плохого? И посмотрите, все политики сейчас у вас говорят о защите интересов народа и об этом социальном факторе. Почему, когда приходите к власти, об этом не говорите и не делаете? Мы это говорили, мы и пытаемся, насколько возможно, это сделать. Всё равно в наших славянских государствах мы никуда не уйдем от этого социального фактора. Мы уже так привыкли к этому. Мы это используем. Это наши традиции. И от этого не собираемся уходить. Вы попытались от этого убежать. И потом. Вы знаете, я все больше и больше, глядя на политику в вашем государстве, ваших руководителей, — это не я первым заметил, это заметили мои помощники — говорят: Александр Григорьевич, посмотрите, вот это мы уже сделали, и руководство России начинает это делать. Даже последнее. Недавно президент Путин по банкротству проводил совещание. Прошло буквально две недели после такого же аналогичного совещания у нас в Беларуси. Мы видим негативные процессы в законодательстве, что банкротят предприятия, пытаются, у нас это еще не произошло, перераспределить собственность. И у вас Путин это заметил. То есть, вот то, что мы уже сделали, вы повторяете. Ну и на здоровье. Только это же не показывают в российских СМИ, что в Беларуси это реализовано. Поэтому не надо делать это препятствием для того, чтобы существовало единое пространство экономическое. Что, оно будет мешать? Нет. Будут равные условия, увидим мы пользу от частных предприятий, частного капитала на каком–то конкретном предприятии в Беларуси, мы препятствовать не будем. Но я вам расскажу о ”Славнефти“. Вот как у вас продавали ”Славнефть“ и как мы были в это вовлечены, если вас это интересует. Помните недавний скандал? Продали ”Славнефть“ за миллиард или за сколько, а надо было за три, а может и за пять. ”Славнефть“ & #151; это была белорусско–российская компания. Первая. Решение принято еще было до меня старым правительством. Я, придя к власти, когда мне на стол положили эти документы, подумал, ну что тут артачиться, надо же показать и пример, что мы действительно здесь идем навстречу друг другу. Я поддержал этот проект. И мы создали белорусско–российскую компанию ”Славнефть“. Мы свой Мозырский, новенький (мы заканчиваем его модернизацию) завод положили в этот котел. Примерно половина акций там была ”Славнефти“, вашей компании ”Славнефть“. Часть наших акций — это 12 процентов Беларуси было в ”Славнефти“. Работала компания, эффективно работала. Государственный контрольный пакет акций, государственная компания. Потом захотелось приватизировать ее. Еще при Ельцине этот процесс начался. Насколько можно я сдерживал, я просил: Борис Николаевич, не делайте это. Я же пошел на поводу у вас, я согласился на приватизацию. Купили за бесценок. Стал вопрос о наших 12 процентах. Знаете, как нам сказали? Мы вам заплатим 207 миллионов за эти 12 процентов, хотя рыночная цена гораздо больше, в 4–5 раз выше. Да вы и сами оценили, что ”Славнефть“ за бесценок продали. Мы вам заплатим 207 миллионов. А вообще, если не хотите, и не надо. Мы ничего платить не будем. Но имейте ввиду: вы никакой роли играть в этой ”Славнефти“ не будете. Мы сели, посмотрели, 12 процентов, там придет эмиссия и прочее и наши проценты вообще пропадут. И мы вынуждены были взять эти 207 миллионов. После этого вы мне предлагаете еще о чем–то с Россией договариваться по приватизации ”Нафтана“, ”Белтрансгаза“ и так далее. Как можно, с кем у вас можно вести этот диалог. Где гарантия, что потом мне не скажут: слушай, бери, а то вообще ничего иметь не будешь. 200 миллионов. Вы ”Челси“ купили за сколько? За 800 миллионов с долгами вы купили клуб. В 800 миллионов это реально обошлось Абрамовичу. А Беларуси он кусок кинул, нате вам. Поэтому я очень осторожен и аккуратен. И как вы видите, я бы оказался прав, что я очень осторожно это делаю. Я не против, но дайте государственное предприятие или предприятие, где будут гарантии государства. Я не хочу в омут этих людей бросать свой народ. У нас же нечем защитить народ будет. У нас же нет нефти и газа, которые мы можем продать и потом дыру эту залатать. У нас нет. У нас все держится на реальном секторе экономики. Поэтому я очень осторожен.




Газета ”Жизнь. Чебоксары“ (г.Чебоксары). В начале этого года наша правительственная делегация была в Чувашии, и насколько я поняла, достигнуты достаточно выгодные для обеих сторон договоренности по поводу поставки ваших тракторов МТЗ нам. Нам очень нужны ваши тракторы, поэтому мы в сотрудничестве с вами очень сильно заинтересованы. Потому что, насколько я поняла, аналогов вашим тракторам в России, к сожалению нет. Они или слишком дороги, либо не подходят для сельского хозяйства. Но вопрос у меня такой. Вчера мы были на ”БелАЗе“, и я подошла к рабочему этого предприятия и спросила по поводу зарплаты. Они сказали, что она где–то в районе 150 долларов, будем так говорить. Из них, как они сказали, платят 50 приблизительно долларов за коммунальные услуги. Спрашиваю почему — говорят, вы сами понимаете, хоть по лимитированным ценам Россия продает энергоресурсы, но все–таки это все равно очень дорого. И вопрос такой. Мне бы хотелось знать, как вы собираетесь в дальнейшем урегулировать с нами, с Россией вернее, этот вопрос и как этой зимой белорусы переживут отопительный сезон. И еще, с удивлением узнала, что Белоруссия участвует в эксперименте, образование белорусское участвует в эксперименте, один такой момент — есть переход на 10–балльную шкалу оценки. Зачем это нужно, объясните, пожалуйста?

Александр Лукашенко. Даже если вы сейчас захотите увезти с собой трактор, у нас проблем нет, они не дорогие, можете купить сколько хотите. Я буду этому способствовать. Мы крайне заинтересованы также продавать свои тракторы. Только не говорите, что, к сожалению, нет таких тракторов в России. Это и российское. Здесь труд и россиян. Этот завод после войны мы все вместе строили. Трудно сказать кто туда больше вложил денег, средств, труда и прочее. Наверное, россияне не меньше. Когда всю страну, Беларусь вообще стерли с лица земли, восстанавливали мы ее с русским людьми вместе. Поэтому это и ваш трактор. Я еще раз подчеркиваю, если трактор сегодня стоит 10 тысяч долларов, я думаю, это не высокая цена, если аналоги западные стоят 40–50. Поэтому не сожалейте, что вам приходится покупать белорусскую технику. Второе, по поводу средней заработной платы.. Вот говорят в Литве средняя зарплата 280–300 долларов, а в Беларуси 150–200. Я спрашиваю, 100 процентов в Литве платят за коммунальные услуги? У них квартирная плата 100, а в Беларуси 47. Максимум 47. А затраты в Литве выше, чем у нас. Дальше. Детский сад и школы есть там бесплатные? Нет. Там за детский сад 100 процентов, там все частное. За школу 100 процентов, высшее образование 100 процентов, путевок нет за 30 процентов стоимости. Все 100 процентов. То есть наш человек получает из других источников дополнительно. Сегодня у нас каждый завод шефствует над каким–то колхозом, предприятием и прочее. Они там выращивают продукцию и продают по себестоимости в два раза ниже, чем в государственных магазинах. То есть наш человек к этим 150, о которых он вам сказал, имеет еще поддержку на 100 долларов, и фактически выходит то же самое. Но только мы еще поддерживаем людей со стороны государства. Дальше. Вы говорите 50 долларов за квартиру он платит. Но они считают оплату за телефон, электроэнергию и прочее. 3–х комнатная у нас зимой стоила 36–37 долларов, 2–х комнатная где–то до 25. Но я еще раз говорю, они же считают все — и связь и электричество, все туда. Это, конечно, 50 процентов. Опять же, я хочу сказать, что это немало. При нынешней зарплате — это немало, но у нас и выхода другого нет. У нас нет выхода. Мы сегодня покупаем газ, нам говорят, дешевый газ поставляем. Так нам 10 миллиардов поставляют по ценам как на границе в Смоленской области, а другие 10 миллиардов мы покупаем по нынешней цене. И средний газ выше, чем внутри России. Нефть, нефтепродукты и прочее по мировым ценам. Где же мы можем с вами конкурировать. И справиться с вами. Нам это гораздо дороже обходится. Поэтому, конечно, 150 долларов — это немного, но это то, на что мы сегодня способны. Но я думаю, что «БелАЗ» к концу года где–то до 220 долларов должен выйти в среднем. Там же есть и высокооплачиваемые люди. Не может же быть уравниловки.

Что касается цен на газ и прочее. Как переживем? Нормально переживем. Я думаю, что мы создадим нормальный задел. У нас 106 процентов оплата за газ. У нас сегодня нет задолженности по зарплате крестьянам, за исключением июля месяца. За июль полностью рассчитаемся до 7 августа. Промышленность, пенсии и прочее у нас платятся день в день, как в советские времена. 6 августа — за август. С учителями, врачами мы проблем не имеем. Мы рассчитались с ними. И потом, я хочу, чтоб вы усвоили еще одну вещь. За 150 долларов в Жодино можно купить в 10 раз больше, чем за эти деньги в Москве. Это тоже надо иметь в виду. Цены–то совсем не те.

Зачем 10–бальная шкала? Недавно мы обсуждали многие проблемы образования. И я в очередной раз поставил этот же вопрос Правительству и Министру образования. Они меня почти убедили (по своему первому образованию я учителем в школе начинал), что здесь нет ничего страшного, нет ничего плохого. И контролируя вступительные экзамены в вузы, я убедился, что здесь действительно 10–ти балльная система более объективный характер вносит. 10 — это ”5“ с плюсом. 9 — это ”5“, отлично. 8,5 — это четыре с плюсом, восемь — это хорошо, четыре. Психологически родители, да и я, не можем к этому привыкнуть. Но это психологически. Значит, привыкнем. Но в России этот эксперимент раньше начали, чем мы. Просто страна большая, может, до вас еще не дошло, но начали. И тестирование начали раньше. Мы тоже попробовали, и задаем вопрос — зачем?. Беларусь же не Россия. Если кто–то во Владивостоке хочет поступить в московский вуз, то ему выгодно централизованные тесты сдавать, а в Беларуси, может быть, не обязательно. Но есть и очень много положительных вещей. Садишься, 100 вопросов, отвечаешь на этот тест — это твой выпускной экзамен за 10 классов, получил оценку, можешь в вуз ввести эту оценку, если ты хочешь. То есть проводится этот эксперимент. Наверно мы уже к нему привыкли, и наверно пойдем мы окончательно на 10–и балльную систему.

Дело в том, что я разговаривал со многими абитуриентами и выпускниками средних школ, они говорят: нормально 10–ти балльная система, были при 5–ти балльной и к 10–ти балльной привыкнем. Если ученикам нормально, так родители привыкнут.

Телеканал ”Московия“ (г.Москва). Александр Григорьевич, Вы недавно сказали, что пока оставляете открытым вопрос о своем переизбрании на 3–й срок, так как Вам работать еще три года, пока обстановка в Беларуси стабильная, но тем не менее, любой из государственных деятелей, задумываясь о будущем не может не думать о преемственности власти. Скажите, вы уже рассматривали кандидатуру человека, которого бы Вы хотели видеть на посту Президента после себя? То есть, кого бы Вы хотели порекомендовать белорусскому народу?

И один неофициальный вопрос. Многие лидеры государств, не стесняясь, лоббируют интересы крупных нефтяных компаний или своих каких–то крупных корпораций, и в мелочах тоже не отстают. Вы знаете, в Москве наверно уже открылись тысячи китайских ресторанов и суши–баров, а вот белорусских драников не найдешь ”днем с огнем“. Вы не хотели бы как–то личным примером популяризировать национальную кухню Беларуси во благо российско–белорусского союза. Спасибо.

Лукашенко А.Г. Ну драниками мы вас накормим. Все равно те драники, которые вы полюбите и оцените, в Москве не сделают. Потому что белорусских поваров туда везти не с руки, а москвичей все равно не научишь.

Более того, в Беларуси, с моей точки зрения, так, как я люблю драники готовить, не все умеют это делать. В моей жизни был случай. Я, когда стал Президентом, повар приготовила драники. Я люблю, когда они подсушены. хрустящие, подсушенные, нежирные. И я, уже будучи Президентом, этого повара учил, как мне приготовить драники. Это особое приготовление теста, ну ничего мудреного нет. Пропорция — немножко муки, яйцо, картофель и, главное, выпечка. Поэтому не каждый в Беларуси умеет готовить хорошие драники. Что касается популяризации, я этих шоу, разного рода приготовлений, не терплю. Если на каких–то каналах я вижу, что политики начинают что–то готовить, всегда думаю: ну, наверно, это он готовит, может быть, не первый раз, но последний. И никогда он дома не готовит и даже посуду не моет. И пусть он особо не показывает, что он это все делает. Я многое умею делать, потому что не кому было в свое время делать, мать была одна, работала день и ночь, так мне еще и приготовить надо было поесть. Приходил со школы и готовил. Поэтому я не скажу, что я это делаю сейчас. Смех один! Только в предвыборную кампанию несолидные политики этим занимаются. Поэтому я даже ни в эту предвыборную, перед третьим сроком, ни в другую, в Москву драники готовить не поеду. Конечно, я ваш упрек понял. И вы правы, что нам надо, конечно, больше открывать своих точек общественного питания, как раньше их называли, частные рестораны поддерживать, государственные, торговые дома. Мы это делаем, но недостаточно. Действительно, китайцы, другие делают это в большей степени. Но здесь еще есть одна вещь. Как бы нас ни ”любили“ каналы, на которые я все время так косо смотрю, — это центральные федеральные, все–таки вы заметили, что, когда говорят о наемных гастербайтерах, никогда не называют белорусов. Знаете почему? Потому что все–таки у нас занятость населения очень высокая. У нас где–то от полутора до двух процентов иногда доходит безработица. То есть у нас востребованы люди. И поэтому им не приходится ехать за куском хлеба даже в богатую Россию, в богатую Москву. И потом, вы знаете, мы работаем много в Москве. Наших белорусов работает много в Москве, но организациями. То есть трест, управление, к примеру, строительное, берет на подряд дом, какой–то завод, надо Лужкову построить дорогу, мы на уровне предприятия или даже государства договариваемся солидно, туда выезжает наше предприятие со своими людьми, оно полностью автономно там работает, свои стройматериалы поставляет, это значительно дешевле. У нас сложилась такая практика. То есть, таким образом, эти люди, работая в Москве, находятся под защитой этой организации, нашего государства. Поэтому наши люди там в подвалах, полуподвалах не бегают. Я очень смотрю за этим, чтобы все–таки наши люди были защищены, работая в тех или иных регионах. И поскольку у нас организации сохранились, они государственные, люди таким образом имеют возможность получить государственную поддержку и защиту в этих организациях. Потому что директор назначается государственными органами, и он несет ответственность за этих людей. Это что касается работы в Москве, драников и проталкивания нашего образа жизни и нашей политики через драники. Что касается лоббирования интересов компаний, не забывания, как вы сказали, мелкие частности. Я не знаю, вы, наверное, намекаете на то, что все–таки они не забывают о том, что и им жить надо. Знаете, мне эта политика не приемлема. И если бы я только этим путем пошел, меня бы разорвали немедленно. Несколько раз меня обвиняли в том, что у меня где–то миллиарды долларов на счетах. На что я очень просто сказал: давайте счет, банк, и я вам пишу доверенность, забирайте мои деньги. Вот кто меня упрекает, что у меня где–то в банке на каком–то счете лежат деньги, я сразу выписываю к этому счету доверенность. Публично объявил. И каналы российские тоже это протранслировали на всю Россию. Никто после этого не пришел за доверенностью. Вы знаете, если бы только я в каком–то западном банке или в российском при нынешнем ко мне отношении имел счет и деньги, меня бы вот так за горло взяли, и даже бы не шевельнулся. Так со всеми политиками поступают. Послушный становится, идет туда, куда надо, делает то, что надо. Меня за это не возьмешь. У меня ни на каком счете никаких денег нет. Если у меня спросят: что, и не предлагали? Да предложений и намеков — воз и маленькая тележка. Только тонко, конечно. Не то, что там взятки. Это же Президенту так не дают. Но это было поначалу. Сейчас никто не верит. И все четко знают, что с Лукашенко это бесполезно. Купить его невозможно. Извините, что я в какой–то степени о себе это говорю, якобы хвастаюсь. Но это действительно так. И это тоже мой самый большой актив. И потом. На тракторном заводе, например, десятки миллионов уворовано денег, за что на скамью подсудимых пошли люди. А ты будешь сидеть, имея кучу денег наворованных, и будешь делать вид, что ты честный? Это проходит до определенного времени. Навсегда это невозможно. Я не хочу, чтобы со временем чиновники подумали или мне потом сказали: слушайте, он с нас требует, а сам какой. Я должен быть примером, прежде всего. Поэтому отсюда и семья, и дети, и удаленность от политики, и моя удаленность от этих жуликов и проходимцев, и бизнесменов, и частных предпринимателей. Меня достаточно обеспечивает государство. Если будет у меня еще третий, десятый срок, так, может, я Президентом и умру, и мне не надо денег больше. Если на этом закончится моя президентская жизнь, то у меня еще не пенсионный возраст, я же еще смогу где–то работать и заработать себе денег. Я на это рассчитываю. В этом смысле я очень православный и верующий человек. Знаете, чужое всегда вылазит боком. Или мозги где–то вышибут, или автомобилем придушат, или застрелят. Поэтому я стараюсь подальше от этого быть. Чужое не надо, если ты можешь заработать это сам. Поэтому я не буду лоббировать никаких интересов. А если и буду, то только в интересах своего народа и своего государства. Что касается преемственности. Если Вы хотите у меня спросить, буду ли я баллотироваться на третий срок, я вам сразу отвечу: я не имею права баллотироваться на третий срок, пока на референдуме, если этот путь будет избран, народ не скажет — да, мы разрешаем Лукашенко участвовать в очередных выборах. У нас по Конституции это запрещено. Изменение в новую Конституцию можно внести только референдумом. Поэтому, если я сочту возможным участвовать в очередных выборах, это будет абсолютно конституционный путь. Если вы зададите еще один вопрос — а вы для себя сегодня это решили, то я на уже ответил — мне рано еще сегодня решать. Недавно были президентские выборы, прошло меньше половины второго срока. Что мне сегодня решать. Мне надо работать, и я буду работать на полную катушку, на полную отдачу проводить эту политику. Я уже отвечал на ”НТВ“ на этот вопрос и сказал, что на горизонте в ближайшее время я не вижу никаких политических баталий, если вдруг чрезвычайное что–то не произойдет. Но я и вы тоже видите, что вроде нет, слава Богу, посылов какой–то чрезвычайщины. Живет страна спокойно. Но коль уже так далеко приехали ко мне, я вам скажу о главном. Я говорил об этом только своим детям. Скажу и вам. Вопрос не стоит в том, быть мне Президентом или не быть. Вопрос не стоит в том, как удержаться у власти и пойти на третий срок. Я думаю о многом, в том числе и о том, кто может после Лукашенко, и конечно я вопрос так ставлю, не важно как он будет ко мне относиться, но еще важнее как он будет относиться к тому, что уже сделано. Будет ли он проводить этот курс дальше или он все это поломает, бросит под ноги. Я думаю об этом. Я думаю о людях, у которых совершенно жизнь по–другому складывалась. Я их каждого знаю, но они стали под мои знамена, они стали рядом со мной. Я их никогда не душил, чтобы они обязательно пели мне какие–то песни, нет. Я хочу, чтобы они всегда честно, принципиально высказывали свою точку зрения. И вот эти разные люди стали рядом со мной. Сегодня так называемая оппозиция, я даже не называю — это не оппозиция, как вы ее в России понимаете и видите. Это страшные люди. Они уже шашки точат. Кого зарезать, кого повесить, кого посадить и так далее. Могу ли я не переживать и не заботиться о судьбах тех людей, которые сегодня рядом со мной. Это же вертикаль власти. От председателей райисполкомов до Главы Администрации, Премьер–министра и других руководителей ветвей власти. Естественно, даже если вы руководите телерадиокомпанией, вы несете ответственность за людей подчиненных, которые рядом с вами и на вас в том числе работают, так как и на меня. Я конечно и об этом думаю. О многих, многих вопросах. И я оппозицию предупредил, если вы доведете ситуацию до абсурда в стране и сделаете предпосылки к нестабильности и неуправляемости, это будет первейшей причиной, что я срочно начну искать подходы к продолжению своих президентских полномочий. Почему? Вспомните Горбачева. У меня к нему отношение хорошее. Не было бы Горбачева — меня бы никогда не было, как Президента, как успешного когда–то предпринимателя на государственном предприятии. Никогда. Это что касается меня лично. А сколько таких. Какую все–таки в то время отдушину Горбачев дал для многих. Но народ это все забыл. Он его в чем упрекает? В развале государства, в потакании Западу и так далее. Что, народ не прав? Прав. При Горбачеве государство не удержали. Не важно Ельцин там, не Ельцин, ты был президентом Советского Союза. Как поступил Горбачев? Как в цивилизованном государстве. Не хотите, я ухожу. Народ сегодня осуждает за то, что развалил страну и бросил ее. Я не хочу, это главное, чтобы народ мне сказал потом, если вдруг ухудшится ситуация: так ты же мог ее удержать. Худо–бедно, но при Лукашенко эта ситуация как–то держится, и нормально страна живет. Ты сам бросил и ты ушел. Поэтому даже если я буду уходить, я все равно, это главное, буду уходить через народ, чтобы народ на референдуме сказал "нет" Лукашенко. Тебе нового срока не видать! Тогда я спокойно эти портфели сложу и уйду. Тогда народ меня не упрекнет.

Но, опять же, если я буду видеть нестабильность и даже предпосылки к этому, я как Президент, как гражданин этой страны не имею права бросить эту страну и этот народ. Это главное, что будет определять мой выбор.

И, последнее. Чтобы не было на эту тему разговоров. Многие сейчас говорят, вот как Москва к этому отнесется, будет Лукашенко на третий срок избираться или не будет. А меня лично эта проблема вообще не интересует. Решать будет белорусский народ. Когда меня избирали в 1994 Президентом, Москва сделала ставку на Кебича, но народ избрал другого. И Россия сотрудничала и сотрудничает с этим другим. И он оказался еще более пророссийским, чем те, кто обещал Москве когда–то быть пророссийским. Я не обещал быть пророссийским. Но я блюду свято и интересы России.

Поэтому, вы знаете, наверное, важно, как отреагируете вы в России, на то, что я, допустим, захочу пойти на выборы в третий раз. Наверное, важно, но, определяющим будет то, как решит здесь народ. И мы это сделаем аккуратно по Конституции, чтобы нас не упрекнули. У нас и так упреков власти хватает, это очень опасно, поэтому мы будем очень аккуратно здесь и осторожно. А пока надо знать вопрос о третьем сроке. Давайте доживем второй срок, а там посмотрим.




«Ленинградская областная компания» . Александр Григорьевич, в 1994 году, сидя в коридоре на кушеточке в избирательной комиссии, программа вышла тогда ”Беларусь делает выбор“ 18 июля 1994 года, вы тогда сказали, что знаете, как помочь народу Беларуси жить лучше. Как прошли эти 9 лет? Трудно было?

Александр Лукашенко. Вы знаете, когда я сказал, что я знаю, как помочь, и мне казалось, что я все знаю, а потом через год, 2–3, появились новые вопросы, и оказалось, что я и не все знал. И это правда. И приходилось менять несколько раз направления, движения своей экономической политики, от главного не отходя, очень многие новые вопросы появлялись, которые трудно было решать. Этот период вообще легким не может быть ни у кого, если отвечать прямо на ваш вопрос. Но трудность заключается в том, что все–таки очень сильное внешнее давление. Вы знаете, что с Запада последовало моментально давление, и отказали нам в поддержке и кредитах, как только мы подписали с Борисом Ельциным договор о Союзе Беларуси и России. Моментально началось давление. И нам все время намекали на то, что мы хотим вас видеть независимыми, суверенными, ни в каком союзе и так далее. И это давление нарастало, нарастало, оно и сегодня существует. Со стороны США и Запада. К сожалению, что происходит со стороны России, вы тоже видите. Поэтому это все тяжело, и особенно морально это все тяжело переносить. Понятно, с Запада — у них свои интересы, но думаю, Россия все–таки должна более аккуратно действовать в отношении Беларуси. В этом особая трудность.

Все остальные такие же, как в Ленинградской области. Трудности, я имею в виду.

«Тульская правда» (г.Тула). В Ялте готовится четырехсторонняя встреча президентов России и Украины, Беларуси и Казахстана. Что вы ждете от этой встречи, и какие вопросы там будут рассматриваться?

Александр Лукашенко. Там будет саммит СНГ. Но я не исключаю, что в рамках саммита СНГ четыре Президента соберутся, потому что надо подводить итог. Вы, наверно, исходите из того, что в сентябре мы договорились подвести итог переговоров в рамках четырех. Большая проблема, большая тема и очень долго о ней надо говорить. Я скажу о главном.

Я не питал иллюзий по поводу образования этого нового переговорного процесса, скажем так, это даже не союз никакой, не объединение, а новый переговорный процесс. И я своих коллег предупреждал, что мы можем повторить то, что у нас существует в СНГ. Появится новое некое СНГ, и мы там ничего не достигнем. В силу особой позиции, которую занимает Украина, нам очень сложно сейчас вести эти переговоры. В чем суть? Украина готова пойти на создание зоны свободной торговли. Но Украина не хочет идти в направлении единого экономического пространства, это уровень гораздо выше. И когда мы шли на переговоры, четыре государства, мы договорились, что мы в результате создадим некую единую хотя бы торговую комиссию. То есть, уже наднациональный орган, который будет по периметру контролировать наше таможенное пространство и обеспечивать не только свободное перемещение товаров, услуг, капитала, на чем настаивает Украина, но и уже регулировать общие экономические процессы в этом пространстве. Украина, как она считает, в одном шаге от ВТО, от вступления в ВТО. Там она взяла большие обязательства, от которых ей надо или отказываться и играть по правилам четверки, о которой мы договаривались, или, не отказавшись, она не сможет двигаться. И самая большая проблема — это вопросы Украины. Россия не хочет идти на цивилизованный образ, как это в ВТО принято, изъятия налогов по стране назначения. Только по стране происхождения. Потому что Россия считает, что она теряет, допустим, в торговле с Украиной, потеряет до 50 млн. долларов. Прежде всего, за энергоносители, ресурсы и так далее. Не знаю, почему компании сейчас по мировым ценам в Украине продают нефть, газ и прочее. Чего бояться? И потом, если уже идти, то где–то наверно кто–то теряет, кто–то получает. От объемов все равно будет прирост. То есть надо идти. Я вам назвал две проблемы стран Украины и России. Для Беларуси — мы в союзе с Россией этот пусть прошли. Нам это безразлично. Поэтому, если бы это случилось, то мы бы имели такой же режим и с Украиной в торговле. Мы сейчас не имеем такой режим торговли с Украиной, как с Россией. Для нас было бы это выгодно. Нет, так нет. У нас там небольшие объемы торговли с Украиной. Очень даже небольшие. В 20 раз меньше, чем с Россией. Поэтому для нашей экономики это неважно, и я не стал препятствовать этому и согласился на этот переговорный процесс. Но он нас не устраивает, если кратко, Алексей, говорить по этому поводу. А подробно посмотрим после Ялты, что там у нас произойдет.




Газета ”Тверская, 13“ (г.Москва). Господин Президент! Во время последнего визита в Минск, мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков назвал объем товарно–экономических отношений между российской столицей и Вашей замечательной страной крепким фундаментом. А вообще сотрудничество с Беларусью — как приоритетное. Хотелось бы услышать Ваше мнение на этот счет. И что нужно сделать, чтобы отношения с Москвой и с Беларусью были еще более эффективными.

Александр Лукашенко. Ни с одним регионом у нас нет столько решенных вопросов, сколько с Москвой. Наша торговля с Москвой больше зависит от нас. Юрий Михайлович говорит, пожалуйста, белорусы, хотите продавать свою картошку, вот места, Москва открыта, продавайте. Хотите напрямую, хотите прямо населению. Почему? Потому что мы всегда честно это делаем и делали. И наши люди, наши предприятия, но в основном у нас этим товаром торгуют оптовики и в основном с государственным контрольным пакетом акций. Государственные предприятия. И Лужков это ценит. Они более ответственны. Частники тоже торгуют. Но мы все равно за этим наблюдаем, чтобы не упасть в глазах руководства Москвы и москвичей со своей этой торговлей. Чтобы нас не упрекали, как других, и не ловили на разного рода рынках. Поэтому мы к этому процессу относимся ответственно. И все зависит здесь от нас. Больше от нас, чем от Лужкова и Москвы. Поэтому я очень высоко оцениваю этот уровень взаимоотношений. И я очень благодарен руководству Москвы за этот уровень отношений и лично Юрию Михайловичу, который является моим давним личным другом. Самые большие мои друзья в России: Патриарх, Лужков, Селезнев. Это люди, с которыми мы давно, давно дружим, и у нас нет никаких проблем. Трудно мне, я позвоню, надо помочь — помогут. Ко мне позвонят, надо в чем–то помочь, я откликаюсь немедленно. У нас очень высокий уровень взаимоотношений. Я очень ценю Лужкова за то, что он вообще от меня и от страны ничего не прячет. Где–то что–то изобретет, сразу мне покажет. Этот человек открыт полностью для сотрудничества. И не лично у меня, у страны нет никаких проблем. Поэтому у нас и миллиардов наверно 10 с Москвой товарооборот сейчас. Как у России с Германией почти. А вообще в товарообороте Беларусь занимает первое место с Россией. Германия — второе. Почти паритет. Но это мы не считаем то, что у нас люди — неучтенный товарооборот. То, что люди везут и из России, и из Беларуси торгуют. Поэтому здесь еще больше будет товарооборот. Началось с Беларуси для России — самый высокий товарооборот у России с Беларусью.




Телеканал ”Ника — плюс“ ( г.Петрозаводск). Александр Григорьевич, позвольте, прежде чем задать Вам вопрос, поблагодарить за эти дни пребывания. У нас в Карелии 100 тысяч карелов и 56 тысяч белорусов. Пользуясь Вашим присутствием, я бы хотела всем белорусам передать низкий поклон и величайшее уважение, потому что они нам в Карелии помогли поднять лесную промышленность после войны. Да, они были разорены, не было у них ни дома, ни семьи, ни хаты, мы их приняли, тоже какие–то там сарайчики–бараки, но Западно–карельская дорога и сделали нам белорусы. И Героев Социалистического Труда, поверьте, среди белорусов больше у вас, чем среди карел. Но, знаете, какой интересный вопрос, я сижу, слушаю все вопросы и думаю: Вы, может быть, и не знаете, у нас первая красавица России — из Карелии, первая красавица Европы — из Карелии, и сейчас только уезжаю — ”Мисс туризм“ тоже из Карелии. Как бы навострено ухо на развитие человеческого потенциала. Сразу думаешь, а как там у них? А где там у них? А кто там у них? И в этом плане я слушала много о Беларуси, готовясь сюда приехать. И вот узнаю: 53 процента по развитию человеческого потенциала, такой рейтинг есть, Беларусь, опередив все страны СНГ, из 108. И я хотела Вас спросить: да, красота — это дар божий, но как Вам удается в этой стране маленькой и закрытой, где на Вас и так и этак смотрят, и косо и криво, и вдруг такое развитие человеческого потенциала. Вот Вы, как первое лицо, как это видите? В чем успех? Культура, гуманитарное образование. Это меня интересует. Как Вам удается это развивать в Вашей стране?

Александр Лукашенко. Просто работаем и все. Работаем по тем принципам, о которых я только что рассказывал. Притом мы ничего не выдумали, мы просто не угробили те принципы, которые выработали не мы и не я — выработали до нас с вами.

Вопрос в том, что, видимо, и мы что–то с вами к этим принципам привнесли. Мы просто по–человечески шли, трудились, работали, не рушили старое, вырабатывали что–то новое, вот так потихоньку карабкаясь. Но, самое главное, мы хотели это сделать. Мы не поделить хотели, а поставили цель приумножить и оставить своим детям. Я отвечаю на этот вопрос в общем, потому что конкретику вы знаете. Что касается спорта, культуры… Спорт — очень большая часть моей жизни. Без спорта человека быть не может. Мозги не так работают, сам плохо выглядишь внешне и работать тяжело и так далее. Спорт, у нас все говорят: вот батька побежал, все за ним чиновники. Ничего подобного. У нас никто никого не заставляет. Единственный раз в год, где я заставляю, — это зимой на ”Минской лыжне“. Они знают, что надо бежать. А поначалу заставлял всех министров. Как это, Президент будет бежать, а вы что будете делать? Потихоньку привыкли. А у нас сейчас втихую, в 60 лет, в 65, смотрю, кто на роликовых коньках, кто на обычных, кто на катке, кто на лыжах. У нас возле резиденции Президента вторую петлю мы достраиваем лыжероллерной трассы, которой в Европе вообще нет. Там бегают, смотрю, уже в магазине появились коньки, продают. Я везде старался сам чего–то показать. Я наблюдаю за вами. Сейчас идет падение спорта российского. Это факт. Кое–где удерживаем позиции, где–то теряем. Смотрю, знаю очень многих спортсменов, почти всех ваших великих спортсменов я знаю лучше вас. Извините. Это моя жизнь. Я у них многому учусь, они меня многому учат. Многие к нам приезжают в силу наших отношений к ним и моих лично. Я ни разу не заметил такого теплого, доброго отношения со стороны руководства всех уровней в России к этим людям. Это в культуре, это в спорте. Это же талантливые люди. Это выдающиеся люди. Нам, простым смертным, это недостижимо. Завоевал, чемпионом мира стал, завоевал еще какую–то медаль. Поздравь. Позвони. Я прямо к вам пришел, положив трубку после разговора со Штутгартом, с Натальей Цилинской. Вчера вечером стала чемпионкой мира по велоспорту. Наша, белоруска. Я всех своих спортсменов знаю. Всех своих выдающихся творцов культуры, я их знаю лично. И они к этому стремятся. Встретиться с Президентом, поговорить — для этого надо чего–то достичь. Более того, мы им платим. Заранее оговорили сколько, публично подписали законодательный акт. 60 тысяч долларов чемпионкам мира. Второе место — 30, 10 тысяч — 3–е и так далее. Чемпионство Европы отдельно. Квартира сразу. Например, стала по плаванию недавно чемпионкой мира, но она уже получила квартиру, раньше став чемпионкой мира. Она девчушка 20–летняя, она уже 120 тысяч долларов получила только от страны. Не говоря от спонсоров, и прочее, прочее. У нас это оговорено. Не говоря уже о том, что становишься олимпийской чемпионкой — это сразу государственные награды. Если они завоевывают эти медали — это герои. Это колоссальный труд. Я с Наташей только что закончил разговор, прямо перед приходом к вам, еще вчера ей телеграмму послал. Еще почему? Однажды на новогоднем приеме — мы приглашаем великих спортсменов — она говорит: Александр Григорьевич, я две медали на чемпионате мира даю. Я говорю: Наташа, как ты так говоришь? Это же спорт. А вдруг опять упадешь? Она на прошлом чемпионате с россиянкой столкнулась и упала. Две самые великие спортсменки упали, другие победили. Я говорю: а вдруг так? — Я вам обещаю. И она первую медаль уже положила. Как я не могу не позвонить и не сказать ей, что я помню, что ты обещала. Я сказал: Наташа, я помню, что ты обещала, ты всё пока на 50 процентов выполнила. А я еще и на 25 не выполнил то, что обещал. Она мне сказала: если я на олимпиаде две медали золотые завоевываю, Вы строите велотрек. Я как подумал — миллионы долларов. Господи, меня уже и так проклинают за эти спортивные объекты. И еще надо строить. Но заманчиво. Две олимпийские золотые медали — один человек. Я говорю: ладно, по рукам, Наташа. Она говорит: а я помню, что Вы обещали. Я говорю: еще олимпиада в будущем году. Вот у нас состоялся такой добрый с ней, теплый разговор. И я любого, каждого спортсмена знаю лично. Не потому, что, как вы сказали, маленькая наша страна. Страна не маленькая. Вы с Россией не равняйте. Таких, как Россия, нет стран. Беларусь — это среднеевропейская страна. Она больше Австрии. Она больше Бельгии, Нидерландов, Люксембурга и так далее. Она две трети Западной Германии. И у нас земли достаточно на наших людей, на наших гостей. Это приличная европейская страна. И вроде и больше не надо. Надо видеть, что в стране происходит. В этом тоже важный залог того, что мы в этой ситуации смогли чего–то добиться. Понимаете, это складывается из разных кирпичиков. Если это ”Славянский базар“, то готовится распоряжение Президента. Я спас этот ”Славянский базар“, его же угробили бы. Мы вложили миллионы долларов за эти годы, все купили — от света, аппаратуры, лично занимался сам. Мы все сделали на самом высоком уровне, и каждый год я открываю этот ”Славянский базар“. Это чудо, это праздник у нас. На самом высоком уровне. Если это ”Золотой шлягер“, посмотрите, Магамаев, Серов, великие наши белорусы Лученок, ”Песняры“, ”Сябры“ и так далее. Где вы их видите? Тусуется несколько семей там у вас на экранах и точка. А сколько талантливых людей, особенно тех, которые в советские времена пели. Они же прозябают где–то там, не в Беларуси. Создали в восточной Беларуси ”Золотой шлягер“, мы приглашаем их, и они у нас поют, мы, конечно, собираем фонд соответствующий, их поддерживаем. Это тоже деньги. Они же нищие сегодня ходят. Мы реанимировали и подняли кинофестиваль ”Золотой витязь“. Н.Бурляев, приехал ко мне семь лет тому назад и попроси о помощи. Цена 100 тысяч долларов. А тогда вообще такая беднота была, вообще денег у нас не было. И я 100 тысяч долларов, и организовал этот фестиваль, возобновил его здесь в Беларуси, и свой учредил приз. Бурляев получил его в последний год. То есть тут, куда не кинь — фонды президентские. Три президентских фонда по поддержке талантливой молодежи, студентов, работников культуры. Стипендии для врачей талантливых, учителей, ученых и так далее. Где только можно, чтобы человеку какую–то копейку дать и отметить его труд. Я уже не говорю о государственных наградах и так далее. По кирпичику все это складывалось и, прежде всего, на уровне Президента. Не потому что я ждк похвалы. Я ненавижу вообще, когда… Вы где–нибудь найдите, чтобы в мой адрес кто–то сказал хорошее слово. Меня это сразу настораживает, если меня где–то кто–то похвалил. Я всем своим говорю, вы меня похвалите, когда я не буду Президентом, скажете спасибо. А сегодня вас много хвалить. Когда я у власти, тогда, знаете, нас всех хвалят. Мне все это чуждо. А почему, скажем так, Лукашенко везде много? Потому что я занимаюсь этими вопросами, потому что если в это время ты не вникнешь, то я не знаю… Мы построили в прошлом году, за полтора года построили. Почему они там вытягивались в струну? Ее надо было семь лет строить, ее в советские времена начали строить и бросили. Два километра сделали и бросили. А ее 70 почти километров с этими отходами, отводами, благоустройство еще не все закончили и так далее. Гадюшник был вокруг Минска. Полтора года, потому что знали, что президент раз в неделю по этой дороге просто поедет там за рулем. И не дай Бог не будет выполнен график, который они сами мне положили на стол. Они. А я его подписал. Они сделали ее. Плохо, хорошо — нам хватает. Минск уютнее стал. Пробок меньше стало, выезд более–менее активнее из города. А что такое пробки? Это же отравишься этим газом. Самый опасный этот газ. Мы рядом с Европой, это гарь, грязь вся из Европы прет сюда в эту сторону, и еще мы будем тут создавать это все. Объявил этот год Годом наведения порядка в стране. Вы посмотрите, от чего мы задохнемся. Не от вражеских каких–то арсеналов и так далее. Мы сами себя угробим этой грязью, которой мы себя окружили везде. В лесу, вокруг озер, вокруг городов и прочее. Мы начали чистку страны. Бульдозеры, тракторы, люди, где только можно, заборчики, города. Приводим их в порядок для того, чтобы людям оставить нормальную страну. То есть эти процессы, они инициируются президентами, он непосредственно в них участвует со всеми своими коллегами и подчиненными.

Поэтому как тут люди нас ни ругают, ни бранят, а когда им прямо в лоб задашь вопрос — а ты хочешь, чтобы тут было так, допустим, как в других странах. Они говорят: «не, няхай Лукашенка вот так робіць». А белорусы, они такие: где русский человек рубашку рванул и пошел на баррикаду, наш сначала встанет, присмотрится, все равно рванет, сначала будет думать. Это особенность белоруса. Поэтому и у вас в краю они построили, многое сделали, потому что это белорусы, они посмотрели, примерились. Если уже пошли, то сделали. Белорусы нигде никого не подводили. В Тюмени месторождения нефтяные бурили, скважины открывали, города строили. Они сейчас живут в тех городах и работают. Только нам почему–то с боем приходится эту нефть у вас покупать. Покупать тот же газ и так далее. Но я думаю, преодолеем, это же не без трудностей. У наших отношениях проблем хватает. Всегда хватало. Но мы их сами соорудили эти проблемы и будем их преодолевать. Нам никто их не принес со стороны. Мы сами виноваты.




«Экономическая газета» (Московская область). 20 июня на подобной пресс–конференции Президент Путин признался, что ему стыдно и больно за бедность в России. До того и сразу же после многие известные Вам политики начали активно говорить о том же, но друг с другом стали соревноваться по срокам: когда они преодолеют бедность и когда они обещают после выборов организовать европейские зарплаты в России. Вот такие слова. А когда я сюда приехал, то сделал для себя открытие: впервые узнал, что в Беларуси подобное решение принято в 2001 году. Получается, что соревнование идет, так сказать, негласно, необъявленно между странами по такой проблеме. Не согласитесь ли Вы, каким–то образом, вызвать на соревнование — не будем уточнять капиталистическое или социалистическое — президентов Кучму и Путина в части сроков преодоления бедности и достижения европейских зарплат в наших странах.

Александр Лукашенко. Вот Вы сказали, как, наверное, истинно русский человек, в неведении. Знаете, никому Вы не верьте, что мы ничего или чего–то не знаем или не знали. Если мы этого не знали, особенно о бедности, значит грош нам цена. Это же такой процесс. Нищий народ — а мы не знаем. А вы говорите, вот они хорошие, они просто не знали, вот те обманули их. Но меня недавно попытались обмануть. Ну и что? От Премьер–министра до министров покинули свои посты и портфели. Если захочешь знать правду, знать ее будешь. И в основном мы все знаем. По крайней мере, я не могу сказать, что я не знал, что где–то что–то произошло. Значит, система не работает. Сегодня не знаешь, завтра доложат, будешь знать.

Что касается соревнования, упаси меня Господь от этого соревнования с президентами, которых вы назвали. Потому что эти соревнования сопровождаются не всегда нормальными методами. Я в этом случае говорю о сотрудничестве, как у нас в Советском Союзе было принято не при конкуренции, а при социалистическом соревновании, которое отличается тем, что если ты что–то знаешь и лучше делаешь, то ты обязательно поможешь другим и опыт передашь. А конкуренция — это конкурируют, и чтобы друг у друга не знал, как ты там, какими методами и какие у тебя финансовые результаты и прочее. Поэтому я за то, чтобы мы друг другу помогали и двигались вперед. Почему? Это не просто популизм, и я красивые слова говорю, потому что если в России будет хорошо, то у нас будет тоже хорошо. Потому что наше производство, наш рынок, прежде всего, завязан на ваш рынок. И если у вас будет хорошо и будут востребованы больше тракторов, больше автомобилей, холодильников, телевизоров, мы сможем больше продавать там. Поэтому мы кровно заинтересованы, чтобы у вас уровень был высокий. Потому что мы повязаны одной веревкой друг с другом. Я думаю, Украина никуда не ушла от этого. Поэтому я даже не за соревнования, а за хорошее соперничество и за поддержку в этом друг друга.

Что касается бедности… Вы знаете, думаю, что неправильно рассуждение в средствах массовой информации. Не надо такую задачу ставить: преодолеть и искоренить бедность и так далее. Надо каждый день делать все для того, чтобы создать условия. И условия такие, где вы могли бы, если вы хотите, быть богатым или не бедным, или средним каким–то. Как вы хотите. Но надо условия создать. Извините меня, бедный, бедный, а чего вам ”бомжей“ не жалко? Жалко. И мне жалко. Для меня это позор. А что сегодня этому человеку, и в большинстве, что им нечем заняться? Есть чем. Но наверно легче бутылки собрать, сдать и продать, и выпить бутылку вина, и качаться под забором. Есть же и такие люди. И это есть и в европейских странах, к которым мы так бежим, стремимся. Их же не мало там. То есть надо создать условия, чтобы человек себя мог реализовать. Надо помочь нищему, бедному, который в силу своих физических возможностей не может, инвалиду и так далее. Извините, надо кое–где и кое–кого заставить работать. Поэтому бороться с ветряными мельницами я не собираюсь. Я спокойно создаю людям условия для труда. И если он хочет семью обеспечить, себя, он эту возможность имеет. Сегодня у нас нет того, что у нас лишние люди, у нас на каждом заборе написано ”Нуждается, нуждается, нуждается“. БелАЗ нуждается в людях, МАЗ и так далее. Сейчас же не хотят того, как раньше работать рабочим и даже мастером и так далее. Отвечать надо, каждый день вовремя ходить, демократия, свобода, хочется ничего не делать, а больше иметь. Что этого процесса нет? Есть. И у нас в Беларуси есть, и у вас в России есть. Поэтому мы не ставили так вот прямо вопрос борьбы с бедностью. Но правильно Вы отметили, что в начале этого века, принимая пятилетку, у нас пятилетки–ориентиры есть, на всенародном собрании, на съезде народа Беларуси, принимаем и определяем эти ориентиры. И были определены такие параметры, которые мы обязательно решим, которые просто не позволят нам говорить о бедности в Беларуси. Просто надо делом заниматься. А так красиво сказать… Никогда вообще нам не верьте накануне каких–то политических баталий. Мы много чего говорим, особенно в предвыборные времена, а потом не всегда так получается. Это вы избаловали нас.

Уважаемые друзья, спасибо вам огромное за этот разговор. Я очень бы просил, чтобы все, о чем я здесь говорил искренне и откровенно, не было интерпретировано во вред нашим отношениям, скажем так. Я не прошу вас ни о чем, кроме одного — будьте честными и объективными. Это будет и для нас, белорусов, хорошо, и для наших россиян это тоже будет неплохо. Я буду очень заинтересован, если мы переведем такие встречи в плоскость регулярных. Потому что лучшего канала рассказать о стране, о людях, о жизни, чем вы, еще не придумано. Спасибо за то внимание, за ту теплоту и доброту, которую вы привезли к нам. Мы будем делать все для того, чтобы такое тепло последовало бы и с нашей стороны –от наших белорусов на этой земле. Приезжайте в любое время.

Спасибо вам огромное.