Пресс-конференция Президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко журналистам российских региональных средств массовой информации

17 октября 2014 г., Круглый зал Национальной библиотеки Беларуси

А.Г.Лукашенко: Добрый день! Прошу вас.

Уважаемые друзья!

Я прежде всего хочу вас приветствовать на вашей белорусской земле. Думаю, это поддержат все присутствующие здесь.

Уже 12 лет проводятся подобные пресс-туры журналистов российских средств массовой информации в нашей стране.

Хочу отметить их положительный эффект в сближении народов двух государств, в развитии всестороннего сотрудничества, взаимопонимания и добрососедства.

Уверен, что каждый раз Беларусь открывается вам как братская, близкая по духу страна, способная, может быть, кого-то и удивлять,
в хорошем смысле слова.

Думаю, что те из вас, кто часто бывает у нас, уже сами стали немножко белорусами, хотя русских людей, даже уже и россиян, от белорусов отличить трудно. Но то, что вы чувствуете нашу гостеприимность, или гостеприимство, душевную щедрость в целом нашего народа, думаю, это так.

Вы, конечно, убедились, что россияне никогда не будут и не должны чувствовать себя здесь, в Беларуси, чужими людьми.

В этом зале, конечно же, немало людей, которые не впервые в Беларуси и не впервые мы с ними встречаемся за этим столом. И мне, конечно же, ваше мнение о Беларуси будет важно услышать.

Знаю, многие из вас преодолели тысячи километров, чтобы быть сегодня на нашей земле на пресс-конференции. За это вам особая моя признательность.

Те, кто уже не в первый раз принимает участие в подобной встрече, знают, что я всегда стараюсь отвечать на все вопросы искренне и откровенно. Это – главный принцип нашей пресс-конференции. Так будет и сегодня.

Ну и вас, дорогие братья-россияне, прошу только об одном: покажите нашу страну без всяких прикрас, приукрас, приукрашиваний, но не так, как иногда это делают, к сожалению, федеральные средства массовой информации (в лучшем случае – они замалчивают, что есть такая братская и самая близкая для России страна, а в худшем случае – вы все видите сами).

Поэтому я хотел бы, чтобы наши соотечественники, наши братья-россияне узнали правду о Беларуси.

Еще раз повторяю: без приукрашиваний действительности, но и не умаляя того, что нам в этих сложных условиях удалось достичь. Для нас это важно. Что греха таить, объективной информации, как я сказал, в России о Беларуси не хватает. К сожалению.

Вы прекрасно видите, что сегодня происходит на планете. Ее буквально трясет отмеждоусобиц и вооруженных конфликтов. Это результаты реализации той стратегии управляемого хаоса, которая наносит серьезный ущерб многим государствам разных континентов, к сожалению, включая сегодня и нашу Европу.

Не секрет, что мы тоже знаем, кто управляет этим хаосом, кто создает, кто решает таким образом свои проблемы, за счет дестабилизации огромных регионов и натравливания одних народов на другие.

В это непростое время, я уверен, белорусам и россиянам нужно быть вместе.

Перед лицом новых угроз мы должны быть сплоченными как никогда, мы должны быть готовы подставлять друг другу плечо, по-партнерски решать все возникающие разногласия.

Нам нужно быть обязательно сильными, не стесняться отстаиватьсвои интересы сообща – как экономические,так и политические.

Наши народы должны быть в согласии, жить в согласии. Этому нас учат исторические урокиВеликой Отечественной войны, 70-летие Победы которой мы будем торжественно отмечать 9 Мая будущего года.

Нельзя забывать, что только благодаря единству наших народов мы выстояли под ударами фашистских полчищ, разгромили врага в его же логове и освободили Европу, спасли мир, весь мир от нацизма, все человечество от порабощения.

Еще раз подчеркну: наша сила в единстве и сплоченности. Все мы, белорусы, русские, украинцы, вышли, по сути, из одного ”гнезда“ – славянского. Поэтому просто по-человечески больно смотреть на то, что происходит сегодня в Украине. Очевидно, что вбить клин в отношения между нашими странами пытаются извне, чтобы поселить вражду и ненависть в сердцах исторически близких и родственных по духу народов.

Но при этом и мы хороши, мы для этого даем повод, а иногда, как в Украине, создаем для этого почву, для этого давления извне.

Наша позиция такова: боевые действия и гибель людей на востоке Украины должны быть прекращены окончательно и бесповоротно! Мы и так уже осложнили отношения с Украиной до невозможного. И если уже люди, не просто элита Украины, а даже суперэлита, которая очень хорошо относится к России, к нам и зависимы от России и от нас, говорят о том, что ”мы испортили отношения с украинским народом, с украинским государством навсегда“, – я цитирую одного из таких значительных, знаковых людей.

Необходимо заняться восстановлением в Украине городов и сел. Если этого не сделать как можно скорее, последствия могут стать поистине катастрофическими.

Уже тысячи беженцев из Украины приехали в Россию и Беларусь, спасая собственную жизнь и жизни своих детей. И мы не имеем права отмахнуться от этих людей. Мы должны по-братски, по-соседски им помочь, тем более это – наши люди, не чужие нам люди.

В Беларуси было принято решение о реализации ”дорожной карты“ для социальной реабилитации беженцев из соседней страны. И, насколько я знаю из средств массовой информации, в основном эти беженцы очень положительно восприняли наши встречные действия по поддержке их.

Конфликт в Украине может быть разрешен только путем переговоров. Победителей в этой войне не будет.

Именно поэтому, а не ради лавров каких-то миротворцев, мы всегда и везде ратуем за диалог и делаем все, что в наших силах, чтобы способствовать этому сложному переговорному процессу.

Мы соблюдаем договоренности с нашей Россией в рамках Союзного государства, Таможенного союза, Единогоэкономического пространства и ОДКБ и вместе адекватно реагируем на растущую активность наших противников у наших границ.

Мы отстаиваем экономические интересы России, пресекая попытки ввоза попавших под эмбарго западных товаров. Идем навстречу нашим партнерам по вопросу замещения такой продукции белорусскими товарами, что особенно актуально, например, для Калининградской области, учитывая ее особое географическое положение. Я знаю, что здесь присутствуют журналисты из Калининграда, они это могут подтвердить.

Мы действуем в духе союзнических отношений и стараемся – в силу наших далеко не безграничных возможностей – обеспечить всех вас качественными белорусскими продуктами питания и сельхозпродукцией. В России на них существует высокий спрос.

Поэтому считаю, что сейчас не время ”щипать“ друг друга по мелочам, вспоминать старые обиды или вносить нервозность в наши отношения под надуманным предлогом.

Сегодня мы стоим на пороге вступления в силу Договора о Евразийском экономическом союзе. Но нельзя забывать и о Союзном государстве Беларуси и России. Как ни крути, а подобной глубины интеграции мы пока не достигли ни в Таможенном союзе, ни в Едином экономическом пространстве, да и в том Союзе, который начнет функционировать с 1 января.

Союзное государство – это поистине уникальное интеграционное образование на постсоветском пространстве. Оно позволяет нам обеспечить на деле равенство социальных прав граждан наших стран.

С партнерами по евразийской интеграции –Россией, Казахстаном – мы хотя и сделали колоссальный шаг вперед, но все еще остаемся в начале большого пути.

Как мы пройдем этот путь – все вы увидите, я думаю, уже в ближайшее время.

Ряд чувствительных вопросов по взаимной торговле отнесены на перспективу или решаются на уровне двусторонних отношений с Россией. Прежде всего это касается энергетических ресурсов и движения капиталов.

Исключительно важно, чтобы все достигнутые договоренности неукоснительно выполнялись. Иначе мы не только можем утратить доверие в рамках нашего Союза, но и заметно снизить его привлекательность в глазах кандидатов на вступление в ЕАЭС. Откровенно говоря, очень бы этого не хотелось.

Однако я, уважаемые друзья, не хотел бы останавливаться на всех проблемах и вопросах, которые могут поступить не от вас, и затягивать свое вступление.

Думаю, что у вас, уважаемые друзья, есть немало вопросов ко мне. И я постараюсь в более сжатой форме, если это возможно, нежели чем в прошлый раз, на них ответить.

Но попросил бы вас об одном, в плане формы нашего сегодняшнего общения, мне очень бы не хотелось, чтобы была классически построена наша пресс-конференция: вопрос – ответ, вопрос – ответ. Это попахивает неким анахронизмом… Поэтому давайте будемс вами разговаривать, простите, возможно, за тавтологию, в форме беседы: если вы задали вопрос – я могу какие-нибудь нюансы, которые вас интересуют, упустить, поэтому вы конкретизируйте в ходе моего ответа свой вопрос; или, может, появятся какие-то новые нюансы, связанные с этим вопросом, я хочу, чтобы вы или направили меня в нужное русло, или подсказали то, что я упустил, и то, что, возможно, у вас возникли какие-то подвопросы к этому вопросу. То есть давайте побеседуем с вами на определенные темы.

Я знаю, что, если вы задаете даже вопрос, это не значит, что вы не знаете ответа на этот вопрос. Я понимаю, что вы хотите услышать, как в Беларуси понимают тот или иной процесс. И я постараюсь вам ответить искренне, как я уже сказал, и откровенно на все вопросы.

Пожалуйста.

Вообще-то мы можем начать с телерадиокомпании ”Мир“, уважаемой мною компании, которая распространяет информацию на значительные регионы, авторитет которой в Беларуси очень высок и, я надеюсь, в странах СНГ. Если вы не против и не в обиду другим. Если, конечно, у этой компании есть ко мне вопросы.

В.Б.Перцов (директор представительства Межгосударственной телерадиокомпании ”Мир“ в РеспубликеБеларусь):Уважаемый Александр Григорьевич, Вы в своей вступительной речи коснулись вопроса, который в равной степени волнует и белорусских, и российских журналистов.

Я снова к самой больной теме в СНГ – это тема Украины. Вот эта боль, она не проходит и временем не лечится. И как-то, знаете, по-прежнему тревожносмотреть на телевизионные выпуски новостей и на те картинки, которые приходят из Украины. Но я не об этом хочу спросить. Вот у нас прошел саммит глав государств СНГ, второй раз вы взяли на себя ношу за Украину, на достойном уровне, как было признано, провели это высокое мероприятие. Но после этого мероприятия, буквально на прошлой неделе, в Украине снова начались в преддверии парламентских выборов выступления о необходимости выхода Украины из состава СНГ. Это не в первый раз там происходит. И каждый раз экономисты, украинские экономисты, находят массу доводов того, что выход из СНГ для Украины, он не то что приведет к каким-то небольшим проблемам, а может привести к настоящему экономическому краху.

Как Вы думаете, как Президент, знающий и Петра Порошенко, и других представителей украинской элиты, это реальные веяния? Или это просто очередная предвыборная риторика?

Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Ну, вы задали оченьтакой злободневный вопрос, очень актуальный вопрос. И я вас еще раз прошу: давайте все-таки расставим точки над ”i“ и обозначим буквально все акценты этой проблемы, потому что для меня почему это важно – не все в России в том числе, меня это больше всего беспокоит, кстати, понимают позицию Беларуси и мою личную позицию по украинскому вопросу. Я в некоторых моментах и повторюсь, я прошу тогда извинения у тех журналистов, которые уже не впервые услышат мою позицию, как в целом при ответе на этот вопрос, так и в частностях, но очень важно расставить акценты и выяснить все.

Для меня важно, чтобы в России понимали нашу позицию, а уж вы оцените, насколько Лукашенко прав или не прав; играется он тут с Западом, Востоком – цитирую, как некоторые в России говорят, – или не играется; нормальная это позиция или нет, в конце концов – выгодна она России или нет, как всегда рассматривают россияне под этим углом позицию Лукашенко, белорусов, да и других представителей и политиков других государств.

Вот давайте разберемся. Чтобы не было вопросов по Украине больше, начнем изначально.

Я действительно всегда (всегда!) находил общий язык с любыми политиками, которые были у власти в Украине. Я не знал Кравчука, в смысле не работал с нимблизко, хотя я его хорошо знаю, а всех других президентов я хорошо знал, с ними очень тесно сотрудничал. И не только с Кучмой и Януковичем, но и с Ющенко, Тимошенко, Турчиновым (с Яценюком я не встречался, я особо не напряжен в связи с этим), с Петром Порошенко (мы и раньше контакты имели, хотя напрямую мы переговоры с ним не могли вести – он был министром, о нем вам может лучше рассказать Владимир Ильич (Семашко), наш вице-премьер, они были сопредседателями нашей Белорусско-Украинской комиссии, но мы хорошо знали его позицию, в делегациях он постоянно присутствовал).

Это, по-моему, во времена Ющенко, да?

В.И.Семашко (первый заместитель Премьер-министра Республики Беларусь): Да.

А.Г.Лукашенко: Да, во времена Ющенко.

Мы встречались в Киеве, Гомеле, Минске, поэтому я его хорошо знаю.

Я всегда поддерживал контакты с этими руководителями, хотя весьма критически высказывался в том числе по их позиции, если она не соответствовала нашей позиции и моему пониманию процессов. Это касается и Леонида Даниловича Кучмы, особенно Януковича, ну и тем более Ющенко. Тем более они никогда не обижались на меня, они знали мою открытость, искренность, она была незлобной, но мы в открытую обсуждали эти вопросы. Так происходит и сейчас – я поддерживаю добрые отношения с ведущими политиками Украины.

Риторический вопрос к вам, россиянам, что не нравятся в России, кстати, мои контакты с украинцами, – скажите, это что, во вред Беларуси и России, то, что я разговариваю с политиками Украины, поддерживаю с ними отношения? Что тут плохого? Последние события в Украине показали, что здесь ничего плохого нет. И, разговаривая часто с Президентом России, я у него спрашиваю: ”Может быть, мне подключиться к какому-то вопросу? Если это неудобно, я могу переговорить с какими-то политиками Украины“. В частности, я уже приоткрываю занавес, очень серьезные проблемы были в плане ВПК взаимоотношения у Украины и России. И мне пришлось подключаться к этим вопросам, разговаривая в Украине и убеждая. К примеру, что принесет, какое счастье и радость Украине то, что вы сегодня не поставите турбореактивные двигатели для, если я правильно выразился, кораблей российских, которые будут проданы послезавтра во Вьетнам (импортный был заказ вьетнамцев к россиянам, они изготовили корабли, а двигателей нет)?! Ну, скажите, что в этом плохого?!

Так идругие вопросы, я просто не хочу сегодня о них говорить, время придет – я скажу.

Поэтому то, что я разговариваю с украинскими руководителями, политиками, даже с… как это его фамилия? – Ляшко, по-моему (слишком такой активный там, вроде бы с точки зрения России, реакционный политик и страшный нацмен). Я с ним пообщался в Раде (он сам подошел ко мне, пожал мне руку, поблагодарил, представился как Ляшко, а вчера он там где-то с журналистами подрался, вроде с российскими, я говорю: ”Слушай, чего ты дерешься с нашими людьми?“ – ”Да нет, Александр Григорьевич, вы не обращайте на это внимания“). И, я думаю, нам надо спокойнее относиться сегодня к тому, что происходит в Украине в плане политики. Вы знаете, они всегда бурлили накануне каких-то выборов, тем более парламентских. И то, что они сегодня говорят, это не значит, что и завтра они будут проводить такую политику. Это естественно.

У нас в Беларуси этого нет, потому что у нас совершенно другая обстановка и совершенно другая система выборов. В России наполовину так. Но я понимаю то, что происходит сегодня в Украине. И я буду поддерживать контакты с этими людьми.

Еще раз подчеркиваю, я клянусь вам, что я абсолютно откровенно в глаза им говорю, еще больше, чем публично, а что публично – я вам сейчас скажу, характеризуя ситуацию в Украине.

Второй момент: в Украине произошел антиконституционный переворот. Помните события на Майдане? Помните эту стрельбу? В этой стрельбе трудно разобраться даже вам, журналистам въедливым, когда начинаются столкновения, тогда трудно разобраться: кто в кого стреляет и с какой целью? Кто-то одних обвиняет, одни обвиняют других, а другие других, кому-то это выгодно – кому-то невыгодно. И кто там в кого стрелял – трудно разобраться... Идет информационная война, естественно, каждый использует в своих целях все эти события, но мы это выносим за скобки.

Произошел антиконституционный переворот. Кто виноват? Президент Украины господин Янукович, мой бывший очень  хороший друг (правда, не могу сказать, что он мой враг или друг сейчас, потому что я с ним не встречался после этого). Он виноват! Только он в данной ситуации повинен в том, что произошло в Украине. Да, его заявления о том, что ни одна человеческая жизнь, как он говорит, капля крови не стоит какой-то власти и так далее. Ну а сколько сейчас жизней потеряли? Сколько? Тысячи! Кстати, никто не знает сколько, ни россияне, ни мы и, к сожалению, даже не они. Тысячи! Как сейчас оценивает Запад, в пять раз больше погибших, чем это декларируется. А о том, что раненые или калеки, – это не подлежит подсчету. А мирное население сколько потеряло в Донецкой, Луганской и других областях – тоже трудно посчитать. Придет время, люди всю правду об этом узнают…

Поэтому то, что произошло на Майдане и после, это был неконституционный государственный переворот. Когда встречался я первый раз с Александром Турчиновым (еще до Порошенко, когда он исполнял обязанности), он прекрасно знал мою позицию в этом плане, я ему честно сказал: ”Да, Александр (я, кстати, тоже знаком с ним был еще и раньше, знаю его националистическую позицию, кстати, бывший комсомольский работник), ты страшный нацмен“. Он говорит: ”Да, я – националист, но я не очень вражеский“. И так далее и тому подобное. Поэтому я ему об этом сказал, что это был неконституционный переворот, это был захват власти. Я так это понимаю, в России так это понимают.

Вот первое, что касается моей позиции.

Дальше важный вопрос о ходе событий в Украине – это присоединение/захват Крыма. Присоединение – с точки зрения России, с точки зрения Украины – захват Крыма, собственной территории.

Я также на эту тему уже говорил, притом по горячим следам, когда у нас были выборы, я отвечал на этот вопрос. Кого интересует, можете поднять эту тему и посмотреть, насколько я в этом отношении стабилен, отвечая на этот вопрос.

1994 год... Я, еще совсем ”зеленый“ Президент, на конференции в Будапеште. Американцы с россиянами (Клинтон с Ельциным) поделили ядерное оружие и предписали всем вывести ядерное оружие туда, куда предписано. Тогда настаивали на том, чтобы наше ядерное оружие (самое современное… те ”Тополя“, которые вы видите сегодня, в России их часто показывают) было выведено (самое передовое здесь было, в Советском Союзе, ядерное оружие) на территорию Российской Федерации. И тогда, а это было требование и США (Клинтона), наши ”свядомые“, как мы их называем, националисты, которые были у власти, а, естественно, они готовы были что угодно сделать в тогдашних условиях, вот так, как в Украине, чтобы понравиться американцам, Западу и так далее, они согласились с этим. И я уже де-факто вынужден был выполнять те обязательства, которые мы взяли по выводу ядерного оружия. Но, может, я никогда об этом не говорил, но скажу: я был категорически против этого. И чтобы вы знали, самое жестокое давление, которое я испытывал, задерживая вывод ядерного оружия из Беларуси, шел со стороны российского руководства (вы помните, кто тогда был у власти, и касается это не только Ельцина, но и тех, кто его окружал) был шантаж жесткий, было предупреждение: если оружие не выведете ядерное, мы перекроем газ, перекроем нефть, а Беларуси вообще не понадобится ядерное оружие, потому что погибнет… Но когда увидели мою жесткую позицию, что я ни под каким диктатом действовать не буду, начали говорить о том, что мы просто его не сможем обслуживать, это ядерное оружие (конечно, оно же нуждается в обслуживании и так далее). Конечно, у меня опыта не хватало тогда и знаний: сможем – не сможем? Но главное ведь – надо было выполнять международные договоренности, которые были заключены до меня. И я вынужден был это ядерное оружие выводить. Казахстан и Украина, там проблем не было, онисразу начали вывод этого оружия, перемещение в Российскую Федерацию. Я этот процесс сдерживал, насколько это было возможно.

И вот на сцене этой стоят Лукашенко, Назарбаев, Кучма, то есть государства, которые должны выводить это ядерное оружие на территорию, определенную Америкой и Россией (американцам очень важно было, чтобы это оружие было собрано в одном месте, прежде всего в Российской Федерации, потому что они четко понимали, что с Ельциным они всегда найдут общий язык и договорятся, – как они понимали). Это слишком примитивный, кстати, был взгляд… Ельцин был не тот человек, который готов был, как сейчас это распространено в России, сдать интересы России. Поверьте, я очень хорошо это знаю, но Россия тогда была слаба и ей диктовали условия. Все понимали, что если там, то нормально. Ну и вообще, если ядерным оружием будет обладать меньшее количество государств – для мировой безопасности, для американцев это будет выгодно. Понимаете, почему было принято такое решение.

И вот мы на сцене, на конференции, а рядом с нами Клинтон, Ельцин, представитель Великобритании как гаранты того, что если мы выводим ядерное оружие, то нам гарантируется полная безопасность, так называемый ”ядерный зонтик“, и все мы, подчеркиваю, останемся как независимые государства в рамках тех границ, которые существовали на тот период. То есть нерушимость границ, территориальная целостность государств в очередной раз в 1994 году при моем участии нам была гарантирована, в том числе и Украине.

Поэтому отвечаю искренне на вопрос и заявление тех, которые сегодня говорят: а вот знаете, Хрущев такой-сякой, взял да и отдал непонятно как Крым в свое время Украине… Непонятно как, поэтому надо забрать его. Это – не мотив. Даже если бы было так, то
в 1994 году на моих глазах была дана эта гарантия – в рамках тех существующих границ…

Поэтому недопустимо, если какое-то государство нарушает ту территориальную целостность, которая была гарантирована, и отнимает часть территории у того или иного государства.

Поэтому, если вчистую говорить, что какое-то государство отняло часть территории у другого государства (вчистую, мы пока не говорим о нюансах), это неправильно. И это я вам искренне и откровенно подтверждаю. И не думайте, что я здесь боюсь. Как некоторые в России, особенно у нас оппозиция, нацмены наши, националисты, меня пугают: сегодня – Украина, завтра – Беларусь, а послезавтра – Казахстан (или наоборот)... Чепуха полная! У нас даже не рассматриваются на политическом уровне подобные варианты. Я не допускаю, чтобы Беларусь в какой-то очередности стала очередным государством, у которой Россия по каким-то причинам заберет часть территории или всю Беларусь. Полная чепуха! Такого нет! Когда об этом говорим в узком кругу, президенты и прочие, я говорю: ”Владимир Владимирович, вы не переживайте, у нас нет напряжения в этой части, это вы,  говорю, должны напрягаться, потому что часть Псковских, Смоленских и Брянских земель когда-то принадлежала Беларуси, поэтому придется поделиться... Но, говорю, у нас и такой позиции нет“. Для нас не имеет в данном случае значения, нас устраивает то, где находятся сейчас наши якобы земли – в Смоленске, в Брянске или Пскове. Мы имеем свободное общение, у нас нет границ, наши люди ездят
туда-сюда; мы им помогаем, они нам и так далее, у нас нет абсолютно никаких проблем.

Поэтому, если вчистую рассматривать эту проблему, с присоединением каких-то территорий другой страной и так далее, – это неправильно, и вряд ли кто-то со мной станет спорить.

Но возникает другой вопрос: а почему Россия пошла на этот шаг, кто в этом виноват? Я украинцам после инаугурации Порошенко и всем журналистам, которые меня там окружили при сорокаградусной жаре и прижали к стенке, начали меня теребить (Путина не было, а кого тогда – меня), начали меня допрашивать, разозлившись, я им сказал: ”Ребята, вы что считаете, что Крым ваш?“ – ”Да, наш, наш…“ – ”Так а почему вы тогда не воевали за этот Крым? Почему вы его отдали России без единого выстрела? Значит, вы не считаете, что это – ваша территория (это – плюс России). Второе, зачем вы направили острие своей революции против наших людей, русских и белорусов, русскоязычных? Зачем вы начали запрещать язык? Что, больше не было проблем? Вы начали угрожать жизни этих людей. Третье, вы что, хотели разместить в Крыму подразделения НАТО? Вы знаете нашу позицию.

Поэтому ищите причину не в России, а у себя. Минимум – вы дали повод к тому, чтобы Россия присоединила Крым к Российской Федерации! Вы в этом виноваты, а не Россия. Как максимум – зачем вы подставлялись, если вы знали об этом? Зачем? Вы бы не давали повода, не подставлялись, и не было бы этой ситуации“.

Поэтому когда я оцениваю ситуацию конкретно с Крымом, я исхожу из этого.

Что будет дальше в Крыму, как будет дальше (я опускаю вопрос, как происходили присоединение, референдум и так далее, вы это все видели сами), что будет дальше – вопрос важнейший. Не все однозначно, как это рисуют. Там очень тяжелая ситуация. В канун зимы там будет еще сложнее, потому что Крым сегодня отрезан от традиционных коммуникаций, а паромом через Керченский пролив или же водным путем трудно будет обеспечить Крым. Конечно, Россия – гигантская страна, конечно, она может где-то оторвать и обеспечить Крым, это естественно, и это будет делаться, потому что политики не могут потерять свое лицо, прежде всего политики, но для России эта ноша будет весьма сложная. И это надо иметь в виду, когда некоторые делают заявление, что Россия хочет оттяпать еще и Восточную Украину. Да бросьте вы, я в это не верю абсолютно, потому что вРоссии, я это знаю точно, прекрасно понимают, что оттяпать территорию проблем нет, когда нет у Украины практически армии, но что будет потом, что с этой территорией будет происходить, какая ситуация сложится на остальной части? Это, забегая вперед.

Поэтому вот моя позиция по территориальной целостности государств. Исходя из этого, как мы или я как Президент оцениваю события по Крыму, и как реально произошло, и кто в этом виноват, и насколько виновата в этом Россия.

Ядумаю, вы поняли то, о чем я сказал?

Но беда отдельных политиков, а больше всего средств массовой информации России, и вина в том, что они из контекста моих рассуждений начинают выдергивать – или первую половину подают или вторую: вот Лукашенко сказал, что неприемлемо, чтобы одно государство отнимало часть территории у другого государства...
И говорят: это позиция Лукашенко по Крыму… Да нет, господь
с вами, это в целом позиция моя по любым взаимоотношениям
к другим государствам, и я это переношу на Крым вообще, а в частности я вам сказал, кто виноват, как я оцениваю и почему это произошло.

Что касается вот этой бойни на юго-востоке Украины. Давайте не будем темнить друг перед другом, ведь если бы не Россия, то дни ДНР и ЛНР были бы сочтены давно. Россия просто вынуждена – или не вынуждена, я считаю, что вынуждена – защищать и поддерживать эти территории. По разным причинам: начиная от личного имиджа, рейтинга и так далее и заканчивая самым святым – там живут братья и в беде Россия их бросить не может. Тут целый спектр причин, я тоже не хочу вдаваться в подробности, это зависит от вкуса каждого журналиста в том числе, который будет оценивать, по определенным причинам, эти события. Но ясно одно, я еще об этом сказал как только этот конфликт начинался, как только выстраивались баррикады при переходе из Крыма в Украину, сказал в узком кругу: ”Мужики (президентам прошлым), нам ни в коем случае нельзя начинать там войну. Ни в коем случае! Мы так определенным игрокам на международной арене или определенным государствам поможем, мы так им угодим, что дальше некуда... Там не будет воевать никто, кроме России, с одной стороны, с другой стороны – не будет глобальных игроков в открытую воевать. К примеру Америка, она никогда не пойдет на столкновение впрямую. Но некоторые государства и блоки очень будут заинтересованы, чтобы мы собственными руками перебили друг друга“.

Повторяю и цитирую самого себя: создается глобальная воронка в центре Европы, которая будет затягивать нас в эту бойню, в эту войну. И, таким образом, мы будем убивать друг друга. Славяне будут гробить друг друга чуть ли не впервые в истории. Мы будем убивать, цивилизованные люди, грамотные, друг друга. А это впервые в истории!

Не послушали... Вот и произошла эта бойня…

Опять же опускаю все события, так или иначе вы их видите, знаете, я более подробно знаю, потому что не только телевизор смотрю. Мы изучаем эту ситуацию очень внимательно, наблюдаем за ней. И, когда поступили, подчеркиваю, предложения с разных сторон о том, чтобы в связи с нашей позицией по этим вопросам собраться в Минске, я сказал: ”Хорошо, вы мне скажите, что сделать, – Путин, Порошенко, Европа, другие – я сделаю“.

Не я выступил миротворцем, не надо мне лавры чужие приписывать, я дословно сказал: ”Скажите, что мне сделать для этого, потому что я не приемлю этой войны“. И не только потому что там, это главное, гибнут дети и старики ни в чем не повинные, а потому что это причина глобального конфликта – это вот эта воронка, о которой я сказал.

Мы долго консультировались, я четко понял, что мне надо сделать, и вот здесь, в центре Европы, мы собрались для того, чтобы обсудить этот вопрос. Была создана контактная группа (Зурабов – с вашей стороны, лидеры ДНР и ЛНР и Кучма – с тех сторон), они долго работали в Минске. Я делал все для того, чтобы они могли работать: надо было помогать – помогал, встречаться – встречались. Мы делали это конфиденциально, мы никому ни о чем не говорили, но я способствовал этому.

Вот это единственная белорусская заслуга – мы предоставили возможность для этого разговора.

Скажите, если бы я занимал какую-то не такую позицию, как я вам описал, это было бы возможно в Минске? Конечно, нет! И вообще бы этого диалога не было, потому что, как европейцы, которые приехали, говорят: ну, конечно, мы могли бы встретиться и в Астане, но, не в обиду казахам это сказано, наверное, решать европейские вопросы в Китае, – они так сказали, – наверное, это не с руки… Поэтому европейские вопросы надо решать в Европе. Поэтому эта была позиция. И объективно мы должны в этом отношении поблагодарить европейцев, что они на это пошли и на это согласились – у последнего диктатора Европы все-таки собрались, поговорили, обсудили, создали контактную группу. Как результат – да, там идет сейчас перестрелка, да, я не понимаю, зачем они воюют за этот аэропорт Донецкий, но как человек военный (нельзя, наверное, Президенту так говорить) скажу: ну и черт с ними, кто хочет воевать, друг друга колошматить – пускай они лучше в аэропорту воюют, чем на жилых территориях, где гибнут или гибли массово дети, старики, а потом морги были забиты, электричества не было и прочее, людей хоронили просто в огородах, а некоторые по несколько суток валялись (трупы) на улицах, в огороде… Людей не могли похоронить! И вот вы видите эти захоронения… Не знаю, кто там кого убивал и расстреливал, но таких захоронений будет очень много, по разным причинам.

И то, что удалось достигнуть здесь переговорно-контактной группе в Минске, это уже благо. Уже вроде и в аэропорту не такие идут бои. Если есть какие-то перестрелки – там разберутся (сейчас уже и наблюдателям можно работать, ОБСЕ, российские, да и наши там люди есть, из Украины, которые видят, что процесс этот мирный пошел). Почему? Потому что победителей в этой войне быть не может. Это понимают и в Украине, это понимают и в России, и в Донецкой, и в Луганской областях. Все это понимают. Вы можете спросить: ну а почему тем не менее, эти перестрелки идут? Если бы не было парламентских выборов, этот процесс бы шел быстрее, но негодяи – политики – и подонки, иначе их не назовешь, кому-то надо сохранить лицо, надо что-то доказать. Политики ”партии войны“ в Украине должны доказать, что мы защитимся, территорию не отдадим, мы будем воевать до конца… С другой стороны – ”мы тоже не отдадим украинцам… туда не пойдем, сюда не пойдем и так далее...“ – тоже надо какое-то лицо сохранить. Может, и надо, только не в этой ситуации. Я это не приветствую. И не понимаю вообще, как за счет того, что там будут гибнуть люди с одной и с другой стороны, мирное население, что самое важное, можно сохранять свое лицо?!

То есть вот этот политический аспект – выборы в Украине – очень влияют на нынешнее состояние дел. Но это уже не та война, которая шла, когда окружали целые бригады, уничтожали, гибли люди сотнями во время операций, когда украинская армия наступала и гибли люди с той стороны, уже этого нет. И это уже хорошо. Но перспективы у этого конфликтаразрешения военным путем нет, невозможно. Почему невозможно – я вам свою точку зрения высказал.

Вот что произошло в Украине и наша позиция в этой части.

Почему я немало говорю об Украине? Вы знаете, я очень хорошо отношусь к украинскому народу. Здесь есть и личные причины – я в свое время служил в пограничных войсках, центр нашего округа был в Киеве – Западный пограничный округ. 

Я проехал всю часть этого округа, работая уже в политотделе в последние месяцы, всю нашу границу, Украины естественно, это и Черновцы, короче, это Западная Украина. И я очень хорошо знаюукраинский народ, особенно на западе. И не верьте,что в Украине ”западэнцы“ – это нацисты, фашисты и прочие, а на востоке – это только наши.Да нормальные там люди. Но в семье не без урода, если с нашей позиции смотреть, есть и на западе и на востоке такие люди, которые создают вот эту ”кашу“. Везде они есть. Есть они и в Беларуси, есть они и в России. Поверьте, если кому-то заплатить, а в наших обществах очень много, когда мы вообще отошли от всякой идеологии в воспитании людей, дашь деньги – будут воевать. И немало людей, которым не важно, на какой стороне воевать. Что, кстати, и происходит на юго-востоке, там с той и с другой стороны воюют русские и белорусы, там с той и с другой стороны воюют люди с запада. Где больше заплатят. Это – профессия. Сегодня профессией стал террор и террористы, сегодня профессией стали военные, особенно бывшие, которые готовы за деньги воевать и рисковать своей жизнью. Для кого это секрет? Для представителей СМИ это не секрет.

Поэтому в Западной Украине прекрасный народ, трудолюбивый. И нам, белорусам и россиянам, порой у них надо учиться трудиться, потому что в основном это такой народ.

Ну и я часто говорю о том, что еще во времена Ющенко мои корни, предков моих,  нашли между Черниговом и Киевом. Поэтому, может быть, оттуда моя фамилия и так далее. Но я очень хорошо отношусь к украинцам, к украинскомународу. Очень хорошо. Это моя личная позиция, и я вам честно и искренне об этом говорю. 

Я украинцев почти так же люблю, как русских людей. И вообще я – человек интернациональный, меня так воспитали, я вырос на границе с Россией, закончил русскоязычную школу (у нас были русские, белорусские, и сейчас так: есть чисто больше белорусская школа, чем русская, есть абсолютно русские школы, как было в советские времена). Поэтому это, наверное, отпечаток наложило на мое воспитание и мое восприятие этой действительности.

Поэтому здесь есть и определенно личное. Отсюда моя позиция. Прав я или не прав – судить вам, но позиция такова, она не менялась с первых дней этого конфликта в Украине исобытий в Украине.

И скажу вам самое последнее. Кто виноват? Мы очень дружны с Леонидом Даниловичем Кучмой. Я ему, когда, бывая здесь, в Беларуси, ведя переговоры, а он очень активен, он очень немало сделал для того, чтобы стабилизировать обстановку, я ему часто говорю: ”Ты еще не откупился от украинского народа за то, что произошло во время твоего президентства“. А ведь хаос и развал власти в Украине начинался оттуда. И однажды в Российской Федерации в ”президентском клубе“, где в теннис Ельцин играл и так далее, а часто мы встречались там во время разных переговоров, сидя, а тогда была ситуация непростая в Украине, Ельцин, я и он обсуждали эту ситуацию. Ну и Ельцин (по рюмке мы там уже выпили, может, кто-то больше), Ельцин мне говорит: ”Ну а ты что предлагаешь по Украине?“ – ”Борис Николаевич, в Украине надо систему власти менять. Немедленно. После той разрухи и развала государства, которые произошли,надо ”склеить“ Украину. По крайней мере, сильная власть там необходима. Что для этого надо – для этого нужно менять Конституцию. Надо чтобы была президентская власть с определенными, насколько это возможно, сильными полномочиями президента“. И Кучма, и Ельцинтогда говорят: ”Да, мы согласны. Ну и что…“ Я говорю: ”Конституцию нельзя менять в Раде, еще где-то, это невозможно. И вообще, чтобы это былолегитимно, нужно сделать, как мы сделали в Беларуси – мы вышли на референдум с поправками к действующей Конституции“. Мы приняли ту Конституцию, которая нужна нам была в то время - развала, разрухи, перестройки, перехода от какой-то плановой к рыночной экономике. Вы это все помните (это было где-то в конце 90-х годов, не помню точно, но давно). Я говорю: ”Леонид Данилович, если вы хотите, мы поможемподготовить проект Конституции. Ваши эксперты доработают и вы внесите ее на референдум“. Кучма это сделал. На референдуме, а даже в той ситуации не могло быть там продавливания, большинство украинцев и на западе, и на востоке поддержали эту Конституцию. И эту Конституцию нужно было, по их прежней действующей Конституции, внести на утверждение в Верховную раду Украины (ратифицировать, утвердить). Кучма этого не сделал. При очередной встрече мы ему задаем вопрос с Ельциным: ”Когда ты будешь ратифицировать Конституцию?“ – ”Вы понимаете, у нас ситуация вот такая, не поддержат…“ И так далее. Я говорю:
”У нас тоже была такая же ситуация…“ Чуть не до стрельбы в Беларуси доходило, когда я внес на референдум Конституцию, а Верховный Совет должен был ратифицировать ее, потому что у нас тоже, когда меня избрали, не было вообще почти никаких полномочий, могли манипулировать Президентом как угодно… Зачем тогда президента избирать, чтобы декоративная фигура какая-то была?! Нет. Что такое депутаты, я это прекрасно знаю– когда нет ответственности, когда вообще на заседания не ходят, когда с закрытыми глазами: а, что, где… Нажимай кнопку – нажали. За что проголосовали и как? И при 90 с лишним (при 98 процентах или 90) процентов коммунистов у нас в Парламенте мы проголосовали за разрушение Советского Союза… Один Лукашенко выступил против. Это, кстати, на первых президентских выборах народ оценил, после этого. Вот что такое Парламент.

Поэтому нужен человек, который нес бы персональную ответственность за все, что происходит. И когда мы спросили ”когда?“, мы поняли, что никогда (духу у Кучмы не хватит для того, чтобы внести на ратификацию, на утверждение, на всенародное голосование в парламент). Когда у меня это было – я пришел в Парламент и положил Конституцию на стол, говорю: ”Вот проект, который мы внесли на голосование, народ проголосовал, его нужно утвердить“. Не только нацмены наши, которые там сидели, а их было меньшинство, но и коммунисты (в силу того, что я вчера сидел вот тут в этом кресле, а сегодня я уже там сижу и им что-то предлагаю) выступили категорически против. Тогда я им прямо и честно сказал: ”Ребята, если вы это не сделаете, я вас разгоню именем народа, потому что народ проголосовал за эту Конституцию“. Тогда фальсифицировать мне было невозможно, потому что у меня не было никаких полномочий, тогда все рычаги власти были у других, а в это время шло голосование на референдуме. Я бегал по всей стране и убеждал людей: ”Пожалуйста, если вы избрали меня, дайте мне возможность навести порядок в стране и что-то сделать для нашей страны, хотя бы как-то создать (вот говорят ”Беларусь – независимая…“, а ведь тогда вообще не было никакой страны, надо было создавать это государство), дайте мне эту возможность“. Я не помню, под 90 процентов или где-то 80 процентов народ проголосовал. Они говорят: ”А мы не будем утверждать“. Говорю: ”Тогда все пойдет без вас“. И все-таки мы добились Парламентом утверждения. Раскололся Парламент, оппозиция ушла, нобольшинство осталось, которые поддержали эту Конституцию. И мы по той Конституции утвердили в Парламенте ныне действующую Конституцию, то есть с поправками. И работаем. То же самое было предложено Леониду Даниловичу. Он на это не пошел. Вот оттуда и пошло – Президент, Верховная рада: низы жили по-своему, Верховная рада по-своему, президенты по-своему…

Ну а при Викторе Федоровиче Януковиче была создана такая система управления страной (не хочу ее характеризовать, это не моя задача, еще это в перспективе будет проанализировано), то, что я знаю, такая система поборов, взяток, коррупции, которая просто была нетерпима для народа. Потеряна была управляемость, политики начали драться друг с другом. И получилось так, что Виктор Федорович со своими соратниками финансировал, кто бы мог подумать, ”Правый сектор“, потому что якобы против Юли был бы. потеря всяких ориентиров… И вот он создал для себя вот эту силу, которая его потом и уничтожила.

Вот как было в Украине. Это было на моих глазах. Я предупреждал Виктора Федоровича об этом, что этого делать нельзя, это будет. Я предупреждал Путина, что такие процессы происходят, а чуть раньше – Медведева Дмитрия Анатольевича. И скажу, что Медведев абсолютно реально оценивал ситуацию, которая происходила в Украине. У нас абсолютно не было никаких расхождений. Я говорю: ”Конечно, надо помогать Украине. Нельзя, – говорю, – держать такую цену на газ“. Потому что уже тогда, при Януковиче (это было использовано властями при Януковиче), была создана страшная антирусская, антироссийская оппозиция внутри страны (там большинство уже из-за высоких цен на газ ненавидели россиян, Президента: ”За что нас, – говорят, – обидели?“), и на востоке такие тенденции были. И это создавала прежде всего власть: ”вот такие вот цены, а мы же братья“, ”почему нам такие цены, в Германии такие, в Беларуси другие и так далее“. Там в нюансы никто не вникал. Уже тогда это использовалось властью, чтобы победить в предстоящих выборах, подтянув к себе пророссийских, или прорусских, русскоязычных, и начали им говорить, что вот, пожалуйста, вот кто эту создал обстановку…

Вот из-за этих цен все и началось. Ну а дальше все продолжилось. Это уже вы знаете, что было без Януковича и так далее и тому подобное.

Извините, что я очень долго говорил на эту тему, может, несколько сумбурно, но опять же я вас призываю к тому, что, если я что-то упустил в этой связи, вы доуточните или спросите. Но в общем контексте, пожалуйста, это так.

Т.Худобина (газета ”Союзное вече“): Можно?

А.Г.Лукашенко: Если это в дополнение, да, пожалуйста.

Т.Худобина: Я просто хочу сказать спасибо, Александр Григорьевич, спасибо за то, что Беларусь стала той самой примиряющей площадкой для украинского конфликта. Потому что я сама – наполовину украинка, я общаюсь и с киевлянами, и общаюсь с теми, кто из Донецка бежал в последнее время, и я думаю, что вам еще долго придется быть этой площадкой, потому что последствия гражданской войны, как показывает даже наша российская гражданская война, преодолеваются десятилетиями. И обе стороны никогда не простят друг другу убитых... Потом, никогда не простят друг другу процесс люстрации, которая сегодня проходит в Киеве, а когда он закончится конца не видно, неизвестно... Никогда не простят друг другу фашистских всевозможных выходок и так далее... Поэтому конфликт будет затяжным, долгим, и дай Вам бог вот той же мудрости, терпения в общем-то служить вот этой самой примиряющей площадкой. Я думаю, что, приезжая сюда, в Беларусь, настроение все-таки меняется у обеих воюющих сторон. Беларусь сегодня у нас как бы символ единства славянского народа. Пусть они почаще здесь бывают и возвращаются к корням. Вы их возвращаете к корням.

А вопрос, если Вы позволите, у меня будет совершенно другой. Вы затронули тему Союзного государства. И вот совсем недавно мы все дружно выбросили такой лозунг, что ”ЕврАзЭС умер, да здравствует ЕАЭС“. В связи с этим как Вам кажется, в какой короткой или долгосрочной перспективе подобный лозунг может возникнуть в отношенииСоюзного государства? И не будет ли это отступлением от тех глубоких уровней интеграции, о которых Вы сказали? Мы ведь общаемся уже и на социальном уровне интеграции,на образовательном уровне интеграции, даже в информационном плане мы продвинулись очень далеко: у нас есть совместные издания, которые, я надеюсь, Вы смотрите и читаете, и российско-белорусское телевидение ”ТРО Союза“, и газеты ”Союз“ и ”Союзное вече“ (нас, правда, регулярно пытаются раздербанить, но мы стоим, противостоим этому процессу). Так вот, не будет ли ликвидация Союзного государства серьезным отступлением от интеграционного процесса на постсоветском пространстве?

А.Г.Лукашенко: Да, Татьяна, будет серьезным отступлением. Это уже серьезное отступление, но только в лучшую сторону в плане интеграции.

Когда появился процесс ЕврАзЭС и мы перетекали (а сейчас ЕврАзЭС уже нет, сейчас есть Единое таможенное пространство, фактически Евразийский экономический союз – это трое, плюс Армения, плюс Кыргызстан к этому стремится, а остальные, кто был в ЕврАзЭС, пока еще думают: присоединяться к этой так называемой глубокой интеграции или нет?), когда появился этот процесс и уже все поговаривали, ”может быть, и Союзное государство не надо“ (чую нутром, что такие мысли были и у ваших руководителей), но я, опережая их, предупредил: не торопитесь, это дорого нам не стоит, давайте ликвидируем Союзное государство, если кто-то хочет, тогда, когда Таможенный союз или нынешний Евразийский союз достигнет вот этого уровня интеграции, что в наших двусторонних отношениях, в нашем союзе. Ведь мы даже половины этого не достигли. У нас это чисто экономический союз. А что такое Союзное государство – единое, по дипломатическим каналам двух МИД, единое планирование.

Так, Владимир Владимирович (Макей)? Мы составляем планы, два МИД, по-моему, двухгодичные, да?

В.В.Макей (министр иностранных дел): На два года.
В области внешней политики – на два года. Уже десятый.

А.Г.Лукашенко: На два года.

Единые планы. У нас абсолютно равные права практически. Есть некоторые шероховатости граждан России и Беларуси, по крайней мере, вы к нам едете, вам к нам приехать проще даже, может быть, чем в Питер залететь, вы приезжаете как свои люди, вас никто не тормошит, не выворачивает вам карманы и так далее и тому подобное. У нас единое оборонное пространство. У нас создана, если хотите, единая армия, основу которой здесь, на этом направлении, составляет белорусская армия и части Московского военного округа, другие (по плану министерств обороны Беларуси и России в случае конфликта немедленно подключаются). Не дай бог произойдет столкновение в Беларуси, наша армия начинает по плану немедленные действия (ну ясно, если это не дай бог НАТО позволит себе…) – и по времени, по дням расписано, какие части из России немедленно подключаются к конфликту.

Это военная составляющая, которой нет сегодня в Евразийском союзе, она даже не прописана, визовые вопросы и другие, я уже сказал о дипломатии, человеческом измерении. Этого нет. Более того, я уже об этом говорил, наверное, это не понравилось ни Путину, ни Назарбаеву, я говорил: ”Господа (когда подписывали Договор о Евразийском союзе), смотрите: Евразийский союз, договор, Таможенный союз и наши документы – чем они отличаются?“ Меньшей глубиной интеграции! То есть мы сделали отступление и, подписав этот договор, мы исходили из возможного. Ну дальше глубже невозможно. И не по вине Беларуси. Мы упрекали своих партнеров, что вы отступаете от уровня Таможенного союза, более того – вы не идете на принципы, которые должны быть при Едином экономическом таможенном пространстве. Россия (потому что нефть и газ – это вещи дорогие): ”Ну где-то к 2025 году мы будем готовы“. Казахи – по своим каким-то принципам. А я им всегда говорю: ”Слушайте, господа хорошие, так зачем вы затеяли тогда этот Таможенный союз и Экономический союз, если вы боитесь?! Волков бояться – в лес не ходить… И России ли бояться (и ведь речь шла, если говорить о нефти, газе и других вещах, речь-то идет только о Беларуси, потому что у казахов этого добра хватает, в Украине с избытком)? Но, – говорю, – мы же должниками у вас не будем, мы же не бесплатно просим. Но если мы идем на это, то здесь свободное должно быть перемещение всех товаров, людей, капиталов, услуг и так далее (ну правильно, этот же принцип?)“. – ”Нет, мы не можем“. Я не знаю даже почему. Или даже у меня есть свое мнение, но я боюсь вам его говорить.

Поэтому это не к нам вопросы, что мы отступили, создавая этот союз, от некоторых принципов, которые были декларированы и уже действовали в наших договоренностях по Таможенному союзу. Не говоря уже о Союзном государстве.

Я уже много говорил о Союзном государстве, но коль вы затронули эту тему, поверьте, это тоже не наша вина, что сегодня народы не удовлетворены тем уровнем реализации Договора о Союзном государстве. Это не наша вина. Коренной вопрос – мы должны были, возьмите договор о Союзном государстве, внести на референдум в России и Беларуси Конституцию будущего Союзного государства. Россия, руководство России, на это не пошли. Нам предлагали единую валюту, потом нам, когда я начал спрашивать ”объясните зачем, что за единая валюта?“, а мы ведь договаривались о том, что да, единой валюте быть, но это, как в Европе и прочее, должна быть независимая единая валюта, не важно, как она будет называться, у нас и у вас – рубль, поэтому пусть будет ”рубль“, но эмиссионный центр – это на равноправных условиях. Не так, как это интерпретировали средства массовой информации: ”Лукашенко равноправные условия предлагает, это значит – все в кучу сложить и поделить наполовину“.

И я говорил: ”Господа, родные, если наполовину поделить, то Беларусь захлебнется от тех благ, которые ей достанутся при дележке“. Мы на этом никогда не настаивали. Равноправие – это значит, что все вопросы будут решаться в интересах россиян и белорусов. Если валюта, то эмиссионный центр должен быть независимым ни от России, ни от Беларуси. Как мы сейчас в Евразийском экономическом союзе пытаемся это сделать по отдельным вопросам, комиссию создали независимую. Как бы не нравилось кому-то, но на равноправной основе. Правда, вопросов у нее маловато пока. Так и при создании единой валюты мы не были против, но нам говорили: ”Нет, эмиссионный центр будет в России (в Питере или в Москве), Центробанк будет управлять всем, ну а мы там где-то, рядом (читай: если нам надо зарплату где-то заплатить, то надо прийти и на коленях встать в Кремле)“. Какая же это независимость?

Я так ставил тогда этот вопрос. Сейчас об этом уже все говорят. Первым Горбачев сказал: ”Нельзя белорусов обманывать, они все равно потом разберутся“.

Если мы строим союз, главный принцип построения любого союза – это равноправная основа. Равноправная! Россияне на это не пошли.

Если идти на Конституцию, там надо прописывать все. Вы знаете основные моменты Конституции – территория, власть, парламент, президент – не президент и прочее, прочее. Слушайте, ну как в то время, сейчас не знаю, а в то время, как Лукашенко пустить на российское пространство?! Он будет участвовать в выборах?! Да вы что… Когда я говорю Лукашенко – белорусов. ”А что будет?..
А вдруг?..“ Тогда я впервые сказал: ”Ну, волков бояться – в лес не ходить (знали, на что шли и что подписывали)“.

И мы не пошли на референдум, и мы не создали главные основы нашей будущей интеграции, нашего Союзного государства, о котором мы говорим. Никакого не может быть не то Союзного государства, не то конфедерации, федерации и так далее, если нет Конституции, это – основа. Ну что ж, нельзя так нельзя, давайте на двусторонней основе что-то делать. И вот тогда мы начали принимать решения в области образования, здравоохранения, перемещениялюдей, в оборонном пространстве и так далее. Пошли потихоньку снизу.

Вот как было. Это было на ваших глазах. И в чем причина того, что якобы Союзное государство сегодня не действует и так далее? Оно действует, но люди неудовлетворены ни у вас, ни у нас этими процессами. Они должны идти более быстрее, эффективнее и, главное, зримее для людей, чтобы люди видели пользу от этого государства.

Ведь, к примеру, Татьяна Худобина вчера едет, допустим, в Украину или в Казахстан, там ей говорят: ”Выверните карманы, покажите то, покажите… Есть подозрение, зайдите в эту комнату, там мы вас пощупаем и общупаем“. А приезжает в Беларусь – этого нет. И она сравнивает и говорит: ”Да, это хорошо“. А сколько россиян и белорусов перемещаются, как она. Чтобы почувствовать вот это благо. А это же действительно благо... Более простые люди, оседлые люди, которые мало ездят туда-сюда, они этого не ощущают.

Ну и притом еще вот в этой информационной, скажем, не войне, перебранке между Россией и Беларусью они иногда теряют ориентацию.

Поэтому свято вот то, что вы приезжаете, для меня это святое, потому что через вас я могу хоть как-то донести свою позицию для тех людей, в глубинке, которые привыкли к средствам массовой информации: как увидели – так и поняли, так и усвоили. Вы хоть как-то правду скажете. И когда после пресс-конференции, моей откровенности с вами, меня начинают там упрекать, в Москве, я говорю: ”Ребята, так вы дайте нам возможность, дайте нам канал, как мы вам даем, и мы будем просто свои новости, свои какие-то программы, то, что есть в Беларуси, показывать, а вы оценивайте“. Чего вы боитесь этого? Нам этого не дают, поэтому я говорю: я вынужден приглашать и говорить правдутем, кто приедет.

Поэтому вы на меня не обижайтесь.

И.С.Угольников (председатель телерадиовещательной организации Союзного государства):  Александр Григорьевич, у вас есть такой канал – ТРО, созданный благодаря Вашим усилиям.

А.Г.Лукашенко: Ой-ой-ой… Я часто, знаешь, иногда думаю, что лучше бы  его не было…

Какое сейчас идет давление, чтобы этот канал уничтожить, вы знаете. Я уже и вам и напрямую через кого-то, отвечая на вопросы, говорил: ”Зачем гробить канал? Угольников не тот человек?! Но Угольников специалист, профессионал. Объясните, в чем причина того, что Угольников «не тот человек»?“ Говорят: ”Ну давайте Угольникова заменим, а там посмотрим“. Я говорю: ”Нет, так не будет (это значит – мы заменим на того, кто завтра этот канал уничтожит). Вы мне назовите причину того, что Угольников плохой“. Таких причин не называют. Я говорю: ”Тогда я против, тогда пусть этот канал функционирует. Абсолютно позитивный канал“.

И.С.Угольников: Спасибо.

Я задам вопрос следующий. В последнее время Беларусь постоянно находится в центре внимания международного
сообщества: в Минске проходит важнейший интеграционный саммит и встречи по урегулированию по ситуации в Украине, Минск провел блестящий чемпионат мира по хоккею. И сама тональность Европы, Евросоюза по отношению к Беларуси меняется, и уже Вас не называют ”последним диктатором Европы“, а уже идут связи, политические связи с Евросоюзом и Америкой, бизнес активизировался уже в отношении Беларуси. Чем Вы, как Вы думаете, объясняется такой очень позитивный резкий поворот Запада по отношению к Беларуси, который, мы знаем, всегда жестко относился до недавнего времени к Беларуси?

А.Г.Лукашенко: Я очень кратко. Не хочу говорить о Западе. Никогда Лукашенко не любили там и не полюбят, чтобы вы знали. Я это прекрасно понимаю, такой Лукашенко Западу не нужен. К сожалению, видно, американцам нужен, может быть, Яценюк, Турчинов или Порошенко, я же совсем другой человек, я очень прямолинеен, искренен. Извините, я отвлекаюсь. Говорят, что ”политика – это грязное дело“, но я хочу сделать и показать, что наоборот, она не совсем грязная, что политика должна быть чистой и можно политику делать чистыми руками. Но это никому не нужно. Я стою за независимость своего государства. Ну, коль оно образовалось, есть Беларусь, никто же не спорит, у белорусов должен быть собственный дом или хотя бы собственная квартира в многоэтажке. Да, мы братья. Нурсултан Абишевич  часто говорит: ”Ну что мы: ”старший брат“, ”младший“… – это недопустимо“, а я Путину говорю: ”Слушай, но ты же старший брат“, – публично об этом говорю. Он: ”Слушай, ты не говори про это“. – ”Как, – говорю, – ты – старший брат, я согласен, но старший брат младшего никогда не обижает. Да, где-то пинка даст, скажет ”ты не так делаешь“, но никогда не бросит“. Что, не логично?

Поэтому давайте в этом отношении подобным образом действовать. Запад – нет. Центр Европы – Украина разрушена, там невозможно сегодня востоку и западу перемещаться и общаться, севернее нет дорог вообще. Так сложилась ситуация, что вот это ”окно“ – экономическое – примерно в тысячу километров (немалое) – это сотрудничество между Россией и Востоком, Западом и Америкой – с другой стороны.

Дальше, если уже откровенно говорить. Здесь же западники постоянно бывали (и на выборах), они видели все, мы ничего не прятали. Даже наши враги были (на чемпионат мира только двоим мы запретили, которые просто оскорбляли народ, не только меня). Все приехали. И это была моя позиция – пусть едут, даже враги, они увидят страну, ведь у них-то что-то человеческое осталось… И это дало свой эффект. Они увидели, что это нормальная страна.

И вот эти украинские события – нужен был какой-то толчок, повод, для того чтобы нормально здравомыслящие на Западе, не весь Запад, как вы сказали: на Западе, какие-то сделали и начали делать шаги навстречу Беларуси… и Украина, и наша позиция по Украине, видимо, явилась вот этим толчком к тому, чтобы здравомыслящие на Западе и в Америке, бизнес прежде всего, начали говорить… ну им представилась возможность – заявить о сотрудничестве с нами. Они этим воспользовались. И только. Не потому что они меня не считают диктатором (как считали, так и считают, только не говорят), не потому что они полюбили Лукашенко или страшно возлюбили белорусский народ, который вчера ненавидели (они также ненавидят, но сейчас это уже не с руки говорить). Поэтому какое-то движение пошло.

То есть мы сами и события в мире повернулись таким образом, что уже трепать Беларусь и вытирать об нее ноги, наверное, уже
как-то неприлично – никто не поймет, даже на Западе. Вот и все. А не потому, что мы изменились или изменили свою политику.

Я откровенно везде говорю, даже больше того, повторюсь. Когда в России начали меня ”а, вот Лукашенко не поддерживает (читай: оголтело) Россию по Украине и так далее и тому подобное“, я опять же высказывался, свою позицию излагал, а потом говорю, и Путину об этом говорил, ребята, вы успокойтесь, если случится так, что нам надо встать спиной к спине с россиянами или мне с Путиным, мы это сделаем... И тут мы даже не будем думать: ошибки – не ошибки? Если тут это надо будет. Почему? Отвечаю, как я западникам отвечал прямо. Вы ведь, европейцы, точно понимали и знали, на что вы идете в Ирак: вы знали, что там нет ядерного оружия; вы знали, что это американцам нужно разрушить страну, а потом повесить действующего президента? Знали! А почему поддержали Америку? Потому что вы союзники. Вы – союзники. Точно так и мы с Россией союзники, и мы будем свято соблюдать наши договоренности. Вот и все. Это – наша позиция. Но у нас есть собственная точка зрения, иногда, может быть, отличная от России, о чем я только что сказал. Мы об этом говорим. Но мы – стратегические партнеры и союзники, мы просто братья, и мы не можем допустить, чтобы кто-то страдал, наш брат страдал, а мы со стороны на это смотрели. Этого не будет. Насколько это возможно. Страдают наши братья в Украине – мы это с болью воспринимаем, и стараемся делать очень деликатно и очень осторожно, чтобы прекратить эту бойню. Мне больно за то, что там происходит. Я вам больше скажу, повторюсь, когда мне определенные люди позвонили (я говорю: что ты звонишь диктатору?!) с Запада ”что будем делать в Украине? Вот такая ситуация и прочее“, я их упрекнул, говорю: ”Ну ясно, что вы же без согласия ”дяди Сэма“ позвонили, понятно… А вообще удивительно – диктатору позвонили.“ – ”Ну да бросьте Вы, ну чего там… Вот такая ситуация“. Я говорю: ”Я пошутил. Вы правы, ситуация страшная. Если вы хотите, чтобы там стабилизировалась обстановка, вы у меня спрашиваете, как это сделать, у нас есть собственное видение, если хотите, свой план, по телефону говорить не будем, мы вам доведем. Я пришлю вам, как вы просите, своего человека (это – был министр иностранных дел). У нас он этим занимается, он изложит свой план, но учтите, буду говорить откровенно, что вы его не примете“. И Запад этот план не принял! Хоть, я уже говорил об этом, я закладывал свою голову, что мы стабилизируем там обстановку.

К сожалению, не вдаваясь в подробности, я это предлагал и России. И Россия его отклонила.

Вот и судите сами, что происходит в Украине… Я очень боялся и предупреждал, что в самом близком времени произойдет столкновение в Украине двух мощных сил и Украина окажется ареной противостояния этих сил. Понятно, что я имел в виду? Этого допустить, говорю, нельзя, потому что уничтожим страну, обозлим 40 миллионов человек, наших людей прежде всего, которые знают русский язык, разговаривают на нем и думают так, как мы! Этого допустить нельзя. И говорю, что вот это нарушение целостности  Украины приведет к тому, что это будет ”пианино“ – с одной и с другой стороны: одни будут ”играть“ на одной стороне, а другие – на другой. Этого тоже допустить нельзя, потому что в истории этого быть не может, потому что таких инструментов музыкальных нет.

Я тоже предупреждал перед этим. Но этот план принят не был. Значит, это бойня кому-то нужна… Я понимаю кому. И вы тоже.

И.В.Аристова (заместитель главного редактора газеты ”Марийская правда“, Республика Марий Эл): Александр Григорьевич, в продолжение украинской темы. Хочу задать все-таки вопрос о беженцах, о людях, которые в результате столкновений на юго-востоке вынужденно покинули свои дома в Луганской и Донецкой областях для поиска более безопасных условий жизни. Они огромным потоком, безусловно, хлынули к нам, в Россию, в наши регионы в том числе, но ведь они приезжают и к вам, в Белоруссию. Вы немножко уже в начале, Александр Григорьевич, сказали, упомянули в своем вступительном слове о ”Дорожной карте“. Хотелось бы узнать, как вы встречаете беженцев, чем им помогаете, каков масштаб этого явления в Белоруссии? Я считаю, что при всей простоте звучания моих вопросов, они очень сложны на практике, особенно для власти, потому что к нам приезжают живые люди.

А.Г.Лукашенко: Да, это очень чувствительный и неоднозначный вопрос.Во-первых, а об этом мало говорят, приезжают разные люди. В основном это, конечно, нормальные люди, пострадавшие, понимающие и так далее. Другие, и это очень видно в России, я это знаю, и мы это почувствовали, приезжают и считают, что ”вот мы приехали, вы нас в ”пеленки запеленайте“ и носите на руках, потому что мы пострадали“. Мы всегда отрезвляем их и говорим: да, мы понимаем, что вы пострадали, вам тяжело, но давайте договоримся, что мы предоставляем вам все условия, для того чтобы работать, и условия эти будут не хуже, чем в Украине, и зарабатывать на себя и на своих детей. А не создавать условия, которые ставят их в исключительное положение. И это создает некое невосприятие нашим населением приезжих. Эти ведь конфликты в России очевидны. Мы, почувствовав это в России, сразу начали об этом говорить. Прямо говорим: ”Есть сайт в интернете, где мы прописываем все вакансии по трудоустройству (около 10 тысяч их сейчас, около половины – с предоставлением жилья), выбирайте, поезжайте; вот там – есть жилье, там – пока нет. Работайте, зарабатывайте“. И так далее и тому подобное. В Минске очень сложно, естественно, так, как и в Москве, в регионах дальше – попроще. Такая ситуация у нас. Люди (99,9 процента) это понимают, но есть некоторые, которые говорят: ”Мы приехали, в Минске нам бы квартиру, мы будем там сидеть, а вы нам выплачивайте какие-то пособия“. Но если люди-инвалиды или не могущие работать, – конечно, мы, как и к своим инвалидам, относимся очень трепетно к таким людям. Но таких почти нет людей. Те, кто могут работать, должны работать.

Вот это такой нюанс, который вы, наверное, в России, кто близок к этому, уже почувствовали.

Но для того чтобы не создавать каких-то бюрократических препонов при пересечении границы, при получении каких-то документов (вида на жительство, постоянное жительство и прочее) мы, по-моему, даже освободили от платы за подобные вещи – приезжай, тебе дают документ, вот вакансии – бери, устраивайся на работу, будем помогать устроиться, как-то угол найти и так далее. Чисто по-человечески мы их поставили фактически в одинаковые условия, если в общем говорить, к белорусам. Ну что еще надо? Я считаю, что это нормально.

Вот суть этой ”Дорожной карты“. Но главное – чтобы снять вот эти бюрократические препоны. И люди же ведь приезжают порой без денег, без средств к существованию. Ну что, мы у них возьмем деньги за какие-то услуги или, допустим, за медицинскую помощь? Кстати, у нас в основном государственное медицинское обеспечение, даже в отличие от России, а тем более от Украины, а в Украине все за деньги, и мало того, что ты еще там какой-то имеешь страховой полис, тебе еще и взятки надо было платить, и в больших размерах. У нас этого нет.

Для детей: идете в школу – мы вас там покормим (у нас там практически бесплатное питание для детей, особенно для малышей);
в детские сады – пожалуйста, так, как наши люди (там у нас мизер оплата за детские сады, а в Украине – 100 процентов, не знаю, как в Россиивы платите за детские сады, а у нас это просто мизерная оплата). То есть поставили вровень практически с нашими белорусами. И создали нормальные условия. И люди на это отреагировали очень положительно. У нас около… кто говорит – 27, кто – 30 тысяч беженцев сегодня в Беларуси. Но этот процесс миграции, вы сказали сложный, он у нас давно. И когда у нас было очень тяжело, медики с Западной Украины – в Брестскую область, с востока – в Гомельскую область (медсестры, врачи) начали перемещаться. И у нас, я помню, министр в то время пришла и говорит: ”Что будем делать (сама стопроцентная украинка, переехавшая в Беларусь)? У нас, говорит, самим некуда врачей девать и медсестер, а они приезжают.“ Я говорю: ”Пускай наши конкурируют с ними. Мы, говорю, их выпихивать куда-то не должны“. Нормально работают, не хуже наших, пусть работают.

Поэтому это процесс тяжелый действительно для власти, поскольку у нас в общем-то нет свободных практически вакансий, безработица – 0,5 процента. Безработных значительно меньше, чем вакансий, но в основном это рабочие вакансии, на 2/3. Ну и вы понимаете, что безработные у нас сейчас такие, они выбирают. Хороших должностей не мало, но они требуют очень высокого образования, и безработный не каждый подходит к этому, а на рабочие должности не все безработные хотят идти.

Вот такая ситуация складывается.

Поэтому вы не переживайте, у нас с украинцами очень все по-человечески и открыто. И мы будем и дальше проводить такую политику. В сельском хозяйстве не очень, но все равно у нас есть вакансии и в сельском хозяйстве, есть в строительной сфере (тоже немного этих вакансий, но они тоже есть), но дисциплина и требования очень высокие.

Поехали бизнесмены, просят: отдайте нам колхоз, отдайте нам совхоз – я по-старому называю, мы хотим взять, деньги вкладываем, разрешите нам на земле поработать. То есть почувствовали, что и сельское хозяйство может приносить солидный доход. Идем и на это.

Г.В.Мирзаян (корреспондент журнала ”Эксперт“): Добрый день, Александр Григорьевич. Вопрос следующий. Вашу позицию достаточно взвешенную и осторожную в украинском вопросе очень многие думающие люди в России поддерживают, потому что понимают, что для Владимира Путина гораздо лучше иметь такого посредника, как Александр Лукашенко, чем таких посредников, как Баррозу или Обама.

А.Г.Лукашенко: Свят, свят, свят…

Г.В.Мирзаян: Да-да, мы так же думаем.

Но проблема в том, что, опять на наш взгляд, такую позицию Вам занимать долго будет очень сложно. И дело не в том, что сейчас ситуация в Украине как-то выходит из-под контроля совсем уж быстро и радикально, а хотя бы в крымском вопросе, то есть нужно будет как-то определяться по Крыму, не только де-факто, как Вы говорили, но и де-юре, потому что мы находимся в рамках Союзного государства, мы находимся в рамках интеграционных группировок, поэтому нужно как-то определить нашим партнерам, где находится граница России (здесь и таможенные вопросы, инвестиционные проекты и так далее). То есть, условно говоря, будет ли считаться там произведенное, в Крыму, вино в Беларуси как российский продукт, и так далее, и так далее? То есть это будет означать какое-то де-юре признание, что обесценит сразу вашу роль как посредника в этом вопросе, в российско-украинских противоречиях. Как Вы собираетесь выходить из этой дилеммы непростой?

А.Г.Лукашенко: Вы ответили на вопрос. Вы только что сказали, что вам, россиянам, такой посредник нужен и руководству России. Да? Поэтому вы меня не очень напрягайте по Крыму… И будет посредник этот сохранен как можно дольше.

(Смех в зале.)

Не надо меня ”долбать“, как по Абхазии, притом впустую абсолютно: ”Вот, Лукашенко Абхазию не поддержал...“ Я уже и так и сяк объяснял, (может быть, это прольет свет и на Крым для россиян и для вас), я им говорил: ”Ну признаем мы Абхазию или не признаем – абсолютно ничего не изменится“. И Багапш, который был президентом, а мы очень тесно с ним сотрудничали, и в мои поездки в Красную Поляну, а я там каждый год бываю, он всегда приезжал ко мне, мы вели переговоры, мы торговали с ними, у него были тяжелые времена, когда я ему трактора возил туда... это не мешало нам сотрудничать, я говорю: ”Ты на меня не обижаешься, что я вот такую позицию… Я вообще нигде не говорил, признаем или не признаем, но, говорю, вот тут россияне...“ Он говорит: ”Александр Григорьевич, Вы правильно заняли позицию“. И мне, как в лоб влепил: ”Ну какая разница, говорит, признаете Вы нас или не признаете. Вы только себе проблемы создадите. А у Вас с этим Западом и с другими проблем выше крыши. Не надо, говорит, Вам ввязываться в это признание – непризнание (точно так по Осетии – встречались, торговали, дружим, и Запад об этом знал и так далее). Поэтому, если Вы хотите создать себе больше проблем, ну тогда и сделайте эти заявления“.

Но даже не в этом было дело. Мы положили тогдашнему президенту Медведеву список на стол, я лично, в Сочи, говорю: ”Если мы завтра признаем Осетию, Абхазию, вот что случится (почти то, что сейчас происходит с Россией при санкциях, только в квадрате). Вот, говорю, что будет: доллара не будет, нам закрывают все везде и прочее, прочее. Скажите, как вы поможете мне(в одиночку – это все, государства нет)? Вы должны мне будете помочь“. – ”Мы поможем“. Я говорю: ”Вот список. Как?“ – ”Слушай, ну ты опять начинаешьторговаться…“ Я говорю: ”Да я не торгуюсь, я Президент этого куска земли, этой страны, этого государства, меня завтра люди спросят: вот это произойдет – как будем выходить из этого?“ – ”Ну это не мои функции, это функции Правительства“. – ”О чем мы с тобой говорим тогда?“ Вот искренне вам говорю, вот так шли переговоры.

А западники Солана прислали. Говорит: ”Господин Президент, я Вас очень уважаю“. – ”С каких пор представитель НАТО (посмеялся, неглупый, в общем-то, человек)?..“ Я говорю: ”Давайте откровенно“. Говорит: ”Я знаю, что Вы – человек откровенный, я Вам скажу откровенно: если Вы это делаете, то… Вы на это готовы?“ Я говорю: ”Конечно, Вы уничтожите государство“. – ”Ну так Вы выбирайте“. Он не настаивал, не признавайте. Ясна была позиция Запада. И вот после этого я поехал к Медведеву и говорю: ”Что будем делать? Вам хочется, чтобы уничтожено было государство из-за какой-то формальности, признания – непризнания?!“

Фактически ведь мы с ними сотрудничаем. И будем сотрудничать. Оно сейчас так и продолжается. ”Но если это для вас очень важно (а это плевый был вопрос для России, как это потом и оказалось... не знаю, зачем было нас напрягать по этому вопросу?), я готов. Если это для вас важно, я готов, вы – наши союзники. Но вот это будет. Вы готовы подставить плечо?“ Не готовы. Даже обсуждать не готовы.

Скажите, Вы – Президент Беларуси, Вы бы что сделали? Вы бы отказались. А я промолчал. И молчу до сих пор.Вот что бы было с Беларусью сегодня, мне просто говорить – в квадрате санкции были бы по отношению к нам. Кстати, они приняли ряд санкций против нас. Мы уже были под санкциями, мы знали, что это такое. Поэтому следующую волну, а мне принесли список, мы знали, что будет.

Россияне оказались неспособными нас поддержать в этой ситуации, потому что явный был бы выпад против Запада – поддержка Беларуси. Россия не хотела идти на конфликт с Западом из-за Беларуси, если вы уж хотите правду.Чтобы как-то, говоря по Осетии и Абхазии, вы понимали нас.

Поэтому если мы вам нужны в этом плане в таком статусе, не надо напрягать по мелочам.

Что касается Крыма, я украинцам сказал. Отец Аксенова,
по-моему, отец Аксенова, он в советские времена был каким-то большим человеком (ну, простите меня за нескромность, у Аксенова, у этого старика, кумир – Президент Беларуси). И как только это случилось, а ведь там же масса проблем, я посылал туда целую делегацию, и украинцам об этом сказал, руководству, говорю: ребята, вы на меня не обижайтесь, это не чужие люди, я не собираюсь там что-то делать вопреки вашей политики или российской, я просто вижу, что там происходит... И вот Аксенов написал мне письмо, старик Аксенов, отец, и попросил помощи, говорит: ”Нам просто нечем обрабатывать землю – это перекрыто, это, воды нет и прочее“. Я колебался, колебался, у Министра иностранных дел спрашиваю: что делать, ну что делать? Говорю: ладно, не чужие люди… Посылаю туда на правительственном уровне делегацию, для того чтобы изучить ситуацию. Аховая ситуация… Я говорю: ну, конечно, надо помогать людям. Я это не скрывал.

Ваши бизнесмены, я их многих знаю, ваши руководители отдельные, и немало их, боятся вообще Крым произносить, потому что у многих там деньги, на Западе, собственность и так далее, они боятся вообще поставлять необходимое в Крым. ”Да, пожалуйста, берите, но я к этому не имею отношения, нигде не говорите (потому что мгновеннопопадут под санкции)“. А я – на правительственном уровне. Что важнее – болтовня или конкретные дела? Я из этого исхожу.

Нашу позицию я вам высказал. За исключением нюансов. Это закрытая была тема переговоров с Путиным.

В.П.Якушева (заместитель главного редактора газеты ”Южный Урал“, Оренбургская область):Александр Григорьевич, предлагаю от большой политики перейти к более земному. Исходя из того, что мы видели на дорогах пресс-тура, не только для российской глубинки характерна проблема так называемых малых сел (малых, неперспективных – так по-другому их называют). Современная техника позволяет обходиться одним механизатором там, где раньше нужны были шестеро или семеро. В поисках лучшей жизни сельчане едут куда угодно, в города, где тоже не особо нужны с их образованием, на север, на запад: от нас – на один запад, от вас – на другой и так далее. Земля остается без людей. То есть урбанизация, это все как бы понятные процессы, но деревни вымирают. Есть ли в Беларуси какие-то пути решения проблем вымирающих сел, неперспективных сел?

А.Г.Лукашенко: На Запад, вы говорите, у нас едут. Да, едут, но из деревень почти не едут, потому что деревенские люди, они более оседлые, во-первых. Во-вторых, более приземленные после получения высшего образования. В основном это ”продвинутые“ (в кавычки возьмите), минская публика. Особенно когда некоторые, попав под вот эту агитацию, иначе не назову ее, пропаганду западную, думают, что там манна небесная. Туда не всех возьмут, во-первых. Во-вторых, там на руках никто никого не носит, особенно приезжих: пришел – иди и борись, борись так, что тебе и не снилось... И многие понимают, что не туда попали. Некоторые назад возвращаются, некоторые, имея высокую конкурентность, особенно после получения высшего образования, а все-таки у нас приличный уровень, у нас иностранцев очень много учится, очень много… кстати, из России люди учатся в Беларуси, из Китая – очень много, из центральной Азии – военных, даже из Казахстана; не в Россию, а уже к нам в академию едут учиться, поэтому конкурентоспособные люди уезжают, но это не деревенские.

У нас сегодня проживает – видимо, как и у вас, – на селе около 25 – 30 процентов населения. На Западе – 6 процентов, максимум – 8. И ничего, земли обработаны.

Когда я с людьми разговариваю, некоторые, говорят: ”А вот там…“ Я говорю: ”Вы помните, что было 20 лет тому назад? Пустые полки!“ Мы часто показываем людям и вы показываете, только в другом плане – просто нечего было есть. Сегодня такой проблемы нет. Да, кое у кого не хватает деньжат, но у нас есть возможности все для того, чтобы, если человек хочет заработать, заработает эти деньги. Особенно сейчас, когда через Беларусь не только на авто- и железнодорожном транспорте перемещают миллионы тонн грузов, но и миллионы человек едут. А им нужны услуги – зарабатывайте. Люди из России едут на Запад, с Запада в Россию, не бедные люди, не крестьяне едут, им нужны услуги. И многие пошли на придорожный сервис, на агроусадьбы, экоусадьбы и т.д. и получают приличные деньги. У нас этот процесс идет очень бурно.

Что касается перспектив. У нас также, и я это с болью воспринимаю, потому чтоя ведь родился тоже в такой неперспективной деревушке – Александрия. (Сейчас, кстати, это огромное хозяйство, передовое очень, рентабельное, объединившее 5 колхозов или 6.) И, конечно, я тоже очень переживаю, что неперспективные деревеньки гибнут. Поэтому мы начали создавать агрогородки, а это в центре огромных массивов (читай: колхозов бывших). Мы их, некоторые, объединили – было 5 центров колхоза, а стал один, там агрогородки созданы. Без этого нельзя, крестьяне уже хотят иметь те же условия практически, как в городе. По крайней мере, надо, чтобы были хорошая дорога, школа, фельдшерско-акушерский пункт или участковая больница, детский садик. ”Детский сад – школа“ – комплексы созданы везде уже в агрогородках. Люди это восприняли. В очень многих агрогородках теплая вода, ты можешь ребеночка, как в городе, в ванной покупать и так далее.

Очень многие агрогородки почти все газифицировали. Если нет, то централизованное отопление и подача воды, пусть на дровах, но это уже дело того хозяйства, которое там. И люди туда идут. Строится новое жилье, потому что вокруг этого агрогородка этот сельскохозяйственный массив земель – максимум 10 – 12 тысяч гектаров, минимум – 5 – 6.

Вы сказали о высокопроизводительном тракторе… Мы их производим у нас в Беларуси. Этот трактор большим спросом пользуется. Мы не так много их производим, но в России тоже продаем. Они нужны там, где обрабатывают большие массивы сельскохозяйственных земель, особенно на юге – в Краснодарском крае, в Ставрополье и так далее, Татарстане и Башкортостане мы продаем их.

Сконцентрировано население в агрогородке, два механизатора на этот трактор, он отработал смену – 8 часов или 10, он возвращается, передает трактор другому механизатору, а сам примет душ и так далее, идет домой нормально. Так же доярка, свинарка. Потому что мы начали строить и модернизировать, почти в каждом подобном хозяйстве создали молочные комплексы (молочнотоварные). Сразу же – качество молока. Откуда у белорусов хорошая вот эта продукция, продукты питания – именно отсюда. Потому что мы начали модернизацию сельского хозяйства. Отсюда, конечно же, меньше надо населения, в силу того, что у нас техника появилась иная, во-вторых, коль мы начали создавать агрогородки, вот эти неперспективные деревни потеряли свою перспективу. А деревеньки-то хорошие, вот эти хутора и прочее, в красивых местах. В общем-то и дороги там в основном, наверное, грунтовые, кое-где и асфальтовые остались. Ия обратился к богатым людям, может, где-то и к чиновникам, если они могут кого-то привлечь: восстановите свою деревеньку. И уже многие на это пошли, очень многие пошли. Конечно, у меня денег не было, но поскольку Президент часто приезжает в свою родную деревню,где, я говорю, вот эту неперспективную, затерянную возле леса, вот там, где были эти домики, а их было штук 30, наверное, там хозяйства построили, взяли кредиты и построили дома. Не скрою, что я был в это вовлечен, поставилидома, положили простенький асфальт, магазин построили. И ничего, люди с удовольствием живут. Одна семья – семеро детей! Я говорю: так давайте им построим вот здесь дом. Когда приезжаю туда, малышу (сыну) говорю: ”Слушай, ты сходи к детям. Вот тебе корзина (а там разные продукты) – отнеси “.

Наши люди идут туда, в эти семьи, относят.

И женщины рожают по трое, четверо, пятеро даже детей.

И очень многие бизнесмены за свои деньги там чего-то построили. Я говорю: ”Стройте там. Почему, потому что есть же там, 7 – 10 человек живет, они и уберут тебе, и помогут обработать участок, и не разворуют твою усадьбу, если ты даже в лесу просто построишь“. Многие начали этим пользоваться.

То есть разными методами, разными путями мы стараемся
как-то сохранить жизнь в деревеньках. Но это будет очень сложно. Но вот эти 2,5 тысячи агрогородков в Беларуси, которые мы создали, это спасение для села. И я считаю, это нормальный выход для существующего положения. Там живут крестьяне, они обрабатывают землю. И проблем в этом плане мы не имеем.

А.А.Петрова (заведующий отделом газеты ”Волга“, Астраханская область): Александр Григорьевич, как раз из предыдущего ответа о семье, где семеро детей. Проблема демографии, по-моему, и в Беларуси, и в России, она очень остро стоит, но говорят, что положительный сдвиг наметился. У нас, например, за второго ребенка – материнский капитал, у вас тоже есть определенные льготы. Но, знаете, хорошо, когда семья, счастливая семья, женщины рожают, там есть мамы, папы и все прочее, а как в Беларуси, извините, насчет детей-сирот? Сколько их в Беларуси? Как они обеспечены всем необходимым, счастливы, усыновляются?

А.Г.Лукашенко: Чтобы быть убедительнее, я вам просто прочитаю из отчета нашего статистического комитета.

Приоритетное направление в этой проблеме – развитие семейных форм, устройство детишек на воспитание.

Есть республиканский банк данных – я потребовал сразу переписать всех детей. Кстати, у нас такая жесткая система – забираем детей из плохой семьи, потому что знаем, что вырастет, простите меня, будущий преступник, поэтому лучше забрать в детский дом этого ребенка, чем держать там. Если ты любишь своего ребенка, стал на путь исправления – пожалуйста, возвращается ребенок, но контроль со стороны райисполкомов и сельских Советов – жесточайший. И родители должны компенсировать затраты государства на содержание этого ребенка. Но какие это родители – вы знаете, поэтому мы их принудительно заставляем работать.

Но очень трудно, чтобы эти люди работали и зарабатывали определенные деньги. Знаете, что это за контингент... Поэтому жесткая и принудительная система: своих детей ты должен кормить или сам, или же, если у тебя государство изымает по твоей причине ребенка, иди и работай. Они все на учете, милиция их направляет на работу.

Так вот, мы переписали всех детей. В банке сирот информация о
23 тысячах 81 ребенке, имеющих этот статус. Из них 9 тысяч 744 находятся на воспитании в опекунских семьях, 6 тысяч 349 – в приемных семьях, 1 тысяча 544 – в детских домах семейного типа (то есть мы строим дома, там по 7 – 10 человек, приходят на работу те, кто любит детей, мама кормит их, и семья эта своих детей имеет, плюс семь или десять, сколько получается, берет, и в этом доме они живут и воспитывают детей).

542 ребенка воспитываются в ”детских деревнях“ в условиях, максимально приближенных к семейным.

За 2013 год усыновлен 551 ребенок.

Представляете, почти из 24 тысяч сирот, где-то около 5 тысяч у нас осталось в домах-интернатах, как их раньше называли, они и в России есть.

Для стимулирования усыновления в Беларуси сохраняется господдержка усыновленных детей до 16 лет. В 2014 году введен социальный отпуск для усыновителей.

Государственной инвестиционной программой предусмотрено ежегодное строительство в каждой области за счет средств бюджета двух домов, в Минске – двух квартир семейного типа. Количество таких домов увеличилось с 2005 года до сего времени с 57 до
220 домов. Я часто посещаю эти дома.

Дети и старики – это приоритет нашего государства не на словах, а на деле.

Старики беспомощные, у которых, начиная от того, что родители живут на Камчатке и забыли дорогу к старикам, которые живут где-то в Могилевской области или в Гродненской, здесь ”хорошие“ (в кавычках) дети, которые не смотрят своих родителей, или у кого нет вообще кому смотреть за ними, у нас все переписаны старики, все. Мы также создали для них соответствующую систему. Мы их забираем в дома-интернаты для стариков. У нас созданы идеальные условия для них. Я также бываю в этих домах. Создали также больницы ”сестринского ухода“, куда осенью на зиму забираем стариков. Ухаживаем за ними, они там и помыты, и одеты, и накормлены. Это им увеличивает срок жизни. Но 50 процентов, по-моему, пенсии они платят – возвращают государству, когда находятся в этих домах. Что показательно, но многие говорят: ”Деточки, так вы заберите все эти деньги, мне не трэба, мне не нужны эти деньги, что мне с ними делать, если меня здесь одели, почистили-помыли, уложили спать, накормили нормально“. Ну а если уезжают – тогда полностью пенсию получают. В агрогородках в основном эти больницы, в каждом районе они есть. И мы таким образом с каждого района собираем стариков в эти больницы, чтобы они перезимовали там, а на лето на лавочке уже сидели в собственном доме.

А.В.Белянчев (заместитель главного редактора газеты ”Вечерняя Москва“):Александр Григорьевич, у меня вопрос, который связан с продовольственными санкциями, введенными против России. Конечно, в первую очередь это относится к Москве. Дело в том, что Москва достаточно благоприятно всегда относилась к торговле с Беларусью, у нас есть площадки, ярмарки. В принципе, белорусские товары уже завоевали качеством и ценообразованием свою нишу, но известно, что во многом не только благодаря властям происходит и ценообразование, и допуск белорусских продуктов на российский и московский рынок в частности. Вот есть ли у вас какие-то собственные, может быть, пожелания или проблемы, с которыми вы сталкиваетесь, для того чтобы в эти сложные времена достаточно больше белоруской продукции доставить и в Россию, и в Москву в том числе?

А.Г.Лукашенко: Есть ли у меня предложения?

А.В.Белянчев: Да. Может быть, как-то увеличить количество, не знаю, снизить цену, может быть?

Известно, что частные сети, они же очень большие деньги берут за то, чтобы вообще в них туда войти. Поэтому это, естественно, влияет на образование конечной цены, и белорусский товар часто, тот, который был достаточно дешевый, сейчас превращается уже в товар часто высокой ценовой категории.

А.Г.Лукашенко: Не ищите причину в белорусах. Мы ведь поставляем не в сети, а вашим оптовикам в основном. Поэтому вы ищите повышение цены у себя. Вот эти ваши сети, а для них это возможно, и благо, они сейчас поднимают цену – есть оправдание.

И скажу вам откровенно: причина одна – в вашей безалаберности и бесконтрольности. Вот раз ты частник, рынок – ”не имеешь права, не трогай, что хотим, то и воротим“. В Беларуси этого нет. У нас и госторговля процентов 25 – 30 занимает. Я лично был инициатором того, чтобы государственная торговля осталась. Я как Президент, а особенно Правительство, мы должны видеть на контрасте, в сравнении: вот – государственное, вот – частник, вот – сетевик, а вот – магазин пошаговой доступности. В Москве этим в свое время пренебрегли, но даже во времена Лужкова заговорили о том, что да, эти сети, мы их посоздавали, а уничтожили магазинчики шаговой доступности, а они очень нужны как конкуренты, и удобные для населения. Мы вовремя спохватились, чтобы не уничтожить магазины пошаговой доступности. И этот вопрос на контроле. Если уж надо в каком-то микрорайоне, он очень удобен, гипермаркет, – давайте решим, и планово, централизованно примем решение и его построим. Но не так: вот я хочу. У нас же разные магазины – и ”Рублевский“, то есть ваши пришли, с нашими договорились и построили, еще какие-то, ”5 элемент“ – я смотрю в Москве и у нас такие магазины. Много. Выгодно. Но здесь красный свет – не уничтожить магазины пошаговой доступности. Потому и контроль.

Нас часто россияне, особенно продвинутые, упрекают: да вот нет рыночной экономики, государство вмешивается... А я говорил: вмешивались и будем вмешиваться. Надо контролировать!

Ну и потом, третье, вот эти магазины – гипермаркеты и прочие сети – что, вы не знаете, что где-то наверху у них ”крыша“? И этой ”крыше“ выгодно то, что происходит сегодня в Москве: чем выше цена – тем больше ”откаты“, дележка этих прибылей и цен.

Поэтому нужен контроль. Контроль в каком плане? Даже не в ценообразовании, а в том, чтобы товар, который предлагается сегодня от Беларуси, Казахстана, Азербайджана, да и с глубинки России, чтобы он попадал в эти сети. Вот что самое главное. Чтобы не создавался искусственный дефицит по причине этого эмбарго, потому что есть чем объяснить. А это не так – товаров в мире предостаточно для того, чтобы закрыть вот эту нишу, которая образовалась в результате эмбарго в России, без проблем.

И мы не можем сегодня сказать, что для нас российский рынок имеет какие-то проблемы. Хотя не без этого. Вы, наверное, заметили, что некоторые: ”А-а, вот креветки из Беларуси, – я читал где-то в обзоре, – в Курской области появились“. Да господь с тобой, эти креветки из Беларуси уже, наверное, лет 15 в Курской области Могилевской областью продаются. Откуда? В свое время, это типично, в экономическую свободную зону, которую мы создали (у нас их семь – в каждой области и в Минске), пришел один инвестор (по-моему, отец у него в Норвегии в свое время был занят переработкой рыбы, добычей и так далее), он построил огромное предприятие. Один из продвинутых бизнесменов, очень честный человек. Вот от отца он это унаследовал и построил это предприятие. А потом в молочку он перешел, по-моему, даже и мясо перерабатывает. ”Санта-Бремор“ – по рыбе и ”Савушкин продукт“ – известный брэнд. Этот человек очень развил это предприятие. Он закупал по всему миру, как это делалось во всем мире: где дешевле рыба, в основном из Норвегии, закупал эту рыбу, перерабатывал (креветки и прочее). Обеспечил полностью рынок в Беларуси. Купил у вас компанию”Русское море“. И он по всей России поставлял через эти сети эту продукцию, он это делает и сейчас. И его упрекнуть в том, что он там реэкспортом чего-то делает… Он никогда это не сделает, потому что это крупный бизнесмен, он мышковать не будет, потому что потеряет все. Дополнительно он ничего не перерабатывает в связи с эмбарго на норвежскую рыбу, потому что у него нет мощностей дополнительной переработки (они как были до эмбарго перегружены у него, так и сейчас). Я интересовался этим вопросом. Он как продавал такие объемы магазинам, сетям и прочим, а у него и свои сети уже появляются, он так и продает. Ну чего упрекать его?

И потом, когда уже меня достали с этим вопросом, а публично с Рублевкиидет репортаж: ”Вот тут белорусское и так далее продается...“ А я был там, я разозлился и говорю: ”Вам что, в горло не лезет белорусская продукция на Рублевке?! Она что, плохая?“ – ”Да нет, не плохая, но она – белорусская. Почему креветки из Беларуси?“ – ”Да потому что есть бизнесмены, которые это покупают, перерабатывают и продают: и в Беларуси, и по всему миру“. Нет, надо прижать… Смотрю, это было особенно в начале осени, и летом было до эмбарго, ваш ”Молочный союз“, молочники распереживались, что мы продаем в России продукцию и демпингуем (по низким ценам). Как когда-то у меня был этот разговор с Тулеевым: якобы там кто-то возмутился, что мы демпингуем и поставляем технику и прочее по низким ценам, чем другие… Я говорю: ”Аман, мы с тобой друзья, скажи, по каким ценам МТЗ ты хочешь наш продать?“ – ”Ну не знаю“. ”Хорошо, давай сделаем так (вышли к его окну), – говорю, – вот – площадь огромная перед твоим исполкомом, я завтра на эту площадь, сколько, тысяч 10 тракторов вместится, я тебе привезу по этим демпинговым ценам. А ты перепродай в два раза дороже и забери себе деньги“. Вот было предложение. Точно так я могу и здесь сказать: мы вам, дорогие братья-россияне, оптовикам, продали по ценам низким, а вы своему народу (который, извините, вы так их накормили, у вас еще больше люди недоедают порой), вы, – говорю, – возьмите и продайте в два раза дороже. А нас устраивает эта цена“. Что, не так?

Почему они против нас воюют? Потому что они сами конкурировать не могут. Ваши российские молочники, мясная продукция и так далее.

Вам далеко до нашей продукции, лишь только потому, по одной причине, когда Союз развалился, вы перешли на технические регламенты, то есть понизили уровень, критерии к требовательности к продуктам питания, а мы сохранили благодаря Лукашенко государственный стандарт – ГОСТ. Помните, в Советском Союзе был ГОСТ? А когда у нас Чернобыль грянул, мы же в основном пострадали от этого, Чернобыль от нас потребовал ужесточения этих ГОСТов. И мы еще ужесточили ГОСТы. Когда вопрос встал разрушения ГОСТов, мол, говорят, смотрите, вместо шоколада нам везут из России вот эти, помните, шоколадные плитки были сладкие, заворачивали в обертку, как шоколад, где мелким шрифтом был написан состав, но кто его читал. Брали – а не то. Я говорю: ”Не делайте этого“. Своих заставил, потому что у нас они не приватизированы были, а те, которые были приватизированы, очень жестко, по-диктаторски, заставил: сохранять государственный стандарт. Говорю: посмотрите, через несколько месяцев в России разберутся, чем они торгую там, а мы уже разобрались.

И заставили ваших писать, что надо, что они продают: шоколадная плитка – значит, шоколадная, а не шоколад. И ваши разобрались, что белорусское по качеству значительно выше. И там, в белорусской колбасе, туалетной бумаги никогда не было и быть не может. Такие ж факты СМИ вскрывали в России. И мы за счет этого выиграли. Мы перетерпели тот период, когда люди на дешевое бросились, но там – не мясо, там соевых добавок больше, чем надо. Мяса было 60 процентов, а остальное – соя. Вот и кормили народ. Сейчас люди разобрались. Притом наше качественнее оказалось и подешевле. Хоть вы и правильно говорите, что сейчас и белорусское качество имеет цену. Но цена по нашей причине выросла – 5 –7, на какие-то продукты – 8 процентов. Но у вас же цена на отдельные продукты в два раза подскочила – 30 – 50 процентов. Этот рост – он у вас, а не по нашей причине.

Вот в чем вопрос. Поэтому не надо блокировать поставки продуктов питания. Это же не секрет: мы до сих пор составляем балансы поставок нашей продукции на ваш рынок. То есть нам определяют, хотя у нас Союз, свободное перемещение товаров декларировали, нам говорят: вы вот везите столько мяса, столько молока. Почему – потому что ваши лоббистыбоятся больших поставок, потому что цены упадут.А вам это, частникам, не нужно.

Вот в чем глубинная причина этого. А у каждого ”крыша“ над головой, вот там, наверху. У нас это невозможно и недопустимо.

Поэтому мы вас призываем к открытости: то, что мы декларировали, – давайте в этом плане будем работать.

Если в Краснодарском крае произведено молоко и мясо, которое в два раза дороже, чем поставляемое из Беларуси, оно не дороже, у вас там климат лучше, а потому что ваши частники хотят карман набить быстрееи цену отсюда вздувают, – пусть конкурируют с белорусами. Я говорил и Медведеву, и Путину: ”Вам же выгодней, когда мы заставляем ваших конкурировать“. А как, а ”крыша“, а ”откаты“, а дележка? Что, этого нет? Есть! Вот она, причина. Все элементарно.

Поэтому… Вот вы говорите: что бы вы предложили? Я вам предлагаю – не сдерживать поставки дешевой качественной белорусской продукции на российский рынок. Хотите – возьмите и сделайте посредника – заберите у него деньги в бюджет. Но я не знаю, возможно ли это у вас в России.

Е.В.Тренкина (заместитель генерального директора журнала ”Nota Bene. Особое внимание“, Омская область): Уважаемый господин Президент, хочу поблагодарить Вас в первую очередь за организацию пресс-тура региональных российских СМИ в Беларусь.

Мы получили самую исчерпывающую информацию обо всех отраслях – и о промышленности, о развитии социальных сфер, о развитии образования. Мы увидели огромный потенциал, во-первых, для развития совместного сотрудничества между нашими странами.

О чем я хочу сказать, что в Новополоцке нам подарили замечательную книгу с названием о городе, оно достаточно символичное, я специально записала – ”Гордимся прошлым – строим будущее“. Она у меня даже с собой здесь есть. Это – хороший слоган для начала предвыборной кампании, и мне бы хотелось уточнить у Вас, скажите, какие точки роста экономики страны вы определяете в качестве приоритетных на ближайшую стратегическую перспективу? В России под точками роста понимаются основополагающие приоритетные направления деятельности, которые имеют государственное значение. Например: это машиностроение, это внедрение инновационных технологий в сельском хозяйстве (как раз то, что мы здесь увидели), это развитие высоких технологий (вчера смотрели ваш Парк высоких технологий).

А.Г.Лукашенко: Я хочу сказать, что, вы знаете, мы мало чем отличаемся в декларировании этих направлений. Но главное ведь не декларировать, а реально осуществлять. Вот вы сказали ”Парк высоких технологий“. Когда-то мы колебались, я его силой создавал, было много противников: ну чего там, ”Силиконовая долина“ есть, в Индии продвинулись в этом направлении, в России – ”Сколково“. Думаю: кто его знает, действительно, может, мы не сможем конкурировать? Но у нас много умных людей занимаются этим, почему не создать условия им, не собрать их.

И у нас сегодня уже там в ПВТ уже 18 тысяч продвинутых людей! Из 10 крупнейших мировых компаний в этой области 5, по-моему, пользуются их услугами.

Когда-то приехали ко мне конгрессмены из Америки и оценку дали нашим людям, которые там работают. Они говорят (крупный миллиардер говорит), когда заказывают какой-то продукт, спрашивается: ”Где это можно сделать?“ Он говорит: ”Ну если вы хотите сделать что-то сложное – можете сделать это в Америке. Если вы хотите сделать слишком сложное – можете сделать это в Индии. Но если вы хотите сделать что-то невозможное, то вы поезжайте в Беларусь“. Примерно так он высказался.

Это оценка наших конкурентов, противников, можно сказать.

Значит, правильно поступили.

Это что касается высоких технологий. Поэтому высокие технологии – это наше направление, это не декларация. Вчера я встречался с представителями компании ”МОТОР СИЧ“. Создают вертолетные, самолетные двигатели. Компания мирового уровня. Руководитель часа полтора говорил, предложения вносил. Я ему сказал: ”Вы знаете, почему я вас позвал? Не потому, что вы с Россией не можете напрямую торговать. Ради бога, не во вред России я помогу, но мне очень важны высокие технологии, завтрашнего дня технологии“. А они же с воздуха не возьмутся. Вот вертолеты, самолеты – у нас ремонтная база хорошая, и мы подошли к тому, чтобы создавать свои самолеты, вертолеты, участвуя в кооперации. Одна страна вообще нигде не создает самолеты, тот же Airbus... Я хочу, чтобы вот по этим направлениям модернизировать, поскольку у нас авиаремонтные предприятия, по военной технике, по гражданской.Если вы хотите – приходите, буду вас поддерживать.

И я ему говорю, вы знаете, вроде бы нам и космос этот не нужен, мы же – не Россия, чтобы спутники забрасывать, дистанционное зондирование проводить, смотреть за Землей, но я на это пошел, мы создали в Беларуси свой искусственный спутник – ракетоносителем российским вывели его на орбиту. Для чего – ну да, имидж, мы стали космической державой, нас туда записали, в этот клуб, и так далее. Но главное не это. Создав свой спутник, мы сектора экономики подняли на более высокий технологический уровень.

Нам говорят, как в постчернобыльской стране строить атомную станцию?.. Это было непросто – убедить людей. Я на это пошел. В предвыборную кампанию принял решение о строительстве белорусской атомной станции. Что это такое – это в этой сфере высочайшие технологии, которые поднимут опять же определенный сектор наших предприятий, машиностроительных и прочих, на высочайший уровень. Потому что, чтобы построить, нужен высокий уровень, ведь не все Россия сюда привезет, не все мы закупим. А мы распределяем эти заказы, кредиты взяли в России, это наши деньги, мы распределяем. И это поднимает опять же на высокий уровень развитие нашей экономики.

Еще направление – это строительство и модернизация предприятий, завязанных на собственные ресурсы и сырье.

Е.В.Тренкина: Деревопереработку мы видели, смотрели.

А.Г.Лукашенко: Деревопереработка, если вы видели, – это одно из модернизируемых направлений.

Е.В.Тренкина: Причем очень подкупило то, что оборудование на этом заводе было и немецкое, и белорусское.

А.Г.Лукашенко: Совершенно верно.

Е.В.Тренкина: За этим, мне кажется, будущее. Это как раз и есть та тема импортозамещения, о которой сейчас все говорят.

А.Г.Лукашенко: Абсолютно правильно, совершенно верно, модернизируя, мы опять же у них брали кредиты и покупали самое современное оборудование, чтобы выпускать конкурентоспособный продукт. Но некоторое оборудование мы можем делать сами, зачем нам покупать.

Сколько мы там, больше десятка предприятий сейчас в деревообработке модернизировали?

В.И.Семашко: 12 предприятий, причем объем инвестиций – от 125 миллионов долларов, самый крупный проект – 860 миллионов долларов – это ”Светлогорский комбинат ЦКК“ (производство сульфатной беленой целлюлозы).

А.Г.Лукашенко: И все это востребовано на рынке. И это – импортозамещение. Мы сейчас целлюлозу беленую покупаем, в то время как у нас огромное количество лесов, как и в России, а мы кому-то продаем за копейки, они делают беленую целлюлозу и нам поставляют. Не гоже…

Мы построили завод газетной бумаги. Сейчас второй строим с россиянами.

То есть второе направление – это использование собственных ресурсов. Здесь надо занимать людей – меньше будешь зависим.

Представьте, я часто привожу пример, БЕЛАЗ – прекрасное предприятие, 35 процентов рынка мирового держит. ”Камацу“, ”Мицубиси“ и так далее – конкурирует с этими гигантами. В советское время был создан. Целый город Жодино под него построили. И мы практически ни одного автомобиля у себя не использовали, за исключением нескольких самосвалов в горнорудной (щебень какой-то возим и так далее для переработки). Все. Он был создан для всего Советского Союза.Советский Союз развалился, и нам сейчас с боем приходится удерживать и отвоевывать даже российские рынки, хоть продукция качественная. Но мы ”откаты“ не можем давать, это – госпредприятие. Нам очень трудно пробиваться туда и удерживать эти рынки.

А дерево здесь, перерабатывать можем здесь. Что не можем потребить – огромный рынок, поставляйгазетную бумагу, целлюлозу и так далее, особенно мебель и прочее.

Мы умеем делать все. Поэтому точки роста, о которых Вы говорите, – они завязаны на собственные ресурсы.

Е.В.Тренкина: Мы обратили внимание, что везде, где бы мы ни были, тема экологии, особенно на промышленных предприятиях, она всегда поднималась, руководители рассказывали о тех технологиях, которые они применяют. Например, по той же деревопереработке, что ”мы применяем те смолы, которые именно не содержат формальдегидов и остальных вредных соединений, которые людям вредны“.

А.Г.Лукашенко: Уже – конкуренция такая – никто не купит формальдегидные панели и сделанную из них мебель. Их никто не купит. Поэтому мы вынуждены идти на самые современные технологии, потому что экономика открыта, 25 – 30 процентов производимого вообще в стране мы потребляем, а 70 – 75 (вплоть до 80) – мы экспортируем. У нас открытая экономика – мы вынуждены идти на жесточайшую модернизацию. Заимствуем что угодно, но, если мы хотим выжить, нам надо модернизироваться, то есть совершенствовать производство. Вот в чем суть. У нас принята программа модернизации.

В сельском хозяйстве, я говорил, что были пустые полки. Первые выборы, предвыборная кампания – нечего есть, талоны вводили разные и так далее). А сегодня зайдите в магазин. Ну, может быть, в Москве у вас больший колорит, больший ”музей“, чем у нас, в Беларуси, но у нас есть все для того, чтобы жить и хорошо питаться. И еще на миллиарды долларов мы экспортируем – от Венесуэлы до России – продукты питания. Никто в это не верил, а почему это случилось? Не потому, что мы, понимаете, умные такие, у нас сельское хозяйство продвинутое, а мы модернизацией села занялись, и мы 45 миллиардов долларов вложили в модернизацию сельского хозяйства. Не вложишь деньги – ничего не возьмешь. И в людей, и в комплексы сельскохозяйственные, и в сельскохозяйственную технику, и в структуру вообще земледелия в стране.

Если мы раньше закупали для хлебопечения где-то до миллиона тонн пшеницы твердых сортов (в Казахстане, Ставрополье и т. д.), то сегодня мы закупаем, может, тысячу тонн для приготовления спагетти по итальянскому или какому-то другому принципу. А сейчас мы все свое производим. И мы создали сорта пшеницы, которые по уровню клейковины практически ставропольская, при нашей-то погоде. И мы сегодня не закупаем ни грамма, ни грамма зерна. А в этом году был просто небывалый урожай, и мы произвели вместе с кукурузой больше тонны с лишним на одного человека. Посчитайте, сколько у вас, у вас нет 500 килограммов на брата. А мы уже больше тонны произвели.

То есть эта вот модернизация и структурная перестройка – от севооборотов до агрогородков сельского хозяйства– дала этот эффект. Но впереди еще очень много работы.

Сейчас мы этим опытом делимся во многих регионах. Когда ваши губернаторы приезжают: ”А как у вас это?“ – ”Пожалуйста, мужики, давайте, открываем двери. Нравится?“ Деньги есть у некоторых, а нельзя ошибиться, потому что деньги возвратные, это не Советский Союз, что отдали деньги и забыли. Нет. Приезжают, перенимают опыт. А мы ведь этот опыт по крупицам собирали со всего мира. И вот добились определенных успехов.

Я еще раз подчеркиваю: когда самим нечего было есть, мы сегодня стали конкурентоспособны, и по многим товарам, допустим, по сырам мы занимаем то ли третье, то ли четвертое место в мире, по молоку тоже, по тракторам – я не помню, четвертое место?

В.И.Семашко: По тракторам сегодня Минский тракторный завод по производству колесных тракторов – номер один по
объему, 70 тысяч в год.

А.Г.Лукашенко: Ну вот, видите, я даже уже отстал.

Это значит – конкурентоспособны. А было нелегко. И, знаете, я хочу вам, россиянам, сказать: у вас там расхожая такая фраза (не то из зависти, не то еще из чего-то?) – ”А, вот, это белорусы, они вот тут ”поддаивают“ Россию, они за счет России и так далее... Знаете, не стоит об этом говорить, но я и Президенту, своему другу и коллеге, часто говорю: ”Вы знаете, даже если вы вложили российский рубль или доллар в белорусскую экономику, вы будете в выигрыше больше, может, чем где-то вложите у себя“. Второе, когда кредиты мы у них брали (для поддержания нашей валюты и прочее), это были непростые переговоры, я Путину говорю, как аргумент говорю: ”Слушай, ну чего ты уперся, дай этот несчастный миллиард или
2 миллиарда долларов, ты же в свою экономику вкидываешь триллионы рублей и сотни миллиардов долларов“. Он мне говорит: ”Слушай, ну неужели ты не понимаешь, но мы же разные государства, ведь это же наша экономика“. Я говорю: ”Стоп, белорусская экономика это что? Это – финишное производство, оно как было сборочным цехомв Советском Союзе, оно так и осталось по многим позициям, ну процентов на 70, сборочным цехом чьим? России. Второе: на ваших предприятиях, которые сотрудничают и поставляют комплектующие и сырье для нашего сборочного цеха, работает 7, а, по некоторым подсчетам, 10 миллионов человек. Если остановится финишное производство, что будет с поставщиками и комплектующими вашими? У вас что, немцы купят двигатель ваш или трансмиссию, шасси, металл? Нет“. – ”Да, вообще-то ты прав“. То есть его это убедило – да, действительно. Притом я же не так прошу, как твои предприятия, я прошу тебя: одолжи деньги. Мы всегда были надежными в плане возврата этих кредитов как перед МВФ, которые мы взяли, так и перед россиянами. Это он точно знает. Во-вторых, ладно, у тебя там есть какие-то резервы, ты одолжил, так ты хоть проценты получишь, а так они же у тебя мертвым грузом лежат. Тоже выгодно.

Вот такой был диалог, когда 2 миллиарда мы у вас заимствовали в трудные времена. И они не пошли лишь бы куда, а вы видите, что мы вложили. И это не все. Это 2 миллиарда, а мы только в сельское хозяйство 45 миллиардов за две программы вложили. Мы же не взяли у вас 45 миллиардов. Говорят: ”А, вот они покупают у нас дешевые энергоресурсы и прочее“. Ну, во-первых, мы у вас покупаем примерно в 2 раза дороже, чем ваши собственные предприятия потребляют. Это уже неравноправные отношения, неравная конкуренция. А мы в Союзном государстве это декларировали, не говоря о Евроазиатском союзе, что равные должны быть условия. У нас в два раза сложнее работать, у нас природный газ дороже значительно, чем у вас. Я привожу пример по теплицам: мы у вас продаем огурцы, помидоры. Нарасхват. И конкурируем по цене. Но мы ведь газ природный потребляем из России в два раза дороже, чем ваши. Вопрос: почему у вас дороже, а у нас дешевле? Ищите в России причину.

Поэтому не надо думать, что белорусы живут за счет россиян, потому что нам что-то дают… Это, знаете, упрощенный такой взгляд на подобные вещи. Мы эти деньги зарабатываем. И если мы что-то одалживаем, то вы не думайте, что мы за это не оказываем услуги России. Начиная от этого геополитического положения, особенно сейчас, где вообще у вас единственное ”окно“ осталось в Европу, наша армия, которую не надо подстраховывать на Западе, они знают, что мы никогда танки на Москву не пропустим, я это публично говорю, в стороне не отсидимся и никто этого не даст, это наша политика. Ну и потом, есть же у нас две базы. В Украине вы в свое время заплатили миллиарды за Севастополь, кредиты дали и так далее, а у нас это практически бесплатно. Это тоже денег стоит. То есть мы оказываем для вас услуги. Если мы с иностранцев берем за проезд по нашим дорогам, то с россиян (с легковых) мы не берем деньги.

Поэтому вы не думайте, что мы – нахлебники, у вас сидим и что-то просим. Мы поддерживаем все интеграционные направления сотрудничества, все просто: ”Ну, ребята, Таможенный союз – вот его принципы. Давайте будем работать на этих принципах“.

В Таможенном союзе, мы договорились, – единая таможенная территория с перемещением всех товаров. Произвели товар – вы продаете куда хотите. Так оно и есть, кроме нефти и газа. Газ – понятно, мы не реэкспортируем и из него ничего не производим, мы потребляем только ваш природный газ. А нефть? Вы были, по-моему, на нефтеперерабатывающем заводе?

Е.В.Тренкина: Да, мы были на ”Нафтане“.

А.Г.Лукашенко: Мы покупаем нефть, дальше из этой нефти вырабатываем определенные продукты – это бензин, это ракетное топливо, дизельное топливо и прочее. Выработали – продаем на рыночных условиях: где дороже заплатят – туда и продаем. Посмотрели и говорят: ”Нет, вы слишком много зарабатываете… Нефть купили, а продаете дорогона Западе (цены там, ясно, подскочили на бензин и прочее)“. Я говорю: ”Так это же ваш принцип – рыночный: где дороже платят, там и продают“. – ”Но это – особый товар… Так, давайте-ка вы из своего бюджета перечисляете в наш бюджет вот это (определили размер пошлин на нефтепродукты), это перечисляете в наш бюджет“. Я говорю: ”Слушайте, ну а какой же это Таможенный союз? Мы же вам не говорим, что вы у нас что-то купили…“ И даже реэкспорт – во Вьетнам приезжаю, говорят: ”Вот – российские трактора“. Я говорю: ”Какие же это российские, это же МТЗ минские“. – ”А это нам россияне поставили“. Двигатели тоже, к примеру. Мы же с вас не спрашиваем,что вы реэкспортом кому-то поставили (вы даже не переработали нашу продукцию, апрямо поставили). А мы же ее переработали на современнейших нефтеперерабатывающих предприятиях. Почему вы с нас берете деньги?

Спорили-спорили… Пришло время подписывать Договор о Союзе, я прямо говорю: ”Мы что, мы создаем Союз для того, чтобы задушить Беларусь?! Я сотрудничать не буду в таком направлении“. – ”Ладно, половину таможенных пошлин все равно будем забирать, а половину оставляйте у себя в бюджете (то есть с барского плеча – ладно)“. Я говорю: ”Ну хорошо – половина. Может, где-то придет время – договоримся об остальном“. Совершили налоговый маневр в России через полгода после того, как подписали. В результате этого маневра правой рукой все забрали из бюджета Беларуси в Россию. Опять собираемся обмениваться ратификационными грамотами и прочим. Мужики, ну что вы творите, ну дураков же в Беларуси нет, зачем вы забрали? У нас же положение еще сложнее, чем у вас в стране, у нас же нет нефти, зачем вы забрали из нашего бюджета то, о чем вчера фактически договорились?! Переговоры вели, вели...

Что больше меня удручает? Приезжает Семашко (вице-премьер) с переговорщиками: ”Ну, сказали, что 700 миллионов отдадут, а остальные (там 350 или 400, сколько будет по году) – источников нет“. Я говорю: ”Как нет источников? Это что, ваша проблема? У нас забрали эти деньги куда-то, в бюджет российский или куда-то, так оттуда пусть и отдают“. Опять звоню Путину, говорю: ”Владимир Владимирович, это непорядок…“ Долго переговоры вели снова
где-то – договорились. Вернули компенсацию, что забрали этим маневром. Ну это что, нормально, если уж говорить о проблемах?

 Знаете, вот такое поведение частенько в окружающих странах, в бывших республиках Союза, называют ”имперские амбиции“. Извините, что я это говорю. Скажите, а как это назвать? Ну зачем это, ну вы же видите, что это несправедливо, это не так. И это ведь не убытки России. Говорю: ”Давайте договариваться, если вы нам что-то одолжили безвозвратно, давайте договариваться о компенсациях. Что мы, белорусы, должны вам сделать? И давайте оценим все то, что мы делаем. Может, будет баланс, а может, еще вам доплатить придется?“ – ”Да нет, не будем считать и прочее, это же не бухгалтерия“. Я говорю: ”Правильно, не надо бухгалтерией заниматься“.

Но я просто вас хочу попросить – никто просто так и ничего безвозвратно Беларуси не отдает. Наоборот – как я вам рассказал про этот маневр… Это неправильно, это всегда огорчает и привносит в наши отношения не просто непонимание, а какую-то обиду.

Или, смотрите, вы ввели эмбарго против Молдовы. И нам: ”Слушайте, вы нас поддержите, вы тоже вводите против Молдовы эмбарго“. Я поехал в Молдову, вот несколько впечатлений. Эту Молдову довели до ужаснейшего состояния... У них, я не знаю,
еле-еле душа в теле, как у нас, у россиян и белорусов, говорят. Вот они присоединились, подписали Договор об ассоциации, типа Украины с Евросоюзом. Я сижу, положил перед собой карту, поговорил с Президентом в гостинице и смотрю: Молдова (представляете?), Приднестровье – клочок земли, отрезанный полностью от нас. В Украине вы знаете что происходит, дай бог разобраться… Здесь Приднестровье – чужая, считай, страна… И я думаю: а вот я был бы Президентом – абсолютно прорусский, пророссийский человек, скажите, а как там поступить? Европейцы же это понимают, Румыния там отчасти, они им что-то дают –
100 миллионов (а для них это бешеные деньги), 30 миллионов на что-то, дороги начали сейчас финансировать, очень интенсивно строятся и прочее. И я думаю: я бы что, отказался от этих денег, если у меня вообще нет предложений ниоткуда?! У них просто нет выхода. Они как зверь, загнанный на охоте в безвыходную ситуацию.

Но это еще не все, веду переговоры. А вы знаете политиков их (читай: как в Украине, только они не столько, наверное, значимы, в российских СМИ об этом не говорят), Президент (иногда забывающий, ему уже под 70, а может, и больше), забывающий русские слова, это я для себя отметил, но очень порядочный человек. Он не политик, я говорю: ”Как тебя занесло (он – судья бывший Верховного Суда), как тебя занесло в эту политику? Ты же настолько порядочный, что просто тебя растопчут ногами“. – ”Я это, – говорит, – понимаю, но надо было...»

Среднее поколение – с большим акцентом, путаясь в русском языке, но еще разговаривает. А поросль молодая – они вообще не понимают русского языка. Мы что, хотим довести ситуацию в Молдове до того, что там вообще забудут язык?! А цена вопроса? Молдаване поставляли нам и вам вина и какое-то количество плодово-ягодной продукции и что-то из овощей. Они поставляли почему это, потому что не хватало у нас этой продукции и у вас не хватало. Сейчас вы закрыли Молдову и нам говорите: ”Надо закрыть“. А кто заполнит эту нишу – ну французы, итальянцы. Они что, лучше молдаван? Так они же в этом Евросоюзе, в котором мы не хотим, чтобы была Молдова ассоциированным каким-то не членом, а Договор заключила с ними, они что,лучше, чем молдаване? И вот я сижу и думаю: правильно ли мы поступаем в этой ситуации, правильно или нет? Пусть это будет для многих из вас риторическим вопросом.

Поэтому прежде чем что-то делать давайте не спешить, давайте договоримся.

Ясно, что с Украиной – ну давайте разорвем отношения (вот они строят там забор, вчера показывали. А мы со своей стороны и вы построим железобетонный забор?). Возможно? Нет. Там же наши люди: жены, мужья и прочее. Это невозможно! Но если Украина не будет в нас заинтересована, как сейчас, она вообще не будет с нами разговаривать. Мы зачем их толкаем через гибель, через прочее туда?! Ну заключили Договор об ассоциации. Мы сейчас их предупредили: если будет вот так, как мы это представляем с россиянами, мы закроем границу. Взяли на год паузу, они не вводят, отложили введение этого Договора. Но ведь во всем мире только тогда закрывают границы, если по факту страна нарушила то, что неприемлемо для России и для нас. А у нас пока только настороженности, что может быть так. Что может быть так? Что по нулевой пошлине товар какой-то придет в Украину из Евросоюза, и через Украину, поскольку зона свободной торговли в СНГ, может попасть к нам и в Россию. Может. Но еще же не попала. Так зачем сегодня их давить, чтобы они этого не сделали? И мы договорились: мы пока давить не будем, но вам год для адаптации этого Договора-соглашения с Европой, чтобы не нанесли нам ущерб. Это правильный подход.

А Молдову закрыли... Почему? Чтобы научить других? Маленькая – давай придавим… Не надо, не надо этого. Это нам дивидендов не принесет. Конечно, мы обойдемся, тем более Россия без Молдовы обходится. Ну подумаешь, французы вина привезут, но они дороже значительно. Но если россияне и мы, у нас же и предприятия есть, которые перерабатывают (мы у них берем виноматериалы и здесь производимвина), – ну как их закрыть?

То есть когда глубже на эту проблему начинаешь смотреть и видишь людей, и с ними ведешь диалог, становится не все так однозначно.

То есть надо быть в этот период без амбиций. Очень хитро, очень умно подходить к этим вопросам, чтобы потом не пострадать самим в результате этого.

Вы знаете, Запад ввел против нас санкции? У нас было много предложений (как россияне сейчас поступили – эмбарго ввели на некоторые вещи), я ведь очень просто тоже могЗападу «по носу щелкнуть“. Других дорог нет. по нашим трубам поставляется сейчас огромное количество (нефть в основном по нефтепроводу ”Дружба“ через нас идет туда) – хорошо, вы санкции против меня,
а я вас остановил на границе и закрыл вентиль, живите. Но,
во-первых, пострадает Россия, это наш союзник. Поэтому, вводя любые санкции, ты должен думать о другой стороне этой ”палки“. Дальше, остановить всех на границе? Ну можно было, особенно, как сейчас, да и тогда были проблемы с дорогами в Украине, в основном через Беларусь шел поток в сто миллионов с лишним. Думаю: остановим, но пострадают наши перевозчики, еще и санкции введут и против перевозчиков, и против железной дороги и так далее и тому подобное. Думаю: нет, мы переживем, надо идти другим путем и искать другие рынки, диверсифицироваться, разными направлениями. Да, сложно, да, трудно. Выстояли, выдержали. В Венесуэлу пошли, в Африку пошли, в Китай, в Индонезию и так далее. Понемножку-понемножку, но рассредоточили, диверсифицировали свой экспорт, по импорту тут проблем не было. Сейчас они признали, что эти санкции были неправильными с их стороны. Сейчас, конечно, трудно им выходить из этой ситуации.

Двумстам с лишним людям запретили въезд. За что? Даже моему пацану, он же в выборах не участвует, он вообще далек от этого. Зачем, говорю, вы это сделали? Им стыдно даже слушать.

Некоторых людей, которые умерли давно, они их в списки внесли. Поехал Макей, говорит: ”Вычеркните, это же покойники“. Вычеркнули.

И поняли, что это неправильно, это не нужно.

Поэтому в этом хаотичном мире, когда делаешь шаг непродуманный и это может привести к трагедии, надо быть очень осторожными, хитрыми, мудрыми и осторожными. Вот из чего я исхожу, оценивая то или иное направление деятельности своей, своих соседей, своих друзей или же принимая какие-то решения.

Ю.А.Расторгуев (главный редактор газеты ”Весть“, Калужская область): Александр Григорьевич, позвольте воспользоваться случаем и самые теплые слова предать Вам от калужан, от руководства области, лично от губернатора Анатолия Дмитриевича Артамонова. Этой весной наша делегация была в Минске, здесь состоялось подписание Соглашения между Республикой Беларусь и Калужской областью.

А вопрос у меня другой. Вы уже говорили про белорусские креветки в начале своего выступления. Периодически в СМи появляется такая информация о том, что Беларусь занимается реэкспортом тех товаров, которые находятся под действием российского эмбарго. И говорят о том, что Беларусь превратится вскорости в некий продовольственный офшор(после того как введено эмбарго и после того как Молдова и некоторые страны подписали Соглашение об ассоциации с Евросоюзом). Но в СМИ есть и другие публикации, где эксперты намекают, мол, такой реэкспорт негласно Кремль санкционирует, потому что не все товары можно заместить, поэтому можно как-то минимизировать последствия эмбарго. Как на самом деле? Есть ли такая проблема? Решаема ли она?

Спасибо.

А.Г.Лукашенко:Во-первых, передайте Анатолию Дмитриевичу самые теплые слова от белорусов и от меня лично. Спасибо, что он помнит о нашей встрече. Скажите, что все, о чем мы договорились, для нас святое, мы обязательно это сделаем.

Что касается продовольственного офшора, вот то, что реэкспортом идет в нарушение эмбарго российского через Беларусь в Россию и так далее… Я вас хочу заверить, что никакого мы в Беларуси реэкспорта не санкционировали и мы это не поддерживаем. И сегодня, вот недавно состоялось заседание совместной Коллегии таможенников Союзного государства. Ни одной претензии к нам не было высказано. Ни одной!

Но это очень серьезный вопрос, спасибо, что вы задали его. Этому серьезность и такую пикантность придал выпад Путина на встрече в Минске, когда, помните, Порошенко мы приглашали. Нам был показан лист бумаги с фотографией какого-то товара якобы из Польши, но переклеенным ярлыком на ”Республика Беларусь“). Я сразу сделал поручение и через час информацию, еще идет заседание, приносят информацию. Первое, это грибы (действительно, этот товар был задержан на таможне в России, этот ящик был сфотографирован), а грибы под эмбарго не попадают. Второе, это грибы конкретного человека в Беларуси (в Барановичском районе частник, который уже, наверное, лет 10 поставляет шампиньоны, выращенные у себя, он поставляет их в Россию). А почему ящик не тот? А ящик, оказывается, вы знаете, это возвратная тара (он путешествует по всему миру, в этом ящике пластмассовом сегодня из Беларуси вывезли, завтра ящик в другую страну попадает и так далее). Дальше начали смотреть, дошли до фуры – фуру он загрузил своими грибами, везли в Москву, и ящик выбросили из этой фуры, и повезли грибы дальше, потому что они не подпадают под эмбарго, это белорусские были грибы. Ну почему таможенники Президенту подсунули эту бумажку? Когда мы сняли границу на главных потоках между Россией и Беларусью – российской таможне облом. Когда с Черномырдиным это дело делали, а я тогда этого не понимал – ”зеленый“ был Президент, я подхожу к таможенникам, наши и российские стоят: ”Ну что, ребята, хорошее дело сделали? Ну, теперь вам работы меньше будет“. Эти таможенники так поморщились, они так негативно восприняли это… Вот до сих пор я вижу их лица. А потом мне это россияне объяснили: ”А что ж вы хотели… Это же был клондайк, это же 100 миллионов с лишним тонн грузов перемещается…“ И они своему Президенту подсовывают… Что же вы подсовываете лажу, уже бы мясо там, молочные продукты, которые запрещены к эмбарго, зачем же вы грибы эти подсунули?! И, я заметил, это особого резонанса в СМИ России не нашло. Видимо, дали команду не раскручивать.

Но вопрос не в этом. Реэкспорт невозможен, он отслеживается. Возможно купить эту норвежскую рыбу, которая запрещена к поставке в России, или плодоовощную продукцию в Германии или в Польше, ввезти в Беларусь, переработать, получить соки и прочее, прочее (это уже белорусская продукция) и продать на российском рынке. Это не запрещено, эмбарго вашим это не запрещено. Я прямо говорю, что мы покупали, а сейчас даже чуть-чуть больше, я вам сейчас цифру назову: мы покупаем на Западе продукты, перерабатываем их, в том числе и немного молока в Литве, до определенного времени и мясо в Германии покупали, но сейчас из-за африканской чумы мы не можем покупать у них, и закрыто у нас, покупали, но это был мизер. Почему? Потому что наши перерабатывающие предприятия, мясокомбинаты, допустим, и молочные перерабатывающие предприятия были почти на 100 процентов загружены. У нас дополнительную продукцию даже если взять, то… Допустим, мы на Западе, вдумайтесь, за период эмбарго, в Литве в основном, купили молока 0,84 процента от всего экспорта в Россию. Если весь экспорт, который мы молочных продуктов осуществляем в Россию, за 100 процентов принять, то у Литвы мы купили для переработки, не для поставки к вам, 0,84 процента. Это же наша общая таможня, там же не скроешь, там все это видно. Скажите, этот вопрос стоит вообще обсуждения? 0,84!

Мы в конце концов можем сделать просто: мы можем вам отдать все белорусское, на Западе сырье не хуже, допустим, мясо, переработать его и съесть в Беларуси. Возможен вариант? Он же не запрещен.

Это я к чему говорю, что эта вот бездумная пропаганда и давление на Беларусь только в интересах тех лоббистов-жуликов, которые сегодня производят аналогичную продукцию в России. Это ни к вам, ни к простому человеку не имеет никакого отношения. Вам чем больше и дешевле, тем лучше. А им нет, надо меньше, потому что тогда будет высокая цена.

Поэтому везде надо быть аккуратными, спокойными, мудрыми. И, вы говорите, санкционировано ли это в Кремле? Я вам клянусь: на моем уровне, я думаю, и на правительственном, даже разговоров таких не было.И уверен, что и министры об этом не договаривались. Не стоит выеденного яйца, и на эту тему нечего разговаривать.

А.В.Гара (корреспондент телеканала РБК-ТВ): Александр Григорьевич, добрый день! Рады Вас снова приветствовать в этом году.

А.Г.Лукашенко: Уже приятно – меня в моем доме приветствуют. Молодцы, это говорит о том, что свои люди.

А.В.Гара: Вернусь к одной из первых тем, которую мы с вами обсуждали сегодня,– это события в Украине. Вот в этих событиях Вы не приняли сторону ни Москвы, ни Киева, у Вас был такой как бы нейтралитет.

А.Г.Лукашенко: Я вам рассказал. Если это получается так, то, видимо, да.

А.В.Гара: Причем многие ожидали как раз, что Москва и Минск выступят таким единым фронтом. Вот мой вопрос заключается в том, что собираетесь ли Вы помогать как-то в урегулировании конфликта на востоке Украины? И если да, то как? А если нет, то почему?

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, вы два вопроса задали, первый вы сказали, что единым фронтом, да?

А.В.Гара: Да, многие ожидали этого.

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, вот когда фашисты напали на Советский Союз, мы выступили единым фронтом.Тогда надо было. Сейчас надо единый фронт? Вопрос риторический… Там без единого фронта если Россия выступит, так и никакой другой фронт не нужен. Поэтому не надо единого фронта никакого. Я только что вас призывал к мудрости и осторожности, к использованию различных форм и вариантов. Это первое.

Второе. Собираюсь ли я помогать, в каких формах и как? Я вам отвечу просто.

Если меня, как это было, попросят, предложат или скажут:”Лукашенко, ради мира надо сделать это, это, и это. Это ж не противоречит твоим интересам?“ Я скажу: ”Да, не противоречит, я это буду делать“. Все.

А.В.Гара: А в одном из своих интервью недавно Вы говорили о том, что готовы отправить в Украину миротворческие отряды. Вот насколько я знаю, вы их туда не отправляли.

А.Г.Лукашенко: Неправда, не так было сказано, как это было интерпретировано.

А.В.Гара: Поправьте меня, если это не так.

А.Г.Лукашенко: Это было так показано. А если вы всю версию интервьюмою взяли, в интернете возьмите, не ленитесь, на моем сайте, по-моему, было полностью, да и наше телевидение показывало это.

Там было сказано не так. Журналист этот, а он, кстати, из Киева, я это не учел, а потом посмотрел: он ”Евроньюс“ в Киеве представляет. Это человек сведущий абсолютно и уже или ангажированный, или запрограммированный, у него уже свое мнение было. И я это не учитывал, я просто думал, что он итальянец, приехал из Лиона (по-моему, в Лионе у них штаб-квартира?). И вот мы разговариваем, и зашла речь о том, как, что? И я ему как раз говорю, когда дискуссия зашла (он меня упрекнул в пророссийской направленности), он говорит: ”Вы, типа, ангажированы Россией, можете ли Вы беспристрастны быть, – он дословно сказал, – Вы, мол, небеспристрастен“. Я говорю: ”Еще раз вам повторяю. А ты, – говорю переводчику, – переводи точно с русского языка о моей позиции (вот такую позицию я ему изложил по поводу событий в Украине). Скажите, это что, небеспристрастная позиция? Она что, пророссийская? Ну да, понятно, но, – говорю, – чтобы вам уже абсолютно, вашей аудитории западной, на фактах показать, что вы виноваты в том,прежде всего вы, что произошло в Украине, я вам скажу следующее (ну и ему рассказал, как эти позвонили, я им план свой предложил и так далее). Но вообще по этому вопросу вам может правду рассказать еще один человек, которому вы верите, благо он стал президентом вашего Евросоюза, – Дональд Туск. Вот к нему обратитесь, он подтвердит мои слова“. И рассказал ему о том, что у меня был план. У меня спросили, я не предлагал, я не хочу быть не посредником, не миротворцем. И я никакой не миротворец и никакой не посредник, я от этого отпихиваюсь, как от проказы, потому что я знаю, что такое посредничество. У нас с Европой, когда у нас были сложности, они есть и сейчас, у нас кто только не набивался в посредники... Но такие проходимцы, дальше некуда. И я не хочу в ряд с ними вставать и быть каким-то посредником и миротворцем. Это в лучшем случае человек, который хочет создать себе какой-то имидж на этом. Говорю: ”Поверьте, мне это не надо, у меня завтра президентские выборы, но мне этот имидж не нужен. Если я захочу выиграть эти выборы и пойду на них, если я захочу пойти, я их выиграю без этого“. Поэтому мне не надо эти лавры. И ему сказал об этом плане.Так вот я ему говорю: ”Вот вы не приняли этот план. А для меня это было лакмусовой бумажкой. И я предупреждал этих людей, которые со мной разговаривали: если вы не примете, я буду знать, что вы не хотите, чтобы там был мир. И вы его не приняли, вы“. – ”Он кто?“ Я говорю: ”Американцы прежде всего“. Вот такой разговор был с ним. И потом я добавил: ”К моему огорчению, я не так широко предлагал план этот россиянам. К сожалению, и они не согласились“. Но точно так, как я вам сейчас сказал.

Дальше пошла дискуссия в этом направлении. Он мне говорит: ”Вы скажите (через некоторые два вопроса, он опять возвращается),  Вы скажите, а что вот надо, а как надо?“ Думаю: ну явно какой-то там из спецслужб (ну что там говорить, многие представители СМИ всегда завербованы службами безопасности своими… для информации надо, для чего еще; думаю: ну, наверное, тоже из спецслужб). И потом я говорю: ”Слушай, что ты из меня вытягиваешь, на 8 минут надо интервью, а мы с тобой уже час двадцать разговариваем? Куда ты это втиснешь в 8 минут (он засмеялся)? Или тебе поручили этот вопрос задать?“ Тоже смеется. Ну ладно, поручили не поручили, коль пригласил, согласился на интервью, придется отвечать. Я говорю: ”Я не буду вам излагать подробности этого плана, с которым мой министр иностранных дел к вам приезжал и его излагал, скажу только одно: я готов был очень далеко пойти. Я готов был очень далеко пойти, когда речь шла о том плане, о котором рассказывали, вплоть до ввода… вплоть до использования своих Вооруженных Сил, для того чтобы развести конфликтующие стороны“. Я готов был, так тогда заваруха только начиналась. А сейчас там такая кутерьма… И сейчас, вы это видите, там вообще не с кем разговаривать… И знаете, если бы встал вопрос, а вмешиваться ли в этот конфликт с согласия Украины, России и ДНР, ЛНР, то, знаете, это рискованно туда посылать войска, как вы говорите миротворцев не миротворцев. Почему? Потому что там есть сегодня силы, они уже видны, которые вообще никому не подчиняются. Там есть силы, которые подчинены олигархам. Там батальоны созданы – коломойских (не хочу называть фамилии, я могу обидеть там какого-то человека и прочих, но этого точно) – ”АЗОВ“ или какой-то батальон и прочее. Они же неуправляемы вообще! Тогда это не было видно, и они не согласились.

Вот с чем было мое связано заявление, что я готов был бы в том плане… Да, еще подчеркнул, что я голову свою заложил туда, что это можно сделать, но надо немедленно, немедленно. Министр мой назавтра утром нарочным выехал в Европу и предложил этот план, потому что срочно надо было делать.

А.В.Гара: Можно уточнить?

А.Г.Лукашенко: Они его не приняли.

А.В.Гара: Потому что посчитали, что не будет все так серьезно, насколько я понимаю?

А.Г.Лукашенко: Нет.

А.В.Гара: Почему?

А.Г.Лукашенко: Им нужна была война! А кто им мешал попробовать, я ведь голову закладывал?! И они сказали, что я нормальный человек, не диктатор уже... И голову закладываю. Ну пусть закладывает и попробует.

А план им этот был не нужен. Если бы я мог изложить детали этого плана, вы бы поняли. Но я вам главное сказал – я закладывал свою голову.

Не нужен. Тогда я, встречаясь с Путиным, сказал, а в дружеских мы таких, добрых отношениях, говорю: ”Володя, нас втягивают в эту войну, втягивают. Нам создают вот эту мясорубку, чтобы мы друг друга убивали... Вот в чем, – говорю, – эта причина“.

И вы заметили, что спустя некоторое время недавно он выступал, он прямо говорил, что это выгодно (кому он сказал, кто втягивает и так далее).

Для меня это было лакмусовой бумажкой. Вот с чем было связано мое заявление. И я не говорил о миротворцах, я дословно вам сказал. Я точно помню, я прежде, чем это сказать, я в горячке это сказал, может, и не надо, ведь это же когда было, зачем было, меня тоже начали обвинять: ”А-а, мы не имеем права вмешиваться в конфликт…“, ”Вводить по Конституции он не имеет права войска, на чужой территории воевать…“ И начали долбать. Я не стал оправдываться, но я так не говорил, я сказал, что, реализуя тот план, закладывая головудаже, я сказал: для меня даже это страшно, но я готов бы был использовать свои Вооруженные Силы. Не в качестве миротворцев, не ввести, а использовать свои Вооруженные Силы. Как, в каком качестве – это, когда бы план реализовывался, мы бы смотрели: надо  не надо, нужно  не нужно.

А.В.Гара: Еще, знаете, ходит такое мнение, что Россия, она взволнована тем, что НАТО расширяет свои границы на востоке, а вы же находитесь ближе к границам, и как будто вы никак не реагируете… Как Вы можете прокомментировать?

А.Г.Лукашенко: О-о,но это стыдно журналисту такого уважаемого агентства, простите, что вас упрекаю, не знать моей позиции по расширению НАТО на восток и приближении (цитирую вас) к российским границам. Беларусь пока не в составе России, поэтому вы аккуратнее. НАТО придвигается к границам Беларуси и нас это не может беспокоить...

Вы знаете, наши журналисты это хорошо знают, вон, усатые сзади сидят, позади вас, они это хорошо знают, почему меня назвали ”диктатором Европы“ и почему меня возненавидела Европа. Меня же принимали и во Франции, и в Германии, и в США, явстречался, форумы проводил, а потом стал диктатором, буквально через два года после избрания. 23 февраля того далекого года,лет, наверное,
17 назад, выступая в День Советской Армии и Военно-Морского Флота 23 февраля, так назывался этот праздник, он у нас и остался этим праздником, посмотрите календарь, это тоже о многом говорит, я, четко говоря о перспективах, я уже немножко понял эту ситуацию, сказал: самым опасным и неприемлемым для нас является продвижение НАТО на восток. Возьмите мое выступление тогда. В России с Западом тогда игрались, тогда вы готовы были лечь под Запад в любом виде (хоть голяком, хоть в одежде)… Что, не так было? Вы не помните? Вы, может, не помните, вы слишком молодая девушка.

А.В.Гара: Но я не могу однозначно сказать, было такое или нет.

А.Г.Лукашенко: А вот рядом сидит человек, он вам подскажет.

Голос из зала: К сожалению.

А.Г.Лукашенко: И я это брякнул, открыто и честно, как свою позицию. А они втихую… Я им говорил (как сейчас, я поднимал эти материалы и потом не единожды): ”Мы разогнали Варшавский договор. Мы отдали вам бесплатно Германию, Восточную Германию. Мы вывели свои Вооруженные Силы, мы уничтожили огромное количество ядерного оружия. Мы убрали с линии огня ядерное тактическое оружие из Европы, под гарантии, что вы никогда не будете продвигаться на восток. Но вы начали продвигаться на восток. И это нас не просто беспокоит, а беспокоит вдвойне, чем россиян, потому что вы продвигаетесь к нашим границам в Беларусь“. Вот мое было выступление, тогда зеленого Лукашенко. И эта линия красной нитью проходит через нашу политику и сейчас.

И во время конфликта в Украине, где я занимал однозначную позицию, я же только вам сказал по Крыму, что третья причина – это ваша, говорю, вы подставились, вы виноваты, я же вам говорил это, что это вы хотите разместить в Крыму (даже сейчас идут разговоры, что замысел был и ядерное тактическое или какое-то там оружие привезти в Крым)... То есть для нас и России было неприемлемо размещение натовских вооруженных сил в Крыму. Мы же об этом заявляли.

Так это что, не видна моя позиция?

И, когда вот эта вся вакханалия шла, мы не единожды адекватно реагировали на поведение НАТО в Европе. Первое – когда они в Польшу из Италии, по-моему, перекинули 9 истребителей, мы объявили учения в противовес в Брестской области, мы мобилизовали свою армию без вас, хотя вы должны были подключиться к нам. Как только в Литве зашевелились и на севере Польши – мы немедленно отреагировали в Беларуси. И я предупредил публично, что любое движение НАТО к нашим границам – будет адекватная реакция со стороны Беларуси. Это же было недавно, возьмите и поднимите документы. Но вам в России позиция Лукашенко такая не нужна. Слишком высок градус Лукашенко в России, если вы хотите знать, поэтому вы его понижаете. Ну ладно, Лукашенко, но за ним же белорусский народ, ваш единственный союзник. И вы хотя бы не ”бомбите“ Лукашенко, а промолчите. И не говорите, что ”вот Лукашенко не занял какую-то позицию“. Вот видите, даже вы, канал, который я каждый день смотрю, каждый день, правда, вы ”перекрасились“ в последнее время очень быстро, что удивительно, то есть и вы, оказывается, управляемы там?

А.В.Гара: Нет.

А.Г.Лукашенко: Нет? А мне показалось, что да.

А.В.Гара: Нет.

А.Г.Лукашенко: Не оспаривайте, я очень хорошо осведомлен о работе основных средств массовой информации России, а канал РБК это то, что я с удовольствием всегда смотрел, у них была какая-то точка зрения. Я с ней мог не соглашаться, часто не соглашался, но она была своя, отличная. А сейчас вы в этом многоголосье потерялись.

А.В.Гара: Мы будем стараться идти к тому, что было раньше.

А.Г.Лукашенко: Так старайтесь. И изучайте хотя бы то, что говорит последний диктатор Европы. Последний!

Вот моя позиция по НАТО. Меня как Главу государства не может не беспокоить любое шевеление у наших границ!

И если бы без объяснений, я вам скажу больше, – я вообще никогда не приемлю, что ”вот Россия тут скоро за Беларусь возьмется...“ Но если бы вы западнее Москвы, не предупредив нас, начали какие-то шевеления и маневры, я бы немедленно задал вашему президенту вопрос. Я говорю, что этого нет и, уверен, не будет, это не нужно. Если мы что-то делаем – мы делаем вместе с вами. Потому что каждый год у нас белорусско-российские учения:
в одном году – масштабные учения с привлечением огромного количества техники, вооружения и солдат белорусских и русских; второй год – командно-штабные. То есть через год мы проводим вот эти огромные маневры с общей техникой в Беларуси, потому что зона ответственности здесь очень серьезная, на Западе, и центром этой ответственности является белорусская армия, а не российская. На кавказском направлении, там другие – Казахстан (на азиатском и так далее) вместе с россиянами. А это – наша зона ответственности.

У нас выработан план, это знают натовцы. На момент ”Ч“ не дай бог что-то начнется, все поэтапно расписано: как мы будем воевать, какими частями, что и как. И первыми, за месяц примерно, если мне память не изменяет, до того, как вы нас начинаете поддерживать, мы ведем боевые действия только силами белорусской армии, защищая московское направление.

Вот моя позиция. Она не устраивает вас?

А.В.Гара: Нет, спасибо большое.

А.Г.Лукашенко: Больше чем устраивает, я думаю. Ни один лидер государства, президент, как я, вот так открыто об этом не говорит. Но в то же время я говорю: мы не хотим войны ни с НАТО… Мы знаем, что такое война. Треть в последней войне нашего населения погибла и умерли после войны калеками. Треть населения! Мы недавно совсем восстановили только численность довоенного населения. Нас проутюжили, туда когда шли и обратно… Если, допустим, под Москвой фашисты пришли и через несколько дней ушли, конечно, тяжело было людям, но они под оккупацией были несколько дней. А наша Беларусь была освобождена последней. Помните, «Багратион», белорусский балкон? Последней! 4 года издевательств... Если бы не корова, я говорю, что ей памятник надо поставить, все бы погибли. Прятали в лесу корову, доили (чуть молока, отрубей – и поэтому выживал наш народ). А не было хлеба к весне, так ели листья. И мне моя мать рассказывала, ей было 17 - 18 лет в войну, говорит, что гнилье собирали весной на полях, сгнившую картошку, которая осталась, и ее ели.

Я знаю, что такое война, хоть я ее не пережил. Я как историк это хорошо знаю. Я не хочу ни с кем воевать.

Поэтому, несмотря на то, что я так откровенно говорю по НАТО и другим, я не хочу воевать ни с кем! И мы пытаемся с европейцами договориться, доказать им, что мы не агрессоры, мы не будем воевать. Не надо против нас вести наступательные действия и на нас обрушивать сегодня информационную войну, через интернет пытаться нас взорвать... Нам трижды в последнее время пытались организовать вот эту революцию, что на Майдане, и как у вас были когда-то эти столкновения. Мы очень красиво из этого вышли, потому что у нас парни есть и девчонки слишком мозговитые, которые в интернете умеют реагировать на подобные ”цветные революции“ и попытку взорвать изнутри.

Мы очень аккуратно это делаем, потому что подставиться не можем. Потому что нас никто потом не защитит. И не дай бог Россия, руководство России, возьмет да и разменяет, с Западом договорившись, Беларусь. Мы это тоже имеем в виду, потому что знаем, как это в отдельных случаях было.

Поэтому мы не хотим ни с кем воевать. И мы хотим с ними договориться, чтобы было все нормально, чтобы было хорошо русскому человеку, россиянину, и белорусам. А у нас трудно разрезать человека и посмотреть: он русский или белорус? И мы этого не делаем, потому что в Беларуси перемешано все: русская кровь, польская кровь, украинская, еврейская, даже татар у нас
30 тысяч живет. Ни один не обижается, что у нас плохо. Потому что белорус – это вот такая гремучая смесь, конгломерат это. Почему и умные люди – впитали все это. Это я не про себя, япро Беларусь, я больше украинец, наверное.

Поэтому вы должны знать позицию Лукашенко. Вот поэтому я вам вначале и сказал, что ценность ваша в том, что я имею возможность с глазу на глаз вам сказать о том, как я понимаю и как наши люди понимают вот этот мир, как воспринимают. В этом великая ценность.

Я уверен, что вы теперь будете знать, что Лукашенко был всегда и есть против всякого НАТО и других телодвижений и бряцаний оружием.

А.В.Гара: Теперь уж точно да.

А.Г.Лукашенко: Хотя я вынужден заниматься вооружением, оружием. И я недавно сказал: никто вам самого эффективного современного оружия не продаст, тем более нам. Нам знаете что предлагают россияне?

А.В.Гара: Что?

А.Г.Лукашенко: Говорят: мы вам оружие не дадим, мы вас защитим, когда надо будет. А я думаю: завтра начнутся эти столкновения, а у нас нет оружия, а есть обещания руководства России защитить. Тогда надо бегом стать возле стены Кремля, стучать головой на коленях: помогите, защитите? Правильно? Поэтому надо иметь свою армию. Она должна быть вооружена современным оружием. Какое современное оружие? Не танки решают исход. Мы изучаем (а ребята у нас военные русские в основном, белорусы, у нас министр обороны – москвич), мы изучаем скрупулезнейшим образом войны, украинские события с точки зрения военной. И пришли к выводу: не самолеты и танки сегодня важны, а для нас важны мобильные наземные войска. Бронированную машину, ее надо создать, мы ее создали (подразделение, отделение, 10 человек садится, подготовленные спецназовцы, вышколенные, умеющие делать все – в любую точку выезжают в Беларуси на вездеходе на этом, 90 километров в час идет по пахоте, наносят удар и скрываются). А воздушные и прочие – это войска противовоздушной обороны, ПВО, которые должны быть готовы сбить любую цель. Мы многое в этом плане сделали. А это, вы знаете, не только С-300. Для того чтобы С-300 точно выстрели в цель, надо средства обнаружения, средства сопровождения, для того чтобы нацелить эти С-300. А чтобы вовремя обнаружить крылатую ракету, которая летит на высоте 100 метров, как у нас вот эти плюшевые мишки, вы, наверное, слышали, которых сбросили у нас шведы (подлетели и сбросили, из-за нашего, конечно, головотяпства, но, с другой стороны, пролетели на высоте, на которой наши противовоздушные системы обнаружения заметить не могли). Что потребовалось от нас? Мы немедленно, у нас благо от Советского Союза сохранились эти предприятия, мы немедленно создали эти, скажем, просто антенны обнаружения. Мы сейчас на 50 – 90 метров видим все. Мы вынуждены были по периметру выстроить, чтобы мышь не проползла. И продаем сейчас во все страны, в том числе и в Россию.

Более того, второе направление – это ракетные технологии, ракетные системы. Я на коленях просил у ваших руководителей в свое время: ”Дайте нам (две дыры были – мы закрыли другими вооружениями, на Западе, против натовских войск), дайте нам системы СКД“. – ”Да, да, да“. И до сих пор ”да-да“, но нет. Почему, потому что стратегия такая: мы, братцы-россияне, вас защитим. А я хочу иметь надежно. Мне говорят: ”Мы у вас базы создадим российских войск“. Помните, расхожая была фраза, меня упрекали даже здесь, перегоним самолеты на аэродромы на ваши, вот это будет российская база? Я говорю: ”Братья-россияне, у меня прекрасно подготовленные летчики (военные летчики), не хуже чем в России. Согласны?“ – ”Согласны“. – ”У меня не хватает самолетов, я их не произвожу, дайте мне 10 самолетов, на этом этапе достаточно“. У меня не 20 летчиков, а завтра – 150 летчиков, и вам могу помочь. Зачем мне российские летчики и российские самолеты? Вы дайте самолеты, а на них будут летать белорусы и русские ребята, которые закончили училище. Это что, неправильно? Правильно, и нас никто не упрекнет, мы сами развиваем, вот она, база, в интересах России прежде всего.

Мы никому не нужны. Я как Главнокомандующий это понимаю. Если кто-то будет воевать и мы втянемся в эту войну, то только из-за России, потому что Россиякому-то сегодня нужна. Вы знаете почему. Но мы не можем себе позволить даже идеологически пропустить танки на Москву через Беларусь. Поэтому мы создали единую группировку на Западе, я это открыто говорю, которая будет защищать наши интересы. И прежде всего – ваши.

Я говорю: ”Дайте мне ”С-300“, она у вас под забором в Московском округе лежит, не используется, дайте мне ее“. – Ну, это вот стоит денег и прочее“. Я говорю: ”Вы что, с ума сошли? Я буду вас защищать, а вы мне говорите, что иди автомат купи, чтобы россиян защищать?! Это ж ничего не стоит, под забором лежит“. И вы знаете, мы вынуждены были их купить и за свои деньги восстановить в России. Мы на это пошли.

Скажите, это правильно? Молчите, вам нельзя говорить.

А.В.Гара: Да нет, не в этом дело, просто смотря с какой точки зрения опять же судить, но, по большому счету, нет, неправильно, конечно. Но это с одной стороны. С другой стороны, для другой как бы страны это может быть и правильно.

А.Г.Лукашенко: С какой?

А.В.Гара: Можно я от ответа воздержусь?

А.Г.Лукашенко: Мы беседуем вы с вами. С какой, скажите, стороны правильно?

А.В.Гара: Ну, правильно для той страны, у которой это есть, допустим, она продает, то есть это…

А.Г.Лукашенко: Так под забором лежит, я же вам сказал, в Московском округе были сняты с вооружения и брошены на склад. Ну я говорю: под забором лежит, оно не используется, оно вышло вроде у них из строя. Мы их взяли, часть восстановили у себя, мы что-то умеем делать, а боевые части (ракеты и прочее) мы не умеем, у нас нет технологий, это российские, мы за деньги модернизировали их, ввезли и поставили. Так что тут правильного?

И потом, я же еще раз повторяю, мы никому не нужны. Если будет, не дай бог, этот конфликт или война, эта цель будет одна – Москва. Так было всегда. Так кого мы будем защищать? Вас! Так дайте нам автомат бесплатно, а мы будем вас защищать, боеприпасы уже будем у вас покупать или свои создадим производства, учить будем солдат, это же недешево – содержать армию. Так что тут неправильного? С какой стороны? С какой ни подойди...

И потом, вы знаете, если бы у нас была сотая доля того богатства, как у вас от природы, мы бы никого ни о чем не просили. Посмотрите сотрудничество американцев, допустим, с Израилем, кто содержит и вооружает армию Израиля? Ну для вас же не секрет. И это – миллиарды. По некоторым данным, до 7 – 10 миллиардов долларов в год. Я часто привожу этот пример: если мы союзники (у американцев много по всему миру таких союзников, вот сейчас они натовцев усиливают)... Да, раскошеливаются и эти страны, но основной груз несет Америка.

Я не в упрек. Видя это, я поставил задачу разработки собственных вооружений. Мы поставили в известность россиян. И, вы знаете, то, чего мы пока не умеем делать, а нам надо было бы сделать, нам помогают, увы, другие, но не россияне. Порой бесплатно, за услуги, которые мы оказываем им в других сферах. Это ненормально. Может, не надо было вам это говорить, но это ненормально. Теперь сядьте на мое место и подумайте, как бы вы вели в этой ситуации себя.

А.В.Гара: Спасибо.

Д.С.Ефимов: (корреспондент телеканала ”Каскад“, Калининградская область).Александр Григорьевич, здравствуйте!

Вы очень правильно отметили Калининградскую область, потому что это особый регион Российской Федерации, да, мы далеко находимся от большой России и в кольце Европы заключены. Поэтому нам сейчас приходится трудно, в частности поставок продукции.

И такой вопрос. Основная часть белорусских продовольственных товаров, непосредственно пищевых, все равно она уходит в большую Россию, но все-таки в то же время наиболее зависимый регион в части импорта продовольствия – это Калининградская область. Но в наш регион очень мало поступает из Беларуси именно пищевой продукции. С чем это связано? И в будущем как-то планируется увеличить экспорт продовольствия в наш регион?

Спасибо.

А.Г.Лукашенко: У вас что, есть проблемы с продуктами питания, сейчас с продовольствием сложнее, чем было?

Д.С.Ефимов: Ну, достаточно… Да. То есть фрукты, овощи, мясо и курица в принципе есть.

А.Г.Лукашенко: Скажите своему губернатору, пусть завтра приезжает, договоримся.

Калининград – нравится это российскому руководству или нет, но я им тоже говорил – это зона ответственности Беларуси.
В советские времена Калининградскую область хотели присоединить к Беларуси, и уже были наработаны колоссальные связи, мы отвечали во многом (часть Советского Союза и Беларусь отвечала за Калининградскую область и прочее). И с тех пор это осталось. Я это, став Президентом, не только поддерживаю, но усиливал эту связь. Я бывал не единожды в Калининградской области, мы дружили как-то больше с бывшим губернатором и с вашим последним губернатором,  адмиралом, помните, военный человек. Я помню, он звонит мне: ”Александр Григорьевич, звонит губернатор Калининградской области“. У меня что-то было, я говорю, что соедините, что там случилось? Говорит: ”Александр Григорьевич, выручай, муки нет, хлеба завтра не будет“. Немедленно отгрузили туда огромное количество муки, для того чтобы выпекать хлеб.

Много было такой поддержки, очень часто. И Владимир Владимирович часто говорит: ”Спасибо за поддержку Калининграда и прочее“.

Если есть проблема – это только по вине того, что руководство области не шевелится, – приезжайте, мы договоримся. Ну не поставим мы какую-то часть в Россию, а это один-два процента, ничего даже не заметят там, а Калининграду это будет ощутимо.

Что вы там, не можете, находясь в окружении, договориться на яблоки эти? Увас же таможня не калининградская, а российская, поэтому не так просто. Приезжайте, мы договоримся абсолютно легитимно и законно, не нарушая никаких эмбарго. Мы полностью обеспечим Калининград всем необходимым. Если у вас будет такая возможность, передайте. Вот единственное, что я могу сказать. Не проблема.

Д.С.Ефимов: Хорошо, спасибо большое, я передам обязательно.

Ю.А.Васильева: (обозреватель газеты ”СОЮЗ. Беларусь – Россия“). Александр Григорьевич, мне бы вот еще хотелось вернуться к Союзному государству, тем более что в декабре этого года будет 15-летие. Вы лично как считаете, 15 лет – это много для такой интеграционной структуры? Или мало, учитывая, что это все-таки была первая структура?

И как Вы видите, Вы сказали о том, что мы достигли, у нас очень большая работа была проведена, а как Вы видите дальнейшее развитие, например будущие еще 15 лет Союзного государства, какие-то контуры, что нужно еще развивать?

А.Г.Лукашенко: Понятно.

Много или мало? Ну, смотря как посмотреть.

Ю.А.Васильева: Для Вас, я поэтому и спросила: как Вы считаете, для Вас это много или мало?

А.Г.Лукашенко: Если смотреть на меня, на вас смотреть – это много, унас жизнь короткая, вы, может, сто лет проживете, я, может быть, дай бог, меньше, но боюсь даже говорить, хочется же дольше побыть на этом свете, я меньше проживу, но все-таки 15 лет – для нас это немалый период.

Хотелось бы с точки зрения того, что хотелось бы, чтобы что-то случилось в наше время. Вот говорят: сами не попробуем, но дети наши будут жить… Я говорю: да, хорошо, дети будут жить, но хотелось бы, чтобы и нам это счастье попробовать. Поэтому с этой точки зрения, конечно же, это период большой. А с точки зрения большего ориентира, масштабов – это миг, это пылинка.

Но при этом же надо иметь в виду, что мы ж не на голом месте это делаем. Мы же вчера только что были в одной стране, и там мы имели общую валюту и все-все общее, и знали, как делить. Но это сейчас упирается и в субъективное, и в объективное. И чем дальше, тем больше вот этих расхождений, расхождений.

Или заморожены будут нынешние отношения… Это не лучшее. Поэтому и много, и мало.

Что касается будущих 15 лет. Ну, я боюсь заглядывать на эти 15 лет, потому что это, скорее всего, без меня уже, наверняка без меня это уже будут делать. Но, по крайней мере, последние 10 – 15 лет, скажем так, если уж абсолютно быть откровенным. Кто его знает, это, может, кому-то известно, только не нам. Но думаю, что если говорить о том периоде ответственности моем, Путина, вашей жизни, каждому на своем посту, то, наверное, наше развитие будет связано с малыми шагами. Есть проблема – сняли, есть проблема – сняли. Вряд ли мы глобально пойдем – референдум, Конституция и так далее. По каким причинам, я уже только что говорил.

Поэтому в ближайшие годы это малые шаги. Но они очень важны будут для народов. И хорошо, хорошо что хоть это будет. Не дай бог, чтобы что-то случилось, что нас заставят глобально пойти, что нас подтолкнет. Не дай бог. Вы знаете, какие это моменты… Поэтому лучше малые шаги, но в спокойной обстановке и ситуации.

Ю.А.Васильева: Спасибо.

К.Б.Лаврентьева: (выпускающий редактор газеты ”Сургутская трибуна“, Ханты-Мансийский автономный округ – Югра). Александр Григорьевич, хотелось бы вернуться к теме ”откатов“, дележки, что уже сегодня звучало. Вопрос у меня простой, но очень актуальный для россиян: Беларусь среди стран бывшего СССР занимает лидирующее место по уровню антикоррупционной деятельности. Система борьбы с коррупцией на законодательном уровне реализуется уже больше 10 лет. Государством накоплен серьезный опыт. Если сегодня попросить Вас подвести некие итоги, пусть промежуточные, то видите ли Вы необходимость изменить существующую модель борьбы с этим злом? Планируется ли модернизация актикоррупционного законодательства? И в целом можно ли победить коррупцию, войну которой Вы объявили с первых дней своего президентства?

Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Спасибо за то, что хоть вы знаете, что Лукашенко не только в предвыборную кампанию на щит поднимает, – цитирую ваши средства массовой информации, основные средства массовой информации: – ”Президентские выборы, – наша оппозиция кричит, – Лукашенко активизировался, опять на коне коррупции“.
Я еще до президентства возглавлял комиссию по борьбе с коррупцией, так ее в народе называли, в Парламенте нашей страны, поэтому это для меня не ново. Я внутренне не переношу воров, грабителей и прочих. А если еще за это платят – труба.

Поэтому это постоянная работа.

Вы говорите о системе и модернизации законодательства. Нет, мы не планируем совершить переворот в законодательстве и модернизировать все. Мы ее будем совершенствовать, что мы и делаем каждый год, можно сказать, каждый час, литературно говоря, Угольников бы сказал. Вот сейчас идет обсуждение, мы вносим дополнения в закон, идет обсуждение всенародное, общегосударственное тех предложений, которые мне внесены для дополнений в закон, совершенствование этого закона. Я попросил, чтобы опубликовалии пусть народ выскажется. Очень много интересных предложений. Наши газеты, средства массовой информации, в основном газеты, это было в ”Советской Белоруссии“ опубликовано, получают очень много толковых предложений. Вы знаете, почему я обратился к народу? Закон ведь пишут и готовят чиновники, а, по нашим исследованиям, они занимают второе место в коррупционных проявлениях. Чиновники! Первое место здравоохранение у нас занимает, второе – чиновники, третье – строительство и так далее. Поэтому хотелось бы услышать людей. Очень многие специалисты, люди, профессионалы вносят предложения. Я обязательно модернизируя, как вы сказали, или совершенствуя этот закон, многие вещи из предложений людей возьму.

Во-вторых, чтобы потом люди не упрекали, что ”вот, чего-то там не хватает...“ Пожалуйста, вот ваши предложения – вот это я взял, а это не взял. Это же в интернете все видно, что предложили, а что я взял. Тогда меня можно упрекнуть, что я что-то там не взял хорошего. Все лучшее будет внесено в этот законопроект, а что останется – народ будет видеть. Он меня может потом упрекнуть: мы же предлагали тебе это, а ты не взял… А у меня нет никаких там хитросплетений, никаких договоренностей с жуликами: вот это внесем, а это не внесем и так далее. Это очень важно, что я говорю тут о себе.

Поэтому мы модернизируем, как вы сказали, или совершенствует этот закон. Это не в первый раз. Жизнь многогранна, появляются новые и новые проявления коррупции, которые не прописаны в законе, поэтому надо совершенствовать это законодательство.

Вы знаете, я этим вопросом постоянно занимаюсь не потому, что он популярен у населения, к сожалению, для меня он популярен, даже у нас, в Беларуси, где жесточайшее обращение с этим жульем. А потому, что я усвоил и убежден, и вы меня сейчас поддержите в том, что я скажу, что бы ты ни делал, какие бы реформы ни проводил, какие бы у тебя ни были хорошие задумки и мысли,но, если у тебя высокий уровень коррупции, это труба, это выброшенные средства, это испорченное общество. И как результат (смотрите, в Украине) – беда. Коррупция, как ржавчина, разъедает любую ткань общества: будь то экономика, социальная жизнь. Потому что народ на несправедливость очень резко реагирует, поэтому это и психологическая вещь. Я это очень хорошо усвоил.

Вы знаете, я не святой, но никто из сидящих у меня за спиной не приведет ни одного факта в упрек, что я говорю и делаю в борьбе с коррупцией одно, а для себя что-то делаю другое. Никто! Ну если только честно на всю глубину посмотреть на эти вопросы. Никто в стране и за рубежом не скажет, что я у кого-то что-то взял. Для меня и моих детей это чуждо. Я специально об этом говорю. Почему? Могут быть прекрасные законы, можно говорить сколько угодно о коррупции. Ведь законов хватает и в Украинеантикоррупционных, и у вас их хватает, и у нас, вы говорите, продвинуты, но коррупция может процветать без одного главного условия – если первое лицо государства будет коррумпировано. Вот ты при нашей власти должен быть вместе со своими приближенными (детьми, любовницами и женами) абсолютно чистым. Тогда, может, что-то будет. Если этого нет… Но надо быть наглецом последним или алкашом, по пьяни все забыть и требовать с кого-то, а у тебя хвосты…

Вот это главное. Рыба гниет с головы. Это наша с вами мудрость. Надо, чтобы эта голова всегда была чистой. Это главное, а не законодательство и прочее. Нельзя никому ничего прощать. В любом государстве коррупция была, есть и будет. Это страшная зараза, особенно у нас в этом переходном периоде. Она была и в Советском Союзе, но ее никто не знал и не видел. Почему? Не только потому, что скрывали, особенно не пропагандировали, не показывали, а потому, что она была мизерной. Все было под контролем, делилось, направлялосьи так далее и так далее. Она была, но не в таких объемах. Есть она в развитых государствах. Конечно, есть, но они настолько уже в борьбе продвинулись, что они кое-что легализовали (комиссионные, скидки и прочее, то, что у нас сейчас по карманам, там раскладывают, дают…). Они решили легально. К примеру, это только одно из направлений. А вот у нас в этих переходных государствах, когда уже того, что мы тотально контролировали, уже нет, когда мы двинулись семимильными шагами непонятно к какому рынку, создали хаос в обществе, а кое-кому это выгодно, чтобы в мутной воде рыбу ловить, особенно коррупционерам, они это и подстегивают еще, вот в этот переходный период, когда мы не создали еще, может быть, более совершенную систему борьбы с коррупцией, пока приходится действовать в этих условиях вот таким образом, как я сказал.

Надо власти, насколько это возможно, быть самой чистой!
А власть начинается у вас с ваших руководителей страны, а у нас –
с наших руководителей. И вот мы должны показать пример.

Когда-то, наверное, Угольников знает, меня упрекали, что у меня на Западе, кто говорил, что 12 миллиардов долларов, кто говорил – 16 миллиардов долларов. Но умные люди сразу это отметали, потому что понимали, что украсть в Беларуси эти деньги просто неоткуда, – мы нефть не гоним на Запад, не продаем, природного газа миллиарды кубов тоже не продаем. Ну где от трактора этого взять? Там миллиарды есть, но это по крупицам, там не возьмешь их. И люди понимали, что это просто невозможно, такие деньги. Ну а другие где-то думали: ну ничего себе – 12 миллиардов… Вы знаете, когда меня упрекают в этом, мне очень больно, меня это очень задевает. И даже сейчас, когда у меня кожа уже толстая стала и я научился терпеть, не реагировать, но это очень задевает. И когда меня в этом упрекнули в предвыборную кампанию, а реагировать-то надо завтра, люди так задумались,я говорю, это пошло из Америки, даже Буш-младший где-то брякнул языком, я говорю: ”Господин Буш (а министру иностранных дел говорю: немедленно подготовь письмогосподину Бушу), – публично сказал, – найдешь – забери все себе“. Публично объявил, написал письмо. Ну чего, 12 не то 15 миллиардов – это ж деньги, ведь если вы меня упрекаете, то знаете, где они. Я даю согласие – заберите. Вот уже прошло, наверное, лет 10, никто ничего не забрал и не нашел. И когда мне говорят ”как бороться?“ и меня в чем-то упрекают, то я им привожу этот пример: возьмите и объявите.

Первый раз я это сказал Борису Николаевичу Ельцину: ”Возьмите, говорю, и объявите, что вы знаете, что там есть. Заберите. У меня, у моих детей, у моих приближенных, у моих родственников нашли – заберите“. Никто ничего не забрал. И сейчас могу сказать: ”Идите и заберите“.

И потом, знаете, в Беларуси очень трудно сейчас что-то взять, за взятку, дать и прочее, поскольку у нас общество просто вот этим настроением нашпиговано, оно привыкло к этой справедливости. Оно же декларируется Президентом везде, поддерживается. Шаг влево – шаг вправо, попался – отвечай, отвечай... по-разному. И, если где-то что-то не так, мгновенно проинформируют.

Я извиняюсь, даже в оппозиционных газетах, если я открываю и что-то начинаю читать и вижу, то я сразу делаю знак вопроса и поручение: разберитесь. В основном, конечно, ”блевотина“, чтобы специально, знаете, народу показать: а-а, вот такая власть… Но иногда есть факты, которые подтверждаются.

Поэтому ничего не проходит без контроля.

Очень боюсь за то, это очень опасно, когда вот такая всеобщая борьба с коррупцией, Президент во главе и прочее, и появляется у нас, славян, желание достать саблю и махать налево и направо. Не то что виноват – не виноват… В рыночной экономике очень трудно оценить: это коррупционные или некоррупционные проявления? Свобода, рынок. Поэтому я очень этого боюсь, что где-то перебор будет.

Вот недавно, позавчера, назначая Председателя Комитета госконтроля, а это такая структура в борьбе с экономическими преступлениями, особенно казнокрадство если, я его предупредил: самое главное – чтобы не было обвинительного уклона, а только по фактам, конкретным фактам.

Поэтому крайностей и здесь быть не должно. Вот это меня сейчас беспокоит.

Поэтому начинайте с нас.Если ты честен, руководитель, – это уже гарантия, что ты спросишь за это и других.

Я даже вам расскажу случай. Когда я стал Президентом, а у меня была разношерстная команда, я никого не выгонял, никакой люстрации, первым вице-премьером, а потом Главой Администрации у меня был начальник штаба моего основного конкурента. Первым вице-премьером Мясникович был тогда, да, после выборов? Первым, да, а потом Главой Администрации, сейчас Премьер-министр. Это был, мы с Кебичем схватились, Премьер-министр, во второй тур мы вышли с ним, он был начальником штаба, главный человек, который планировал против меня эту всю борьбу и прочее. Но он очень профессиональный человек, он один из лучших экономистов был тогда. Может, где-то старыми методами, но сейчас он Премьер-министр. Ну а что сделаешь, если он способный человек? Какая люстрация, это же идиотизм?! Эта люстрация похожа была бы на коррупцию: мы пришли, всех выгнали, а своих жуликов поставили, чтобы потом прихватить и где-то что-то нажить. У нас этого не было. Но очень жесткое было требование – приходи и работай. Пришли новые люди, разные люди, проходит несколько месяцев, около года где-то, смотрю, что-то трутся, трутся, а ничего сказать не могут, а вчера же из одной тарелки ели, хлебали, я Президент, они: один – одну должность, другой – другую, но справедливо: ”Мы хотим поговорить“. – ”Хорошо, приходите“. Сели у меня в кабинете основные, у меня-то команда была, наверное, основных человек 15, мы к власти пришли с ними. Сели за общий стол, ну и суть разговора: ”Вы знаете, вот мы пришли к власти, но мы же должны как-то…“ Я говорю: ”Что мы должны?“ – ”Ну вот там это, нам то…“ Я говорю: ”Да говорите откровенно. Вы хотите сказать, что мы пришли к власти, а теперь мы должны сесть в те кресла, в которых сидели люди, которых мы вчера обвиняли в коррупции (а Правительству, одна из причин, что оно слетело во главе с Кебичем, – обвинение в коррупции), вы хотите сказать, что мы теперь то же будем делать в этих креслах?! Ребята, не со мной“. И мы с ними расстались. Мы с ними расстались, со всеми практически. Они сейчас вякают где-то (кто в России прозябает, кто где-то в оппозиционных средствах массовой информации пытается на меня накатить)... Я помалкиваю, но, если нужно, я могу достать кое-какие материалы и показать, что это за люди. Но я не считаю нужным с ними связываться, потому что у нас весовые категории разные. Это будет некрасиво, нехорошо воспринято народом, если я буду с ними воевать. Поэтому я молчу.

Но был такой случай, когда мои ближайшие соратники, которые не привели меня к власти, они далеки от этого, я им всегда говорю
”я без вас бы пришел к власти и стал Президентом“, но были рядом, всегда помогали во всем и так далее, и так далее. Я говорю, что из одной чашки ели. И я вынужден был от них отказаться.

То есть надо быть честным самому и проводить честно политику. Если тебе что-то надо, а я понимаю, и чиновнику и прочее… Знаете, когда мне говорят ”а, вот этот большой чиновник где-то запутался и прочее“, то мгновенная реакция и однозначная: виноват – в тюрьму. Но, с другой стороны, я как посмотрю на россиян, на крупных ваших чиновников, не говоря уже о предприятиях, бизнесменах, – какая жуткая разница, особенно чиновников… И думаю, что на нашу-то зарплату иногда если купишь дорогой костюм, чтобы не отличаться от российского чиновника, то у тебя и денег не останется. Я это понимаю, это весьма сложно. Ладно, ты, Президент, тебя государство обеспечивает, но а им-то нелегко. И я пытаюсь войти в их положение. Ну да, где-то повышаем как-то зарплату, но это в 10 – 20 раз меньше, чем у нас, мы не можем оторваться от той зарплаты, которая у людей, люди нас не поймут. Будет, как при Горбачеве, когда людям нечего было есть, зарплата низкая, он бабахнул в два раза чиновникам зарплату. И последний гвоздь в этот гроб был… Я говорю, что не могу на это пойти, но я понимаю их, что вот контраст у нас плохой.

Поэтому это еще одна сложность для нас. Вы очень богаты, вы себе что-то можете позволить, излишества какие-то, мы, к сожалению, нет пока. Пытаюсь объяснить это своим коллегам. В основном понимают. Тот, кто не понимает, я им говорю: пожалуйста, хотите в бизнес – идите и зарабатывайте, даже поможем стать на ноги, но только уходите из власти. Неправильно? Ну так, по-человечески? А в этом очень много нюансов. Для того чтобы понять, надо пожить в этой кутерьме во всей, в этой борьбе, во всем этом.

В.Л.Гранник (обозреватель газеты ”Тюменская правда“): Александр Григорьевич, есть проблема, которая существует и для Республики Беларусь, и для России– это зависимость от импортного оборудования. Эта проблема еще раз напомнила о себе в нашу эту поездку, когда мы посетили прекрасное предприятие ”Витебскдрев“ – современное, мощное, там результаты хорошие, а оборудование, я спрашиваю, откуда, из Германии, еще из каких-то европейских стран. Как Вы относитесь к этой ситуации? И ставит ли Республика Беларусь задачу – постепенно избавиться от этой зависимости?

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, как я могу к этому относиться –
с сожалением, плохо отношусь к тому то, что у нас нет того, что есть, допустим, в Германии, и мы даже для модернизации прорывных направлений не можем себя обеспечить технологиями и технологическим оборудованием. Ну если технологии, то, ладно, изобретем, придумаем, люди ведь не дурные ни у вас, ни у нас, в крайнем случае, украдем, ведь экономический шпионаж никто не отменял, все это есть. Но вот технологическое оборудование, его произвести сегодня и произвести на уровне, не обогнав Запад,Америку, весьма сложно. Поэтому приходится покупать.

Но самая большая сложность – можно было бы и что-то изобрести, произвести, если бы были для этого в избытке деньги.
Я намекаю на то, если бы с Россией мы этим занялись, мы бы это сделали. потому что в Беларуси очень широко и высоко развитостанкостроение даже в этой ситуации. и то, что плохо, вот был у меня президент ”Мотор Сич“, он меня удивил, он говорит: ”Вы знаете, вот то, что я произвожу суперсовременные и конкурентоспособные вещи (продается же на всех рынках и Европы, и в Азии, и в Африке его продукция), у меня 8,5 тысячи станков, 4 с лишним тысячи собственного производства“. Я говорю: ”Слушай, а ну а почему ты сам производишь, ведь все-таки технологическое оборудование?“ Он говорит: ”Я покупал в Швейцарии, но мой станок стоит до 400 тысяч евро, а их станок такой же – минимум 3,5 миллиона. А качество то же самое“. Но у него были средства, говорит: ”Я успел создать производство для производства этих вот, используемых в его производстве, станков“. И что меня поразило, он говорит: ”А мы вот это, это, это будем делать, но я уже разместил на ваших станкостроительных заводах заказы на производство вот этого оборудования“. Я сам себе подумал: наверное, зря мы говорим, что мы ничего практически не можем… А мы, оказывается, можем.

Где-то выгодно, где-то эти пресловутые ”откаты“, где-то еще что-то. Главное, конечно, в том, что мы отстали технологически, а главное – это средства для того, чтобы создать это оборудование. И мы это сделать можем. И мы это когда-то делали. И создавали с помощью этих станков и оборудования очень качественный продукт.

В.Л.Гранник: И то же самое, например, в Тюмени у нас очень много ваших автобусов МАЗ, уже, наверное, больше половины, прекрасные автобусы, а двигатели там американские, еще какие-то, опять же неотечественные.

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, вопрос здесь не в том, что мы не можем, а вопрос в заказчике. Вот Семашко сидит, он подтвердит, это его сфера. Мы ведь в этот автобус ставим тот двигатель, который вы закажете. В Беларуси в наших автобусах, а у нас, вы посмотрите, в Минске везде эти автобусы, у нас другие не покупают практически, потому что они нормальные по качеству, по цене, у нас белорусские двигатели или ярославские. То же самое на наших МАЗах.

В.Л.Гранник: Это, значит, прихоть тюменцев, да?

А.Г.Лукашенко: Да, это вы заказали и сказали: вы нам поставьтеCummins.

В.И.Семашко: Cummins.

А.Г.Лукашенко: Если бы вы сказали ярославский туда впихнуть, мы бы впихнули вам ярославский.

Вы так заказали.

В.Л.Гранник: Видимо, ярославский все-таки хуже?

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, да, надо признать, что это лидеры в мире, но это же железо, это железо. Да, он, наверное, лучше, скажем, немножко, чем ярославский и минский, я с точки зрения потребителя говорю, а, если хотите спросить профессионала, так Семашко вам расскажет. С точки зрения такой, бытовой, скажу: железо, оно же везде железо. Если это немецкий или американский – они, эти двигатели, очень прихотливые, к ним соответствующее должно быть отношение. Что касается наших минских, они попроще, они простые, хотя уже есть образцы, которые не уступают и немецким. Ну психология такая: а-а, немецкая… Но, видимо, красивее, еще чего-то. Но мы сегодня уже выпускаем автомобили и ”Евро-4“, и ”Евро-5“ вы уже требуете, и прочее, постепенно двигаемся. Но захотели немецкое – поставили немецкое. Но и ярославское не хуже. Но для эксплуатации в Тюмени нормально. Нет, не потому, что мы вот тюменские, мы там второстепенные, нет. А нормально. Там все-таки и перепад большой температур, и они попроще, и для нашего человека проще (читай: и для тюменского).

Я не знаю, Владимир Ильич, а почему они покупают с
Cummins или с немецким двигателем?

В.И.Семашко: Вы им правильно сказали, что мы комплектуем разными двигателями, в том числе и своими. У нас есть своя программа на Минском моторном заводе, мы все дальше двигаемся. Сейчас стоит задача (мы освоили двигатель в 350 лошадиных сил для автобусов, для грузовиков, для поездов), ставим задачу – 450 до 500 – двигатель.

Недавно у Вас был губернатор Свердловской области, мы вместе с ними идем на двигатели – 1700, 2400 для БелАЗов и так далее.

А.Г.Лукашенко: Для локомотивов?

В.И.Семашко: Это непростая задача, это требует огромных капитальных вложений, если всю номенклатуру осваивать.

И это не совсем правильно, когда надо, например, по году несколько сот двигателей только таких, которые заказчик просит, проще просто их купить и обеспечить соответствующее качество.

А.Г.Лукашенко: То есть, если нет большого спроса на объем, чтобы был, это же рентабельность, окупаемость выше, то лучше, конечно, купить.А если бы был спрос огромный, а в перспективе еще больше, то был бы смысл разрабатывать подобные двигатели.

Это надо конкретно смотреть. Но главное – это заказчик, ваша воля, как вы попросите.

В.Л.Гранник: Спасибо.

В.И.Безяев: (комментатор государственной радиовещательной компании ”Радио России“). У меня был вопрос, который невольно до меня уже задали люди, он связан с Союзным государством, но вот то, что Вы сказали ”маленькими шажками будем строить“. А я вот подумал: а может быть, немножечко сейчас к проблемам Союзного государства подойти практически? Вот ваша ”Белвест“ обувь, имеет свою сеть магазинов, а я мечтаю, чтобы рядом с моим домом был магазинчик шаговой доступности – белорусских товаров продовольственных. То есть немножко агрессии. То, что случилось с нашей туристической индустрией, когда рушились эти фирмы, но все знают, что ваши туристические агентства – это супернадежная вещь. Открывайте эти отделения в Москве, в Питере, вообще по России. Честно говорю, просто люди вам будут благодарны, зная качество, зная ответственность и зная то, что если вы пообещали, то будет сделано.

Вот видите, только за одну минуту сколько направлений еще можно совместной деятельности… Только чтобы и белорусы были поагрессивнее. Конечно, наших ”упырей“ нелегко там сдвинуть с места, а надо.

Вот, может быть, так еще Союзное государство-то вперед двигать?

А.Г.Лукашенко: Вы очень хорошо сказали. Я хотел отвечать вам как раз с вашей последней фразы, когда вы говорили: правильно, правильно, открывайте, идите. А потом сказали: ну, конечно, у нас это непросто, сдвинуть это вот все с места. Я бы сказал больше – вы не думайте, что нам вот так просто прийти и у вас купить площадь под магазин или построить магазин. Там же у вас этого жулья, которое вообще палец не дают протиснуть…

Я же вам рассказываю, что на уровне руководства начинаем делить какие-то квоты. Нет чтобы сказать: слушайте, белорусы, вы можете поставить этот товар, которого у нас не хватает, – и поставляйте без всяких квот.

Там давят на Правительство – Правительство начинает вводит ограничения. Точно так и по магазинам. Но есть вопросы и к нам. Поэтому надо быть агрессивными. Я принимаю ваше это предложение. Особенно в регионах, не надо зацикливаться только на Москве или Питере. Да, они более богатые, там, наверное, с точки зрения рентабельности выгоднее, может быть, продавать, но не намного, если в регионах работать, то от объемов получишь то же, что вот в этой толкотне и, может быть, на взятках, которые, протискиваясь, наши платяткому-то из ваших. Как они называются, посреднические услуги и прочее.

Поэтому я принимаю ваше предложение по агрессивности, но вы, пожалуйста, нам помогите вот эти магазины шаговой доступности и прочее.

В.И.Безяев: А ”Радио России“ – федеральный канал, мы все время об этом и говорим. Так что иногда нас тоже вроде бы ругают, прессу, а вот ”Радио России“, мы очень внимательно к этим вопросам относимся, и любое пожелание, которое Вы высказали, мы постараемся исполнить совершенно официально.

А.Г.Лукашенко: Вот в этом я абсолютно убежден. По поводу ”Радио России“ у меня как раз возразить нечем.

В.И.Безяев:Спасибо, спасибо.

А.Г.Лукашенко: Давайте только конкретный вопрос – я попробую в трех словах ответить.

И.А.Корж (корреспондент газеты ”Амурская правда“): Александр Григорьевич, скажите, когда труднее работать: когда Вы были ”зеленым“ Президентом или сегодня, когда, как Вы говорите, кожа стала толще?

И еще, приходилось ли Вам за Вашпрезидентский срок принимать такое решение или решения, о которых бы Вы сегодня пожалели?

А.Г.Лукашенко: Вам скажу честно, без всякого там, не знаю, как даже это назвать, я мало задумываюсь, нет времени так глобально думать за эти решения: правильно – неправильно? Не потому что об этом думать нельзя, надо же анализировать свои поступки, а не было таких провалов (тьфу, тьфу, тьфу, слава богу), когда надо было садиться и думать: господи, там неправильно, там... Если бы куда-то зашел – страшно не туда, то тогда надо было садиться и хвататься за голову, чтобы вместе думать. Но, поскольку мы избрали тактику идти от жизни, решая те вопросы, которые надо решать, мы не допустили глобальных ошибок, мы действовали исходя из обстановки и ситуации.

Поэтому, знаете, есть момент, может быть, даже не стоило бы говорить, но он как-то мне в голову пришел, я сожалею очень об этом, – когда я вывел ядерное оружие из Беларуси. Мы ведь это сделали абсолютно бесплатно. Да, я должен был следовать договоренностям, принятым до меня, это – обязательно. Но думаю, что в той неразберихе, в том, что тогда было, никто бы на меня чрезмерно не надавил. Если бы не Ельцин, может быть, я так бы и поступил. Но ”камарилья“, иначе не назову, вокруг него которая была, она его постоянно подталкивала, и доходило до того: не сделаешь это – ни газа, ни нефти и прочее. У меня голая страна, ее еще нет, а пустые прилавки и прочее, а я сяду и думаю: что... Вот Кучма меня однажды: ”Слушай, Саша, ну что ты цепляешься за это оружие?! – это он сказал. – Мы его обслуживать не сможем“. Сейчас, с высоты прожитого, все бы мы обслужили, все бы было нормально, но нами бы никто не понукал и не потыкал, как сейчас.

Это один из вопросов. Может, подумав, я бы еще назвал, но
это один из вопросов, который я вынужден был, еще раз подчеркиваю, реализовывать. Если бы не было этих договоренностей, меня бы уже, точно, никто не заставил. Но тогда я просто по ”зелени“, как вы сказали, ”зеленый“ еще, я недооценил. Ну а Кисель, который был рядом, вот он сидит и улыбается, он мне это не подсказал. Тоже ”зеленый“ был, все мы были тогда ”зелеными“.

Были и другие моменты, наверное, были, о которых пожалел бы. Особенно с людьми, может быть, в той круговерти и сейчас я где-то, может быть, слишком жестко поступал, в отношении кадров, наверное, но они меня простят, я и сам, когда видел, что я неправильно поступал, я извинялся, даже публично.

Что касается ”трудно тогда или сейчас?“ Знаете, тогда были свои трудности. Но те вопросы, с которыми я сталкивался, они были трудными относительно, они были гораздо легче для разрешения, чем нынешние.

Поэтому я не могу сказать, что тот период был, когда пришлось решать вопросы на поверхности, которые были более легкие, он был более легче, чем нынешний, или наоборот. Как-то все это по трудности одинаково, честное слово. Я бы не сказал, что какой-то период был легче.

И.А.Корж: Спасибо.

В.А.Качин (главный редактор газеты ”Кузбасс“, Кемеровская область):Александр Григорьевич, все-таки сутки ехали, спасибо за возможность.

Поручено передать самые добрые пожелания от трехмиллионного Кузбасса и Амана Гумировича Тулеева, про которого Вы говорили, с которым Вы в хороших отношениях.

А.Г.Лукашенко: Я вас перебью, спасибо вам большое. И Аману передайте мою благодарность. Недавно мы произвели первый в мире 450-тонный самосвал. И на испытания мы его отдали вам, в знак величайшего уважения к вам, к вашим людям и к моему Аману Тулееву, это человек, с которым меня очень многое связывает. Я вам рассказывал, как я продавал эти тракторы ему. Он тогда коммунистом был, понимал меня. И, когда ваши шахтеры, шахтеры мне доложили, что это шахтеры попросили: ”Мы хотим. Вот эта машина – мы хотим“. Я говорю: ”Отдайте им для испытаний“. Хотя потребность для испытаний была у многих. Эту махину, в высоту этого помещения, мы отдали в знак уважения к кузбасским нашим шахтерам.

В.А.Качин: Спасибо, мы это очень ценим. У нас Кузбасс и Беларусь связывают самые тесные, дружеские и прочные экономические отношения, Вы не раз у нас бывали. Про БелАЗ уже говорили, он прекрасно себя показывает, у нас сборочное производство уже есть совместное, белорусские магазины работают. Для нас вообще это важно, это новые рабочие места. А вот для Беларуси насколько важно действительно тоже новые рабочие места (у вас, смотрю, даже доярок роботы заменили), повышение престижа рабочих профессий, занятость населения?

А.Г.Лукашенко: Плохо, когда не хватает рабочих мест, но еще хуже, наверное, когда излишек рабочей силы. Что там, что там – тяжело. Когда излишки… Вы говорите: деревни, людей там не хватает и прочее – у нас во многих сельскохозяйственных предприятиях проблема избыточности рабочей силы (в колхозах, читай, совхозах). И нам приходится создавать сопутствующие производства, перерабатывающие сельхозпродукцию. А кое-где есть и переработка, а людей много, люди стараются остаться, приезжают, особенно сейчас из Украины, трудно их занять, поэтому приходится создавать и некоторые промышленные небольшие предприятия. И мы вынуждены были пойти на то, что мы мелкому, среднему в основном бизнесу, любому, если они идут в поселке, села до 20 тысяч населения, мы предоставили беспрецедентные льготы, они практически никаких налогов там не платят. Приходишь, а у нас заявительный принцип открытия предприятия – заявление положил, фирму открыл, в налоговой зарегистрировался – и  работай. Мы вынуждены были на это идти, чтобы занять людей и рассредоточить производительные силы (читай: людей по всей стране), чтобы не произошло так, а мы в Москве научились, как в Москве, что все стянулось туда… в Москве не вместились – все Подмосковье застроили. Я когда-то рассказывал, с Путиным мы летели в ”Завидово“, подняли из его резиденции, а кругом, смотрю, ни леса, ничего нет, кругом не особняки, а дворцы. В лесу, на берегу все затыкано, поля, где я учился когда-то, как надо производством заниматься, все поля эти поделены на площади, где-то дворцы уже построены, а некоторые поля бурьяном зарастают. Спрашиваю: ”Что это такое?“  ”А это, – говорит, – частники выкупили“. – ”Так а почему они бурьяном зарастают?“ – ”Ну это частное“. Я говорю: ”Как это так? У нас, если ты взял землю, три года не построил дом, у тебя землю забирают и отдают другому“. Если идет стройка какая-то, то ты можешь эту землю забрать реально, хоть она тебя выделена, только тогда, когда ты уже фундамент готов рыть. А так она используется по-прежнему. Это недопустимо… В Подмосковье огромное количество хорошей продукции производилось. И печально мне было видеть, а я-то понимаю это, какая-то зачуханная фермочка у вас, видно, там еще вот этот наклонный транспортер живет, а это же страшно прошлый век, он стоит, а кругом в навозе эта ферма, видимо, она еще живет, раз кругом навоз свежий. На это страшно смотреть… Это под Москвой. И я говорю: мы там учились, как хозяйствовать. Сейчас это все распродано.

Поэтому, чтобы у нас этого не было, у нас без Президента невозможно получить землю из сельхозугодий или же лесных угодий. Только где-то что не входит в эти земли, сельхозугодия, а у нас почти нет таких земель, ты можешь где-то чего-то там построить. А так надо разрешение Президента.

Я опять же, из-за опасения того, что если это отдать… Даже был период, я думаю: ну чего я буду принимать эти решения, эта волокита, это очень долго, пусть на местах решают. Губернаторам, их семеро вместе с мэром Минска, дал право, но не успел осмотреться, как они позастраивали все сельхозугодия. А, знаете, ну вот зачем на поле строить, если есть неиспользуемая земля?! Да, там, может, чуть дороже, надо кустарник вырубить, надо где-то подсыпочку сделать, надо вынуть грунт, если это болотина какая-то, и вместо торфа (полутора метров) вынуть и засыпать грунт. Но надо там застроить прежде всего, а не лезть на эти земли. У нас же хватает таких земель. Даже лучше лес подрезать и там построить, чем занять земли сельхозназначения, потому что это ж 7 миллиардов сейчас дают, завтра  10 должны экспорта давать. Сегодня сельское хозяйство стало популярным среди бизнесменов. И я вынужден был это забрать снова у губернаторов. Это величайшая ценность для Беларуси – земли. И в России тоже. Россия большая, а земель, пригодных для возделывания сельхозкультур, не так и много, по отношению к этой площади российской: а) потому что большая часть России – это зона не просто рискованного земледелия, а невозможного земледелия, там невозможно. Вот эта полоска даже в Ленинградской области, там уже, оказывается, это сложно. Но вот сюда, в Подмосковье, ниже по поясу – да, можно. Апредставьте, сколько земель, где невозможно вести сельхозработы и так далее.

Поэтому мы очень трепетно к этому относимся. Ну и вам тоже придется, если вы захотите, как вы декларируете, решить вопрос накормить 145 миллионов человек, вам придется снова вернуться к освоению Нечерноземья. Если кто-то сталкивался с этим, мы в советские времена вбухали туда миллиарды долларов. Сейчас вы это бросили, это на границе с нами, это все заросло хмызняком. И сейчас это надо все вытаскивать, рыть, перемалывать, восстанавливать каналы, дренажные траншеи этивсе ложить, а это страшные затраты. И надо восстанавливать там земледелие. Это как раз Смоленская, Брянская, Псковская области, к Москве – Московская область и так далее, и так далее, которые когда-то в Советском Союзе были доведены до ума. Параллельно в Беларуси – на Полесье и ближе  –велись эти работы.

Мы спохватились в свое время и взялись за мелиорацию, восстанавливаем это. Но тоже упустили многое.

Поэтому не все так просто.

В.А.Качин: Спасибо.

А.Б.Белкин (заместитель директора телеканала ”ОТС“, Новосибирская область): Здравствуйте, Александр Григорьевич, у нас буквально через несколько дней начинаются Дни Беларуси в Сибири, и я думаю, что наши 12 регионов сибирских покажут, что такое есть настоящее сибирское гостеприимство.

А.Г.Лукашенко: Вот в этом я не сомневаюсь, немножко знаком. Иногда приземлялся на перелете в Китай, но лучше не приземляться к сибирякам.

А.Б.Белкин: Бывают у нас не только такие моменты, где можно встретиться… И поговорить можно еще.

А.Г.Лукашенко: Ну хорошие, хорошие. У вас же холодно тогда было, поэтому нормально.

А.Б.Белкин: У нас и сейчас уже холодно. Но не настолько.

Вы сегодня говорили уже об агрессии предприятий Беларуси на рынке. Я просто хотел бы две минуты занять и показать, что ”Гомсельмаш“ на нашей территории работает так, что по сути наши хозяйства, они не только как бы покупают технику, по сути ”Гомсельмаш“ им еще и помогает, и деньги им дает за то, что они покупают у них технику. То есть такой опыт, как говорил коллега ”Радио Россия“, он уже существует, агрессивный.

И вопрос у меня такой: а почему Вы все-таки наращиваете туда и предприятия, в Зауралье, именно в ту зону, где есть рискованное земледелие, где есть на самом деле очень много проблем?

А.Г.Лукашенко: Ну, во-первых, вы покупаете, поэтому туда идем. Во-вторых, мы вас заставляем побольше там работать, заниматься сельхозпроизводством, чтобы вы еще больше покупали нашей продукции. Второе, это так, по-братски, а первое – потому что есть спрос, поэтому мы туда идем. А посколькуденег… вообще-то у ”Гомсельмаша“ тяжелейшая ситуация, но они прекрасно понимают, и мы поддерживаем это госпредприятие, – если мы потеряем традиционные рынки, то завтра придется закрывать ”Гомсельмаш“ или сокращать значительно производство этой техники. Поэтому мы используем все: и кредитуем, и лизинг, в основном это лизинг, в том числе и с помощью ”Сбербанка“, сейчас ”ВТБ Банк“ подключается к этому. Всякие используем схемы. Это для нас очень дорого, но от этого никуда не денешься, приходится в этом направлении таким образом действовать.

А.Б.Белкин: Но у нас сейчас появились плюсы – у нас даже молочная продукция сейчас появилась белорусская, но в последнее время. Многие, конечно, это связывают с санкциями. И один руководитель хозяйства меня попросил задать Вам такой вопрос. Понятно, что санкции, мы сегодня уже много об этом говорили, но как удалось как бы выдержать вот этот наплыв, который Америка и Евросоюз уже делали, за счет чего? Как в этот момент удалось развиваться?

Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Я бы несколько был несправедлив, если бы не сказал, что в основном из-за спроса в Российской Федерации. За то что мы очень жестко пошли на диверсификацию нашего экспорта.
С импортом-то у нас проблем нет, энергоресурсы и другие ресурсы, металлы и прочее мы закупали. Если не в Америке, вот видите, даже в Америке (при санкциях!) они нам двигатели продают. Но в основном сырье, материалы, где нас можно наклонить, мы закупали из России и продавали в основном в Россию. Почти половина экспорта – это Российская Федерация. Ну и примерно половина, конечно, была в Евросоюзе (сейчас под 40 процентов, немножко сократили), но, тем не менее, нам удалось диверсифицироваться.

Но есть еще одна очень важная вещь: мы сплотились, сжав зубы, мы и не распущены были, даже, как у вас, извините, все рыночное, что хочу, то и ворочу, у нас все-таки государство жестко держало власть и управляла процессами, вот удалось объединиться и выстоять. Не без проблем. Оно чувствуется и сейчас. Вы представьте, а у нас сегодня самая большая проблема – это кредитование предприятий, – ну что такое 1,5 процента на Западе или процент они получают, и что такое у нас валютный кредит – 10 процентов, или даже у вас был – 5, 6, 7 процентов. Разница же приличная. Но у вас же надо все побольше, побольше прибыли и прочее, мы поджимались, и зарплаты у нас поменьше были, и по себестоимости как-то смотрели, но выживали. Но это должно было государство мобилизовывать. Меньше разговоров, а больше мобилизации. Каждое предприятие надо было смотреть, где-то заставлять, где-то сами понимали: надо выживать, надо работать. Потому что никакая приватизация не спасет. В это время, когда нам было сложно, ох сколько приезжали гонцов – и от вас, и с Запада: ”Давайте приватизировать, мы вот тут, мы это...“ Я говорю: ”Нет, приватизировать будем тогда, когда это будет стоить максимум“. ”Калийная компания“ и известный этот конфликт с ”Уралкалием“ при Керимове и прочее: ”Мы у вас купим за 10 или 12 миллиардов долларов ваше предприятие“. Я говорю: ”Спасибо. До свидания“. Цена названа – 30 миллиардов, 30 – 32 миллиарда – кто хочет, приходите и покупайте. А хочется за бесплатно. Но если вдруг, то в два раза дешевле. Нет, так не бывает.

Поэтому главное – сплотиться. Вот хватит у вас духу этого, чтобы сплотиться? Идея – понятно, все есть, но сейчас нужны конкретные действия. Это очень важно и непросто. У вас одни рычаги, у нас были другие, может, несколько привычные нам, скажем так, может, и советские, но мы объединились. Нам непросто. И вот эти санкции против вас, они очень больно бьют по нам, потому что наш основной рынок – Россия. А у вас денег становится все меньше и меньше, поэтому мы вынуждены при нашей нищете давать вам деньги, чтобы вы купили нашу продукцию.

Пожалуйста.

А.И.Соловьев (заместитель главного редактора газеты ”Коммуна“, Воронежская область): Спасибо за Ваше гостеприимство! Мы уже привыкли к тому, что на белорусской земле такую солидную российскую делегацию журналистов встречают первые лица ваших областей. Это, как правило, председатели облисполкомов, их заместители, в том числе заместители по идеологической работе. Я подчеркиваю это слово – по идеологической работе. А раз речь идет об идеологической работе, значит, должна быть и идеология. Скажите, Вы как Президент Республики Беларусь какую идеологию исповедуете: коммунистическую, социалистическую, социал-демократическую, комсомольскую или иную? И какая идеология объединяет сегодня народ Беларуси?

Спасибо.

А.Г.Лукашенко: Какая разница, какого цвета кошка, лишь бы мышей ловила, – известный китайский политик и практик об этом говорил так.

Я не страдаю никакими «измами», но свой партийный билет в свое время я не сжег. Я недавно у детей поинтересовался, у старшего: ”А где мой партийный билет?“ – ”Папа, дома в шкафу лежит, как положил в шкафу (знаете, раньше слева в трехстворчатом шкафу у нас полки были, куда складывали постельное белье, еще что-то, но обычно там и партийный билет был, я туда его положил), там он и лежит, я недавно его видел“. Я никогда нигде не скрывал, что я был в Компартии, и подчеркиваю это. Более того, если я и говорю, что я поддерживаю Компартию нашу, правда, она у нас, к сожалению, раскололась надвое, что в последнее время коммунистов характеризует: одна стала ярым оппозиционером, скатилась на БНФовские националистические позиции (типа украинских националистов-коммунистов, часть этой партии, она с ними). И посмотрите, насколько Запад прагматичен, – вроде бы коммунизм на дух не воспринимали, а они нашу Компартию финансируют. Потому что она против диктатуры борется, она борется против той политики, которая проводится в государстве. Вторая часть Компартии – КПБ, Компартия Беларуси, – это наследница той Компартии Советского Союза, я поддерживаю с ней контакты, иногда, если они просят, она небольшая по численности, я их тоже в беде не оставляю, я их тоже поддерживаю. Им же гранты никто не дает, потому что она поддерживает диктатуру.

Поэтому «измами» я не страдаю.

Мы восстановили комсомол, он называется ”Белорусский республиканский союз молодежи“. Раньше назывался ”Белорусский союз молодежи“, ”Ленинский союз молодежи“, но как-то уже, наверное, неправильно, что мы к какой-то личности в свое время привязывались, хотя, опять же, вы видите, что у нас памятник Ленину стоит на самой центральной площади. Как стоял, так и стоит, он никому не мешает. Был период – пусть люди посмотрят и вспомнят, что когда-то был этот период. Ну а, конечно, вот этого вождизма было очень много. Моего портрета вы, кроме чиновничьего кабинета, нигде не видели, моих цитат не видели и не увидите. Такая у нас диктатура, специфика соответствующая. Я это не приемлю, никакого вождизма. Это после меня кто-то должен сказать мне спасибо или цитату где-то мою произнести, или написать. Думаю, так должно быть.

Вы говорите ”идеология“… У нас кадры по идеологии, их задача – не допустить охаивания того, что нами сделано и что поддерживается большинством народа. Это комиссары, это идеологические борцы. Если честно говорить, я поручал, старался сам что-то изобрести, вот эту государственную идеологию. Но чтобы мне легло на душу – так и не легло. Вот я не могу сказать, что, как у коммунистов была идеология, мы свято в это верили, нам там порой ”пудрили“ мозги, порой мы сами к этому приходили, были убеждены, но нет этого. Мне говорят: наша идеология – это глубочайший патриотизм и прочее. Ну да, патриотизм, но это и без идеологии понятно и так далее. А нужна такая зажигающая вещь, которая была бы воспринята всем обществом и которые бы стремились к этому.

Вот честно вам говорю: ни я не изобрел этого и не придумал, ни мои помощники. Это с моей точки зрения. Но те, кто занимается идеологией, они считают, что у нас государственная идеология есть. Если вы хотите послушать эту точку зрения, вон сидит за вами человек, который этим занимается, он считает, что у нас есть идеология. А я говорю, что мне как Президенту она на душу и на сердце не ложится. А как она ляжет простому человеку?

Если хотите, он вам может рассказать. Если нет, он вам ответит в частном порядке на этот вопрос. но идеологические работники для того, чтобы мы… Партии нет, помните, была система под Компартией – это была государственная фактически структура, они, кроме кадров, занимались организацией некоторых дел и идеологическим воспитанием, подготовкой людей, промыванием мозгов и так далее, что успешно делают на Западе (нас упрекали, а сейчас они это делают).

Давно уже я пришел к тому, что нам во власти надо иметь подобный институт, чтобы они могли хотя бы поддерживать в обществе нормальный градус по принципиальным вопросам– то же патриотическое воспитание, роль государства в нашем обществе. Нам говорят: не надо государства, меньше государства – лучше. Кстати, в России и до сих пор об этом я слышу на ваших больших собраниях, совещаниях, форумах, об этом говорят. Я наоборот говорю: государство должно быть сильным. Это же идеологически надо обосновать и народу рассказать.

В конце концов, у нас есть единые дни информирования (раньше были единые дни политической информации, в Советском Союзе). Мы серьезно занимаемся информированием населения. Понимаете, есть СМИ, есть телевидение, радио, но они уже давно стали страдать элементами этой информационной войны, а живое общение с человеком… Я сам по профессии лектор, в свое время я лекторскую школу закончил. Я неплохо читал лекции, по крайней мере, у меня пустых мест в зале никогда не было, когда я выступал перед аудиторией. Моя тема была ”международные отношения“, вторая тема, мне партия поручила, в райкоме партии, – ”атеистическое воспитание“. Так что я был страшным борцом против попов и Церкви в свое время. Иногда, приходя в церковь, а у меня добрые взаимоотношения со священнослужителями,я где-то уже об этом говорил, что еще наш Митрополит Филарет (слава богу, он жив и здоров, хоть сейчас у нас другой Митрополит – Павел, но в силусостояния здоровья… он жив и здоров), он часто мне говорил: ”Александр Григорьевич, вот Вы сейчас будете выступать, только не говорите, что Вы были атеистом и что Вы боролись против Церкви“. я говорю: ”Но это было“. – ”Но было, но не надо это говорить“.
Я после его замечаний перестал об этом говорить. Но так было – я читал лекции по проблемам атеизма. А потому у моей родственницы, сестры по жене, муж был священнослужителем, и как-то я, великий лектор-атеист, с ним начал разговаривать, уже будучи депутатом Верховного Совета, на первых порах стал с ним разговаривать и обнаружил (не муж, а брат мужа ее сестры, но не важно, родственник), я обнаружил, слушайте, насколько я ему уступаю, этому попу, которых я критиковал. Он настолько был грамотен и подготовлен в этом отношении. Я понял, что нет, мне все-таки в атеизм лезть не надо. Если уже партия говорила, что надо где-то
с атеистической пропагандой, антиатеистической, выступить против Церкви и прочее, если поручали, я уже шел и как мог, так и поступал.

Но было такое в моей жизни, период такой был.

Поэтому, я еще раз говорю, я абсолютно не привержен
к каким-то «измам», но считаю, что в те времена, когда «измы» были популярными, мы очень много сделали хорошего. И, к сожалению, по некоторым позициям мы не дотягиваем пока до того, что было. И это тоже вопрос идеологических работников, которые вас встречали. И то что они вас встречали, провожали и показывали вам и прочее – это тоже часть работников идеологических. Это не просто пропаганда идеологических постулатов, а это обычная конкретная работа, это работа с общественными организациями, вот этого человека по идеологии, это социальная сфера, а иногда на отдельных предприятиях это и кадровые вопросы, они совмещают. У нас и на предприятиях есть ”заместитель руководителя по идеологической работе“, и в армии есть.

Мне хотелось всегда их назвать комиссарами, но, думаю, пристегнут к тому периоду, что у нас были комиссары. Хотя в Европе комиссаров пруд пруди. А если у нас – это будет плохо. Поэтому я уже их назвал – обозвали мы их ”заместителями по идеологической работе“. Вполне конкретная работа, без «измов». Но Компартию поддерживаю, комсомол восстановили, БРСМ сейчас, очень много полезных дел они делают, восстановили главное стройотрядовское движение, изаставляю, чтобы платили стройотрядовцам побольше, потому что туда, что греха таить, идут в основном люди, которые хотят заработать, у которых особых доходов нет, семьи небогатые. Я и сам был в стройотряде, потому что мне надо было заработать, а заработав хорошие деньги, два костюма мог сшить, купить обувь какую-то, для того чтобы пойти учиться на второй, на третий курс и так далее. Поэтому я прекрасно понимаю. И мы поддерживаем стройотрядовское движение. Они и в России работают, и в Молдове работают, везде работают, в Крыму работают. Думаю, и будут работать.

А.И.Соловьев: Спасибо.

Голос из зала: У меня вопрос достаточно, надеюсь, будет краткий.

А.Г.Лукашенко: Ну говорите.

Голос из зала.Спасибо.

Касательно самого больного вопроса сейчас для России.
Все-таки, возвращаясь к украинской тематике, Вы обрисовали причины украинского кризиса, а вот если бы Вы были сейчас на месте украинского президента, как бы Вы поступали, чтобы из этого кризиса выйти, именно из внутриполитического кризиса на Украине?

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, очень сложно сейчас даже на месте Порошенкочто-то говорить, потому что надо быть глубоко вовлеченным в те процессы, которые там происходят. Но я вот сейчас ловлю себя на мысли, что вряд ли мне удалось реализовать жесткий курс, на который я настроен бы был. Во-первых, надо смести все олигархические кланы, убрать их от власти. Это прежде всего. Но надо на кого-то опираться. Но там без силовых структур не обойдешься. А их нет. Где их взять? Поэтому надо вокруг себя… Ведь есть в Украине немало, тысячи людей, способных на это, но надо время, чтобы их собрать вокруг себя. И смотреть, чтобы тебя не убрали и не пристрелили раньше, чем ты их соберешь. И потом, собрав вот эту силовую структуру, без этого не обойдешься, надо убрать их от власти.

Второе. Приватизировал – вот результат, вот планка – прыгай. Не прыгнул – уходи. Жесточайшая должна быть политика. Разве это нормально, что они создали силовые структуры под собой?! Лишить силовых структур, это что, это же дикость самая настоящая.

Вот без этого не обойдешься. Ну и потом, самое главное, надоподнять народ, чтобы он тебя поддержал. Понимаете, страшная задача. Как это сделать?Хотя к этому есть очень много причин – люди настрадались там. И это – главное. Пойдут – не пойдут после этой крови?

Поэтому очень трудно сегодня говорить о том, что бы ты сделал как президент. Но я иногда думаю: Порошенко же тоже не дурак, он же не глупый человек, и у него люди не глупые, и, наверное, они видят эти проблемы. Но почему не идут этим путем? Или не хотят, не могут? Или понимают, что это невозможно?

То есть это надо быть в этом котле, чтобы наметить пути выхода из него.

Поэтому я бы не спешил, допустим, сегодня давать какие-то рекомендации.

Пожалуйста.

И.А.Кудрина (редактор отдела газеты ”Волжская коммуна“, Самарская область): Добрый день! Спасибо за то, что дали возможность задать вопрос.

Самарская область и Беларусь сотрудничают не первый год. Недавно делегация от Беларуси была у нас, наш губернатор Николай Иванович Меркушкиночень большое внимание уделил опыту, который наработала Беларусь в сельском хозяйстве, он выразил желание приехать к вам. Но мой вопрос не об этом, потому что о сельском хозяйстве было сказано довольно много. Я позволю с Вами не согласиться, когда Вы говорите о том, что в Беларуси нет идеологии. Мне кажется, что вокруг идеи, если брать сам корень этого слова ”идея“, вокруг сплотились белорусы, и это прежде всего отношение к Великой Отечественной войне. Когда мы были, например, вместе с коллегами в деревне Шуневке, когда мы были в музее, который был отстроен недавно, мы это все увидели. Поэтому я хотела бы выразить благодарность Вам за отношение, которое мы увидели к Великой Отечественной войне, к ее героям вот здесь, у вас в стране.

Хочу поинтересоваться, а к 70-летию Великой Отечественной войны что будет у вас проходить? Что задумано?

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, к 70-летию будет все то, что, наверное, будет и в России, только по душе – начиная от военного парада, демонстрации, как у нас это все бывает. Но самое главное – показать это все можно в центре, и парад, и прочее, но самое тяжелое и главное – дойти до каждого памятника. Я не говорю об участниках Отечественной войны, у них к нам вопросов нет, они все живут в жилых домах, квартирах. Этот вопрос решен уже давно. У нас нет бездомных участников Великой Отечественной войны. К сожалению, многие уже ушли. Осталось их уже тысяч 30, наверное, где-то всего. К сожалению, и они уходят, хоть им приказ Главнокомандующего один – жить. И они, когда встречаются со мной, говорят: ”Мы помним“. Я говорю: ”Вы помните, что я вам приказал?“ – ”Мы помним, товарищ Главнокомандующий, – жить“. Я вижу знакомые лица, говорю: ”Молодцы“. Хотя, с сожалением в душе, уходят эти люди. Это очень страшно – когда умрет последний участник войны. Это очень большой будет недостаток, очень большая будет зияющая такая воронка, которую очень трудно сегодня кем-то заполнить.

Поэтому самое главное – дойти до каждого памятника. Я знаю, что, ну, может, где-то один-два, но все памятники у нас в идеальном состоянии, насколько это возможно. Маленькие, плохонькие,
какие-то сооруженные собственными руками, но мы за ними за всеми ухаживаем, не говоря уже о памятниках значительных и так далее и так далее. Вот это главное. А это надо делать каждый день – руками школьников, руками местного населения, чтобы они понимали, что это такое, чтобы они помнили.

Когда мы строили музей Великой Отечественной войны, мы на это пошли, потому что, я уже говорил об этом, люди начали забывать и молодежь, что была такая Победа и что цена этой Победе – что мы спасли человечество от коричневой чумы. Это – величайшая заслуга нашего народа, и молодежь об этом должна помнить. Нам удалось встряхнуть молодежь – вот эти парады, эти манифестации, демонстрации. Молодежи на парад приходит полмиллиона человек, который мы проводим в центре города. Там место пониже, где мы проводим, напротив музея Великой Отечественной войны, а вокруг народ смотрит. Я смотрю: чем отличается ваш парад на Красной площади от нашего? Вы красиво это показываете, но видят его, к сожалению, сколько там, ну 2, ну 3 тысячи человек, а у нас это огромное пространство заполняется людьми. На последний пришло то ли 500, то ли 600 тысяч, с детишками все, после этого огромный концерт, россияне-артисты приезжают, наши танцуют-пляшут. Молодежь это запоминает и этим гордится.

Музей Великой Отечественной войны – сейчас же уже немодно их строить – я настоял, чтобы построили. Вторая причина – эту Победу у нас хотят забрать. Я когда-то говорил, что придет время, когда нас будут обвинять, что мы развязали эту кровавую войну. Смотрите, при мне, я никогда этого не думал, - это факт, нас уже обвиняют. А я это сказал еще тогда, лет 17 – 15 тому назад, что у нас отберут эту Победу, если мы ее не будемзащищать. Слава богу, что в России времена настали такие, что вам пришлось или вы поняли, что это – достояние, и не надо стесняться об этом говорить. И вы парады восстановили и более широко, хотя бы по телевидению, это показываете. Но это должно быть в каждой деревушке, в каждом селе. Вот это самое главное. И это тоже работа идеологических наших работников. Но я же говорю об идеологии государственной, когда вокруг какой-то великой центральной идеи все формируется. Вот такой идеи нет, как мне кажется. Вот видите, а у вас другая позиция. Поэтому я тут не продавливаю и не настаиваю, а я высказываю свою точку зрения, что нам надо еще работать, выкристаллизовать надо эту великую идею, при которой народ будет в струнку вытягиваться и говорить: да, это то, к чему мы должны стремиться.

А вот где эта идея? Вот я у вас спрошу – вы ее не назовете, и я  не могу назвать пока. Какие ни перебираю, думаю: да, это правильно, это хорошо – и патриотизм, и отношение к нашему прошлому, особенно Великая Отечественная война, это да, но это у всех: и у вас, и еще у кого-то. А нам надо наша, белорусская идея.

В свое время говорили: построение независимого государства, суверенного и прочее. Кто его знает, я тоже думал-думал, а сегодня мы констатируем, что мы свое, белорусское государство построили. Независимость – вещь относительная. Даже Россия, как оказалось, не может быть абсолютно независимой, тем более Беларусь. Да, мы говорим, что оно должно быть независимым. Суверенным – да, должны быть границы, в этих границах государство, здесь осуществляется власть. А про независимость – насколько это возможно. Вот сейчас мы создаем экономический союз, мы часть своего суверенитета (читай: независимости) передали наверх, и Россия, и мы, и Казахстан.

Поэтому тут надо быть поаккуратней и поосторожней.

Поэтому я это имел в виду. Вот эта отличительная идея, которая будет характеризовать только белорусский народ.

Пожалуйста.

Е.Д.Елфимова (корреспондент газеты ”Волгоградская правда“): Я не могу не отметить ваши дороги. К сожалению, это одна из основных проблем региона, где я живу. У вас сразу бросается в глаза, что даже в небольших городках ровные дороги. Как вам удается решать эту проблему, вы открыли какой-то секрет в дорожном строительстве?

А.Г.Лукашенко: Ну, небольшой секрет открыли, вернувшись к прошлому. Не было бы счастья, да несчастье помогло – развили цементную промышленность (было 4 миллиона тонн, а сейчас – 9,5–10 миллионов тонн можем производить), а цемент некуда сегодня девать. И сколько я пытался заставить свое Правительство: давайте строить бетонку, как это было в Германии и как построили в Советском Союзе Москва – Брест – олимпийскую трассу, она была из бетона. И на отдельных участках, я еду в резиденцию и сегодня поеду, там она еще сохранилась, эта бетонка, а времени же сколько прошло… Аасфальт в наших условиях и ваших, даже в Волгограде, ладно, в Подмосковье, на западной части России: семь лет – и  капитальный ремонт. А там – до пятидесяти, а то и вечно, если ты хорошо сделаешь.

И вот я попросил вернуться к этому. Нашли стариков, которые знали технологии, особенности, привезли их туда. Строим вторую кольцевую дорогу (в Германии нашли фирму, купили самый современный комбайн по укладке этой дороги, он сразу кладет две полосы, до трех километров в сутки может класть). Слушайте, посмотрел – уникальные технологии, не жалею, что продавил. Но зато мы уже независимы от российской нефти, из которой битум и асфальт получаются. Цемент некуда девать. Хотя, конечно, от всеготолько мы будем в будущем году 10 процентов цемента использовать. Все равно огромное количество цемента. Но строим вот эти, вернулись к бетонным дорогам, потому что это – благо. А современными машинами, этими комбайнами… Вернулись к технологиям, площадки, особенно внутри домов. Посмотрите, квартал внутри домов в городе, какие там дороги – канава на канаве. А если бы они были ровно под уклон сделаны бетоном – они вечные. Вот это будем бетонировать. В сельской местности – подходы, подъезды и так далее.

Вернулись к этим технологиям и кое в чем их превзошли.

И второе: мы же прекрасно понимаем, что мы – транзитное государство, мы уделяли и уделяем огромное внимание и значение придаем поддержанию дорог в нормальном состоянии и их строительству.

В следующей пятилетке, я думаю, если все будет хотя бы так, как сейчас, сложно, трудно, но уже Европейский банк реконструкции и развития понял. Банк в основном финансирует дорожное строительство. Они у меня были, я поблагодарил их и попросил, чтобы они выделяли средства на строительство. У нас задача – все областные центры связать с городом Минском, а они у нас лучами равномерно от Минска. На Могилев мы построили, на Гомель – это самая длинная будет дорога, мы ее заканчиваем в будущем году. На Брест из Минска и до России – это основная трасса, мы ее полностью перестроили, за это новейшее время переложили там асфальт. Сейчас подступаемся к строительству дороги на Гродно, это мы за 3 года сделаем. И останется Витебское направление, но это не критически, потому что у нас из Одессы на Гомель, Витебск и Ленинград идет трасса, можно выехать по Могилевской, по Московской трассам. Есть второстепенные дороги в направлении Витебска. Но в последнюю очередь мы и туда. Или на Полоцк пойдем, это важнее, это будет как раз на север нашей страны, и оттуда – на Витебск. Скорее всего, так.

То есть у нас есть программа. Как бы ни было трудно, мы это выполняем. Возвращаемся к дорожным фондам, мы вслед за вами глупость совершили, когда их ликвидировали. Ну а поскольку у нас же жестокая дисциплина, мы порой с некоторых программ деньги забирали в течение года, но на дороги направляли.

Нопо второстепенным вот этим дорогам начали отставать, надо наверстывать. Поэтому у нас тоже есть проблемы.

Е.Д.Елфимова: Александр Григорьевич, хочу Вас отдельно поблагодарить за ваш новый музей Великой Отечественной войны, мы там вчера побывали, мне было очень приятно, что тамотдельная экспозиция посвящена Сталинградской битве, Волгоград тоже город-герой, в нем тоже, как и в Минске, свято сохраняется память о событиях Великой Отечественной войны. И хочу отдельно отметить, что очень хорошо, что ваша республика рассматривает историю войны в контексте всех событий, не вырвано в контексте конкретного вашего государства, а в контексте всей истории, всего хода Великой Отечественной войны.

А.Г.Лукашенко: Ну я же вам говорил, что я историк, не только в нашем народе, но и я это впитал. Ну что такое Сталинградская битва – коренной перелом Великой Отечественной войны. Если бы не было Сталинграда, может быть, и не было бы освобождения Беларуси. Поэтому любой здравомыслящий человек должен это прекрасно понимать.

Нельзя присваивать себе эту Победу никому, ни россиянам, ни казахам, ни украинцам, ни белорусам. Это – наша общая Победа, которая должна нас объединять. Сталинградская битва – это великая битва, она нисколько не уступает операции ”Багратион“ в Беларуси, ”рельсовой войне“, нашему противостоянию, сопротивлению белорусов в годы войны. А она была еще в тяжелейших условиях, сама битва, там же было брошено все. Ну что мне вам рассказывать про Сталинградскую битву, вы не хуже меня это знаете. Я посещал дважды великий этот памятник и кланялся героизму людей. Там и белорусов много воевало. Да что там делить, там все были под ружье поставлены.

Поэтому это естественно.

Е.Д.Елфимова: Спасибо.

Е.Д.Рогожкина (специальный корреспондент газеты ”Пензенская правда“): Короткий вопрос: скажите, пожалуйста, женщины во власти в Беларуси – обычное явление? Или исключение, как, например, мэр Новополоцка?

А.Г.Лукашенко: Нет, это обычное явление. У нас в Парламенте больше 30 процентов женщин. Скажу откровенно, хоть демократия у нас полная, народ выбирает, кого хочет, но всячески мы поддерживаем женщину. Потому что в выборную кампанию войти и выиграть у мужиков становится непросто. Но у нас за деньги выборы не проводятся, у нас 3 миллиона место в Парламенте не стоит, это исключено. Не хочу говорить, по каким вещам, по каким причинам, но гарантию даю, что никакие деньги роли не играют в выборах.

Поэтому влияние на выборный процесс у Президента есть. И вот эта негласная квота – 30–35 процентов... Сколько процентов сейчас в Парламенте? В нижней палате, допустим?

А.М.Радьков (Первый заместитель Главы Администрации Президента Республики Беларусь): 37 процентов.

А.Г.Лукашенко: 37 даже. Вот видите, это закон.

Второе. Мужики пусть на меня не обидятся, я уже не первый раз это скажу, я больше во власти доверяю женщинам, они более аккуратны, они более осторожны, они менее авантюрны, они никогда, по большому счету, в коррупцию не ввяжутся. Я же во власти не первый год, я знаю, есть разные женщины, но в подавляющем своем большинстве я доверяю женщинам больше. Но есть должности, особенно в исполнительных органах власти, на разных этажах, где руководитель-женщина – это просто невозможно, она там погибнет с нашей требовательностью – предрайисполкома, горисполкома, облисполкома, тем более у нас тут все мужики губернаторы и так далее. Поэтому это невозможно, женщина не выдержит этого. Только поэтому. Физически трудно. Есть, но это единицы – руководители исполкомов.

В хозяйствах у нас в сельском хозяйстве очень много женщин, меньше – в промышленности, потому что это очень тяжелая работа. А другие должности – у нас засилье женщин, засилье.

Поэтому, учитывая то, что мужик – голова, а женщина – шея, у нас женщины очень влияют на политику. В третий раз говорю: я женщинам доверяю больше, чем мужчинам.

Е.Д.Рогожкина: Спасибо.

Е.А.Пшенцова (редактор отдела газеты ”Красный Север“, Ямало-Ненецкий автономный округ): Александр Григорьевич, хотелось бы продолжить тему Великой Отечественной войны, вернее памятиоб этих трагических событиях.

Как на сегодняшний день, пользуются ли популярностью маршруты среди школьников – Брестская крепость, Хатынь? И как часто приезжают сюда школьники из других регионов, России, из других государств? Как Вы думаете, готова ли, например, Брестская крепость принимать большое количество туристов?

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, прибывают – не прибывают из регионов? Хотелось бы в том числе и из Ямала, чтобы больше приезжало туристов из Российской Федерации. Все-таки это – наша святыня. Я думаю, после выхода Угольникова фильма ”Брестская крепость“, тяжелый фильм, конечно, я один раз посмотрел – больше просто не хочу смотреть и малыша своего уберегаю от этой войны, но там показана вот эта жуткая правда этой войны, какая она была, особенно в Брестской крепости. Это – наше достояние. Хотелось бы, чтобы было больше. Но из России больше чем откуда, из Украины и из других стран очень много бывает людей.

Что касается школьников.Вы знаете, школьники сами, может быть, и не поедут, и даже руководители школ не всегда организуют. Это вот как раз государственная политика, мы организуем эти туры, эти поездки – и в Хатынь, и в Брестскую крепость. Мы полностью обновили Брестскую крепость, мы полностью восстановили и перестроили Хатынь. Это – наши святыни. Очень много иностранцев приезжает, узнают, что там происходит.

Вот сейчас мы заложили крупный памятник в Тростенце, где погибло очень много наших соотечественников, не только евреев, большинство их, но наших соотечественников. То есть до сих пор мы строим эти памятники. Но они более приближенные к жизни, они земные, они душевные. Думаю, что за два года мы построим этот памятник, и вы увидите очень познавательное. Я в этом году открывал это строительство.

Поэтому мы уделяем большое значение и организовываем туры эти.

Вы говорите: ”пользуется ли у учеников, учащихся или нет?“ Как только они там побудут, вот тогда они понимают, что это такое. А когда они там не были – это же молодежь, молодняк, это же дети, я, как бывший учитель, понимаю это,что пока ты не пощупал руками, то как ты будешь говорить о Победе, подвиге в Брестской крепости? Но когда ты пойдешь туда, по катакомбам тебя поводят, если тебе покажут, как там насмерть стояли люди, то в детском мозгу это навсегда останется.

И.А.Михеева (главный редактор газеты ”Тульские известия“): Выборы Президента не за горами, естественно, это очень важный человек в стране всегда. Когда мы говорим о выборах в Беларуси, то всегда у нас невольно возникает вопрос: если не Лукашенко, то кто? И этот вопрос я хотела бы адресовать Вам, в том смысле, что видите ли Вы сейчас в стране политиков, как Вы сами говорили, хитрых, мудрых, осторожных, конкурентов себе на этом посту?

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, то, что я скажу, не поймите за некое ерничанье. Как только я их увижу, я увижу такого политика… Может, я ослеп, может, я слишком эгоистичен и прочее, но я их пока не вижу. И я даже как-то в узком кругу говорил: вы знаете, все равно надо думать, ведь не может быть все завязано на одного человека и, ай-ай-ай, если не Лукашенко, то кто и так далее…Но надо видеть этого человека. Ну вот давайте подумаем: может, я чего-то не вижу? Надо посмотреть, подсказать и так далее и тому подобное. Ну, может быть, он пока не будет обладать каким-то авторитетом среди людей, но он способен. Лукашенко же тоже становился Президентом. Да, было многое. Кстати, Президентом не становятся, им рождаются, чтобы вы поняли, настоящие президенты. Я не хочу сказать, что я, наверное, этого достиг, но у Президента с народоместь такая связь, я не берусь вам охарактеризоватьее, откуда она: когда ты говоришь – народ сразу же тебя понимает и воспринимает или отвергает, бывает и это. Вот что-то такое невидимое должно быть в человеке от рождения. Таких людей много в мире. И если народ избирает такого человека, он его будет поддерживать всегда и прощать ему ошибки.

Я не о себе говорю, я вообще в размышлениях пришел к этому выводу: нельзя стать Президентом сильным, нормальным, если от природы у тебя нет вот этого людского, человеческого. Если этого нет – ты не станешь настоящим Президентом.

Ну, может быть, странное я вам что-то говорю, говорят: президентами не рождаются, а становятся великими и прочими. Да, ты многому учишься, но если мама не заложила с папой тебе при рождении этого, то настоящим очень трудно стать. Чтобы ты мог разговаривать с людьми, чтобы ты мог влиять на них, чтобы ты мог говорить непопулярные вещи, а они тебе верили и понимали, что иначе нельзя. Но и ты должен говорить откровенно эти непопулярные вещи и скрывать непопулярность настолько, насколько это возможно в любой момент. Если только народ усечет, что ты ради популизма чего-то там говоришь, а что-то скрываешь, что невозможно, ничего не получится. Япытаюсь следовать таким принципам. Вот недавно, например, меня спрашивают: а пенсионный возраст мы будем повышать или не будем, Ваше отношение? Я говорю: мое отношение однозначно – пенсионный возраст в Беларуси надо было повышать вчера. Все на меня смотрят. Публично говорю. Смотрят на меня, думают, наверное: а почему не повышал? Я говорю: да, есть такой вопрос, почему я не повышал, потому что вы этого не хотите. Но, если вы этого не хотите, вы должны понимать, что и пенсии будут меньше, чем в случае повышения пенсионного возраста, допустим, на 5 лет. Мы и, наверное, россияне в мире остались, которые не повышали пенсионный возраст. У вас, я смотрю, эта волна уже пошла. Я не повышаю только потому, что люди этого не хотят. Но тогда – вот такая пенсия. То есть это не панацея: взяли и повысили пенсионный возраст, получили какие-то блага и выгоды. Да, они будут, потому что ненормально, когда один, полтора или два человека работающих обеспечивают одного пенсионера. Желательно, чтобы хотя бы трое на одного. А у нас уже полтора. У вас, не знаю, тоже, наверное, близко к этому. Поэтому это опасный, это уже невозможно, надо экономически этот пенсионный возраст повышать. В третий раз повторяю: но люди этого в Беларуси не хотят. А я клялся, что никогда не пойду наперекор людям по основным вот этим болезненным вопросам. Но, как экономист, я понимаю: раз 55 – 60 лет, а многие, очень многие после этого, уходя на пенсию, работают, то пенсия будет меньше. Хотите большую пенсию – ну что ж, где-то и мы будем повышать, государство, что мы и делаем в зависимости от экономики, лишних же денег нет, где ты их возьмешь, напечатаешь, а завтра инфляция. Поэтому есть в экономике деньги – будет и зарплата, будут и пенсии. Второй путь – повышение пенсионного возраста. Не хотите – понимаю, не делаю, но чуть меньше пенсия будет.

Вот такой вот пример. Поэтомуэто очень важно, когда ты должен, не хочется об этом говорить, но тебе задают вопрос, ты должен ответить. Вот я такой ответ нашел на этот вопрос.

И.А.Михеева: Соответственно, на выборы вы пойдете?

А.Г.Лукашенко: Ну, Вы знаете, если бы выборы были завтра, я бы Вам сказал: да, я пойду. Но до выборов-то еще почти год. И что произойдет за этот год – непонятно. Я недавно говорил, мне предлагали, я могу на выборы пойти и в марте месяце, раньше – нет, это по Конституции, а в марте следующего года: а, вот у Лукашенко рейтинг хороший, почти 90 процентов, давайте пойдем, никто не вякнет, ни один Запад, ни в России, никто не скажет Лукашенко что-то подтасовал… Но это будет нечестно. Это я вот три дня тому назад сказал публично: это будет нечестно. Как бы ни сложилась ситуация, выборы состоятся в октябре – ноябре месяце, так, как общество воспринимает и как оно вообще-то готово. То есть 5 лет заканчиваются тогда, тогда и пройдут выборы. А подстраиваться под ситуацию, чтобы сохранить власть… Ну да, не нарушение Конституции, ну а зачем? Все равно у народа останется зазубринка, а наши оппоненты получат факт для критики тебя. Зачем это?

Ну и потом, слушайте, двадцать один год. Двадцать один! У меня где-то подспудно, я спокойно к этому отношусь: ну не избрали, но двадцать один год, уже есть фактор усталости от тебя людей. Ну не проголосуют – ну и ладно... У меня еще есть возможность пожить, если у меня будет такое здоровье, как сегодня, то я еще немало проживу, я займусь каким-то делом, где-то, может быть, даже и отдохну, если смогу. Потому что, когда ты еще в сознании и кто-то после тебя работает, и, не дай бог, что самое страшное не только для меня, но и для них и для народа, я уже не говорю о люстрации, не дай бог придут ”отморозки“ сразу или потом и испохабят все то, что вы видели в стране, то, что непросто досталось, а у нас желающих сегодня порезать на куски, поделить и приватизировать хватает, то что ты потом будешь делать? А власти нет, ты уже не сможешь вмешаться... Вот это еще меня беспокоит. Ну ладно, как ты там будешь жить, твои дети – как-нибудь выкрутимся. А людей сколько, а 10 миллионов, а там еще Россия, а там еще Украина, с которой мы в тесных отношениях, а если еще полыхнет и что-то случится?.. Вот это меня тоже волнует.

Поэтому это очень непростой вопрос. И не подходите к нему просто: ах, вот выборы, вот, понимаете, кто, если не Лукашенко, да и хватит уже ему, пусть будет другой… Нет, уже народ понимает, что такое другой, особенно после украинских событий. Некоторые меня критикуют: ”Вот, украинские события позволили нашему Лукашенко, – это оппозиция у нас ”плявузгает, – и рейтинг у него поднялся, и он тут авторитетным стал…“ Я говорю: ”Какие они идиоты, подонки“. Они какими категориями мыслят – они говорят о каком-то рейтинге, когда гибнут люди там… Какой рейтинг, какое миротворчество, какое посредничество?! О детях нужно думать, о стариках, которые там гибнут! Вот в чем вопрос. А они смотрят на это через призму рейтингов, что Лукашенко стал уже не последним диктатором, а Путин, уже он пальму первенства передал и прочее. Это и у вас пописывают так... Негодяи и подонки, нельзя так мыслить. Нельзя!
Я вам об этом искренне говорю.

И.А.Михеева: Я просто хотела сделать небольшую ремарку, я задавала этот вопрос не в том смысле, что я просто подхожу к этому вопросу, но мне кажется наоборот, для Вас решение баллотироваться или не баллотироваться, как сказать, у Вас тоже нет выбора.

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, не так Вы, наверное, понимаете, хотя Вы правы в этом заявлении. Выбора нет не потому, как Вы думаете.

И.А.Михеева: Нет, потому что Вы не можете подвести людей, которые за Вас голосуют.

А.Г.Лукашенко: Когда в это дерьмо втрескаешься, потом не знаешь, как оттуда вылезти... Я вам говорю это по многим причинам. Ну вот представьте: вот выборы, я сейчас беру и ухожу. Слушайте, ”холодный душ“ для народа, и не только нашего, думают: чего, зачем, что там случилось, больной, умирает завтра? Вроде нет, я же буду говорить, что еще пока не больной. Еще там что-то случилось? Ну как из этого вот просто взял и вышел? Начались выборы – ты не выставляешь свою кандидатуру, сразу вопрос: а почему, а что случилось? А как говорить это, как на это реагировать?

Но если, я уже на прошлых выборах говорил, да, я иду на выборы, и людям говорю, я же не вел предвыборную кампанию абсолютно, я говорю: ”Слушайте, люди, если вы меня не выберете, я на вас не обижусь, я немало поработал“. Тем более я об этом скажу в предвыборную кампанию, если доживу в эту. Я не обижусь на наших людей, потому что слушаете двадцать один год… Якубович Павел Изотович домой приходит, утюг включил гладить рубашку – там Лукашенко в утюге. Телевизор включил – Лукашенко. Газету развернул... И каждый день. Это же, наверное, надоедает людям. Я к этому объективно и нормально отношусь. Поэтому я не обижусь на людей.

Если бы можно было, если бы люди, знаете, взяли и сказали: да, есть там исследования и прочее, это все субъективно, вот если бы был такой механизм, люди взяли и сказали: так, Лукашенко, ты сделал вот это, спасибо тебе, но давай – вот есть человек. Вот если бы был такой механизм, я бы не боролся. Не боролся бы не потому, что я не боец, а потому, что есть человек, и хватит уже. Если бы был такой механизм и народ сказал.

Поэтому сегодня, если бы эти выборы были завтра, да, я бы участвовал, а что будет через год – честно вам говорю, что я надеюсь, что там не перевернется мир и Беларусь не окажется там где-то на дне. Но если все будет нормально и я буду здоровым, так я вам сказал, что у меня нет оснований отказаться от предвыборной кампании. Пусть народ определит.

Но вы не думайте, что я не помню дедушку Ленина, который говорил, что власть надо держать вот так вот. И когда ты у власти, ты ее должен, эту власть, держать, растопырив пальцы, ты ничего не добьешься. Но это не из этой оперы.

И.А.Михеева: Спасибо.

А.В.Антонов (обозреватель газеты ”Новый Петербургъ“): Спасибо, Александр Григорьевич. Во-первых, хочу Вам передать наилучшие пожелания от читателей нашей газеты. Недавно у Вас был юбилей, если я не ошибаюсь.

А.Г.Лукашенко: Но у нас это не принято, по юбилеям.

А.В.Антонов: Хочу поздравить Вас и пожелать благополучия, всего наилучшего Вам!

А.Г.Лукашенко: Спасибо. Спасибо.

А.В.Антонов: У нас в Ленинграде (Петербурге), конечно, весьма интересуются белорусскими событиями. Мы стараемся укреплять связи. Насколько нам известно, в ноябре, по-моему, приезжает наш губернатор к вам в гости?

А.Г.Лукашенко: Вполне возможно. Честно говоря, я график не смотрел внимательно на ноябрь месяц, может быть, но я всегда с губернаторами встречаюсь, очень солидно, мы обговариваем направления нашей работы, программы выстраиваем. Не было случая, чтобы я не встретился, который приезжает к нам.

А.В.Антонов: Мы стараемся укреплять и культурные связи. Вот хочу сказать, что совсем недавно, буквально перед отъездом, получили первый экземпляр сборника поэтического, здесь поэты Беларуси, Петербурга и Ленинградской области, порядка 90 авторов.

А.Г.Лукашенко: Нам оставите?

А.В.Антонов: Да, эту книгу с Вашего разрешения я передам в пресс-службу.

А.Г.Лукашенко: Спасибо. Это для нашей библиотеки.

А.В.Антонов: Спасибо и Вам за внимание.

А.Г.Лукашенко: Спасибо большое.

А.В.Антонов: Я одиннадцатый раз участвую в подобных пресс-турах и из года в год вижу такое поступательное развитие Беларуси вперед. Когда-то темпы замедляются, когда-то ускоряются, но вот такой вектор созидания выбран и не изменяется. Это очень приятно. И мой вопрос связан вот с деятельностью научно-творческой интеллигенции: какова Ваша оценка научно-творческой интеллигенции Беларуси в общественно-политических процессах, в белорусских общественно-политических процессах? Потому что нередко отдельные группки или отдельные представители интеллигенции, они являются очагами конфликтов, столкновений, в частности это очень ярко проявилось на территории Украины.

Какова роль интеллигенции, творческой, научной, Беларуси в деле укрепления белорусской государственности, в деле укрепления национального согласия и, что очень немаловажно, на мой взгляд, в деле укрепления российско-белорусских связей?

А.Г.Лукашенко: Вы знаете, очень серьезный вопрос и, наверное, очень обширный вопрос, но я постараюсь на него ответить кратко.

Научная и творческая интеллигенция в любой стране, можно прямо сказать, формирует облик общества. Но если не формирует, то играет главную роль в формировании общества. Научная и творческая интеллигенция. К творческой интеллигенции я и вас бы отнес.

Вы знаете, что касается нашей научной интеллигенции, но это полные государственники. Мы с ними вместе формируем нынешнюю политику, курс определяем и так далее и тому подобное. Где бы эта ни была интеллигенция, на предприятиях научная, в вузах или в Академии наук, они во многом формируют нашу политику. Я не могу обидеться на творческую интеллигенцию, интеллигенцию, которая занята написанием – поэты, допустим, хотя у нас есть и много оппозиционных поэтов, пісьменнікаў (писателей), интеллигенция театров, музеев, художники и другие. Здесь, конечно, если говорить откровенно, посложнее, раньше было очень сложно, а сейчас все-таки жизнь идет, приходят и новые люди, да и старшие, которые страдали неким национализмом. Ну что там греха таить, националисты у нас пошли из Академии наук, по-моему, из Института истории, Александр Михайлович, да, там были первые суполки (ячейки) Белорусского народного фронта – нашей крайне националистической организации. И эта организация по-разному себя проявляла в разные периоды, но это крайние националисты. Вот оттуда они выходили, от творческой интеллигенции.

Мне кажется, сейчас такого нет. Если есть среди творческой интеллигенции люди, которые не поддерживают нынешний политический курс и прочее, то их немного. Есть оппозиционные партии, они крайнемалочисленны, крайне, у них нет идеи. Главная их задача – эти гранты на Западе выторговать, прихватить чего-то, потом поделить и то ли автомобили купить, где-то особняки построить себе побольше. Я где-то публично сказал: ну, ладно, если эти фонды Эберта, Аденауэра и прочее поставляют нашей оппозиции деньги, они что-то строят и покупают, то это тоже инвестиции. Пускай пока строят, покупают, но мы им не даем разгуляться здесь, чтобы ”майданы“ какие-то были и прочее, хотя попытки такие были. Мы очень аккуратно и в то же время жестко поступили, за что обозвали меня ”диктаторомпоследним“ в Европе. Но сейчас народ понимает: если бы Лукашенко в 2010 году, когда штурмовали Дом Правительства, не принял жестких мер, было бы, что в Украине. Еще похлестче, ведь Украина имеет огромный ресурс, это все-таки страна богатая, а у нас бы непонятно что уже было. Все поняли, что власть должна исполнять свои обязанности, у нее есть функции по Конституции, по законам, она должна ими пользоваться, и потакания, потворства никакого не должно быть. То есть мы снисхождение должны делать, власть, в отношении оппозиции, как я только что сказал, что дали тебе гранты, ты построил дом, автомобиль купил, ну и, слава богу, что они не пошли на уставные цели, на борьбу с режимом. Ну построили и построили – живите.

Сейчас американцы и западники говорят: ”Нет, не дадим. Все равно, говорят, бесполезно, власть вы не разрушите, Лукашенко не скинете, поэтому денег особенно не дадим“. И не дают. Ну и оппозиция такая... Ну разве это оппозиция, которая кормится на чьи-то деньги и проповедует чьи-то взгляды вразрез интересам нашего народа?! Поэтому мы особо не давим их. Но самое главное для интеллигенции – у меня есть внутренний тормоз и закон. Я нигде и никогда не просил никого писать мои портреты, опусы, для Лукашенко, чтобы его возвеличивать, более того – я это воспринимаю как подхалимаш и вредительство. Беда – если только начали тебе подпевать откуда-то, то жди завтра беды. Это, как коррупция, если только она появилась, то завтра жди беды. Как я Януковича характеризовал: если дети, родственники, жены и любовницы занялись возле тебя бизнесом, коррумпированы, то все, завтра страна рухнет. Вот так и здесь.

Поэтому всегда в разные периоды нашей жизни было свойственно для определенной части творческой интеллигенции возвеличивание, создание образа лидера из тебя. Один лидер – поют одно, то же поколение творческой интеллигенции. Приходит к власти другой лидер – они и ему пишут и поют. Те же. И я здесь не обвиняю, больше всего не обвиняю их, а обвиняю власть, у которой востребован такой подход. Когда она фактически платит через кого-то сама и подталкивает творческую интеллигенцию, для того чтобы они описывали и восхваляли тебя и твой курс.

Вот это в Беларуси запрещено.

Лидеры меняются, а в целом творческая интеллигенция веками сохраняется. И не надо ее унижать этим самым. Это главное. Как нельзя унижать общество в целом. И помнить, откуда ты сам пришел. Все мы, дорогие мои мужики и девчонки, пришли оттуда, от того простого обычного дерьма, в котором ковыряется большая часть сегодняшнего нашего общества, которому мы не создали нормальные условия для жизни. Это надо помнить всегда.

Большое вам спасибо за все. Приезжайте.